Синтез

– Простите, я, кажется, заблудился. Вы не могли бы мне сказать, где именно я… мы, сейчас находимся.

– Сейчас мы находимся именно здесь.

– Это понятно. А здесь, это где, точнее?

– Здесь это, значит, здесь, куда точнее?

Капитан не отрывал взгляда от документов. Максим продолжал:

– Ну, допустим, какой ближайший населённый пункт, сколько до Москвы?.. Я из Москвы выехал, кажется, по «Ленинградке», но давно ничего не встречал, кроме… ну, это не важно. Что это за шоссе?

– Это дорога.

– Понятно, а что это за дорога?

– Это дорога, просто дорога.

– Название есть у этой, «просто дороги»?

– Вы куда едете?

– Я не знаю, поэтому и спрашиваю.

– А раз не знаете куда едете, зачем вам знать название дороги?

Максим почувствовал, как его замешательство начинает переходить в ярость.

– А куда ведёт эта дорога?

Инспектор махнул рукой в сторону движения машины.

– Туда.

– Ага! Дайте, я угадаю. Вероятно, идёт она оттуда!

– Верно.

– Потрясающая логика. А можно узнать, где ваш пост?

– Здесь.

Максим попытался окинуть взглядом окрестность, но ничего, кроме темноты не увидел.

– Ну, а машина ваша где?

– Зачем мне машина, я стою на посту, а не еду.

– Я ничего не вижу. Так, где пост?

– Повторяю – здесь.

– Да? И давно вы здесь?

– Это моя работа – стоять на посту. А вам не кажется, что вопросы здесь я задаю?

– Согласен.

Капитан наконец-то оторвал взгляд от документов и снова внимательно посмотрел на Максима.

– На вашем месте, я бы не стал разговаривать таким тоном, Максим Сергеевич?

– Великодушно простите, товарищ капитан.

– Давно за рулём?

– Часов с десяти вечера.

– Я имею в виду, водите давно?

– А, лет пять.

– А на права когда сдавали?

– Ну, примерно тогда же.

– Понятно, а с тех пор заглядывали в правила дорожного движения?

– Конечно!

– Выпивали? Ну-ка, дыхните.

Максим направил струю воздуха в направлении капитанских ноздрей. Тот призадумался, подошёл к машине, заглянул в салон, вернулся. Максим вопросительно посмотрел на него:

– А может, на экспертизу? Давайте в больницу поедем, а?

– Думаю, не стоит.

– Так в чём тогда дело? Вы можете толком сказать что-нибудь?

– Вот, скажите мне, с какой скоростью, где можно ездить?

– Ну, там по городу 60, в зависимости от знаков, вроде, по трассе 90. По МКАД стольник можно, это точно.

– Вы нарушили скоростной режим.

– Вы покажите мне хоть один знак.

– Вы ехали с недопустимо высокой скоростью.

– И что теперь? Вышка? Хотя, согласен! Я сдаюсь, поехали оформляться.

– Скажите, какая у вас была скорость?

– Ужасно высокая! Я готов оплатить штраф. Выписывайте, товарищ майор, и расскажите, как добраться до ближайшего Сбербанка, я сразу же оплачу. Я уже устал.

– Может, хватит ёрничать, я задал серьёзный вопрос.

– Хорошо, товарищ капитан, вам скажу – я плёлся со скоростью, выше допустимой на этом участке трассы.

Инспектор продолжал вопросительно смотреть на Максима, ожидая ответа.

– Что? – Максим начал понимать, что терпение его сейчас упрётся в границу.

– Какая у вас была скорость?

– У! Где-то километров семьдесят, не больше, и что теперь? – С этого момента Максим уже передумал оформляться, ему захотелось поскорее избавиться от этого назойливого капитана любым способом.

– Вы в этом уверены?

– Ну, какая разница-то?!

– Я повторюсь, я стою на посту, и моя обязанность пресекать нарушения правил дорожного движения, а вы их нарушили. Вы двигались с недопустимо высокой скоростью, я должен был вас остановить и всё проверить. Нет, конечно, если вы сильно торопитесь, так бы и сказали, я бы не стал вас задерживать.

– Чего??? Это как? Если бы, если бы… Да что за бред вы несёте? Недопустимо, чёрт возьми, высокая! А какая допустимая, интересно? Я сказал, я ехал со скоростью 70 км/час. Что ещё надо?

– Нет, вы ехали со скоростью 700 км/час.

– Ладно, пусть 700… Сколько?!

– 700.

Максим недоумённо уставился на капитана.

– А вы не хотите дыхнуть?

– Так, вы никуда не торопитесь?

– Нет! Я просто, хочу выбраться отсюда…

– Тогда придётся вас задержать. Права и машину я забираю.

– То есть?

– Вы нарушитель. К тому же, вы никуда не торопитесь….

– Простите, а если бы я нарушил что-то, но торопился, вы бы что?

– Я бы постарался войти в ваше положение и отпустил. Конечно, всё зависит от степени нарушения…

– Так, я всего лишь превысил скорость, как вы говорите, я никого не задавил, ничего не разбил… и теперь я тороплюсь ужасно! Давайте права, я погнал…

– Куда вы торопитесь?

– На… в…к… это, в общем…

– Обмануть меня вам не удастся.

– Так, стоп-стоп! – Максим уже был практически в бешенстве, – Вы!.. Да вы!.. Какая, говорите, у меня была скорость?!

– 700 км/час.

– Вы меня за кого принимаете? Какие 700?

Инспектор достал радар и показал Максиму.

– Да он у вас сломан!

– У меня никогда ничего не ломается. 700 значит 700.

– Так, хорошо, ладно, 700, чёрт с ним, с радаром долбанным! – Максим начал кругами ходить перед инспектором.

Всё это время капитан невозмутимо наблюдал за страданиями нарушителя правил дорожного движения.

– Сколько? – спросил Максим.

– У вас нет денег на такой штраф.

– А откуда ты знаешь?

– Просто таких денег не бывает.

– Да что ты несёшь-то?

– Короче, я забираю права и машину…

– Всё-всё! Я сейчас скажу, сейчас скажу, сейчас… – Максим глубоко вздохнул и выдал: – Это был не я!

– Знаете, здесь давно никто не проезжал, это могли быть только вы.

– Это был самолёт! «Боинг»! Клянусь, он пролетел надо мной буквально минут за пять до того, как вы меня остановили, как раз в вашу сторону. Вот…

– Ничего глупее я не слышал.

– Твою мать, а! Да что же тут такое? Скажи мне, хотя бы, где я? – Максим уже перешёл на крик.

– Я повторюсь – здесь. Так, всё, вы меня задерживаете, я забираю…

– Да забирай все! А ещё… у меня труп в багажнике!

– Пойдём, посмотрим, – спокойно сказал капитан.

Максим не удивился такому предложению, подошёл к багажнику, открыл и… В багажнике лежало тело, человеческое тело.

– Что ж, и такое, бывает. – Инспектор отошёл в сторону.

– Я… – Максим попытался что-то сказать, но не получилось. Медленно он опустил крышку багажника, секунд пять постоял, потом снова открыл. Багажник был пустой, только инструменты, банки, сумки, обычный хлам. Он нырнул туда и начал лихорадочно перерывать все вещи. Убедившись, что всё в порядке, он вылез, захлопнул крышку и с облегчением заявил:

– Да нет тут никого!

Действительно, никого не было, не только в багажнике, но и поблизости тоже.

– Эй, командир, ты где? Алё, капитан, куда убежал?

Максим обошёл машину, побродил по обочине, покричал ещё, никто не отозвался. Тишина, темнота, ночь, дорога. Максим ещё раз подумал о том, что лучше всё воспринимать так, как есть, и не задаваться лишними вопросами, сел в машину, включил зажигание, выжал сцепление, воткнул передачу и надавил на газ.

«Дурдом! А эта сволочь у меня права забрала!»

Автомобиль катился, свет фар бил по бесконечной дороге, гудел двигатель, шуршали шины об асфальт, и зловеще горела лампочка датчика топлива, всё продолжалось по-прежнему.

«А, вообще, весело получилось. Будет что вспомнить. Если, конечно, мне будет, когда вспоминать. «700 км/час… на посту стою… это дорога. Спешите…» Вот чудило. А машину-то чего не забрал? Грозился же».

Минут пять Максим ехал, пытаясь как-то проанализировать только что пережитое, как увидел вдалеке светящуюся точку. «Это мне кажется? Хотя уже не важно».

По мере приближения точка превратилась в прямоугольник. Из-за кромешной темноты источник света определить было невозможно, но было ясно, что бьёт он откуда-то изнутри. Ближе стали различимы очертания небольшого строения. Свет горел внутри и пробивался наружу через большие стеклянные двери, напротив которых Максим и остановил машину.

«Ну, какой же ещё сюрприз меня ждёт? Смысл первого я уже понял – это не бензоколонка». С этой мыслью Максим вышел из машины и направился к входу. Как только он подошёл к дверям, те раздвинулись перед ним. «О как! Цивилизация». Войдя внутрь, он очутился в пустом помещении, потолок, пол, и стены которого были выкрашены в белый цвет. Напротив входа было нечто, очень напоминающее барную стойку. Только Максим решил к ней подойти, как вдруг, словно из-под земли, из-за неё выскочил кто-то и замер, глядя куда-то вниз. Этот кто-то был одет в чёрный пиджак, очень напоминающий фрак; белоснежная манишка и, в придачу, несколько неуклюжая фигура делали его похожим на пингвина. Несколько секунд незнакомец молчал, после чего, не меняя своего положения и не глядя на Максима, как-то растянуто произнёс:

– Макс, ты не помнишь последовательность ходов в игре Фишера с Талем в Бледе, в 61-м? Ферзь Е-5… так, белые соглашаются на размен, но отдают ферзя за ладью…

– Что, не понял? – Максим недоумённо смотрел на незнакомца.

– Да я тут в шахматы играю, с компьютером. – Он наконец-то взглянул на Максима. – Ну, да ладно, после разберусь. Перекусить не хочешь?

Тут Максим ощутил, что он голоден настолько, что готов проглотить слона.

– Пожалуй, не против. А как вы узнали моё имя?

– Элементарно. Кстати, давай на «ты»?

– Хорошо, так как?

– Ну, ты же не Петя?

– Нет.

– Не Ваня.

– Нет

– Ну, вот, я же говорю, элементарно.

– Хорошо, не могу приучить себя ничему не удивляться. А тебя как звать?

– В общем-то, у всех я вызываю ассоциацию с пингвином, так что, так и называй. А чему тут удивляться?

– Да ладно, не важно.

– Как скажешь. Что заказывать будешь?

– А что у вас, у тебя есть?

– Да, что угодно.

– А на прайс-лист, то есть на меню взглянуть можно?

– У нас ночь открытых дверей, всё за счёт заведения.

– Угу, хорошо. Ну, тогда… Шашлык из баранины, не знаю какие у вас порции, в общем, много, гарнир, картошечку там, к примеру, с сыром, в майонезе. Салат овощной, вот, с брынзой, много, и оливье ещё. Вот, знал бы, как всё называется грамотно? Зелени больше, отдельно. Так, грибочков маринованных. Ага, икорочки чёрной и красной, чёрной больше. И рыбу какую-нибудь, осетра давай, и крабов. Так, ну, хлеба, и того и другого. А, вот, на горячее борщ украинский, со сметаной. Что-то не могу остановиться. Так, хватит, а то не влезет. И попить, сок яблочный, красный, и минералки. Всё, пожалуй. Это, наверное, надолго?

– Что?

– Ну, готовить всё.

– Да, вон, присаживайся.

Максим повернул голову и увидел стол, на котором стояло всё, что он только что перечислил. Сервировка напоминала ресторан. Пирамидкой выложенные салфетки, полный набор столовых приборов, ваза с розочкой, зажжённая свечка и даже блюдо с водой для мытья рук. Максим ощутил себя стаей «павловских собак». Не говоря ни слова, он сел за стол и набросился на еду как дикарь. Какое-то время он молча поглощал пищу, после остановился и решил отдышаться.

Пингвин не придал этому всему никого значения, и пока Максим усиленно тренировал свои челюсти, был погружён в шахматы.

– И часто у вас тут дни открытых ночей? – Прервал Максим его игру.

– Всегда.

– Да? Надо полагать, то место, в котором я в данный момент нахожусь, называется коммунизмом?

– Нет.

– А как оно называется? И, вообще, кстати, где я? Вот я выехал из Москвы часов в десять вечера по Ленинградскому шоссе, потом, ну, не важно, что было потом. Сейчас я где-то на северо-западе должен быть. Я часов пять ехал в полной темноте, по совершенно пустой дороге, с какими-то… это тоже не важно. Да и всё это… Короче, где я сейчас?

– Здесь.

– Так, начинается. – Максим продолжил трапезу уже более размеренно, продолжая разговор.

– Это дорога, – сказал Пингвин.

– Куда она ведёт, мне может кто-нибудь объяснить?

– Ты же едешь по ней? Кроме тебя, никто не объяснит.

– Ну да, конечно.

– Ты ищешь.

– Что я ищу?

– Скажу честно, у тебя не очень удачное положение, точнее сказать, состояние. Тебе почти двадцать семь, а ты ещё не знаешь, куда едешь, чего ищешь. Хотя, нет, немного не так. У тебя перелом. Это происходит с далеко не большей частью человечества. Я бы даже сказал, происходит это с очень небольшой частью человечества. Но, в этом случае люди стараются понять, чего они хотят. От других людей, от себя самих, от работы, от жизни. И поняв это, начинают это самое искать.

– То есть, это и есть смысл жизни, искать?

– Это один из его этапов. Человек не останавливается, найдя то, что искал. Перед ним встают новые цели, меняются приоритеты, всё меняется. Но это, скажем так, самый удачный вариант, примитивная схема. А) Испытать перелом (потребность в поиске); В) Понять предмет поиска; С) Решится на поиск; D) Искать; Е) Найти. Ну, а дальше возможно бесконечное количество вариантов. Как можно понять, это далеко не универсальный алгоритм. Слишком упрощенная модель пути. В жизни комбинаций гораздо больше, чем в шахматах.

– И ты хочешь сказать, что все люди идут этим путем? Ну не именно этим, а по этой схеме.

– Конечно, нет. Я же говорю. В пункте первом участвуют далеко не все, второе доступно ещё меньшему числу, и далее, как в игре, в финале оказываются единицы. Самый сложный момент, это, найти то, что ищешь. Ты находишься сразу на втором, третьем и четвёртом этапе. Определить это можно, как неосознанный поиск неизвестного.

– Очень интересно.

– Становление человека на дорогу сугубо индивидуально. Можно рассматривать сходства только в связи поколений. Твою личность нельзя взять, да нарисовать.

– Это понятно, там играют в прятки исторический момент, социально-политическое влияние, морально-психологическое воздействие, гены, и так далее?

– Ну, если, упрощённо, то да.

– Банально.

– Да всё банально, в общем-то. Искать сложное в простом, и наоборот – извечное развлечение людей. Самое ужасное в этой мозаике, это так никогда и не найти того, что искал. Для человека это трагедия всей жизни.

– В этом случае, можно просто позавидовать тем, кто никогда ничего не искал, и не думал об этом. Большинство людей именно такие. Родиться, отучиться, жениться, родить, работать, работать, работать, чтоб прокормиться, с понедельника по пятницу, с 9 до 18, выйти на пенсию, ещё протянуть немного и сдохнуть в постели, прожив лет пять перед этим на лекарствах. Красота!

Пингвин покачал головой.

– Я ужин не закончил, – проговорил Максим.

– Смерть может прервать всех на любом из этапов. Но, не это главное. Способен ли ты понять, что тебе нужно и что ты должен искать? Не найдя этого, в жизни маловероятно добиться чего-то, да и понять, чего ты хочешь добиться, не поняв того, что тебе нужно найти, тоже невозможно.

Несколько секунд Максим и Пингвин молча смотрели друг на друга, после чего Максим вернулся к ужину, а Пингвин к шахматам.

– Значит, говоришь, смерть может прервать всё это дело в любой момент? – всё же продолжил Максим. – А ты какую смерть имеешь в виду, моральную или физическую?

– И ту и другую, – ответил Пингвин. – Моральная страшнее тем, что человек сдаётся в силу каких-то обстоятельств, то есть в силу своей слабости. И не важно, в каком возрасте это происходит. Согласишься ты или нет, но, когда человек, дожив до ста лет, сознает тот факт, что за всю жизнь он так ничего и не сделал, не создал, не добился, вдруг, на сто первом году, открывает для себя свое назначение, или даже нет, не так. Не обязательно назначение, нечего раскидываться такими фразами! Просто решается сделать что-то, на что он не решался всю жизнь, или не знал, что может это сделать! Или, даже так – хочет, и делает, несмотря на то, что жить ему осталось считанные дни. Вот это сила, вот это стремление, вот это уважение к цели! Даже если открылась она слишком поздно. Физическая же смерть обидна сама по себе. Хотя, кто знает, что происходит с человеком после смерти.

– А что с ним происходит?

– А ты знаешь, что такое смерть?

– Нет.

– Вот, видишь.

– Ты должен это понять. Попробуй сконцентрироваться. Ты слишком разбросал самого себя. Соберись. Вот, как йоги, уходят в себя, отрешаясь от мира и…

– И медитируют.

– Ничего смешного. Вообще, сама дорога должна будет подсказать тебе, что ты ищешь, иначе ты бы не попал сюда, иначе перелом не начался бы.

– Не понял, я так и буду рулить тут бесконечно?

– Дорога подскажет.

– Ну, хоть на этом спасибо.

– Что мне тебе ещё сказать? Могу только пожелать удачи. Не сломайся.

– Спасибо. Кстати, о дороге. Я, конечно, всё понимаю, но, что мне по ней теперь пешком идти? У меня бензин кончился. На этом нелёгком пути познания бывают заправочные станции?

– Тебе уже залили полный бак.

Максим уставился на Пингвина.

– Когда?

– Ночь открытых дверей. За счёт заведения.

Максим подошёл к дверям, посмотрел на улицу. Машина стояла на том же месте. Он вышел, огляделся кругом. Никого, ничего. Только дорога, машина и этот дом. Он вернулся обратно. Войдя в дом, он увидел лишь голые белые стены. Ни стойки, ни стола, ни Пингвина там уже не было.

– Пингвин.

Максим взглянул на дом, подошёл к машине, открыл дверь, сел, повернул ключ. «Надо же, бензина под завязку». Он прикурил. Мысли путались в голове, словно застилая туманом его рассудок. Ему снова захотелось оказаться где-нибудь, да где угодно, но не здесь. Хотя, с другой стороны, после знакомства с Пингвином, прибавилось любопытство. Да, сконцентрироваться у него совсем не получалось. Он не заметил, как выбросил только что закуренную сигарету в окно.

– Ё-моё. – Он опустил голову на руль и закрыл глаза.

Максим открыл глаза и приподнялся на кровати. В комнате горел свет. Моррисон сидел за столом и что-то листал.

– Что, опять не спится? – спросил он.

– Да что-то, не знаю, сумбурные сны какие-то. Вижу, ещё не утро?

– Или, уже не утро. Совсем не утро, вообще не утро…

– Ладно, хватит себя насиловать, пожалуй. – Максим встал, оделся и присел на кровать.

– «Цель оскверняет человека и его поступок: чистота человека заключается в его сердце и совести».

– Что?

Джим продолжал:

– «Слабые говорят: «я должен»; сильные говорят: «должно». Люди, которые стремятся к величию, обыкновенно бывают злыми людьми; это их единственное средство выносить самих себя. Причинять боль тому, кого мы любим, – вот настоящая чертовщина. Высшее насилие над собой и причинение боли себе, есть героизм. Героизм – это образ мыслей человека, который стремится к цели, перед которой он не принимает в расчёт самого себя. Героизм – есть добрая воля к уничтожению «себя».

– А это ты всё к чему?

– Возможно, скоро, узнаешь. Самопереломление не такая уж безболезненная штука. Выпить хочешь?

– Я же за рулем.

– Да ладно, права всё равно отобрали, чего уж теперь.

– Ну, давай.

Моррисон достал бутылку «Бурбона» и два бокала. Наполнил их, один дал Максиму.

– За что выпьем, за поиск?

– Может, за находку уж сразу?

– Да ладно, не пьют за экзамены перед сдачей. Давай, просто, за дорогу?

– Ok!

Они залпом осушили бокалы. Тепло разлилось по организму, Максим моментально ощутил лёгкость в теле и спокойствие в голове. Он посмотрел за окно.

– Ночь, вечная ночь, тьма и тишина. А ведь это же и есть конец света.

– Мы все живём ассоциациями. В наш век бесконечного потока информации отовсюду, сложно самим мыслить, выражать всё своими словами. – Джим ещё налил. – Конец света? Что это?

– Может и конец света у каждого свой, как у каждого – своя жизнь и своя смерть? А всё остальное лишь символы.

– Ну, Макс, что-то ты увлекся?

– Иногда так хочется, чтобы весёлые сказки были живыми, а реальность серой сказкой… фу ты, «слюни» какие-то, что это со мной?

– Давай ещё по одной, и хватит хандрить.

– Что касается ассоциаций, согласен. Большой поток извне. Книги, кино, телевидение, музыка, и это непрерывно. Ты просто не успеваешь придать своей же мысли форму. Гораздо проще выразить ее словами песни, или ситуацией из фильма, или ещё чем-то, что уже есть, чем напрягаться самому. Мы словно запрограммированы.

– Это сугубо индивидуально! Да и сравнительные моменты верны, только для тебя самого. Скорее, анализируя их, проще высказать своё видение, да, под давлением существующих идей, но проще. Вот в чем беда. В простоте. Замкнутый круг. Из круга можно вырваться. Но, для этого нужно понять, чего ты хочешь, и хочешь ли ты чего-то. – Джим на мгновение замолчал, после добавил: – И для чего ты хочешь. Ладно, тебе уже пора давно, тебя ждут, да и ты много кого ждёшь. Только не знаешь ещё. За разгадку бытия!

– Это как?

– Да в том-то и дело, что, никак. Интересно выпить за полную неизвестность! Поехали!

Они выпили. Моррисон встал и направился к выходу.

– Я пойду, прогуляюсь. Соберись, Макс. Мы ещё снимем фильм про дорогу. Чёрно-белый. Назовём его «Ноль»!

Джим захлопнул за собой дверь.

Максим несколько минут стоял, глядя на дверь, за которую вышел Моррисон. После подошёл к столу, налил себе ещё виски, закинул. «Ну, ладно». Он собрался и вышел из квартиры.

Спускаясь по лестнице, Максим приготовился нырнуть в чёрный мрак ночи, а дальше уж решить, куда и как идти. Но, открыв дверь подъезда, он обнаружил, что никакой тьмы нет. Это была не ночь, хотя и не день тоже. Всё вокруг было окутано туманом, или чем-то напоминающим туман. С обеих сторон возвышались стены каких-то домов, вперёд уходила дорога и терялась в пелене, метров через десять уже ничего не было видно. Определённо, раньше здесь этого не было. Максим обернулся и не обнаружил своего дома, позади та же дорога, заключённая между стен. «Куда я попал и как я здесь очутился? Неужели три бокала виски могли дать такой эффект?» Максим двинулся вперёд. С двух сторон мимо него проплывали затемнённые окна домов, дорога не менялась, но была видны лишь на эти самые десять метров вперёд. Через некоторое время он очутился на перекрёстке. Со всех четырёх сторон просматривалась совершенно одинаковая картина: дорога и дома, теряющиеся в тумане. «Попробовать свернуть? Нет, пройду ещё немного». Дойдя до следующего перекрёстка, Максим повернул налево, потом направо, и шёл, шёл, пока впереди не увидел слабо различимый силуэт человека, идущего ему на встречу. Максим остановился.

– Отличный воздух, только влажный немного. – Это был Джим Моррисон. – Как настроение, Макс?

– Даже не знаю, что сказать. А как ты здесь оказался?

– Мы гуляем?

– Мы?

– Ну, да.

Тут Максим увидел у ног Джима собаку. По всей видимости, это была дворняга. Она весело виляла хвостом и кружилась вокруг Джима.

– Не останавливайся, Макс. Дорога подскажет, поверь мне. Не стану тебя задерживать. Ещё увидимся. Счастливо.

Джим Моррисон с псом направились дальше и вскоре скрылись из вида. Максим проводил их взглядом, вспомнив:

– Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Максим на мгновение задумался и вдруг вздрогнул, услышав за спиной:

– Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Максим обернулся. К нему, словно чёрная тень, выплывающая из тумана, медленно направлялся какой-то человек. Он был невысокого роста, хорошо сложён и несколько худощав. На незнакомце была короткий черный легкий плащ, накинутый на чёрный джемпер, чёрные брюки, подпоясанные чёрным ремнем и высокие ботинки. Незнакомец приблизился, что позволило разглядеть его лицо. Ничего особенного в нём не было, но Максиму стало как-то не по себе, он не мог понять почему, и это его смутило. Тёмно-русые волосы, зачёсанные назад, правильные черты лица, тонкие губы с оттенком лёгкой ухмылки, из-под чёрных бровей на него пристально смотрели чёрные глаза.

– Ну, здравствуй, Макс.

– Добрый… здрасьте. Ааа?.. Не сочтите за нескромность, а вы кто?

– К чему такая официальность, давай на «ты». – Максиму показалось, что он уже давно знаком с эти человеком.

– Хорошо, кто ты?

– Не буду тебя запугивать мистическими загадками, хотя обстановка располагает. Не так ли? Ночь, но светло, день, но ничего не видно. Время потерялось в своём пространстве. Бесконечность вокруг, бесконечность внутри тебя. Ты потерялся для себя, ты потерял ощущение реального существования. Вокруг тишина и плотный туман. Из тумана выплывает некто.

Максим растерянно смотрел на незнакомца. Тот продолжал:

– Ты чем-то удручён? Нет, не так, пожалуй. Ты удручён. И не чем-то, а видимо всем.

– Ну, в общем-то, наверное, да, если не сказать…

– Не сказать, что?

– Да, не знаю я, что сказать.

– Отлично. Забудем это. Вижу, ты готов к путешествию.