Я, Ши Хэй, привожу эти мысли императора Чжи Гун-ди, опираясь на личные записи Сына Неба, сохранившиеся в дворцовом архиве.
Торговцы поняли, что прием подошел к концу, и уже хотели было откланяться, как из-за столика с вымпелом „Золотого неба“ встал пятнадцатилетний юноша и сказал:
– Правитель десяти тысяч лет! Торговый дом „Золотое небо“ поддержит ваши благородные идеи и сделает все возможное, чтобы осуществить ваши чаяния.
Сын Неба печально улыбнулся при виде юношеского порыва и спросил:
– Как зовут тебя, молодой торговец?
– Уважаемый отец при усыновлении дал мне свою фамилию Джин и новое имя Мэйху, но прежнее прозвище запоминается лучше. Раньше меня называли Байсо, – и мальчик снял шляпу, показав белые волосы, завязанные в узел.
– Ты говоришь от своего лица или от торгового дома?
Он переглянулся с приемным отцом и ответил:
– Я говорю от всего „Золотого неба“.
Джин Фу едва заметно улыбался и кивал вслед словам сына. Представители других торговых домов зашумели, обсуждая дерзость молодого поколения и глупость Джин Юна, который передал свой драгоценный дом в руки безумцу.
Император Чжи все еще не воспринимал молодого Джин всерьез, но так как малец сумел подарить ему хорошее настроение, то Гун-ди решил поддержать Мэйху.
– Есть ли у тебя конкретные предложения?
– Да, – храбро ответил юный Джин. – И я готов изложить их Повелителю при личной встрече как словами, так и письменно.
Юй Да-синь вскочил с места и сказал:
– Говори при всех! Что за невежество? Ты что-то скрываешь от собратьев-торговцев?
– Мне нечего обсуждать с безъязыкими. Хоть ты и старше годами, но по положению я наследник торгового дома, и ты должен называть меня старшим братом или даже дядюшкой.
Юй побагровел от злости, но возразить не мог, ведь он и впрямь был ниже по положению, так как не был не только главой торгового дома, но даже не считался первым наследником».
Император Ли Ху громко рассмеялся, хлопая себя по колену.
– Вот же наглец! Что тогда был наглецом, что сейчас! Из любой ситуации вывернешься, в любой горшок без масла влезешь.
Мэйху пожал плечами:
– Мы с отцом заранее обговорили наши действия и решили, что будет лучше, если гнев других торговых домов падет на меня. Легче отцу трижды извиниться перед всеми, чем мне оправдывать действия отца. Я ведь кто? Приемыш, невежественный приблуда. А он – сын уважаемого человека Джин Юна!
– Так кто первый из вас решил пойти против решения торговцев?
Ши Хэй замер в ожидании ответа. Этого в архивных записях не было.
– Мой уважаемый отец часто совершал рискованные поступки. Взять хотя бы мое усыновление! В этот раз он, как и остальные торговцы, тоже подумал о побеге, хотел перевезти отца и казну дома в другую страну, хотя это нарушило бы все планы. И когда он предложил этот вариант дедушке, Джин Юн потребовал, чтобы я пришел навестить его, – Мэйху сейчас казался совершенно иным человеком. К семейным делам он относился крайне серьезно. – Ты, императорское величество, должен меня понять, ты тоже с уважением относишься к предкам.
Мастер предшествующих знаний пожалел, что не захватил тушечницу и чистую бумагу, потому старался запечатлеть в памяти каждое слово.
– Я пришел к высохшему старику, который больше походил на мертвеца, чем на живого. И он меня спросил, отдыхая после каждого слова, как бы я поступил, будь главой торгового дома. Я ответил ему честно. Сказал, что приложил бы все усилия для защиты страны от семихвостой лисы. И не только потому что я живу в этой стране и в этом городе, не только потому что так должен поступить каждый добропорядочный человек, а потому что это наиболее интересный выход для торговца. Неважно, проиграем ли мы или сбежим, нам придется начинать с самого начала в чужих землях. В любом случае у нас останутся связи, средства, знания и часть людей. Зато если мы выиграем, тогда наш торговый дом вознесется до Небес! И знаешь, что сказал мне этот умирающий старик?
– Что?
– Он сказал, что у меня – его сердце. Потому отец и не стал возражать против моих идей. Он знал, что я поступаю так, как поступил бы дед.
Ши Хэй шевелил губами, повторяя про себя слова Джин Мэйху. Остальные молчали, отдавая дань уважения почтенному предку Джин. Но тут торговец хлопнул в ладоши и разрушил задумчивое настроение.
– Так, повелитель десяти тысяч лет, и зим, и вёсен[3 - Намёк на наличие в гареме императора наложниц-девственниц.]. У тебя кормят неплохо, хоть и не так хорошо, как у меня, и люди вокруг весьма достопочтенные, и разговоры задушевные, но на небе уже высыпали звезды, а значит, пришла пора откланяться.
– Приходи завтра! Мы продолжим слушать работу Ши Хэя, – легко отозвался император.
– Ах да, – Мэйху снял с руки золотой браслет тонкой работы и положил его прямо на развернутый свиток. – Это благодарность за ваше усердие и преданность. Вы вернули меня на этот вечер в юность!
Ши Хэй растерялся и не успел поблагодарить молодого Джин. Тот быстро натянул шапку, раскланялся с Ван Мэй и выскользнул из комнаты. За ним последовал император, Цянь Джи и прочие. Спустя мгновение мастер остался один. Хотя нет, императрица так же оставалась за ширмой.
Мастер предшествующих знаний свернул бумаги, уложил их в сумку и собрался было пойти в Яшмовую комнату, как в дверь ужом проскользнул евнух Бай, вежливо наклонил голову и сказал:
– Уже довольно поздний час. Моя госпожа предлагает подождать более удобный случай для встречи.
– Конечно-конечно. Я повинуюсь ее воле.
И Ши Хэй устало побрел в свой небольшой домик на окраине Киньяна.
Глава 5
Господин Ши печально оглядел скудную обстановку своего дома. Единственным украшением его служили надписи на длинных полотнищах, вывешенных на стенах. Именно эти слова и поддерживали его последние несколько лет.
«Долгие годы бедствий сменились нежданным счастьем,
Печаль уступила место высшему предначертанию»[4 - Стихи взяты из книги «Неофициальная история конфуцианцев» Цзин-цзы У.]
Несмотря на возраст в пять десятков лет, Ши так и не обзавелся женой. Всю жизнь ему сопутствовали несчастья, из-за чего он никак не мог скопить денег на услуги сводни, на свадебные подарки и саму церемонию.
В молодости господин Ши много читал, изучал классические труды, даже сдал экзамены на низший ранг, получил назначение в архивы и пропал. Его сослуживцы быстро вырастали из этой должности. Некоторые сдавали следующие экзамены и поднимались вверх по карьере чиновника, некоторые оказывали мелкие услуги богачам, делали списки с важных документов за плату, а накопив приличную сумму, за взятку переходили на более хлебные места. Некоторые даже бросали государственную службу и нанимались работниками в знатные семьи.
Ши Хэй был не таким. Он обожал копаться в архивных записях, зачитывался древними свитками, причем не литературными произведениями или стихами, а скучнейшими на первый взгляд вещами. Например, записями писарей с незначительных приемов, мелкими распоряжениями, порицаниями и прочими документами. Он любил думать о людях, про которых читал. Однажды он увлекся и написал небольшое повествование о чиновнике, жившем в Киньяне тридцать лет назад, причем биографию его Ши составил исключительно на основе архивных документов. Лишь жилище было описано после того, как Ши лично сходил и посмотрел на него.
Книжечку быстро раскупили, лавочники заказали еще сто штук у писарей. Впервые у Ши Хэя появилась на руках сумма, достаточная для свадьбы. Но не успел он дойти до сводни, как умерла его мать, и все средства ушли на достойные похороны.
Потом случился дворцовый переворот. После него пошли массовые чистки как среди чиновников, так и в других кругах. Впрочем, до архивных служек новый император так и не добрался.
Еще не сожгли трупы животных после нападения семихвостой, еще смердела земля, еще не убрали все военные постройки и сооружения, как Ши Хея вызвали в императорский дворец, где молодая женщина в шляпе чиновника сообщила о присуждении ему более высокого чина и почетного титула «мастер предшествующих знаний», а также поручила невероятно ответственную работу по написанию исторического труда.
Каждый год ему выдавали по сорок лянов серебра сверх обычной платы. Ши Хэй согласился бы работать и без всякой платы.
Погруженный в исследования, господин Ши не замечал, как постепенно вокруг него менялся мир, как приходили и уходили чиновники, как перестраивалась столица. Все получаемые деньги Ши тратил на подарки разным людям, которые могли добавить хоть кроху знаний в его копилку. Иногда ляны уходили впустую, иногда давали столь ценную информацию, что мастер потом не мог уснуть, обдумывая новые главы своего повествования.
Несколько раз он приходил к той самой женщине-чиновнику, чтобы спросить, нужно ли очернять прежнего императора, выделять заслуги нынешнего и как описать Кун Веймина. Та холодно посмотрела на толстячка и сказала, чтобы он писал все, как есть.
