Приключения капитана Гаттераса
– Какого дьявола ты хочешь этимъ сказать? – спросилъ Грипперъ.
– Ладно! Всякій Еремѣй про себя разумѣй.
– Да мы то не разумѣемъ тебя.
– A развѣ Пэнъ уже не повздорилъ съ нимъ?
– Съ капитаномъ?
– Ну, да! Съ собакою-капитаномъ, потому что это все единственно.
Матросы переглянулись между собою, но ничего не отвѣтили.
– Человѣкъ онъ или собака – пробормоталъ Пэнъ,– а на дняхъ съ нимъ расправятся.
– Послушай, Клифтонъ,– серьезно замѣтилъ Больтонъ,– неужто ты полагаешь, какъ въ шутку сказалъ Джонсонъ, что эта собака – заправскій капитанъ?
– A то какъ-же? – съ полнымъ убѣжденіемъ отвѣтилъ Клифтонъ. Будь у васъ столько-же смекалки, какъ и у меня, вы замѣтили-бы странныя замашки этой собаки.
– Какія такія замашки? Говори!
– Развѣ вы не замѣтили, съ какимъ повелительномъ видомъ она расхаживаетъ на шканцахъ, да посматриваетъ на паруса, точно вахтенный?
– Это такъ – сказалъ Грипперъ. Я даже видѣлъ своими собственными глазами, какъ однажды вечеромъ проклятый догъ опирался лапами о штурвалъ[15].
– Не можетъ быть! – воскликнулъ Больтонъ.
– Опять-же,– продолжалъ Клифтонъ,– развѣ по ночамъ онъ не уходитъ съ брига и не бродитъ по льду, не обращая вниманія ни на стужу, ни на медвѣдей?
– Это вѣрно! – подтвердилъ Больтонъ.
– Видѣли-ли вы когда нибудь, чтобы этотъ песъ, какъ подобаетъ доброй собакѣ, искалъ общества человѣка, бродилъ подлѣ кухни или не спускалъ глазъ съ Стронга, когда тотъ несетъ Шандону какой нибудь лакомый кусокъ? По ночамъ, когда догъ уходитъ на двѣ или три мили отъ брига, развѣ вы не слышите его вой, отъ котораго человѣка пробираетъ дрожь. Наконецъ, видѣли-ли вы когда нибудь, чтобъ эта собака ѣла? Она ни отъ кого не возьметъ ни куска, кормъ ея такъ и остается нетронутымъ, и если только кто нибудь не кормитъ ее тайно, то я имѣю полное право сказать, что она ничѣмъ не питается. Назовите меня набитымъ дуракомъ, если эта собака не приходится съ родни сатанѣ.
– Очень можетъ быть,– сказалъ плотникъ Бэль, слышавшій аргументы Клифтона.
Но другіе матросы молчали.
– Однако,– спросилъ Больтонъ,– куда же мы идемъ?
– Не знаю,– отвѣтилъ Бэль. Въ свое время Ричардъ Шандонъ получитъ дополнительныя инструкціи.
– Чрезъ кого?
– Чрезъ кого? Да, какимъ образомъ? – настойчиво спрашивалъ Больтонъ.
– Да отвѣчай-же, Бэль! приставали матросы.
– Чрезъ кого и какимъ образомъ? A я почемъ знаю,– отвѣтилъ очутившійся въ затруднительномъ положеніи плотникъ.
– Чрезъ собаку-капитана! – вскричалъ Клифтонъ. Знай ятолько половину того, что знаетъ этотъ песъ,– для меня ни чего не могло-бы быть легче сдѣлаться первымъ лордомъ адмиралтейства!
– Значитъ,– началъ снова Больтонъ,– ты стоишь на своемъ, и по твоему эта собака – капитанъ?
– Безъ всякого сомнѣнія.
– Въ такомъ случаѣ, глухимъ голосомъ промолвилъ Пэнъ, если она не хочетъ издохнуть въ собачьей шкурѣ, то пусть поторопится сдѣлаться человѣкамъ, потому что, клянусь вамъ, ясверну ей шею.
– Зачѣмъ? – спросилъ Гарри.
– Затѣмъ, что такъ мнѣ угодно,– грубо отвѣтилъ Пэнъ. Дѣлаю, какъ хочу и отчетовъ давать никому не намѣренъ.
– Полно вамъ, ребята! – крикнулъ Джонсонъ въ ту минуту, когда разговоръ принималъ, повидимому, дурной оборотъ. Къ дѣлу, да поживѣе приготовьте пилы. Надо пройти льды.
– Ладно! Послѣ дождика въ четвергъ! – отвѣтилъ Клифтонъ, пожимая плечами. Попомните меня – пройти полярный кругъ не такъ легко, какъ вы думаете.
Какъ бы то ни было, но усилія экипажа въ этотъ день остались тщетными. Бригъ, на всѣхъ парахъ направляемый противъ льдовъ, не могъ разбить ихъ; ночью пришлось стать на якорь.
Въ субботу при восточномъ вѣтрѣ температура воздуха понизилась еще больше, погода прояснилась и взору на необъятномъ пространствѣ представлялись одни лишь равнины, которымъ отраженіе лучей свѣта сообщало ослѣпительно-бѣлый цвѣтъ. Въ семь часовъ утра термометръ опустился на восемь градусовъ ниже точки замерзанія (-21° стоградуснаго термометра).
Доктору, очень хотѣлось посидѣть въ свой теплой каютѣ и погрузиться въ чтеніе арктическихъ путешествій, но, по своему обыкновенію, онъ задался вопросомъ: чѣмъ-бы заняться такимъ, что въ настоящую минуту представлялось наименѣе желательнымъ? Рѣшивъ, что подняться при. такой температурѣ на палубу и принять участіе въ работѣ экипажа не представляетъ ничего особенно пріятнаго, Клоубонни, вѣрный разъ усвоенной системѣ, вышелъ изъ своей теплой каюты и сталъ помогать матросамъ тянуть бичевой судно. Зеленыя очки, защищавшія глаза доктора отъ вреднаго дѣйствія отраженныхъ лучей свѣта, сообщали ему чрезвычайно благодушный видъ. Во время дальнѣйшихъ изслѣдованій своихъ, онъ всегда носилъ snow-spectacles (снѣговыя очки), предохранявшія его глаза отъ офталміи, болѣзни, столь обыкновенной въ полярныхъ широтахъ.
Къ вечеру Forward на нѣсколько миль подвинулся къ сѣверу, благодаря усиліямъ экипажа и искусству, съ какимъ Шандонъ пользовался малѣйшимъ благопріятнымъ обстоятельствомъ. Въ полночь бригъ прошелъ шестьдесятъ шестую параллель. Лотъ показалъ двадцать три сажени глубины, и изъ этого помощникъ капитана заключилъ, что Forward находится по близости подводныхъ грядъ, на которыхъ обмелѣлъ англійскій военный корабль Victory. Берегъ находился въ тридцати миляхъ на востокъ.
Вдругъ масса льдовъ, др тѣхъ поръ неподвижныхъ, разбилась на части и пришла въ движеніе; вскорѣ ледяныя горы нагрянули со всѣхъ сторонъ горизонта, и бригъ очутился среди цѣлаго ряда движущихся подводныхъ скалъ, обладавшихъ непреодолимою силою напора. Управлять бригомъ сдѣлалось на столько труднымъ, что у штурвала поставили Гарри, лучшаго рулеваго. Ледяныя горы, казалось, смыкались вслѣдъ за бригомъ. Необходимо было прорваться чрезъ этотъ ужасный лабиринтъ льдовъ; благоразуміе и долгъ требовали одного – идти впередъ. Затруднительность настоящаго положенія усложнялась еще невозможностью опредѣлить направленіе, котораго держался бригъ; подвижныя массы безпрестанно мѣняли свое мѣсто и не представляли постоянныхъ точекъ, по которымъ бы можно было оріентироваться.
Экипажъ раздѣлили на двѣ партіи; каждый матросъ, снабженный длиннымъ, съ желѣзнымъ наконечникомъ шестомъ, отталкивалъ слишкомъ опасныя льдины. Вскорѣ Forward вошелъ въ столь узкій проходъ между двумя высокими горами, что концами своихъ рей задѣвалъ ледяныя, твердыя какъ камень стѣны канала. Немного погодя бригъ перешелъ въ извилистый протокъ; въ воздухѣ кружились снѣжные вихри, плавающія льдины сталкивались между собою и съ зловѣщимъ грохотомъ распадались на части.
Вскорѣ обнаружилось, что протокъ этотъ не имѣетъ выхода; громадная льдина, попавшая въ каналъ, быстро неслась на бригъ; не было, казалось, никакой возможности избѣжать ея или вернуться назадъ по заграможденной льдинами дорогѣ.
Шандонъ и Джонсонъ, стоя на носу брига, тревожно наблюдали положеніе, въ которомъ находился Forward. Шандонъ правою рукою указывалъ рулевому направленіе, котораго слѣдовало держаться, а приказанія свои относительно дѣйствія машины лѣвою рукою передавалъ Джемсу Уэллю, стоявшему подлѣ машиниста.
– Чѣмъ все это кончится? – спросилъ докторъ у Джонсона.
– Чѣмъ Богу будетъ угодно,– отвѣтилъ шкиперъ.
Между тѣмъ громадная льдина въ сто футовъ высотою, находившаяся всего въ одномъ кабельтовѣ[16] отъ Forward'а, все подвигалась и грозила раздавитъ подъ собою несчастный бригъ, которому некуда было увернуься. Пэнъ страшно выругался.
– Молчать! – раздался чей-то могучій голосъ, который трудно было распознать среди завываній урагана.
Ледяная громада, казалось, вотъ, вотъ обрушится на бригъ; наступила минута невыразимаго ужаса. Матросы, кинувъ шесты и не обращая вниманія на приказанія Шандона, бросились къ кормѣ.
Вдругъ раздался страшный трескъ. Цѣлый водяной смерчъ хлынулъ на палубу брига, приподнятаго громадною волною. Экипажъ испустилъ крикъ ужаса; но Гарри, стоя у руля, держалъ бригъ въ надлежащемъ направленіи, не смотря на то, что Forward качало изъ стороны въ сторону.
Прошло нѣсколько мучительныхъ мгновеній и когда устрашенные взоры экипажа направились на ледяную гору, послѣдняя уже не существовала, проходъ былъ свободенъ и тянувшійся за нимъ длинный каналъ позволялъ бригу продолжать свой путь уже совершенно безпрепятственно.
– Не можете-ли, докторъ, объяснить мнѣ этотъ удивительный феноменъ? – спросилъ Джонсонъ.
– Онъ очень простъ, другъ мой,– отвѣтилъ докторъ,– и повторяется часто. Плавучія массы льда теряютъ, во время оттепелей, взаимную связь и носятся по морю каждая отдѣльно, сохраняя, однакожъ, полное равновѣсіе. Мало по малу онѣ подвигаются къ югу, гдѣ вода, относительно, теплѣе. Основаніе ихъ, потрясаемое столкновеніями съ другими льдинами, начинаетъ подтаявать и выкрашиваться; наступаетъ, наконецъ, минута, когда центръ тяжести этихъ ледяныхъ глыбъ перемѣщается и онѣ опрокидываются. если-бы эта гора перекувырнулась двумя минутами позже, то въ паденьи своемъ, конечно, раздавила-бы бригъ и гибель наша была-бы неизбѣжна.
IX. Hовость
Наконецъ, 30-го апрѣля въ полдень, Forward прошелъ полярный кругъ на высотѣ Гольстейборгскаго мыса. На востокѣ высились живописныя горы. Море казалось свободнымъ или, вѣрнѣе сказать, отъ встрѣчи съ льдиной можно было легко уклониться. Вѣтеръ перешелъ къ юго-востоку и бригъ, подъ форстакселемъ, марселями, фокъ-зейлемъ и брамселями смѣло вступилъ въ Баффиново море.
День выдался спокойный, и экипажъ могъ отдохнуть нѣсколько часовъ. Множество птицъ носилось и плавало вокругъ судна; въ числѣ ихъ докторъ замѣтилъ alca-alla, напоминавшихъ собою чирковъ, съ черными шеями, крыльями и спинами и бѣлою грудью. Они быстро ныряли и нерѣдко оставались подъ водою больше сорока секундъ.
Этотъ день не ознаменовался-бы ничѣмъ новымъ, если-бы на бригѣ не совершилось одно чрезвычайно странное событіе.
Въ шесть часовъ утра, войдя въ свою каюту послѣ вахты, Шандонъ нашелъ на столѣ письмо съ слѣдующею надписью:
«Помощнику капитана, на бригѣ Forward. Ричарду Шандону,
Баффиново море».
Шандонъ просто не вѣрилъ своимъ глазамъ. Прежде чѣмъ разорвать конвертъ и прочесть странное посланіе, онъ позвалъ доктора, Дхемса Уэлля и Джонсона и показалъ имъ письмо.
– Странно,– сказалъ Джонсонъ.
– Восхитительно! – подумалъ докторъ.
– Наконецъ-то,– вскричалъ Шандонъ,– мы узнаемъ тайну…
Онъ поспѣшно вскрылъ конвертъ и прочиталъ слѣдующее:
«Капитанъ брига Forward доволенъ хладнокровіемъ, искусствомъ и мужествомъ, выказанными матросами, офицерами и вами во время послѣднихъ обстоятельствъ, и проситъ васъ объявить экипажу его благодарность!»
«Держите курсъ пряно на сѣверъ, къ губѣ Мельвиля, откуда вы постараетесь войти въ проливъ Смита.
Капитанъ брига Forward
К. Z.
«ІІонедѣльникъ, 30-го апрѣля,
на высотѣ Гольстейборгскаго мыса».
– И больше ничего? – вскричалъ докторъ.
– Ничего, отвѣтилъ Шандонъ.
Письмо выпало у него изъ рукъ.
– Этотъ фантастическій капитанъ,– сказалъ Уэлль,– даже не говоритъ о своемъ намѣреніи явиться на бригъ. Изъ этого я заключаю, что мы никогда его не увидимъ.
– Но какимъ образамъ попало сюда это письмо? – спросилъ Джонсонъ.
Шандонъ молчалъ.
– Г. Уэлль правъ,– отвѣтилъ докторъ, поднявъ письмо и поворачивая его во всѣ стороны. Капитанъ не явится на бригъ по очень простой причинѣ…
– По какой именно? – съ живостью спросилъ Шандонъ.
– Потому что онъ уже находится на бригѣ,– отвѣтилъ докторъ.
– Находится на бригѣ? – вскричалъ Шандонъ. Что вы хотите этимъ сказать?
– Какимъ-же образомъ иначе объяснить полученіе письма?
Джонсонъ кивнулъ головою въ знакъ согласія.
– Это невозможно! – энергически возразилъ Шандонъ. Я знаю всѣхъ людей экипажа; послѣ этого слѣдовало-бы допустить, что капитанъ находится въ числѣ матросовъ со времени отплытія брига. Это невозможно, говорю вамъ! Втеченіе двухъ лѣтъ я, по меньшей мѣрѣ, сто разъ видывалъ каждаго изъ нихъ въ Ливерпулѣ. Ваше предположеніе, докторъ, не выдерживаетъ строгой критики.
– Въ такомъ случаѣ, что-же вы допускаете, Шандонъ?
– Все, за исключеніемъ этого. Я допускаю, что капитанъ, или преданный ему человѣкъ, воспользовавшись темнотою, туманомъ,– всѣмъ, чѣмъ хотите,– успѣлъ взобраться на бригъ. Мы не вдалекѣ отъ береговъ; какой нибудь челнокъ незамѣтно могъ пробраться между льдинами, подойти къ бригу и передать письмо… Довольно густой туманъ благопріятствовалъ такому плану и…
– Не позволялъ видѣть бригъ,– добавилъ докторъ. Если мы не замѣтили взбиравшагося на бортъ незнакомца, то какимъ образомъ онъ могъ-бы увидѣть Forward среди тумана?
– Это ясно,– замѣтилъ Джонсонъ.
– Возвращаюсь къ моему предположенію,– продолжалъ докторъ. Что вы думаете объ немъ, Шандонъ?
– Я допускаю все, за исключеніемъ предположенія, что человѣкъ этотъ находится на бригѣ,– пылко отвѣтилъ Шандонъ.
– Вѣроятно,– добавилъ Уэлль,– въ числѣ матросовъ находится личность, получившая инструкціи капитана.
– Быть можетъ,– сказалъ докторъ.
– Но кто-же именно? – спросилъ Шандонъ. Я давно уже знаю всѣхъ моихъ матросовъ…
– Во всякомъ случаѣ,– отвѣтилъ Джонсонъ,– человѣкъ-ли онъ, сатана-ли,– но какъ скоро капитанъ этотъ явится на бригъ, его примутъ какъ должно. Изъ письма его можно извлечь, однакожъ, другаго рода указаніе или, точнѣе, другаго рода свѣдѣніе.
– Какое? – спросилъ Шандонъ.
– Что мы должны отправиться не только въ губѣ МеЛьвиля, но даже въ проливъ Смита.
– Это вѣрно,– подтвердилъ докторъ.
– Въ проливъ Смита,– машинально повторилъ Шандонъ.
– Очевидно, поэтому,– продолжалъ Джонсонъ,– что Forward отправляется не для отысканія сѣверо-западнаго пролива, такъ какъ мы оставимъ влѣво единственный ведущій къ нему путь,– проливъ Ланкастера. Это предвѣщаетъ намъ опасное плаваніе въ неизслѣдованныхъ моряхъ.
– Да, проливъ Смита – это путь, по которому шелъ, въ 1853 году, американецъ Кэнъ. Но съ какими опасностями было сопряжено его путешествіе! сказалъ Шандонъ. Долгое время Кэна считали погибшимъ въ этихъ суровыхъ странахъ. Впрочемъ, если необходимо отправиться туда, что-жъ,– мы отправимся! До какого, однакожъ, мѣста? Неужели до полюса?
– A почему-бы и не до полюса? – вскричалъ докторъ.
Одна мысль о подобнаго рода безумной попыткѣ заставила Джонсона пожать плечами.
– Возвратимся теперь къ нашему капитану,– началъ Джемсъ Уэлль. Если онъ существуетъ, то можетъ ждать насъ только на Диско или въ Уппернавикѣ, на берегахъ Гренландіи. Впрочемъ, это разъяснится черезъ нѣсколько дней.
– Вы сообщите содержаніе письма экипажу? – обратился докторъ къ Шандову.
– По моему, дѣлать этого не слѣдуетъ. – сказалъ Джонсонъ.
– Почему? – спросилъ Шандонъ.
– Потому что таинственность и фантастичность дѣла могутъ поселить въ матросахъ уныніе. Ихъ и безъ того безпокоитъ будущность экспедиціи, предпринимаемой при настоящихъ условіяхъ. Если-же ко всему этому присоединится еще нѣчто сверхъестественное, то въ критическую минуту намъ нечего и разсчитывать на экипажъ. Не знаю, согласны-ли вы со мною, г. Шандонъ?
– A вы, докторъ, какъ полагаете? – спросилъ Шандонъ^
– По моему, Джонсонъ правъ,– отвѣтилъ докторъ.
– A вы, Джемсъ?
– За недостаткомъ лучшаго мнѣнія,– сказалъ Уэлль,– а присоединяюсь къ мнѣнію, высказанному этими господами.
Втеченіе нѣсколькихъ минутъ Шандонъ размышлялъ и затѣмъ снова внимательно пробѣжалъ адресованное на его имя письмо.
– Господа,– сказалъ онъ,– не смотря на всю основательность вашего мнѣнія, принять его я не могу.
– Почему, Шандонъ? – спросилъ докторъ.
– Потому что изложенныя въ письмѣ инструкціи чрезвычайно точны. Мнѣ приказано объявить экипажу благодарность капитана. До сихъ поръ я слѣпо исполнялъ его распоряженія, какимъ-бы образомъ они вы передавались мнѣ, а потому и на этотъ разъ я не могу…
– Однакожъ… замѣтилъ Джонсонъ, опасавшійся дѣйствія, которое такого рода сообщеніе могло произвести на матросовъ.
– Я вполнѣ понимаю причину вашей настойчивости, любезный Джонсонъ,– сказалъ Шандонъ,– но потрудитесь прочесть:
«…и проситъ васъ объявить экипажу его благодарность»
– Въ такомъ случаѣ, дѣйствуйте сообразно съ полученными вами приказаніями,– отвѣтилъ Джонсонъ, вообще строгій блюститель дисциплины. Нужно собрать экипажъ?
– Да, распорядитесь,– сказалъ Шандонъ.
Вѣсть о письмѣ капитана быстро разнеслась на бригѣ. Матросы немедленно собрались на мѣстѣ, гдѣ обыкновенно дѣлались смотры, и Шандонъ громко прочелъ таинственное письмо.
Экипажъ молча выслушалъ и затѣмъ разошелся, дѣлая тысячу различныхъ предположеній. Клифтонъ предавался бреднямъ своего суевѣрнаго воображенія. Приписывая значительную долю участія въ этомъ дѣлѣ собакѣ-капитану, онъ при встрѣчѣ съ послѣднею отдавалъ ей честь.
– Не говорилъ-ли я вамъ,– повторялъ онъ матросамъ,– что этотъ песъ умѣетъ писать.
На это замѣчаніе никто не отвѣчалъ, тѣмъ болѣе, что на него затруднился-бы отвѣтить даже самъ Бэлль, плотникъ.
Тѣмъ не менѣе, для всѣхъ было нясно, что, за неимѣніемъ капитана, его тѣнь или его духъ присутствуютъ на бригѣ. Благоразумнѣйшіе изъ матросовъ воздерживались отъ какихъ-бы то ни было предположеній.
1-го мая, въ полдень, обсервація дала 68° широты и 56°32′ долготы. Температура поднялась и термометръ показывалъ двадцать пять градусовъ ниже точки замерзанія (-4° стоградуснаго термометра).
Докторъ забавлялся, глядя на продѣлки бѣлой медвѣдицы и двухъ медвѣжонковъ, находившихся на окраинѣ одного pack'а, который несся вдоль берега. Сопровождаемый Уэллемъ и Симпсономъ, Клаубонни хотѣлъ преслѣдовать ихъ на шлюпкѣ; но медвѣдица, не обладавшая, повидимому, геройскимъ духомъ, проворно убралась съ своими чадами, и доктору пришлось отказаться отъ охоты.
При попутномъ вѣтрѣ ночью бригъ прошелъ мысъ Чидли (Chidley) ивскорѣ высокія горы Диско показались на горизонтѣ; заливъ Годавнъ (Gadavhn), резиденція датскаго генералъ-губернатора, остался влѣво. Шандонъ не счелъ нужныхъ останавливаться и вскорѣ Forward оставилъ позади себя челноки эскимосовъ, пытавшіеся подойти къ бригу.
Островъ Диско извѣстенъ также подъ именемъ острова Кита. Отсюда, 12-го іюля 1845 года, сэръ Джонъ Франклинъ отправилъ въ адмиралтейство свое послѣднее донесеніе. Къ этому-же острову присталъ, 27-го августа 1859 года, на возвратномъ пути въ Англію, капитанъ Макъ-Клинтокъ, привезшій несомнѣнныя доказательства гибели экспедиціи Франклина.
Докторъ обратилъ вниманіе на совпаденіе этихъ двухъ фактовъ, наводившихъ на столь печальныя воспоминанія; вскорѣ однако горы Диско скрылись изъ глазъ.
У береговъ громоздились массы тѣхъ обширныхъ ледяныхъ горъ, которыя даже оттепели не могутъ отдѣлить отъ материка. Безконечный рядъ ихъ вершинъ принималъ самыя причудливыя формы.
На слѣдующій день, къ тремъ часамъ, на сѣверо-востокѣ показался Сандерсонъ-Гопъ; материкъ остался вправо отъ брига, въ разстояніи пятнадцати миль. На горахъ лежалъ какой-то темно-красный оттѣнокъ. Множество китовъ изъ породы finners, съ плавниками на спинѣ, рѣзвились вечеромъ между плавающими льдинами, выпуская воздухъ и воду своими дыхалами.
Ночью, съ 3-го на 4-е мая, докторъ въ первый разъ увидѣлъ, какъ солнце только задѣвало линію горизонта, не погружаясь въ него своимъ лучезарнымъ дискомъ. Съ 31-го января, описываемыя имъ на небѣ пути все болѣе и болѣе увеличивались; втеченіе цѣлыхъ сутокъ было свѣтло.
Людей непривычныхъ изумлялъ и даже утомлялъ этотъ постоянный свѣтъ. Нельзя себѣ представить, насколько ночная темнота необходима для глазъ. Доктору было чрезвычайно трудно привыкнуть къ этому безпрерывному свѣту, которому отраженіе солнечныхъ лучей на ледяныхъ равнинахъ сообщало еще большую степень энергіи.
3-го мая, Forward прошелъ семьдесятъ вторую параллель. Двумя мѣсяцами позже онъ встрѣтилъ-бы много китобоевъ, занимающихся своимъ промысломъ въ этихъ высокихъ широтахъ, но теперь проливъ былъ еще недостаточно свободенъ отъ льдовъ и промысловыя суда не могли проникнуть въ Баффиново море.
На слѣдующій день, бригъ, миновавъ островъ Женщинъ, подошелъ къ Уппернавику – самому сѣверному датскому поселенію на берегахъ Гренландіи.
X. Опасное плаваніе
Шандонъ, докторъ, Джонсонъ, Фокеръ и Стронгъ, поваръ, сѣли въ китобойную шлюпку и отправились на берегъ.
Губернаторъ, его жена и пятеро дѣтей,– все чистокровные эскимосы – вѣжливо вышли на встрѣчу посѣтителямъ. Докторъ, въ качествѣ филолога, зналъ кое-что по-датски, и этого было вполнѣ достаточно для установленія съ туземцами дружескихъ отношеній. Впрочемъ, Фокеръ, переводчикъ экспедиціи и вмѣстѣ съ тѣмъ ice-master, зналъ словъ двадцать по-гренландски, а съ двадцатью словами человѣкъ можетъ уйти далеко, если только онъ не черезчуръ ужъ честолюбивъ. Губернаторъ родился на Диско и никогда не покидалъ своего отечества. Онъ показалъ путешественникамъ весь городъ, не особенно, впрочемъ, обширный, состоявшій изъ трехъ деревянныхъ домовъ, занимаемыхъ губернаторомъ и лютеранскимъ пасторомъ, да изъ школы и изъ магазиновъ, которые снабжались провіантомъ судами, потерпѣвшими крушеніе! Прочія городскія зданія состояли изъ снѣжныхъ хижинъ, въ которыя эскимосы входятъ ползкомъ чрезъ единственное продѣланное въ стѣнѣ отверстіе.
Большая часть населенія отправилась къ Forward'у, и многіе изъ туземцевъ выѣхали на средину залива, въ своихъ «каякахъ», длиною въ пятнадцать, а шириною не болѣе двухъ футовъ.
Докторъ зналъ, что слово эскимо значитъ: употребляющій, въ пищу сырую рыбу; но ему также было извѣстно, что слово это считается браннымъ. Поэтому онъ постоянно называлъ туземцевъ гренландцами.
За всѣмъ тѣмъ, по пропитанной жиромъ одеждѣ изъ шкуръ тюленей, по такимъ-же сапогамъ, по маслянистой и смрадной наружности, не дозволявшей различать мужчинъ отъ женщинъ, не трудно было догадаться, какою пищею питаются эти люди. Подобно всѣмъ рыбояднымъ народамъ, эскимосы покрыты накожными сыпями, что нисколько не мѣшаетъ имъ пользоваться вождѣленнымъ здоровьемъ.
Лютеранскій пасторъ и его жена, съ которыми докторъ надѣялся побесѣдовать спеціально, уѣхали въ Провенъ, лежащій на югъ отъ Уппернавика; такимъ образомъ Клоубонни пришлось ограничиться бесѣдою съ самимъ губернаторомъ. Но этотъ высокій сановникъ, повидимому, былъ не особенно развитъ; чуточку поменьше развитія – и онъ былъ-бы чистымъ осломъ; чуточку побольше – и онъ умѣлъ бы читать.
Не смотря на это, докторъ разспрашивалъ губернатора на счетъ торговли, обычаевъ и нравовъ эскимосовъ и узналъ при помощи языка жестовъ, что моржи на копенгагенскомъ рынкѣ стоятъ около 1,000 франковъ за штуку; за медвѣжью шкуру обыкновенно платится сорокъ датскихъ талеровъ, за шкуру песца – четыре, бѣлой лисицы – два или три талера.
Докторъ пожелалъ также, съ цѣлью пополненія запаса своихъ свѣдѣній, побывать въ эскимосской хижинѣ. Нельзя себѣ представить, до чего способенъ дойти ученый, желающій чему нибудь научиться! Къ счастію, отверстія хижинъ оказались черезчуръ ужъ узкими, такъ что пылкій докторъ не могъ въ нихъ протискаться. Впрочемъ, это случилось къ его счастью, такъ какъ ничего не можетъ быть отвратительнѣе скопленія живой органической и неорганической матеріи, мяса моржей и тѣла самихъ эскимосовъ, прогнившей рыбы и смрадной одежды, служащихъ обстановкой эскимосской хижины. Ни одного окна для возобновленія воздуха, дышать которымъ нѣтъ возможности; только вверху хижины продѣлано одно отверстіе, черезъ который выходитъ дымъ, но не смрадъ.
Всѣ эти подробности сообщилъ доктору Фокеръ; однако, достойный ученый все-таки проклиналъ свою тучность, не позволившую ему побывать въ жильѣ эскимоса и лично убѣдиться на счетъ достоинства sui generis благовоній, свойственныхъ эскимосскимъ хижинамъ.
– Я увѣренъ,– говорилъ онъ,– что со временемъ къ этому можно привыкнуть.
Во время этнографическихъ изслѣдованій Клоубонни, Шандонѣ, съ своей стороны, занимался, согласно съ полученными имъ инструкціями, вопросомъ о средствахъ предстоящихъ передвиженій въ области вѣчнаго льда. Въ виду этого онъ нашелся вынужденнымъ заплатить четыре фунта стерлинговъ за сани и шесть собакъ, съ которыми эскимосы рѣшились разстаться.
Шандонъ хотѣлъ также завербовать Ганса Христіана, искуснаго вожака собакъ, участвовавшаго въ знаменитой экспедиціи капитана Макъ-Клинтока, но Гансъ находился въ это время въ южной Гренландіи.
Наконецъ, на очередь выступилъ вопросъ, находится-ли въ Уппернавикѣ какой-нибудь европеецъ, ожидающій прибытія брига Forward? Извѣстно-ли губернатору, чтобы кто нибудь изъ чужеземцевъ, по всѣмъ вѣроятіямъ англичанинъ, поселился въ странѣ? A если извѣстно, то къ какому времени относятся его послѣднія сношенія съ китобойными или другими судами?
На эти вопросы губернаторъ отвѣчалъ, что больше десяти мѣсяцевъ ни одинъ, чужеземецъ не высаживался въ этой части Гренландіи.