Сначала была война

Глава 8. Как Ромка «украл ключ»

Нет, это было не пробуждение, а будто переход в иную реальность. Мало того, эта «иная реальность» помещалась в уже знакомой спальне, хотя немыслимо превосходила размеры самой комнаты. Ромка увидел возникшую неизвестно откуда летучую повозку с двумя пассажирами. Мальчишка, сидящий вместе с девочкой на передней площадке, крикнул оттуда:

– Рома, не расстраивайся! Мы с тобой встретимся! Когда закончится война, я приду к вам и наведу порядок! А на воспитателей не злись! Они не виноваты! Они просто заблуждаются!

Повозка сделала два гигантских круга под крохотным по сравнению с ней потолком спальни и опустилась на пол. Было непонятно, как в спальне поместилась такая громадина. Даже этот олень с трудом бы там поместился, а тут такая махина.

Мальчик и девочка сошли с повозки. Сошёл с задней площадки и олень. Олень подошёл к Ромке и ласково ткнулся носом ему в грудь. Сразу стало хорошо и спокойно, прошла тревога. Мальчик и девочка тоже подошли к Ромке. Теперь он мог без труда рассмотреть их лица. Девочка была черноволосой и черноглазой… ну, её Ромка уже видел. Там, у моста. Мальчик, в отличие от неё, наоборот был светловолосый и с ясными голубыми глазами. На вид оба были примерно Ромкиного возраста.

– Это всё из-за милиционера, – сказала девочка.

– Ага, из-за него, – подтвердил мальчик, – но на него тоже не злись. У него случилось несчастье. То есть не у него самого, а с его другом беда. Его тяжело ранили беспризорники. Представь, из пистолета стреляли. Вот дядя Витя никак и не успокоится.

– Как это ранили?! – в ужасе спросил Ромка. – Они что, фашисты?!

– Нет, они не фашисты, им самим плохо.

– Тогда почему стреляли?

– От страха они стреляли, – сказала девочка. – Думали, что милиционеры хотят сделать им что-то плохое, вот и стреляли. У вас тут теперь столько горя. Не понимаю, зачем люди устраивают войны.

– Не люди, а политики, – возразил мальчик.

– А разве политики не люди? – спросила девочка.

– Люди и политики не одно и то же, – возразил мальчик. – Есть такие политики, которые не люди, а нелюди. Из-за таких нелюдей и происходят все беды на Земле, и войны тоже.

– А что делать, чтобы эти нелюди не устраивали войны? – спросил Ромка.

– Это совсем не просто, – ответил мальчик, – но главное, надо самим не быть нелюдями. Если мы будем вершить Добро, то это Добро будет вытеснять, убивать Зло. Ну а с нелюдями надо поступать жёстко. Только так можно сделать мир лучше. Кстати, война закончится в следующем году. Девятого мая. То есть восьмого, но объявят об этом девятого.

– Откуда знаешь? – спросил Ромка.

– Знаю. Потому что я из будущего. Я потом всё тебе расскажу.

Видение исчезло, и Ромка проснулся. Он представил себя на месте милиционера, и ему стало чуть не до слёз жалко и самого милиционера, и его друга. Утешеньем было только то, что рассказ о друге милиционера всего лишь приснился. И всё-таки обида на милиционера Виктора прошла, Ромка больше на него не злился.

Проснувшись, Ромка не сразу заметил, что дверь спальни открыта. Увидел это только тогда, когда за дверью послышались шаги и голоса. В спальню зашли Вячеслав Дементьевич, Марина Ивановна и… Марьин.

– Гусев, где ключ?! – прямо с порога спросил директор.

– Какой ключ? – не понял Ромка. Он был в полном недоумении.

– Который ты стащил у завхоза, и которым отпер дверь в спальню, – пояснил Вячеслав Дементьевич.

– Я?! Стащил?! Ничего я не стаскивал! И дверь я не отпирал! Я уснул, а когда вот только что проснулся, дверь была открыта.

– Не выдумывай, – сказала Марина Ивановна. – Серёжа всё видел.

– Что он видел-то?!

– Во-первых, не кричи. Серёжа видел, как ты подкрался к комнате завхоза и снял с гвоздя ключ.

– А как я отсюда вышел, чтобы туда подкрасться? Ведь дверь-то была заперта.

Марьин сначала растерялся, а потом противно усмехнулся и сказал:

– А ты, гусь, ещё утром его стащил. Когда мы были на зарядке.

«Так он ещё и дурак» – догадался Ромка. Говорит ему:

– А ты, значит, не был на зарядке и видел, как я стаскивал ключ? И если я стащил ключ утром, то чем потом запирали дверь?

Теперь Марьин совсем испугался, поняв, что сказал глупость.

– Да, действительно, – сказал Вячеслав Дементьевич. – Серёжа, ты ничего не напутал про ключ?

– Он не напутал, а наврал, – сказал Ромка. – А ещё он дурак, оказывается. Не подумал, как правильно врать.

– Гусев! – закричала Марина Ивановна. – Ты снова за своё?! Опять обзываешь?!

– Ничего и не обзываю. Дурак – это же не обзывательство. Это болезнь такая. Психическая.

– Так, хватит ёрничать, – сказал Вячеслав Дементьевич. – Не понимаю. Стащить действительно не мог… Но дверь-то отперта, и ключа нет на месте. Ничего не понимаю…

– Вон ключ, – сказала Марина Ивановна, – лежит около тумбочки.

Ключ и правда оказался там, куда показала воспитательница. Вячеслав Дементьевич подошёл, поднял его, и спрашивает у Марьина:

– Серёжа, ты точно видел, как кто-то украл ключ?

– Видел… только плохо рассмотрел, кто это был.

– Это утром было?

– Не помню… – стал выкручиваться Марьин. – Нет, это уже после того, как Гусева заперли.

– Гусев, кто отпирал дверь? – спросил директор у Ромки.

– Не знаю, я спал, – ответил Ромка. Потом, немного подумав, говорит:

– Наверно Марьин и ключ украл, и дверь открыл.

– Гусев! – закричал директор. – Прекрати выдумывать! Марьин не способен на подлость! Запомни это!

– Запомню, только фашисты на всё способны.

– Так! Хватит! Я хотел тебя выпустить, чтобы ты успел на обед, но теперь передумал! За обзывательство и клевету ты лишён сегодня и обеда, и полдника, и ужина! А если ещё что-нибудь вытворишь – отправишься в колонию!

– Во, точно, – сказал Марьин. – Там будешь хвастаться, как убивал фашистов.

– А я хвастался?! – закричал Ромка. – Думаешь, это так просто, убить?! Даже фашиста?!

Вновь пронеслись в памяти события у амбара, мост. Слёзы вырвались наружу. Ромка плюхнулся на кровать, и заревел, уткнувшись лицом в подушку. А Марьин, насмешливо:

– Смотрите, как разревелся этот, который гроза фашистов. Вот нюни распустил, герой.

Ромка, сквозь слёзы:

– Заткнись, гад! Что тебе от меня нужно?! Что я тебе сделал?!

– Мне ничего не нужно, – ответил Марьин. – Просто я не терплю болтунов и трусов, которые хвалятся, какие они герои. А ещё не терплю воров.

– Серёжа, хватит уже! – прикрикнул на Марьина Вячеслав Дементьевич. – Тоже знай меру! Иди на обед!

– Но кто же мог украсть ключ? – вполголоса проговорила Марина Ивановна.

– Может, Васькин или Птицын? – предположил директор.

– Нет, они не могли, – сказала Марина Ивановна. – Ясно, что Гусев этого сделать не мог, но и Птицын с Васькиным не могли. Они сегодня работали в подсобном хозяйстве. Пропалывали грядки и никуда не отлучались.

– Тогда ничего не понимаю, – сказал Вячеслав Дементьевич. Потом Ромке говорит:

– Гусев, ладно уж. Тоже давай иди в обеденный зал.

– Не пойду, – ответил Ромка. – Пусть моя порция достанется этому доблестному Марьину.

– Марина Ивановна, – сказал воспитательнице Вячеслав Дементьевич, – пожалуйста, оставьте нас одних. Надо нам поговорить. Да, вот ещё, что. Занесите ключ завхозу.

– Хорошо, занесу, – сказала Марина Ивановна, взяла у Владимира Дементьевича ключ и вышла.

Вячеслав Дементьевич пододвинул к Ромкиной койке стул и уселся на нём.

– Ну вот, что, – говорит, – давай не будем раздувать конфликт. Ни к чему хорошему это не приведёт. Прости за историю с ключом. Не понимаю, почему я сразу не сообразил, что ты не мог его стащить. Просто гипноз какой-то. Ну ладно. Забыли. Хорошо?

– Ага, хорошо, – ответил Ромка.

– Вот и ладно. Но вот с той дракой… Вот смотрю я на тебя, и не пойму. Сразу, как только Виктор привёл тебя, мне показалось, что паренёк ты порядочный, что вести себя будешь хорошо, что всё у тебя хорошо сложится, а ты вон что вытворяешь. Драку устроил, обзывал Серёжу. Почему так?

– Потому что я ничего не устраивал. Или надо было, чтобы Марьин меня поколотил? Я что, не должен защищаться?

– Рома, ну никогда я не поверю, что Серёжа может сделать что-то плохое. Я ведь его хорошо знаю.

– Ага. Вы знаете, а ребята не знают? Коля… Ну, Птицын. И Васькин тоже. Они говорили, что он первый начал. Почему им не верите?

– Ну, что там у вас творилось, мне рассказала Марина Ивановна. Она видела, как Серёжа лежал на полу и пытался вырваться. Рассказала, как ты вцепился ему в волосы и не давал подняться с пола. Или ты хочешь сказать, что она всё это выдумала?

– Нет, не выдумала. Так и было. Только она не видела, как Марьин стал ко мне приставать, а потом полез драться. Повалил на пол… Птицын и Васькин видели, а вы…

– Ладно, давай оставим этот бесполезный разговор. Всё-таки постарайся вести себя хорошо. Вставай. Пошли на обед.

Глава 9. Неожиданная встреча в подвале

Итак, наказание за «безобразную драку» длилось недолго, не весь остаток дня. Ромка даже на обед успел. До обеденного зала его проводил сам Вячеслав Дементьевич.

Когда Ромка оказался в вестибюле, большинство воспитанников толпилось около двери обеденного зала. Коля и Васька тоже были там. Они о чём-то разговаривали с Наташкой Кольцовой из соседней, из «девчоночьей» комнаты. Увидев Ромку, обрадовались. Спросили, на обед его выпустили, или насовсем.

– Насовсем, наверно, – сказал Ромка.

– Не наверно, а насовсем, – подтвердил Вячеслав Дементьевич. – Надеюсь, что больше такого не повторится.

– Вячеслав Дементьевич, – говорит Коля, – ведь это не Рома устроил драку, а Марьин.

– Так, всё, давайте не будем об этом, – ответил директор и пошёл к стоящим отдельной группой воспитателям.

– Почему он такой злой? – спросил Ромка.

– Кто? – не поняла Наташка.

– Директор.

– Он не злой. Просто он не знает, какой гад этот Марьин. Думает, что это ты его обидел.

– Как же. Обидишь его.

– А здорово ты с ним расправился, – сказал Васька. – Ты где так драться научился?

– Нигде. Я и сам не понял, как получилось.

– Зато теперь все знают, что этот гад получил от тебя сдачи, – сказал Коля.

– А ещё, – добавила Наташка, – все знают, что ты не виноват, и никакой не вор.

– Откуда знают-то?

– Ну, мы же всё видели и всем рассказали, – объяснил Васька.

И тут за спиной у Ромки раздался голос Марьина:

– А с вами двоими, я ещё разберусь без свидетелей.

Коля и Васька испуганно отшатнулись, а Ромка в ответ:

– Тебе мало было? Только задень хоть кого. Я же тебе обещал, что убью? Вот и убью, если заденешь.

– Ага, и сразу в колонию.

– Зато ещё одним фашистом на Земле станет меньше!

Подошла Марина Ивановна. Спрашивает:

– Ну? Помирились?

– Ага, помирились, – соврал Марьин.

– Не помирились, – сказал Ромка. – Пусть только заденет ещё раз кого-нибудь. Только что он Птицыну и Васькину грозился, что с ними разберётся.

– Ну вот, снова ты за своё. Давайте заходите в зал. Обед уже готов. И прекращайте этот ваш конфликт.

– А я что, не хочу, чтобы без конфликтов? – ответил Ромка. – Это ваш Серёженька не хочет прекращать.

– Ну всё, хватит! Марш в зал!

***

После обеда Ромка вместе с Колей, Васькой и Наташкой вышел во двор. Следом за ними вышел и Марьин. Он держался на почтительном расстоянии. Видно было, что после полученной от Ромки встрёпки, устраивать новую драку он боится. Скорее всего, он ожидал момента, когда Коля и Васька останутся одни. Понял, что в этот раз не дождётся, и ушёл за небольшой низкий пристрой к зданию. Ромка говорит:

– Вот не пойму. Ну ладно, Вячеслав Дементьевич не злой. Ну, думает, что Марьин никогда ни в чём не виноват. А почему Марьин такой?

– Потому что он гад, – ответил Коля. – Он раньше даже над малышами издевался, когда никто не видел. Потом перестал, потому его Витя за это поколотил.

– Какой ещё Витя? – спросил Ромка.

– Ну, он теперь в милиции работает, а до этого жил у нас. Он ещё год назад ушёл в милицию. Ну, когда нас всех здесь собрали. Он сначала в ремесленное училище поступил, но потом его позвали в милицию. Это который тебя привёл с базара.

– Ничего себе… – сказал Ромка. – Сначала за малышей заступился, а потом на меня наговорил всякого.

– Не злись на него, – сказал Коля. – Просто у них там случилось кое-что. Они когда беспризорников забирали, чтоб устроить в приют, один из них стрелял из пистолета. Ранил одного милиционера, который потом чуть не умер. Вот Витя никак и не успокоится. А вообще, он добрый.

– Ага, как же, добрый. А ещё Марина Ивановна справедливая.

– Не злись на него, – сказал Коля.

– Я и не злюсь… уже, – ответил Ромка.

– А Марина Ивановна… Она же не видела, как Марьин полез драться, вот и подумала, что ты первый начал. Так что не злись.

– Я не злюсь, только странно.

– Чего странного-то? Что не злой, или что беспризорник стрелял?

– Нет. Не это. Понимаешь, приснилось кое-что.

– А что приснилось? – спросила Наташка, и Ромка всё рассказал. Рассказал о том странном сне… то есть не сне, а видении. Рассказал, как тот привидевшийся мальчишка тоже говорил о том, что беспризорники ранили друга милиционера.

– Так бывает, – сказал Коля. – Мне вот тоже, ещё в Михайловском, приснилось, что началась война, и она на следующий день началась.

– Это называется вещим сном, – объяснила Наташка.

– А ещё он сказал, – вспомнил Ромка, – что война закончится в следующем году девятого мая. А ещё сказал, что придёт к нам и наведёт у нас порядок. Вот бы и правда так случилось.

– Случится, – сказал Коля. – Война по любому закончится. Скоро уже, потому что наши добивают гадов. А наводить порядок придётся нам самим.

– А как?

– Надо сделать так, чтобы Марьина застала которая-нибудь из воспитательниц, когда он сам кого-нибудь заденет. Например, снова к тебе пристанет. Вот тогда они поймут, что он гад.

– Не, он ко мне не пристанет. Боится, что я смогу дать сдачи. Только на самом деле не смогу. Как сегодня получилось, я не понял. А ещё, когда он полез драться, тоже было видение.

– Какое видение? – спросил Коля.

– А с той же летающей штуковиной. Но там была только девчонка. Она сказала, что зарядила меня энергией, и что поэтому я справлюсь с Марьиным. И справился.

– Слушайте, а вдруг это не видение?! – предположила Наташка. – Вдруг это всё по правде было?

– Тогда и вы бы это видели, – ответил Ромка. – Вы видели эту летучую штуку?

– Нет, не видели, – сказал Коля.

– Ну и вот. Значит, это видение. Только сила и правда откуда-то взялась.

– Да, чудно.

– Чудно, но с Марьиным как теперь делать? Ну, меня он боится, а вас-то не боится.

– А давайте всегда быть вместе, – предложила Наташка. – Если вместе, то он побоится нас задеть.

– А если нам пойти к Вячеславу Дементьевичу, и рассказать ему всё про Марьина? – предложил Ромка.

– Не поверит, – сказал Коля. – Уже сколько раз рассказывали, а он не верит.

– А почему не верит?

– Думает, что Марьин хороший, а мы на него наговариваем.

– А вот интересно, – говорит Ромка. – Вот смотрите, почти все мужчины были на фронте. Ну и сейчас тоже. А вот Вячеслав Дементьевич был на фронте или нет?

– Он не был, – ответил Коля. – А при чём тут это?

– Да так. Странно.

– Ничего странного. Он просился на фронт, но его не взяли.

– Почему?

– Потому что он был учителем, а учителей сначала не брали. Потом стали брать, но Вячеславу Дементьевичу уже было больше пятидесяти. А кому больше, тех и теперь не берут. Это нам Марина Ивановна рассказала, когда нас всех в этом доме собрали.

– А мне этот дом нравится, – сказал Ромка.

– Ещё бы, – говорит Коля. – Он и немцам понравился. Они, как только город заняли, устроили тут комендатуру. Это нам тоже Марина Ивановна рассказывала. А до этого тут была школа, а до революции – реальное училище.

– А что такое реальное училище?

– Ну, это тоже такая школа. Для богатых. В ней учили всяким таким наукам, как математика, физика и ещё всяким техническим.

– А ещё тут в подвале остались какие-то штуковины, ящики с какими-то вещами, – сказал Васька. – Это Сеня Кашин рассказал. Старшие все туда ходили смотреть.

– Ходили в подвал? – удивился Ромка. – А как они туда попали?

– Это просто, – сказал Коля.

– А как?

– Вон там, видишь? – показал он рукой на пристрой, к которому ушёл Марьин. – С той стороны вход. Он забит досками, но доски еле держатся. Можно их отодвинуть, и пролезть туда.

– А давайте посмотрим, что там? – предложил Ромка.

– А что, давайте, – согласился Коля.

Вчетвером они направились к пристрою. Доски и правда были почти не закреплены. Точнее, совсем не были прибиты, а просто приложены.

От двери вниз вели каменные ступеньки. Друзья спустились по ним, и оказались в сумраке подвала, заставленного деревянными ящиками.

Протиснувшись между ящиков, ребята двинулись вдоль подвала, тускло освещаемого светом, пробивавшимся через крошечные окошки. Со двора эти окошечки были видны у самой земли, а в подвале они находились высоко под потолком.

Васька с Наташкой ушли далеко вперёд, а Ромка и Коля остановились около большого непонятного Ромке механизма.

– Это фрезерный станок, – стал объяснять Коля. – Вот смотри, это…

Васька и Наташка с визгом, точнее с визгом только Наташка, а Васька с криком, бросились назад. Чуть не сбили с ног.

– Вы чего? – спросил Коля.

– Там кто-то есть! – испуганно, крикнула Наташка.

– Ага, кто-то прячется, – подтвердил Васька.

– Вы чего? Кто там может прятаться? – удивился Коля.

– Не знаю, – сказала Наташка, – только там было слышно, как кто-то ходит.

– Ага, а потом что-то упало, – сказал Васька.

– Идёмте, посмотрим, – предложил Коля.

– Да ну ещё, я боюсь, – ответил Васька.

– Я тоже не пойду, – сказала Наташка.

– Ну вы и трусы, – пристыдил их Коля. Потом Ромке говорит:

– Ром, айда тогда вдвоём. Или ты тоже боишься?

Ромка боялся, но как сознаться, что он трус? Как потом с этим жить? Ромка замялся, не зная, что ответить. Признаться, что трус? Особенно, после того как по первое число всыпал Марьину? Все ведь теперь считают Ромку чуть ли не героем. Да и нет там никого, за теми ящиками… может быть. Мало ли что Ваське и Наташке почудилось. Не может там никто прятаться… наверное.

– Ну что, пойдёшь, или как? – переспросил Коля.

– Идём, конечно, – ответил Ромка, стараясь не подавать вида, что боится. – Надо же посмотреть что там.

– Конечно, надо. Узнаем, что там… ну или кто. Узнаем и вернёмся.

Ромке, что делать, пришлось пойти с Колей в мрачную пугающую мглу дальнего конца подвала. Дошли до сложенных около стены ящиков. За ящиками в левом углу и правда будто что-то завозилось. Коля и Ромка остановились. Ромка прислушался, но было тихо.

Коля на цыпочках подкрался к ящикам, посмотрел в щель, пытаясь рассмотреть, что там. Нет, видно было плохо. Свет падал справа сверху, из окошечек, расположенных под самым потолком, а слева, за ящиками, была кромешная тьма.

– Ничего не видно, – сказал Коля.

Ромка тоже подошёл и посмотрел. Нет, и он ничего не увидел. Между тем за ящиками снова послышался шорох, а потом громкий чих. И вот тут один из ящиков с грохотом полетел на пол подвала. За ящиками… сидел на корточках Марьин.

– Вы чего тут лазите?! – заорал Марьин.

Коля испуганно молчал. Ромка, само собой, тоже испугался, но только поначалу. Потом, вспомнив, что Марьин сам теперь его боится, говорит:

– Мы где хотим, там и лазим. Или только тебе можно? Что тут прячешься?

– Не твоё дело! – орёт Марьин.

– Ну и что мы тут лазим, тоже не твоё дело.

– Марш все отсюда! – не унимался Марьин. – А то нажалуюсь Вячеславу Дементьевичу, что вы тут по подвалу шляетесь.

– Ага, – сказал Коля, – расскажи. А мы расскажем, как ты тут прятался.

– Чего?!

– Слушай, Марьин, – говорит ему Ромка, – тебе мало сегодня было? Может добавки хочешь? Устрою.

– Да?! И сразу в колонию! Валите отсюда!

– Мы-то свалим, – сказал Коля. – А ты попробуй, только, нажалуйся. Мы-то просто так сюда пришли. Посмотреть. Нельзя, что ли? А вот ты зачем прятался, пусть Вячеслав Дементьевич уже сам разберётся.

– Ладно, не скажу, если вы не скажете, только уходите.

– Пошли, Рома, – сказал Коля. – Чёрт с ним.

– Точно, – сказал Ромка. – Чёрт. Черти как раз в таких местах и водятся. Идёмте, ну его.

***

И всё-таки Марьин нажаловался. Уже вечером Ромку, Ваську, Колю и Наташку вызвали к директору. Как только вошли в кабинет, Вячеслав Дементьевич говорит:

– Роман, Коля, Вася, как это понимать? Мало того, что сами залезли в подвал, так ещё и Кольцову на это подбили.

– Вячеслав Дементьевич, – говорит Коля, мы же просто посмотреть хотели. Ну интересно просто было.

– Да, что такого-то? – спросил Ромка.

– Что такого, спрашиваешь? А то вот и такого. Там навалено всякой рухляди. Что если бы кого-нибудь придавило тем ящиком, который вы уронили?

Отвечать-то за это мне пришлось бы. Сказали бы, что не уследил… Да и вообще, каково бы мне было, если бы с кем-нибудь из вас что-то случилось?

– Ящик не мы уронили, а Марьин, – сказала Наташка.

– Ага, точно, – добавил Коля. – Он там за ящиком от нас прятался, а потом чихнул и толкнул ящик.

– Марьин?! – удивился Вячеслав Дементьевич.

– Да, Марьин, – подтердил Ромка. – Васькин и Кольцова услышали, как за ящиками кто-то прячется, испугалась, а мы с Колей пошли посмотреть. А там оказался Марьин.

– Не может быть… Что ему там нужно было?

– А мы откуда знаем? Только как бы он узнал про ящик, если бы там не был?

– Ладно, идите, но давайте договоримся, что в подвал вы больше ни ногой. Хорошо?

– Ага, – сказал Коля, – только и Марьину скажите, чтобы он туда не лазил.

– Ладно-ладно, я поговорю с ним.

***

Вот так закончился для Ромки и его новых друзей тот день. Даже если учесть незаслуженное наказание, тот день был для Ромки не самым худшим днём в детском доме. Дальше беды посыпались одна за другой. Как только случится что-нибудь плохое, а случаться оно стало чуть ли не каждый день, виноват оказывался Ромка. Всегда находились «свидетели» Ромкиных безобразий. Хотя нет, нельзя же про единственного «свидетеля» говорить во множественном числе. «Свидетель», а не «свидетели». А тем единственным «свидетелем» был, конечно же, Марьин.

В спальне Ромку больше не запирали. Нашлось для этого более подходящее помещение. Маленькая комнатушка на третьем этаже, в которую была свалена всякая ненужная рухлядь. Хорошо ещё, что был там, пусть хоть и старый, наполовину разломанный, но какой-никакой, а диван. Можно было хотя бы посидеть или полежать на нём. Когда Ромку стали там запирать, ребята стали называть эту комнатку карцером.