Сказка с (не)счастливым концом(?)

Табурет выглядел настолько неестественно и дико в этом кабинете, что казалось, будто его буквально пять минут назад принесли сюда специально для Гурвича из… Николай Васильевич непроизвольно поежился и отказался додумывать, откуда сюда принесли этот табурет.

Гурвич осторожно присел на краешек табурета и замер, глядя на полированную поверхность столика. В одном его углу стоял красный телефон – точная копия секретарского. В другом углу боком, так, чтобы можно было видеть с двух сторон стола, располагался огромный монитор. По его экрану разливалась непроглядная чернота. В центре же лежала пухлая белая папочка для документов.

Повисло тягостное молчание. Умом Гурвич понимал, что и табурет этот, и маленький размер стола Первого, из-за чего посетитель вынужден был сидеть с ним буквально лицом к лицу, все это – элементы психологического давления. К сожалению, от понимания этого факта лучше не становилось.

– Вы знаете, что про меня говорит этот интернет-идиот? – спросил Гурвича Первый.

Тот от неожиданности не нашелся, что ответить, промямлив нечто нечленораздельное. Гурвич ожидал, что Первый начнет разговор с главного, и уже вспоминал первые фразы своей защитной речи, но этот вопрос окончательно выбил его из колеи.

– Нет, не знаю… Хозяин, – подал он наконец голос. К его небывалому изумлению, голос почти не дрожал, лишь чуть запнувшись при обращении к Первому.

– Ну а в самом деле. Как мне его еще называть? – думал про себя Гурвич. За глаза все граждане России называли президента Первым. – Все лояльные граждане, – мысленно поправился Гурвич. Они понимали, что западное слово «президент» уже не вмещало в себя весь тот функционал, все особенности их лидера. Слово «Царь» было более подходящим в данном случае, но его все еще стеснялись вводить в повседневный оборот. Хотя, Гурвич об этом знал совершенно определенно, на этот счет уже проводились тайные исследования.

По всему выходило, что истекающий совсем скоро президентский срок должен был стать последним для главнейшего человека России. Далее его ожидала коронация, и народ всячески к этому готовили, где-то исподволь, а где-то уже и не особенно скрываясь. Назвать Первого по имени означало признать его в чем-то равным себе, чего Гурвич не мог сделать при всем желании.

Первый внимательно, не моргая, смотрел на Гурвича. В его глазах Николай Васильевич видел вековую мудрость и понимание. Во взгляде Первого чувствовалась способность просветить самые потаенные уголки человеческой души.

И тем не менее, Гурвич повторил более твердо и уже без запинки, будто только сейчас принял для себя важное решение, – Не знаю, Хозяин.

Хотя он знал. Он, как и многие, слишком многие, по мнению Гурвича, граждане, смотрел интернет-трансляции, которые вел этот проклятый оппозиционер. Николай Васильевич делал это для того, чтобы быть в курсе вражеской деятельности, чтобы давать аргументированный отпор сомневающимся в избранности Первого гражданам.

Во всяком случае, так он объяснял причины просмотра этих гнусных передач себе. То же самое он сказал бы и любому. Для этой цели он использовал специальный анонимайзер с дополнительными примочками, разработанными в недрах ГСБ для агентов разведки. Стопроцентной защиты от перехвата не обеспечивало и это программное обеспечение, но, по крайней мере, оно давало хоть какие-то гарантии.

Этот проходимец, Некто, как его именовали органы госпропаганды, избегая называть по имени, чтобы, по словам какой-то «шишки», «лишний раз не пиарить», развил пугающе кипучую деятельность по очернению Первого, его внутренней и внешней политики, а также всего его окружения. Гурвич, и не только он, удивлялся, что Некто до сих пор на свободе. По логике вещей, Некто давно должен был греть нары, как это происходило со многими неугодными режиму людьми до него или замолчать навсегда, что тоже случалось. Однако, он оставался на свободе и организовал в интернете целую кампанию очернения госчиновников.

Некоторые видели в этом знак того, что Некто был под колпаком и защитой у западных соперников России, а страна еще не накопила достаточной силы, чтобы насовсем порвать любые контакты с внешним, несомненно, враждебным, миром. Другие полагали, что оппозиционер чем-то выгоден самому Первому, как бы парадоксально это ни звучало. Гурвич склонялся к первому варианту, но не исключал ничего.

– Я же вижу, что вы мне врете, Гурвич, – с укоризной в голосе произнес Первый. – Ну, да ладно, этот человечек еще получит свое.

– Расскажите мне про инцидент. – он постучал коротко стриженным ногтем указательного пальца по папке и начал развязывать тесемки, скреплявшие ее. Внутри папки оказалась целая кипа документов. Пока Первый перебирал бумаги, Гурвич заметил среди них медицинские отчеты с рентгеновскими снимками, какие-то аналитические записки, доклады очевидцев взрыва – словом, все, что относилось к делу Павла Занозина.

– Хозяин, к сожалению, мы упустили Занозина…

– Я в курсе, Гурвич! – раздраженно перебил его Первый. – Давайте по сути!

– Вы же знаете, Хозяин, – зачастил Гурвич, – с самого начала этот инцидент выглядел несколько странновато! Нетипичный профиль преступления, отсутствие следов взрывного устройства, не подтвержден исполнитель. Хотя некоторые эксперты следственной группы указывают на мальчишку, я в это не слишком верю.

– Слишком быстрое восстановление Занозина, несоразмерное полученным им травмам. Вот что меня действительно волнует! Спасибо вам, Хозяин, за распоряжение о моем прикомандировании к этому инциденту…

– Гурвич, вы же – один из наших наиболее талантливых специалистов по регенерации, – раздраженно сказал Первый, – логично, что, получив озадачившие всех данные об этом Занозине, было принято решение ввести в группу расследователей и вас.

– Да-да, Хозяин, извините.

– Так вы поняли, в чем там дело? – Первый наклонился над столом, приблизившись к Гурвичу чуть ли не вплотную и уперев в него взгляд, в котором просматривалась какая-то… алчность что ли.

– Ну, конечно, – мысленно хлопнул себя по лбу Гурвич, глядя на продолговатое лицо своего повелителя, которое, несмотря на современную, доступную единицам, терапию, не могло полностью скрыть тяжелую печать прожитых лет, – в этом-то все и дело! Как я раньше не догадался о причинах столь пристального внимания Первого к парню! Регенерация, омоложение! Первый, конечно, выглядит очень неплохо для своих шестидесяти шести, но наверняка хотел бы оставаться дееспособным еще долгие годы. А я-то думал, что дело исключительно в желании раскрыть террористическую ячейку!

– Вы знаете, Хозяин, я… мы, честно говоря, не до конца еще во всем разобрались… – Первый с едва слышимым вздохом откинулся назад, – но мы уже близки, поверьте! – умоляюще закончил Гурвич. – В анализах его крови прослеживаются некие аномальные сигнатуры, над расшифровкой которых прямо сейчас бьются лучшие научные умы. К сожалению, мы немного подкорректировали их своими препаратами, и сейчас перед нами стоит задача вычленить и разделить его, так сказать, природные особенности и привнесенные нами компоненты…

– Гурвич! Не уходите в дебри! – строго сказал Первый. – Вы сможете закончить свои исследования без Занозина? Отвечайте прямо!

– Если честно, не уверен, ваше… Хозяин, – сбился Гурвич. – Но мы его, несомненно, найдем! Товарищ Посколитов уже проверяет все возможные пути бегства Занозина! Ему наверняка помогли…

– С Посколитовым я разберусь, Гурвич, – мрачно сказал Первый. – Этот мерзавец по полной программе ответит за свой промах. Так же, как и вахтенные солдаты. Скажите спасибо, что не вы отвечали за охрану объекта.

– Спасибо, – промямлил Гурвич.

– Николай Васильевич, я хочу, чтобы, когда Занозин будет пойман, вы выжали из него все соки, до последней гребаной капли! – Первый помолчал и продолжил, – Или мы выжмем все соки из вас. И не только из вас. Это понятно?

У Гурвича резко пересохло в горле, поэтому он смог только кивнуть головой, не отрывая взгляда от глаз Первого, словно кролик перед удавом.

– Ступайте, – Первый захлопнул папку и махнул рукой, давая понять, что аудиенция закончена.

– Да, и позовите сюда Славу из приемной, – словно спохватившись, окликнул он Гурвича, который одолел уже полпути к выходу из кабинета.

Гурвич еще раз судорожно кивнул и длинным прыжком покрыл оставшееся до двери расстояние.

– Вас вызывают! – почти крикнул он сидевшему за столом секретарю и поспешил выйти на воздух. Гурвича жестоко тошнило, и он боялся, что не успеет выбраться из здания.

Семенов, чеканя шаг, вошел к президенту и подошел к его столу. Садиться Первый не предлагал.

– Что скажете, Слава? – спросил Первый, кивая на закрывшуюся дверь.

– Господин президент, не думаю, что этот человек справится со своей работой, какой бы она ни была. Если хотите знать мое мнение, – я бы его закончил.

– Закончим, когда придет время, Слава. – Первый машинально погладил лежащую на столе папку. – Мы многих закончим. Что вы скажете о побеге? Насколько я вижу, в этом деле много нестыковок и совпадений… Нестыковки насчет версии с терактом и совпадения касательно обстоятельств побега. Отсутствие вахтенных, работа камер, сбитые маршруты дронов… Ему явно кто-то помогал. Но кто?

– Интересное дело, господин президент! Интересное и запутанное. Ваши наблюдения, несомненно, верны. Ручаюсь, мы сделаем все возможное, чтобы найти и покарать фигуранта, а также виновных в его побеге!

– Я хочу, чтобы вы возглавили операцию по поиску и поимке этого Занозина. Найдите его. Если нужно, разыщите родителей этого ублюдка, используйте их как приманку или как вы там еще захотите, но найдите мне его! – Первый так сильно сжал правую руку в кулак, что по нему прокатилась едва заметная судорога, а костяшки побелели. – И наблюдайте за Гурвичем. Я хочу, чтобы ты был в курсе каждого его шага.

– Слушаюсь, господин президент! – рявкнул Семенов. – Разрешите идти?

– Идите.

Семенов строевым шагом вышел из кабинета, а Первый встал из-за стола, подошел к портрету Дзержинского и на несколько минут замер, задумчиво разглядывая Железного Феликса.

Монитор за его спиной мигнул.

Паша медленно приходил в себя. Ощущения его были похожи на состояние больного после проведенной под наркозом операции. Какое-то время назад он стал слышать журчание воды в батарее, невнятное бормотание телевизора за стенкой, гул проезжающих мимо машин. Сквозь блокаду сна начало пробиваться отчетливое желание почесать свою культю, с каждой секундой становясь все настойчивее. Собравшись с силами, он медленно приоткрыл глаза, боясь оказаться в палате центра ГСБ в компании с лучезарным Посколитовым. К счастью, он был не в палате. К сожалению, это место не было и его домом.

Осторожно приподнявшись и спустив ноги с тахты, Паша нащупал бугорок в районе правого плеча и остервенело заработал пальцами. Комнату окутывал полумрак раннего осеннего вечера. Она была заставлена старыми, советских еще времен, шкафами со стеклянными стенками, за которыми на Пашу глядели маленькие фигурки зверей из гжели. Их было около сотни, не меньше. В углу на журнальном столике стоял большой кинескопный японский телевизор.

– Сколько сейчас времени? – просипел Паша. Горло явно не мешало промочить чем-нибудь горячим. Может быть даже горячительным.

– Восемнадцать двадцать три – сообщил ДЖАРВИС. – Как ты себя чувствуешь?

– Как кусок говна, – проворчал Паша. – Мог бы и не спрашивать. Сам не понимаешь, что ли?

– Я сделал это из вежливости, – прозвучал в пашином мозгу чопорный ответ. – Я тут хочу кое с чем поэкспериментировать, а ты бы пошел, отварил себе тех макарон. Да и вообще, тебе надо больше есть. Я позабочусь.

– Не сомневаюсь в этом, – Паша, не переставая, чесал свою бывшую правую руку. – Можно я сначала схожу в туалет?

– Конечно. Он находится слева по коридору. И Паша. Говори со мной мысленно, даже наедине. Кто знает, чем может обернуться твоя неосторожность?

– Как скажешь, босс. – вслух сказал Паша, кряхтя встал и направился в уборную.

Выдавив из себя пару капель бурой жидкости, он кое-как помыл руку в раковине совмещенного с ванной комнатой санузла. Коротенькую лоханку ванны подпирала древняя стиральная машинка, «Малютка» или что-то ей подобное. Паша напялил на себя висевший на обратной стороне двери женский розовый халатик. Вид в зеркале был смешной и жалкий одновременно.

Не решив до конца, какой из этих эмоций поддаться, Паша вышел из ванной, для порядка подергал ручку двери запертой комнаты в конце коридора, чтобы лишний раз удостовериться в правоте ДЖАРВИСа, и поспешил на кухню. Голод уже давал о себе знать, робко покусывая его нутро.

Паша едва дождался, когда сварятся макароны и тут же набросился на них, заглатывая обжигающе горячие завитки, словно кидая уголь в топку. Немало макарон просыпалось на стол из-за непривычки есть левой рукой, но Паша, словно пылесос, тут же всасывал беглянок ртом, наклоняясь к столу.

Через минуту с пачкой макарон было покончено, но пашин голод только усилился. Усилился и зуд в культе.

Паша стянул халат с увечного плеча и увидел, что обрубок руки немного надулся, так что кожа на нем заблестела, и пошел какими-то красными пятнами.

– Але, ДЖАРВИС! Со мной все в порядке? – взволновано спросил он про себя, стараясь чесать как можно аккуратнее. – Кажется, я подхватил какую-то заразу! Или это аллергия на что-то?

– Все нормально, Паша. Не паникуй.

– Она чешется… Черт! – кожа на кончике обрубка будто бы треснула и стала немного влажной.

– Постарайся поменьше чесать. Я помогу. – Зуд немного уменьшился, но совсем не прошел.

– Легко тебе говорить! – Паша неимоверным усилием воли отвел левую руку от остатков правой. – Эта хрень надолго? Что вообще происходит? Мне надо на что-нибудь отвлечься! Есть хочу!

– Потерпи, пройдет. – ДЖАРВИС помедлил немного и продолжил, – Еду сейчас привезут. Я заказал доставку.

– Пиццу что ли? Или роллы?

– Не угадал. Потерпи.

– Ну да, ну да. Хочешь сказать, что в Чехове есть какой-нибудь типа Утконос?

– Конечно, есть. Это же тебе не какая-нибудь Красная Ушна.

– А что это? – Паша недоуменно заморгал.

– Поселок во Владимирской области.

– Понятно. Так что, Утконос приедет?

– Лучше. Подожди, уже скоро. Кстати, пока можешь собрать те шмотки, в которых ты бежал из заточения, в один из мусорных пакетов, что лежали в шкафчике на кухне.

– Слушаюсь, сэр! – Паша приставил левую руку козырьком ко лбу, шутливо отдавая ДЖАРВИСу честь, и поплелся за вещами.

Не успел он опуститься на тахту после выполненной работы, как по квартире разнеслась какая-то гнусавая трель.

– Иди, открой дверь.

– Быстро. А вдруг это ГСБшники? – пашино сердце вдруг попыталось выскочить через горло, но не пролезло в такое узкое отверстие и вернулось на свое исконное место.

– Не думаю. В любом случае, в двери есть глазок. Посмотри, кто там.

– Блин! Если я подойду к двери, они поймут, что я здесь, и взломают ее!

Раздался еще один звонок, более протяжный.

– Паша, не придумывай. Посмотри в глазок. Увидишь там человека с пакетами – открой ему дверь.

– Ну хорошо, хорошо… – Паша заставил себя встать и крадучись пошел к двери.

Осторожно заглянув в глазок, он увидел за дверью знакомую физиономию и обмяк.

– Заходите, Жорж, – проворчал он, отпирая замок и отступая назад, освобождая проход своему недавнему водителю.

– Привет, Паштет! Потрясающе выглядишь! – каркнул Жорж с трудом протискиваясь мимо Паши, который стоял, нервно теребя рукой поясок халата. В руках он нес пять или шесть больших пакетов, доверху наполненных различными продуктами. За спиной Жоржа висел объемистый туристический рюкзак. – Куда все это?

– Заносите на кухню. Вон туда. Спасибо. – Паша топтался в полутемном коридоре, не зная, что делать дальше. – Это не мой халат! – вызывающе воскликнул он для очистки совести.

– А мне все равно. – Жорж поставил пакеты на пол, сбросил с плеч рюкзак и, как ни в чем не бывало, направился к выходу.

– Я… это…

– Если еще что потребуется, ты знаешь, как меня найти. – водитель хлопнул Пашу по здоровому плечу. Не так сильно, как в прошлый раз, но Паше все равно пришлось опереться на стену, чтобы не свалиться от этого тычка.

– Да… да, знаю, – промямлил Паша, хотя, конечно, ни черта он не знал и очень хотел это выяснить у ДЖАРВИСа.

– Отдай ему пакет с вещами, которые ты собрал! – приказал голос в голове у Паши.

– Зачем? – удивился Паша.

– Он уничтожит улики.

– Правда? Ну ладно, – с сомнением подумал Паша и воскликнул, – Секундочку, Жорж! Я сейчас.

Он сбегал в комнату и вернулся, неся в руке мусорный пакет.

– Вот. Возьмите его и…, – он запнулся. – Сожгите, если можно.

– Будет сделано! – не моргнув глазом ответил Жорж, будто был привычен к такого рода просьбам. Он взял пакет и развернулся к двери.

– Покеда, Паштет! – Жорж вышел на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь.

Паша наскоро запер ее и поспешил на кухню, разбирать продукты. Голод усиливался с каждой минутой.

– Ты нашел мне персонального помощника? – поинтересовался Паша у ДЖАРВИСа, доставая из пакетов различную снедь.

– По моим расчетам, Жорж сойдет для этой роли… пока мы не найдем кого-то получше, – ответил тот.

– И как ты с ним связываешься?

– Через интернет, конечно. Есть один сайт, где можно заказать ту или иную услугу у надежных людей, не привлекая к себе излишнего внимания, скажем так.

– Это дорого стоит? У меня же нет денег, не забывай! – напомнил ДЖАРВИСу Паша. – Не хотелось бы попасть в кабалу к этим… надежным людям.

– Паша. Если ты захочешь, то с моей помощью сможешь стать миллионером! Или даже миллиардером.

– Миллиардером? – глаза у Паши загорелись мечтательным огоньком. – Это было бы круто…

– Не переживай о деньгах. Твое здоровье, вот что сейчас главное. Давай, распаковывай еду и приступай к трапезе.

– Тут продуктов недели на две хватит! – подумал Паша, обозревая разложенные по полу пакеты. – А в рюкзаке что?

– Я попросил Жоржа купить тебе новую одежду. Не в халате же тебе разгуливать.

– Блин, точно! – Паша хлопнул себя по лбу. – Про шмотки-то я совсем забыл! Там что-то модное? – он потянулся было к рюкзаку, но голос ДЖАРВИСа остановил его.

– Постой. Тебе не зачем так спешить с вещами. Поешь.

– Ладно, начальник. – Паша снова переключился на пакеты.

Через десять минут упорных трудов на полу были разложены овощи, бананы, несколько больших гроздей винограда, шоколад, банки со сгущенным молоком, семь пакетов с макаронами, две коробки яиц, огромная вязанка сосисок, пельмени, три мягких батона белого хлеба, филе бедер кур и индейки, и несколько кусков замороженного мяса, килограмм на десять, не меньше.

– Хорошо, что я умею готовить, – Паша поморщился, – вот только что делать с этим мясом? Вряд ли я управлюсь с ним одной левой… Его ж резать с ума сойдешь!

– Что-нибудь придумаем, – ответил ДЖАРВИС. – Ты пока сделай что-нибудь простое.

– Хорошо. Начнем, пожалуй, с яичницы… – Паша пошуровал в ящиках кухни и достал из их недр немаленьких размеров сковороду. – Штук девять яиц сюда должно влезть, – примерился он. – А сверху добавлю сосисок!

– Отлично, займись. А я пока проверю статус твоих поисков, если ты не возражаешь.

– Конечно, нет! Действуй.

Паша включил конфорку. В голове крутились назойливые мысли о богатой и беззаботной жизни. Паша старался отогнать их, одновременно разбивая яйца о край сковороды.

– Эх, сейчас бы взял себе пару вилл где-нибудь в Новой Зеландии и на Мадейре, устраивал бы там вечеринки. Тачки, девчонки… Да и матери квартиру бы в Москве купил, чего уж там…

– Паша, опомнись! – перебил его ДЖАРВИС, – у тебя сейчас яйца сгорят!

– Яйца? О! – Паша действительно чуть не спалил яичницу. – Ёшкин кот, я про сосиски-то и забыл!

– Ничего, пожаришь после. Ешь пока то, что уже готово.

– Это мы запросто! – Паша перенес сковороду на кухонный стол, поставив ее на подставку для чайника, и, не теряя более ни минуты, заработал вилкой.

– Горяченькая! Вкусная! – с причмокиванием восклицал Паша, запихивая в рот жареные яйца. Затем он подчистил разлившийся желток свежей горбушкой хлеба. – Ммм… класс!

Голод если и утих, то совсем ненамного.

– Так что там со слежкой? – опасливо спросил он у ДЖАРВИСа, пытаясь сковырнуть пленку с молочных сосисок. Паша решил отварить их в глубокой суповой кастрюле.

– Пока все без неожиданностей. Они довольно грамотно очертили пятидесятикилометровый периметр, внутри которого тебя будут искать. Въезды и выезды контролируются, внутрь периметра стягиваются агенты, поднимаются информаторы, ведется фото и видеосъемка с нескольких сотен дронов. В окрестных лесах под видом учений идут поисковые операции.

– Эээ… Они же меня не найдут? – Паша не на шутку струхнул, услышав доклад ДЖАРВИСа. Он представил сырую камеру, освещаемую лишь тусклой лампочкой Ильича, и множество устрашающих приборов, подсоединенных прямо к его мозгу. Вокруг его койки толпились мрачные мужчины с непроницаемыми лицами, желающие разобрать его на молекулы, чтобы добраться до поселившегося в нем ДЖАРВИСа.

– Тебя не найдут. Ты с недельку пересидишь в этой квартире. Потом можно будет потихоньку выходить. Погуляешь вокруг, наберешься сил. А после этого пойдем на прорыв. К тому времени внимание к твоей персоне в этой локации ослабнет. Они будут думать, что, возможно, тебе удалось ускользнуть, и расширят границы первичного периметра. Конечно, это не будет означать для тебя легкой жизни, но, учитывая мои возможности, тебе ни к чему переживать слишком сильно.

– Легко тебе говорить…

Паша начистил двенадцать сосисок, и бросил в кипящую воду. Немного подумав и прислушавшись к своим ощущениям, он добавил туда еще полпачки пельменей.

Через пятнадцать минут с сосисками и пельменями было покончено.

– Блин, у меня такое ощущение, будто внутри желудка находится какой-то провал, где без следа исчезает все, что я ем! А есть все так же хочется. – Паша с нескрываемым сожалением облизывал пустую вилку, шаря глазами по сторонам в поисках подходящего лакомства. Зацепившись взглядом за шоколадки, он мигом схватил себе сразу три плитки и приступил к их поглощению.

– Это нормально, ты же полноценно не питался больше недели. – успокоил его ДЖАРВИС. – Доедай шоколад и иди поспи немного, во сне твой организм восстановится быстрее.

– Да уж, время-то, небось, уже не детское… – Паша вдруг осознал, что опять страшно устал. Веки его налились пудовой тяжестью, он зевнул, сначала робко, а потом основательно, до хруста в челюсти. За окном уже давно царила темнота, освещаемая редкими тусклыми фонарями.

Встав с табурета, Паша проследовал в комнату. Там он взял пульт от телевизора и устроился на тахте, завернувшись в тонкое клетчатое шерстяное одеяло.

– Посмотрим, что тут у нас, – пробормотал он себе под нос, включая телек. – Под бубнеж и спится слаще.

По первой программе шумная банда лицемеров разыгрывала очередной спектакль. Ведущий верещал про «загнивание», скорый крах «англо-саксонского» образа жизни и системы ценностей, а шайка прикормленных «экспертов» радостно ему подтявкивала. Вторая кнопка передавала слезливое шоу о воссоединении потерявшихся тридцать лет назад братьев. Как они потерялись, и что мешало им воссоединиться раньше, Паша не понял. Глаза уже почти совсем закрылись, и он, напоследок, переключил телевизор на спортивный канал. Там шел повтор лучших боев бывшего боксера Николая Валуева.

– Тебе же мозги уже давно отбили? Самое место в Думе заседать, – прошептал Паша и мгновением позже заснул.

Во сне он вышел на ринг против того самого Валуева и продержался, бегая от Николая, целых 39 секунд до тех пор, пока не поскользнулся на настиле ринга, и его голова не угодила под левый боковой гиганта.

После этого он оказался в знакомой палате, вновь сбежал из нее, уткой ударив по голове и оглоушив Посколитова, затем скрывался на скотобойне, питаясь сырым говяжьим мясом, выиграл в лотерею «пять из тридцати шести» миллиард долларов и женился на Дженнифер Лопес, которая родила ему четверых близнецов с огромными жопами. От этих жизненных перипетий у Паши жутко заболела голова, он решил свести счеты с жизнью, выбросившись из воздушного шара на рекордной высоте, и в этот момент проснулся.