Санаторий имени Ленина
Портал в прошлое
«А за окном то дождь, то снег…» – медовый голос певицы из далеких шестидесятых завораживал, убаюкивал, окутывал покоем и негой… Песни Майи Кристалинской, Гелены Великановой, Эдиты Пьехи, словно облака, плыли над Аллеей писателей.
Лина пристроилась на лавочке возле гипсового бюста Байрона, щедро покрытого серебряной краской. Над спелой грушей, которую она сжимала в руке, жужжала оса, над сиреневыми и розовыми флоксами порхали нарядные бабочки.
«Как хорошо, что нет ни дождя, ни снега! – подумала Лина. – Наоборот, отличная июльская погода, тишина, свежий воздух и лечебная вода из местных минеральных источников. Даже бонус есть: вай-фай на аллее отлично ловится. Ну просто рай на земле! И пусть этот провинциальный «рай» изрядно потрепан и давно нуждается в капитальном ремонте, не имеет значения! Гораздо важнее, что в этой глухомани можно полностью отрешиться от столичной суеты, подлечиться и отдохнуть. Главное, можно какое-то время не думать про запутанные отношения с Башмачковым».
Лина вздохнула, вспомнив высокую, немного нескладную фигуру приятеля, его ярко-голубые глаза и бархатный тембр голоса. Вот ведь досада! Не думать не получается. Так ведь и заскучать недолго. Нет, тоска решительно не входит в ее курортные планы.
Лина разозлилась на себя и свирепо откусила грушу. Блин! Медовый сок брызнул на белый сарафан. Вскоре уже две осы составили Лине компанию на Аллее писателей. Она назвала их «Пушкин» и «Лермонтов» и безжалостно прихлопнула плотно свернутой местной газетой. В общем, осы разделили судьбы своих великих тезок, тоже погибших во цвете лет и увековеченных в посеребренном гипсе на Алее писателей.
В этой «глухомани» была своя изюминка и, пожалуй, даже прелесть. Санаторий имени Ленина чудом сохранил свой облик с подзабытых советских времен и выглядел этаким «совковым» артефактом. Однако главным было не это. Роскошная природа тоже, как это ни удивительно, устояла под натиском нового времени. Таких бескрайних просторов и столь прекрасных панорамных видов, как в этом медвежьем углу, в Подмосковье давно уже не найти. В столичных пригородах линия горизонта давно застроена многоэтажками и огромными сараями логистических складов. А здесь, на тульских и калужских землях, подобных красот оказалось столько, что памяти в телефоне не хватило бы зафоткать все здешние роскошные пейзажи. Лина вспомнила вчерашнюю прогулку в лес и внезапно без всякой иронии и пафоса подумала о том, как прекрасна Родина.
А ведь еще три дня назад она хотела рвануть обратно в Москву прямо в день приезда. Острое желание сбежать из «совка» в XXI век появилось сразу же, едва Лина взглянула в номере на подтекавшие трубы в ванной, ржавый поддон в душе, свисавшие клочьями обои, обшарпанный линолеум в коридоре и прочие «прелести» быта в этом заповеднике советского прошлого. Главным неприятным сюрпризом стало даже не это. По приезде оказалось, что одноместных номеров здесь в принципе нет. Даже с доплатой. Перспектива оказаться в одной комнате с чужой больной старушкой была не из приятных. И все же, узнав эту новость в администрации санатория, Лина заставила себя мысленно сосчитать до десяти и постепенно остыла. Вспомнила про увесистый чемодан, долгий обратный путь с перепрыгиванием из автобуса в электричку, а также о потраченных на путевку деньгах, которые вряд ли удастся вернуть полностью. Еще она подумала о том, что в сентябре предстоит снова приступать к работе в детской студии, хозяйкой которой она является, значит, следующего отпуска не видать еще год. В общем, Лина решила не горячиться, пожить в санатории несколько дней, осмотреться, а потом уже думать, что делать дальше.
В итоге все сложилось так, как и предсказывала санаторная докторша Каролина Арнольдовна:
– Не торопитесь с выводами, Ангелина Викторовна! Расслабьтесь! Подышите нашим целебным воздухом в липовой роще, походите на процедуры, на массаж, поплавайте в бассейне – и вскоре, вот увидите, ваш отдых предстанет совершенно в другом свете. Вы, москвичи, всегда приезжаете к нам раздраженными, с выпущенными, как у ежиков, иголками. Все вам, бедняжкам, у нас, не так, все не этак. В первый же день собираетесь писать жалобы на имя губернатора Тулы и мэра Москвы, случается, даже самому президенту грозитесь кляузу настрочить. Мы обычно уговариваем столичных гостей повременить со столь решительными действиями хотя бы сутки. И что вы думаете? Назавтра наших пациентов не узнать! Они уже не ежики, а зайчики, точнее, беззаботные бабочки. Порхают по территории, интересуются исключительно собственным здоровьем, экскурсиями и местными сувенирами. Морозят в холодильниках грибы и ягоды, сушат на балконах лечебные травы. Мы закрываем на это глаза, хотя официально все эти самодеятельные заготовки в санатории запрещены во избежание отравлений и нашествия тараканов. Уверяю вас, никакого гипноза! Просто жизнь без стрессов на свежем воздухе нормализует артериальное давление даже у хронических гипертоников. У диабетиков со стажем падает глюкоза в крови, у бывалых гастритчиков исчезает изжога, даже у артрозников суставы перестают болеть! В общем – обыкновенное чудо, или как сейчас модно говорить, оксюморон. Уверена, вам у нас тоже понравится. Жду вас ко мне на прием через три дня со всеми анализами и непременно в хорошем настроении.
Уже назавтра оказалось, что докторша была права. Лина словно попила здесь живой водицы (местная минералка вполне годилась на эту роль) и вскоре (о чудо!) увидела все совершенно в другом свете. Гипсовые бюсты писателей, выкрашенные серебряной краской, уже не казались верхом безвкусицы. Наоборот, серебряные Шиллер, Горький и другие классики выглядели довольно милыми, готовыми одним своим видом просвещать отдыхающих и нести культуру в массы. Гипсовый памятник Ленину постепенно стал казаться не безвкусной совковой пропагандой, а безобидным постмодернистским артефактом в стиле ретро. А что? Стоит себе Ильич перед лечебным корпусом, указывает рукой дорогу к ваннам и физиотерапевтам и никому не мешает. Дети фоткаются с ним ради прикола, а взрослые не обращают никакого внимания. Одним словом, Лина внезапно почувствовала себя в машине времени, которая перенесла ее на тридцать назад. И пусть в советском прошлом было много недостатков, например, избыток неуклюжей пропаганды, и, главное, не столь комфортно, как в XXI веке, зато там она почувствовала себя спокойнее и безопаснее, чем в нынешнюю сумасшедшую эпоху.
– Да-да, спокойнее и безопаснее! – сказала Лина вслух.
Ей почудилось, будто «серебряный» Максим Горький закашлялся и лукаво улыбнулся в гипсовые усы.
Отдыхающих в санатории можно было разделить на две неравные группы. Одни, их было немного, приобрели, как Лина, путевки за собственные деньги, соблазнившись красивыми фотографиями и умеренными ценами на сайте санатория. Другие, таких было большинство, приехали сюда из Москвы по социальным путевкам. Лина с изумлением узнала, что в соцзащите нынешним летом путевки раздавали всем желающим пенсионерам и инвалидам. Причиной такой неслыханной щедрости оказались грядущие выборы столичного мэра, на которые руководство города собиралось призвать весь социально защищенный электорат. Словом, в первый же день пребывания в этом заведении Лина с тоской убедилась, что основной контингент Санатория имени Ленина – пенсионеры возраста 60+ и инвалиды, в том числе инвалиды-колясочники.
«Да, это явно не Турция с нашими веселыми, вечно хмельными соотечественниками, здоровыми, как спортсмены-пятиборцы, с корпулентными дейнековскими физкультурницами, беззаботно заплывающими за буйки и жарящимися на солнце до пунцовых ожогов», – думала Лина, расправляясь с грушей под недовольное жужжание новых крылатых «классиков».
Она прихлопнула газетой «Байрона» и продолжала рассуждать дальше:
«Зато здесь, в старинном липовом парке, всегда прохладно, в бассейне люди не толкаются на дорожках, а в столовой не безобразно калорийный шведский стол, а суровое диетическое питание, на котором можно легко скинуть пару килограммчиков».
Лина подняла глаза от груши и уперлась взглядом в молодого парня. Он явно не вписывался своим модным «прикидом» в льготную категорию отдыхающих. Дорогие кроссовки, фирменная рубашка-поло, модные джинсы, небрежно порванные в районе коленок, конский хвостик на макушке, искусно подстриженные виски и бородка. Молодой человек с внешностью столичного хипстера сидел на скамейке напротив Лины и, казалось, совершенно не скучал в этом бюджетно-пенсионерском рае. Парень не стучал по клавишам айфона и не рассматривал в нем фотки, а спокойно сидел напротив Лины и читал толстую книжку. Словом, вел себя так, словно был не столичным мажором, а пожилым отдыхающим, чья история болезни по объему схожа с этой книгой.
Интересно, что привело его сюда? Молодой человек явно не выглядел инвалидом, ни тем более пенсионером. Неужто он приехал в эту провинциальную «богадельню» за свои денежки? Если да, то зачем? Хороший вопрос… Здоровым и молодым тут делать нечего. Впрочем, молодые разные бывают. Встречаются и чудаки, и оригиналы… А, может быть, все намного проще. К примеру, парня замучил банальный гастрит или радикулит, и он решил срочно подлечиться на родине, чтобы не оформлять визу, например, в Карловы Вары и не ставить в известность начальство, потому как, по всему видно, человек работает на «удаленке». Или, например, у этого мажора временные финансовые трудности и нет денег на отдых за границей…Все версии выглядели вполне правдоподобно. Потеряв интерес к незнакомцу, Лина поднялась со скамейки, размяла затекшие ноги и отправилась на разведку в лечебный корпус.
В ванном отделении ее встретила солидная очередь, из которой медсестра то и дело выдергивала пациентов, называя номера кабин. Лина уселась в холле с книжкой, настроившись на долгое чтение. Однако почитать не удалось.
– Представляете, – раздался над ухом тихий старческий голос, – дамы в наше время окончательно стыд потеряли.
Лина подняла глаза. Перед ней стоял тщедушный пожилой мужчина. Видавшие виды брюки на незнакомце были тщательно отутюжены, а слегка выцветшая старомодная рубашка тоже отглажена и застегнута под горло. Старичка сжигал праведный гнев, и он спешил поделиться впечатлением:
– Тут одна дамочка набрала лечебных ванн на все части тела и, чтобы быстрее перепрыгивать из одной ванны в другую, решила вообще не одеваться. Дама, кстати сказать, очень корпулентная, – продолжал худенький мужчина – Я прямо-таки оторопел, когда передо мной мелькнула огромная розовая ж@па… а дамочке – хоть бы хны! Хихикала и лишь прикрывала срамные места руками. Представляете?!! Плюхнулась, как водяная нимфа, в бывшую мою ванну, которую для нее только-только помыли и пока что наполняли водой, а я минуту назад только вылез и не торопясь одевался. Слушайте, эта бесстыдница обдала меня брызгами с ног до головы и даже не извинилась. Между прочим, медсестра ей кричала, что в кабинке еще находится мужчина, то есть я.
Лина не удержалась и прыснула, представив эту сцену.
– Не нахожу ничего смешного, – обиженно заявил старичок и отошел в сторону.
«Похоже, про этот пенсионерский санаторий «Декамерон» можно писать! – подумала Лина. – Всюду жизнь, как говорится…».
Лина вспомнила про другой санаторный стриптиз, на этот раз мужской. Вчера в бассейне еще один старичок забылся и вышел из раздевалки прямо в костюме Адама. А дамы, конечно, отреагировали. Кто поопытнее – захихикали, а романтические нежные натуры, напротив, завизжали от ужаса. Старичок в конце концов понял, в чем дело, невозмутимо отбыл в раздевалку, натянул в плавки и пошел рассекать дорожку саженками, как какой-нибудь мастер спорта в отставке.
«Ну вот, а в советское время говорили, что “у нас секса нет”, – подумала Лина. – Дудки! Здесь, в семидесятых, его хоть отбавляй! Отдыхающие в санатории бабушки и дедушки только о нем и говорят. Хотя какой уж тут секс! Корпус закрывается в 23.00, на этаже круглосуточно дежурит бдительная медсестра, танцы заканчиваются в 22.30. Вместо алкоголя – валокордин, а вместо “дозы” – инсулин подкожно, кому надо. И все-таки людям в любом возрасте хочется казаться молодыми и бодрыми. Видимо, когда тебе за восемьдесят, даже поговорить о сексе приятно, коль скоро все остальные плотские утехи остались в прошлом. Или… не в таком уже и прошлом?»
Лина вспомнила открытую танцплощадку санатория, куда вечером активно стекались отдыхающие, в том числе с костылями и с палками. Да. первое впечатление порой обманчиво. Однако предаваться размышлениям не было времени, потому что ее вызвали в кабинку номер тринадцать.
– Вы уже ходили к источникам? – поинтересовалась у Лины медсестра Людмила, наполнявшая ванночку для ног.
– Еще не успела, бегаю пока что с одной процедуры на другую, – призналась Лина.
– Очень вам советую прогуляться туда после обеда, – сказала Людмила певучим говором, совсем не похожим на торопливую московскую речь, – За нашей целебной водичкой даже из Белоруссии приезжают. Не говоря уже про Москву, Тулу и Калугу. Эта вода в темноте три месяца может храниться. Кстати, на торфяное озеро вы тоже не ходили? – продолжала медсестра и, услышав отрицательный ответ, строго взглянула на Лину:
– Ну как же так! Значит, вы ничего еще не видели. – Из этого озера берут специальную грязь для нашей грязелечебницы. Мы ее даже в санатории Минеральных вод продаем. Идти туда около часа по лесной опушке. Озеро чистое, не то что наша речка Черепеть, куда сливают все отходы из соседнего городка. В нашем лечебном озере пока еще купаться можно и даже полезно для здоровья.
После обеда не было назначено никаких процедур, и Лина, нахлобучив курортную белую шляпку, отправилась по маршруту, намеченному Людмилой.
Озеро с двойным дном
Путь к озеру действительно оказался неблизким. Лина даже пожалела, что отправилась туда под безжалостным послеобеденным солнцем. Вскоре на пустынной дороге ей встретился высокий, обнаженный по пояс мужчина. Выглядел он отнюдь не атлетом. Ребра выпирали из тела, как арматура из недостроенного здания, на впалой груди красовалась татуировка с каким-то восточным иероглифом, а завершала этот негероический облик черная хирургическая повязка на ноге, так называемый ортез. Мужчина скользнул по Лине безразличным взглядом и продолжил свой путь в обратном направлении – в сторону санатория.
– Нет, вы видели? – подскочила к Лине женщина лет семидесяти в ситцевом сарафане и в белой панамке.
– Что? – не поняла Лина.
– Не «что», а «кого», – уточнила дама. – Этого подозрительного типа.
– В чем же вы его подозреваете? – удивилась Лина.
– Да в том, что он маньяк! – заявила дама без обиняков.
– Он подкатил к вам с непристойным предложением? – удивилась Лина.
– До этого, к счастью, дело не дошло, – без тени улыбки сообщила старушка. – Подошел, зыркнул мне прямо в глаза и спросил: «А чего это вы от меня убегаете?».
– И все? – удивилась Лина.
– Нет, не все. – жестко парировала дама. Она явно не хотела рушить стройную версию про маньяка. – Вы же видели, он разгуливает голый по пояс.
– Ну и что? – Лина тоже не собиралась сдаваться. – Он же не в столовую в таком виде заявился, а на природе гуляет. Лето скоро закончится, вот человек и решил позагорать под жарким солнышком, которое в наших широтах не так часто нас балует.
– Очень уж вы смелая, – недовольно передернула плечами старушка и сурово оглядела Лину с ног до головы, – к тому же еще и молодая. Ваше легкомыслие может плохо закончиться. Когда-то у нас в Щекино маньяк изнасиловал в лесу женщину, а потом задушил платочком. Кстати, ей восемьдесят три было.
Лина подумала, что несчастная жертва приняла не такую уж плохую смерть для восьмидесяти трех, но озвучить столь крамольные мысли не решилась.
– Не стоит волноваться, – попыталась она успокоить незнакомку, – этот ваш так называемый маньяк возвращался в санаторий. Мне кажется, я его у нас на территории видела. К тому же у него ортез на ноге, видимо, приехал сюда перелом подлечить в грязелечебнице.
– Видели? В санатории? Перелом? – не поверила дама. – Все мужики тут больными прикидываются, а сами так и норовят пожилых женщин в кусты затащить.
– Да не переживайте вы так! – рассмеялась Лина. – В лесу столько наших отдыхающих! Случись что – как в старом анекдоте, замучают насильника советами.
Лина прибавила шаг, чтобы не слышать дальше ворчание старушки про опасности, подстерегающие порядочных женщин буквально повсюду. Дорога становилась все живописнее, а лес все разнообразнее, словно природа исполняла летнюю симфонию.
Над опушкой пролетали журавли и цапли, в кустах шуршали ёжики, над цветами чертополоха жужжали шмели. Время от времени Лину обгоняли бодрые стайки отдыхающих. Люди шли к озеру быстрым шагом, чтобы успеть искупаться и вернуться к вечернему «водопою», поскольку в санаторском павильоне с минералкой воду давали по часам. Дорога, петлявшая по опушке леса, звала за собой. Лина запела под нос песенку про то, «как упоительны в России вечера», хотя до вечера было еще далеко и солнце жарило вовсю.
Тишина на подходе к лесному озеру оглушила Лину. Ее охватило странное предчувствие. Происходило что-то неправильное и непонятное. В жаркий полдень народ должен плескаться в воде, есть бутерброды, сидя на травке, играть в волейбол, петь – одним словом, культурно отдыхать в этом дивном оазисе прохлады и нетронутой природы. Но вокруг было так тихо, что Лина вдруг услышала, как шелестит листва, квакают лягушки и поет зяблик.
Лине внезапно сделалось жутко. Она вспомнила предостережение незнакомой старушки и прибавила шаг. На берегу Лина заметила группку отдыхающих. Люди стояли плотной шеренгой и молча смотрели куда-то в воду. То, что привлекло их внимание, было закрыто высокой болотной травой. Лина подбежала ближе и застыла на месте, примкнув к скульптурной группе, смотревшей вниз.
В воде лицом вниз лежал тот самый молодой человек, которого она видела с утра на Аллее писателей. Нет, Лина не могла ошибиться, это был он! Дорогие желтые кроссовки модной фирмы, хоть и были изрядно испачканы в иле, принадлежали тому самому утреннему мажору, неизвестно какого черта оказавшемся в этой провинциальной дыре.
Лина почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в желудок, а по спине побежали противные мурашки. Она молчала и не знала, что делать дальше. И помочь парню ничем уже нельзя, и уйти сразу как-то неловко. Все-таки человек умер.
Пока она раздумывала, как поступить, с противоположной стороны небольшого озера раздались громкие голоса, и на поляне появились сотрудники полиции. Видимо, местные стражи правопорядка знали кратчайший путь к озеру и подъехали сюда на своем «уазике», чтобы не тащиться пешком под палящим солнцем.
Лина быстро обогнула озеро и приблизилась к оперативной группе.
– Все ясно: несчастный случай, – буркнул невысокий крепыш в форме сотрудника полиции. Он вытирал лицо большим клетчатым платком, а потом в нарушение устава снял фуражку и протер на лбу красную полосу, которая образовалась от жары. Полицейский обошел тело журналиста вокруг и объявил:
– Версия одна: потерпевший нарушил режим, перебрал алкоголя, а тут еще и жара, неудивительно, что голова закружилась. Гражданин отдыхающий поскользнулся, не удержался на ногах, вот и… Торфяник у нас, всем известно, коварный. Мы это ваше «озеро» гнилым болотом зовем. Москвич, конечно, этого не знал, вот и результат: ноги в кроссовках увязли в иле, пациент санатория упал лицом в воду и захлебнулся. Словом, полиции вся ясно…
– Упал? Не смог встать? Такой молодой и спортивный парень? – спросила Лина полицейского с недоверием, выйдя из тени деревьев.
– Да, женщина, такое бывает, чего вы удивляетесь? Случается, люди даже в ванне тонут. Вы что, о таком никогда не слыхали? – назидательно спросил страж порядка. Внезапно он спохватился:
– Гражданка, а вы, собственно, кто такая? Посторонним здесь нельзя находиться. Идет обследование места происшествия. Прошу всех очистить огороженную территорию и не мешать сбору вещ доков.
Помощница полицейского, симпатичная девушка с трогательной косичкой и ярким румянцем на щеках, быстро обмотала скотчем в желто-белую полоску кусты вокруг того места, где лежало тело, еще недавно бывшее молодым столичным модником, и пришла на помощь шефу:
– Расходимся, граждане! Вы что не слышали, что вам майор сказал? Всем приказано покинуть место происшествия и не мешать работе полиции! Если среди вас имеются свидетели происшествия, я готова записать ваши показания.
Девушка явно была уроженкой здешних мест, выросшей на натуральном молоке, твороге и сливках и проводившей много времени на свежем воздухе. Цвет лица ее был свежим, а волосы густыми и пушистыми.
– Давай, Аллочка, пока тут командуй, а я в тень пойду, очень уж голову напекло, – отдал шеф очередной приказ и ретировался под крону огромного дуба, росшего на пригорке, видимо, еще со времен Льва Толстого, чья знаменитая усадьба располагалась в двух часах езды от этих мест.
Полицейский достал большой клетчатый платок, снял фуражку и тщательно протер потный лоб и красную полоску, оставшуюся от головного убора.
Непосредственных свидетелей несчастного случая не оказалось. Отдыхающие постепенно начали покидать маленький импровизированный пляж. Лине тоже расхотелось купаться, и, вернувшись на лесную тропинку, она стремительно зашагала в сторону санатория.
Валерьяново-бромовые технологии
На следующий день все медсестры в лечебном корпусе, словно сговорившись, отделывались в разговорах с отдыхающими дежурными фразами и не вступали с пациентами в обычные веселые перебранки. Медперсонал внезапно перешел на официальный тон даже с теми, кого знал уже не первый год. Кстати сказать, постоянные гости имели здесь особые права, добытые не единожды шоколадками и скромными суммами в конвертах. Эти заслуженные «випы» пребывали в санатории практически на льготных условиях, частенько получая процедуры вне очереди.
Лина пребывала в недоумении. Ни одна из медсестер не захотела поддержать разговор о несчастном случае на озере. Видимо, начальство успело провести с медперсоналом серьезную работу. В конце концов Лина оставила попытки выведать подробности вчерашнего происшествия и принялась терпеливо дожидаться своей очереди на очередную процедуру. Кстати сказать, сидя в очереди в отделении лечебных ванн, она смогла отгадать загадку, мучившую ее уже несколько дней. Стало понятно, почему в этом убогом для XXI века, очень «совковом» санатории, несмотря на жалкие бытовые условия и сиротское питание, все отдыхающие ходят какие-то тихие, даже умиротворенные. Лина отметила, что женщин то и дело вызывали на ванны с валерианой и бромом. Оказалось, в этом лечебно-курортном учреждении успокаивающие и расслабляющие ванны – самые популярные процедуры. Пожилая дама из очереди сообщила Лине, что в санатории даже есть свой психотерапевт. Дескать, к этому доктору на сеансы релаксации обычно направляют самых агрессивных и негативно настроенных пациентов. В затемненном кабинете под тихую музыку доктор объясняет бунтовщикам и смутьянам, что на самом деле у них все отлично, а все негативные моменты – результат повышенного давления или подагры. В конце сеанса доктор прописывает пациентам эти самые валерианово-бромные ванны. Не удивительно, что дня через два-три даже самые буйные протестанты и пламенные революционеры успокаиваются и начинают рассеянно улыбаться.
– Понимаю, что вы взволнованы, но ничего конкретного сообщить не могу. Никто не видел, как утонул парень из Москвы, – шепнула Лине медсестра Людмила, наполняя ванну. – Молодой человек даже никакие процедуры принять не успел, у врача был только затем, чтобы получить разрешение посещать бассейн. Больше о нем ничего не известно.
Голос Людмилы был едва различим за шумом воды, она старалась, чтобы ее не слышали в соседней кабинке. Похоже, начальство основательно запугало персонал и потребовало молчать под страхом увольнения.
– А кто был у этого парня лечащий врач? – сделала Лина еще одну попытку выяснить хоть что-то конкретное.
– Каролина Арнольдовна, она видела его всего один раз, – еле слышно прошептала Людмила и, установив на подоконнике песочные часы, поспешно удалилась в другую кабинку.
Лина вспомнила, что у нее в сумочке лежит талон на прием аккурат к этой самой Каролине Арнольдовне. Прием был назначен на 12 часов дня, между тем уже одиннадцать тридцать!
Едва дождавшись окончания процедуры, Лина стремительно вытерлась казенным сероватым полотенцем, быстро оделась и рванула в соседний корпус.
– Ну вот, молодцом, все как я говорила! – докторша лучилась дежурной улыбкой. – Вы уже и выглядите, и двигаетесь совершенно по-другому – Каролина Арнольдовна доброжелательно взглянула на Лину. – И электрокардиограмма неплохая. В общем, разрешаю вам три бесплатных посещения бассейна и пять сеансов массажа. Если хотите получить больше – придется заплатить.