– Мать вернулась, сенгуры! Возрадуйтесь! – продолжал греметь его голос.
– Значит, вы все-таки дошли до нижнего слоя, – задумчиво проговорил Рован, выслушав ее рассказ. – Жаль, что князь прогнал надзирающего. Где он теперь? У нас не появлялся. Если сгинул, то жалко. Он подарил нам надежду и подарил нам тебя. – Здоровяк нежно и осторожно приобнял женщину.
Листи была ему благодарна за его поддержку и понимание. Судьба подняла ее над народом, но она все равно оставалась женщиной, которой нужна опора и крепкое плечо друга рядом. Рован был таким.
– Двести сенгуров в древней броне – это много, – продолжил вождь.
– Крысаны не сдаются, мы атакуем и уничтожаем гнезда, но их все равно еще очень много, и крысолюды быстро плодятся. Боюсь, мы так останемся беззащитными.
– Не беспокойся, я возьму не только мужчин, но и женщин. Мы все умеем сражаться. У тебя будет достаточно сил для обороны и активных действий. Кроме того, у тебя есть эти големы – демоны пришельцев, что привел с собой Алеш. – Она похлопала его по руке. – Ты справишься, Рован. А потом, как только я подготовлю место, сенгуры переселятся в домен Цу Кенброка.
Рован непонимающе уставился на Мать.
– Переселимся? – переспросил он. – Зачем?
– А что здесь, на разрушенном слое ждет сенгуров? – подняла голову Листи и посмотрела в глаза гиганта снизу вверх. – Жизнь, подобно крысанам, в старых подвалах. Они и враги, они и пища. О каком возрождении тут может идти речь? – Она вздохнула. – Внизу крысаны, наверху мутанты, звери и реплоды. Рован, это бесконечная война на выживание. Я хочу, чтобы ты понял: нам надо уходить отсюда. – Она положила руку ему на колено. – Сенгурам нужна новая родина, Рован, и я ее нашла.
Скрав
Когда они, взявшись за руки, вышли прямо из скалы, посмотреть на это чудо собрались все бойцы, даже часовые оставили свой пост, но ди листер, сам пребывая в великом удивлении, промолчал о вопиющем нарушении боевого устава.
То, что они видели, не было фокусом, они стали свидетелями проявления чуда или магии, о которой они слышали, но воочию увидели только сейчас.
Бойцы, в том числе и ротный, с открытым ртом смотрели на переодетого агента, девочку и прекрасную незнакомку в синем запыленном балахоне.
– Ну ты, Демон, даешь! – присвистнул ротный. – Если бы сам не видел, никогда бы не поверил, что такое возможно без всяких фокусов.
Прокс не стал отвечать на восторженные возгласы, прошел мимо ближайших десантников и подошел к костру, где вся троица спокойно уселась. Рядом примостился ди листер Мерц Кури, разогнав пред этим своих бойцов.
Прокс понимал, что десантники впервые столкнулись с магическим миром и, скорее всего, до входа в систему, по установившейся практике в ССО, им не говорили о задании. Предполагалось, что космодесант должен был готов выполнять задания в любой обстановке и в любой части галактики.
Когда волнение среди десантников, вызванное появлением троих людей из стены, немного поутихло, а ротный, усевшись, перестал ерзать, Прокс попросил:
– Расскажи, что произошло? Где эскадра и почему вы здесь?
– Что произошло, я не знаю, – помрачнел космодесантник. – Мы вошли в сектор, эскадра без происшествий вышла в назначенный район. Десант был уже в ботах для выхода в космос, и мы должны были отработать на поверхности. Захватить базу и пленных. Но неожиданно раздался сигнал тревоги, и последовал приказ покинуть корабль. Все системы крейсера начали выходить из строя. Мы были уже снаружи, когда корабли удалились и взорвались. Не спасся никто. Потом нас атаковали штурмовики. Рота «Альфа» осталась нас прикрывать и, скорее всего, погибла. Командир нашей роты погиб тоже. Из роты уцелело чуть больше половины. Мы осуществили спуск на поверхность на антигравах. Вот сидим здесь, не зная, что делать, отправили аварийный сигнал и ждем помощи. – Он с какой-то страстной надеждой посмотрел на Прокса. – Ты прибыл за нами?
– Нет. У меня также случились проблемы, и я выбирался из западни, – не стал скрывать истинное положение дел Алеш. Он знал, что с этими ребятами нужно вести дела по-честному. Они должны знать правду без прикрас, какой бы она ни была страшной – без надежды на возвращение или ведущая к смертельному исходу. – Поверишь, я здесь случайно. – Он безрадостно усмехнулся. – Выбирался из ловушки, куда попал из-за предательства одного демона.
Ди листер понимающе покивал головой.
– Значит, распоряжений на наш счет у тебя нет. – Он не спрашивал, он говорил как о свершившемся факте. Лицо его помрачнело, будто туча нашла и скрыла родившуюся было надежду, как лучик солнца сверкнувший и угасший в его душе. – Чем помочь сможешь? – спросил он. Подумав, продолжил: – Может, наоборот, тебе нужна наша помощь? Правда, у нас оружие и техника постепенно выходит из строя. Не знаю, что делать, – сокрушенно высказал он свое недоумение, – ремонтируем-ремонтируем, а оно все равно перестает работать.
Аврелия с любопытством рассматривала тактическую плазменную пушку, солдаты называли ее просто – плазмобой, лежащую на земле между ней и ди листером.
– На вас всех остаточное действие «волны хаоса», – сказала она. – Это заклинание применили демонессы повелительницы хаоса. Потому ваши повозки разрушились. – Она потрогала пальчиком неизвестное ей оружие. – Если применить заклинание «развеять», то оно портиться перестанет.
Мерц Кури бросил быстрый взгляд на девочку с белой кожей и остренькими ушками. Метаморф, наверное, как и агент, подумал он, но вслух только спросил:
– Ты сможешь это сделать?
– Я не могу, но Крома или Алеш могут, – с сожалением вздохнула Аврелия. – Меня не учили магии, только читать и писать, ну, еще немного знаю торговлю.
Она была трогательно серьезна, и Прокс осторожно, чтобы не оцарапать пластинами брони, обнял ее.
– Крома научит тебя магическому искусству, – сказал он и поцеловал в лобик.
Крома очень решительно встала. Несмотря на небольшой рост и изящное телосложение, из-за которых она казалась хрупкой и почти воздушной, дриада обладала твердым характером и хозяйской рачительностью. Алеш давно заметил в ней эту черту, делающую девушку расчетливой и прагматичной в том, что касалось быта и выживания. Он улыбнулся, вспомнив, что еще чуть больше трика назад она хотела его съесть. Он любовался ею и осознавал – она просто идеальное дополнение к нему. Словно недостающая половинка, сделавшая его наконец цельным и до конца сформировавшимся.
– Несите сюда ваше оружие и все, что имеет следы хаоса! – строго приказала она, и мужчины вдвое больше ее, прошедшие войны и побывавшие во множестве передряг, не посмели ослушаться. Они робко по одному подходили и нерешительно стояли перед ней. А девушка, сделав пасс рукой, давала отмашку:
– Готово. Следующий.
Через полтрика оружие, снаряжение и дроны были очищены от остатков хаоса, в них включился режим автовосстановления систем.
Мерц Кури подсел к агенту АДа. Он отдавал себе отчет в том, что ребята из административного дознания всегда действовали автономно и опыт в таких делах у них был гораздо больше, чем у простого десантника, вся деятельность которого регламентирована уставами и приказами. Правило – выполни приказ или умри – впиталось в их плоть и кровь, но дело в том, что он не получал дальнейших приказов. Что надо делать дальше? Последний приказ командира сесть на планету он выполнил. Но какие задачи нужно решать дальше? Он не знал.
– Специальный агент, – обратился он к Проксу.
– Мерц, зови меня Алеш или Грапп. Не надо вопросов, я понимаю твои трудности. Ты и твои ребята переходите в мое распоряжение. Задача остается прежней. Уничтожение базы контрабандистов и захват пленных. Для осуществления этой операции вам необходимо подготовиться. – Он на мгновение задумался. – Поэтому слушай, ди листер, приказ: оставаться на месте, ждать моего возвращения. Я скину вам базу знаний о ведении боевых действий в местных условиях. Будете готовиться. В поддержку оставляю Крому и девочку. Беречь их так, чтобы волос не упал с их головы. Это будет вашим магическим прикрытием. Я отправляюсь за амулетами для бойцов, без них идти к базе бесполезно, погибнете. И доложу в АД о том, что произошло. Это можно сделать только с верхнего или нижнего слоя. Хотя, честно тебе скажу, Мерц, твои бойцы ничего не смогут сделать в этой войне. Здесь нужен небольшой отряд спецназа. Мне еще предстоит подумать, как поступить, вы же пока готовьтесь и к такому варианту, как возвращение.
Он задумался о предстоящем пути. Куда надо двигаться, он не знал, но что-то внутри его давало подсказку: идти надо на север, и идти одному.
– Обратно буду дней через пятнадцать. – Алешу было тяжело и страшно оставлять Аврелию и Крому, но по-другому было нельзя. Он должен идти один и действовать быстро, не связанный заботой об их безопасности. Кроме того, оставить близких здесь под прикрытием бойцов спецназа было безопаснее, чем одних в Брисвиле, как он планировал раньше.
Крома внимательно прислушивалась к тому, что он говорит, и в подтверждение правильности его выбора согласно кивнула.
– Иди один и не беспокойся о нас. – Она почувствовала его тревогу, ощутила ее в его напряженной позе, спрятанных от других интонациях в голосе, но хорошо различимой ею. – Но попробуй только вернуться к своей Листи, – неожиданно для Алеша добавила она с угрозой.
Аврелия засмеялась, увидев растерянность на лице Прокса.
– Алеш, ты часто вспоминал эту Листи во сне, а бабушка… – Она осеклась. – А Крома даже хотела тебя треснуть камнем по лбу, когда ты вспоминал ее, но я не давала.
Мерц Кури, увидев остолбеневшего агента, имевшего вид нашкодившего первоклассника, еле сдерживая улыбку, отвел глаза.
– Я понял тебя, Грапп. Иди, мы позаботимся о девочках. Вернись со славой, а мы не посрамим.
Брисвиль
На портальную площадку вывалились двое. Оба в крови, один поддерживал другого, и тот другой был без сознания.
– Покиньте площадку и зарегистрируйтесь, – обратилась к ним абсолютно бесстрастно девушка-регистратор. Ее не волновал вид путешественников и их состояние, такое случалось часто, когда на них перед отправкой с другого конца совершали нападение разбойничьи банды.
С трудом стащив товарища с портальной площадки, тот, кто был на ногах, достал фиал с эликсиром и влил ему в рот. После этого они подошли к столу регистратора.
– Кто вы и откуда, рены? – равнодушно оглядывая прибывших, задала вопрос девушка.
– Я рен Шторнис, алхимик из Лигирии, а это мой компаньон рен Брондарик. Мы оба из Лигирийской империи.
– Впервые у нас? – Тон девушки не изменился и оставался таким же вежливо-равнодушным. Она делала свою работу, и ей нужно было продать путеводитель.
– Да, рена, мы хотели обосноваться здесь, но случилась беда…
– Мне неинтересны ваши истории, рены. Приобретите путеводитель, он вам поможет, и отойдите от стойки. За вами уже очередь.
Тот, кто представился Шторнисом, выложил медяк и забрал буклет – простой, напечатанный на дешевой бумаге. Подхватил напарника под руку, и они заковыляли к выходу с площади. Видно было, что ему тяжело, он, отдуваясь и морщась, не бросая товарища, тащил его, поддерживая под руку. Так, шатаясь, выписывая петли, они миновали ворота и вышли в город, заступили дорогу двум оркам, и те легко, словно это были пушинки, а не пара упитанных людей, оттолкнули их со своего пути.
Оба упали на мостовую, болезненно застонали и подползли к стене, огородившей портальную площадь. Они с негромкими жалобными всхлипами примостились рядом с нищим.
– Что, в беду попали? – спросил тот, тон его был участливый, а взгляд, которым нищий смотрел на бедняг, выражал понимание проблем таких же несчастных, как и он.
– На нас напали у портала. Стража графа Ро Шлага, мы раньше работали на него, но потом нам надоело, что всю прибыль забирал он. Мы решили втайне его покинуть и обосноваться здесь, в Брисвиле. Скопили денег. Бросили мастерскую. Но он каким-то образом узнал, и его воины поджидали нас у городского портала. Забрали все. Избили, а моему другу сломали руку. Теперь вот у нас нет ни денег, ни будущего.
Закончив свой краткий рассказ, говоривший заплакал. Его товарищ, баюкая сломанную руку, успокаивал того:
– Не надо так убиваться, Шторнис. Мы живы, а это главное. Работу найдем, пойдем помощниками к алхимикам, хотя бы за еду.
Проходящий демон поглядел на бедолаг и кинул им пять дил. Шторнис удивленно посмотрел на деньги.
– Это что? – спросил он.
– Это милостыня, – засмеялся нищий и забрал монету. – Посидите тут со мной, а вечером я отведу вас к хозяйке. Думаю, она сможет вам помочь.
Ставка
За рекой расположилось два лагеря. Один был из сторонников Худжгарха, которые стекались сюда со всей степи и из всех племен. В основном это были опытные воины и ветераны со своими старшими сыновьями. Там постоянно шли проповеди свидетелей, и в глазах этих проповедников пылал огонь фанатизма.
Они готовы были умереть за своего кумира и пойти за ним хоть в огонь, хоть в воду. Но Худжгарх исчез и никуда их не вел. Зато от его имени говорили пророки, и часто то, что говорил один, не согласовывалось с тем, что говорили другие свидетели.
Одни призывали в священный поход на отступников, на тех, кто не принял посланника Отца, и приводили в качестве доводов, что в сказаниях говорилось: «Пойдет брат на брата, и будет пролито много крови». Значит, надо идти и пустить кровь тем, кто не верит в пришествие духа мщения. Другие убеждали проливать не кровь всех своих соплеменников, которые не верят, а наказать племена, которые приветили врагов народа орков. Между ними постоянно происходили стычки и потасовки. Пока не появилась группа из десяти орков, которые жестоко и быстро навели порядок среди паствы и сказали, что надо ждать знамения и тогда, уже точно поняв волю Отца, идти в священный поход.
В другом лагере собрались вожди и шаманы, напуганные появлением нового центра силы, и их сторонники.
– Тяжелые времена пришли в степь, братья. – Перед собравшимися выступал старый шаман. – Умы соплеменников захвачены обманом и верой в ложного бога. Я не оспариваю существование «нового явления», но кто мне скажет или приведет доказательства, что это посланник Отца? То, что он орет «Худжгарх!», не говорит о том, что он им является. Может, это демон или химера, созданная лукавыми человеками. У люда нет совести и правды, – продолжал он, – все их уста хранят ложь, а сердца полны предательства. Поэтому мы ходим походом на забывших своего Творца и отринувших память об Отце. Как наказание им. Мы всегда знали, кто виновен больше, и шли набегом на них. Поэтому я спрашиваю вас, – он оглядел орков, – на кого идти походом? Кто более виновен в забвении Создателя?
Орки молчали, обдумывая его слова.
– А я вам скажу, – продолжил шаман. – Вангорцы. Они принесли зло на нашу землю, они посадили хумана по левую руку от великого хана. Это позор. Позор всем нам.
Он замолчал и уселся на свое место. В шатре раздались выкрики:
– Правильно говоришь, уважаемый Ра Курдун! Все верно мыслишь! Позор для нас!
– Подождите кричать, – остановил разгоряченных орков мураза племени трох. – Мы должны не только определиться с походом, но и выбрать нового великого хана.
Все тут же замолчали.
– Кого ты предлагаешь, мураза Дуст Кыр? – спросил его шаман, что выступал перед ним.
– Я предлагаю себя, – гордо выпрямился вождь.
– Не надо нам выскочек! – выкрикнул мураза племени муйага, его поддержали шаман и вождь техколо. В шатре снова начались гвалт и ругань, перешедшие в кулачную потасовку.
Наконец старому шаману удалось навести порядок, разозленные муразы уселись на свои места, волками посматривая друг на друга.
– Предлагаю не спорить, а выбрать того, кто устроит всех. Это может быть тот, кто будет слушать Совет вождей и исполнять его волю, – вкрадчиво подошел он к главному и внимательно оглядел притихших орков.
Все понимали, что такая фигура могла бы устроить всех. Но кто им может быть?
Выдержав паузу, шаман произнес имя:
– Им может стать Барама Обака.
Я занимался бесполезным для себя делом – планировал свои ближайшие действия на сегодняшний вечер и, может быть, на завтра. При этом хорошо понимал, как зыбки мои надежды осуществить их.
Как обычно, все мои планы накрывались медным тазом, приходилось действовать экспромтом и уповать на многослойное сознание, подсказывающее мне, как действовать в ту или иную минуту. У такого метода решения проблем был один существенный недостаток, и заключался он в том, что при этом возникали новые проблемы, вот как сейчас. И я сидел, напрягая мозги, пытаясь решить то, от чего вообще-то надо было бежать. Например, от напористой Ленеи. Добавлять еще одну розочку в тот цветник, что стихийно разросся вокруг меня, мне не просто не хотелось, мне было страшно. Как сказали бы у нас на Земле: среди роз один барбос.
Что такое ревность женщины, я знал не понаслышке, это страшнее ураганов, цунами и землетрясений, вместе взятых. Как заметил мудрый царь Соломон, имевший неосторожность стать многоженцем, «горше всего женщина». Мне об этом говорила бабушка, и вроде бы этот несчастный имел больше ста жен. Раньше я ему втайне завидовал, теперь понимаю, какие это проблемы. Одна жена – это одна проблема, а сто жен – это сто проблем.
А уж пылающая ревностью женщина это… у-у-у! А если их несколько, и все ревнивые, как Вирона? Тут вообще не о чем говорить, только спасаться.
Я был еще очень молод (телом), несовершеннолетний, и обременять себя обязательствами, как это случилось в прошлой моей жизни, не было никакого желания. Все девушки, которые теперь входили в мое окружение, были старше меня на два, а то и пять годков. Просто я стал выглядеть за этот год старше своего возраста, на лице появилась черная щетина, все чаще я хмурил брови и смотрел сурово. Да и испытания, что выпали мне, наложили свой отпечаток. Я чувствовал нечто звериное, проснувшееся во мне, оно заставляло настороженно смотреть на окружающий мир. Как будто тигр, вышедший на охоту, увидевший добычу и соперника, затаившегося перед прыжком. Но в то же время я чувствовал одиночество. При множестве людей и нелюдей, окружавших меня, я оставался один, плотно закрывшись в кокон тайны своего происхождения.
С кем я действительно мог быть полностью откровенным, так это с Шизой. Но и она часто не понимала логики моих поступков, пытаясь разобраться в загадочной русской душе и вычислить алгоритм моего поведения. А когда я разрывал шаблоны и поступал в ее понимании как сумасшедший, она надолго замыкалась в себе. Как это было после спасения от жертвоприношения богине.
А я не мог ей объяснить, что логики-то и нет вовсе, а есть простое понимание, необходимая потребность поступить так, а не иначе, позыв души, что надо так, и никак по-другому. Я поступаю не по расчету или полезности, а по зову широкой русской души, или большого сердца, если хотите. В этом и кроется вся отгадка русского характера. Он может наплевать и пройти мимо, а может отдать жизнь за незнакомого ему человека. И какая тут логика? Ее просто нет.
Мои мысли перескочили на хитроумного хана, который вытащил меня на поверхность, на всеобщее обозрение: вот полюбуйтесь, хуман сидит слева от меня. Этот клыкастый интриган перевел внимание всех – и посольских, и эльфаров из леса, и орков-противников – на мою персону, сам остался в тени. Теперь он может плести свои сети тихо и незаметно, а я стал громоотводом. Вот и планируй тут. Кто бы мог предположить, что он, увидев меня слева, так быстро просчитает ситуацию и воспользуется ею. Я вздохнул, так как мысли скакали, как зайцы, с одного на другое, не желая остановиться.
Опять же небесная невеста, пожелавшая пойти откупом. Ей-то что нужно от бледной пиявки в моем лице?
Мысли, сделав круг, вернулись к своему началу.
У меня была, конечно, идея свести их с сыном правой руки, осталось только найти его, познакомиться и направить парня на путь истинный. Тебя спасли – женись. И не к месту вспомнил Люськину мать. «Испортил девку – женись», – сказала она мне.
Мои думки были прерваны шумом. У входа в шатер кто-то здорово ругался, угрожал и пытался пробиться ко мне, но стража – молодцы, стояли как скала. Об их твердость разбивались волны крика и угроз убить всех к Худжгарху. Не помогли даже намеки пойти и пожаловаться отцу.
– Что там за отец такой, – хмыкнул я, – первый секретарь горкома, что ли? – И полез из шатра посмотреть на дебошира.
Перед воинами, стоящими с невозмутимостью египетского сфинкса, прыгал и махал руками молодой орк, может быть, немного постарше, чем я.
Увидев меня, с любопытством его рассматривающего, вернее увидев мою голову, он, брызжа слюной, заорал:
– Выходи на поединок, жалкий хуман!
– Я не жалкий, – ответил я, подумал и добавил: – Просто я поближе к людя́м, чем остальные. Добился большего, чем другие, вот мне и завидуют. Ты не верь клеветникам.
Я говорил рассудительно и вдумчиво, но на самом деле даже не думал, о чем говорю. Больше слов, больше тумана, меньше смысла. Слова сами перли из меня, вынося заодно мусор раздражения и неудовлетворенности самим собой.
– Поэтому моя простота и любовь к простому народу таким папенькиным сынкам, как ты, кажется недосягаемой в своем величии и принимается ошибочно за слабость. Но обычно за оскорбление я даю в морду. Не убиваю. А с глубоким пониманием несовершенства природы разумных даю возможность глупому стать умнее. Так сказать, преподаю жизненно важный урок для достижения понимания истины. – Произнеся этот спич и налюбовавшись на выражение морды паренька, который, пытаясь уразуметь сказанное, свел глаза к переносице и так застыл столбом, спросил его: – Ты кто?
– Я Тржын Карам, сын Быр Карама, – проморгавшись и отойдя от впечатления, произведенного моим неожиданным красноречием, ответил орк и гордо, с важностью подбоченился.
Я смотрел на парня и находил в нем схожесть с отцом, но пока только внешне. Хотелось бы, чтобы он унаследовал от отца его ум. Иначе мой план не сработает и придется придумывать новый.
– Значит, ты всего лишь сын правой руки великого хана, – вылезая из шатра полностью, медленно и по-взрослому вдумчиво проговорил я.
Автоматически приходилось действовать на контрасте. Он подпрыгивал от нетерпения, весь был как взъерошенный кот, дергаясь, не находя себе покоя при виде соперника. Только что спину не выгибал и не держал трубой хвост, а так сходство поразительное.
Я, наоборот, как умудренный жизнью старец, отвечать не торопился и говорил медленно, как бы рассуждая, спокойно, без эмоциональной окраски, даже несколько снисходительно.
– И ты пришел ругаться со мной, с левой рукой хана? Я правильно тебя понял, Тржын сын Карама?
Мой взгляд мог пронзить его насквозь, столь выразительно он показывал степень понимания мною его глупости. Статуи у входа не выдержали и фыркнули.
– Молодцы! – сказал я и в качестве поощрения за хорошую службу дал каждому по золотой короне и фиалу с зельем. Указывая на флаконы, добавил: – Даже если вам отрежут мужской символ вашей доблести, выпейте это зелье, и он снова отрастет.
Воины мгновенно спрятали золото и флаконы. А Тржын, пришедший в себя от моей отповеди, недоверчиво скривился.
– Если не верите, – обратился я к оркам, – можно проверить вон на нем. – И показал пальцем на сына правой руки. Тот в страхе отшатнулся и со слезами в голосе прокричал:
– Ты прячешься за свое положение! Трус!
Вот это ему не надо было говорить. Назвать орка трусом – это вызвать того на смертельный поединок. С другой стороны, я не орк и мне можно действовать по-другому. Я молча осмотрел противника с ног до головы, почесал задумчиво щеку. Все ждали моего ответа. Охрана с нескрываемым интересом, Тржын с вызовом.
– Давай сделаем так, – абсолютно спокойно сказал я. – Если я набью тебе морду, то эти гвардейцы отрежут тебе твое достоинство, если ты мне набьешь морду, они отрежут его мне. Главное, чтоб избитый был без сознания, заодно проверим эликсир. Сработает он или нет. Также выясним, кто из нас трус.
Я-то был спокоен, а мой визави побледнел и часто заморгал. А дальше он сказал правильную фразу, и я понял, что мой план может сработать.
– Вообще-то я не драться пришел, а выяснить кое-что. И это… я приношу извинения. Погорячился. Дам откуп, – потупился он.
Это хорошо, подумал я, парень не дурак. Только вспыльчивый.
– А у меня вообще-то есть все, что нужно, и даже лишнее, и я готов с тобой это обсудить, – удовлетворенно ответил я в его манере. – Заходи. – И мотнул головой, указывая на шатер. Пропустил парня и зашел следом.
Твою дивизию, я совсем забыл о демоне, который лежал связанный на полу. Демон испуганно смотрел на нас, а молодой орк вытаращился на демона.
– Это кто? – наконец смог он выдавить из себя пару слов.