Мои времена года
Мои времена года
Александр Георгиевич Акимов
Редактор Юлия Вячеславовна Соколкова
© Александр Георгиевич Акимов, 2021
ISBN 978-5-0055-5449-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Господь, благодарю тебя за то,
Что мне однажды в зимний вечер,
Ты положил бумагу и перо.
Не ждал я столь счастливой встречи.
А. Акимов (А. Снегин – Топальский)МОИ ВРЕМЕНА ГОДА
(Стихотворная повесть)
Дауншифтерам всея Руси адресую
За стеною – темнота.Дождь – по крыше, брызги – в окна.Запоздалая листваМышью шоршает* по стеклам.За стеною – ноябрит.Осень движется к исходу.Ночь бездонная пылит,В зимний сон клонит природу.А в избе огонь горит,Печь поленьями играет,И уют души теплит,Мысли рифмой управляют.ПРЕДИСЛОВИЕ
Плач графомана
Если потеряешь слово,
Встанешь перед тупиком —
Помычи простой коровой,
Кукарекни петухом.
В. Гафт
Мне крепкие напитки помогают не сойти с ума,Когда ноябрь сумрачный, я в это время нахожусьВ безжалостном цейтноте,Вдруг предлагает ПАТ всем моим рифмам и словам,В тупик он загоняет мыслей сладкозвучные зачеты.Случись подобное, я кофе черный разбавляю, нет,Не – молоком,Коль позволяют пенсионные банкноты.Мне мудрый Гафт советует «закугурлыкать»Голосисто петухом,А то и вовсе помычать простой коровой.Но и тогда, вослед всем этим заклинаньям,В ответ – скупым, корявым языком,В бессмыслице пустой и бесполезной(По чьей не знаю воле),Слова с трудом ложатся в черновом блокнотеКакой-то серой плесенью в подпольеИ, не дай Бог, еще – грибком.Отмечу здесь вполне самокритичноСей текст: находка пародисту – преотлична.Да я и сам уж, так сказать,Не прочь бы пасквили писать(Этюдом пробные попытки)Про горячительные крепкие напитки.Но, впрочем, было б любопытноПрочесть в дальнейшем непрекрытноМне добрый юмор про себя.Не скрою автору письма: полезна критика, весьма.Лишь осень брызгами в мой сад, так тут же я к столу.Меня «пристегивает» чистый лист мелованной бумаги.Сейчас скажу, ей Богу, не совру:Как в омут головой, кидаюсь я тогда, в объятья рифмИ слогов передряги.Второй сезон сижу и не могу никак закончить,Однажды начатую повесть трудоднейЖитья в деревне. Порой в мозгах уж начинает глючитьНелепость всех моих затей.То – то не так, а это – и совсем нескладно.Хоть замысел передо мной, как ясный день.Главу очередную написал, да на душе мне как-то неотрадно:Ложатся точки набекрень, споткнувшись о замшелый пень.Мне поначалу показалась сладкой музы страсть,Ее призывы вожделенны.Теперь же, – только б не упасть,В объятия пламенной геенны.Я позабыл еду и сон,Мой каждый шаг преследуют какие-то напевы:То – грустные, то – озорные, а то и просто так – пустяк,Базарный перезвонИ до предела наструнились мои не-р-рвы.Лицом я нынче выгляжу: «бледня – бледней».Не брит, не чесан, не умыт, не кормлен.Оставил в прошлом я вечерний свой покой,И стул мой утренний теперь весьма прискорбен.О, Господи! Прошу: не дай сойти с умаВ оковах музы словотворья!Скорей бы Тихомиров мне привез дрова.А может, в женский Теребенский монастырьПослушником уехать на подворье?________________________________________
Вот, наконец, за все – награда,И рукопись закончена моя.Все предыдущее, скажу по совести: лукавая бравадаГрафомана.Надеждою в душе теперь питаюсь я:Вдруг, кто из вас оценкой строгой без обманаОткликнется на дерзкий замысел пера. А?И, коли в тексте будет, что – не так,То не взыщите: я не играл мудреными слогами.Писал я повесть натощак,А вы, затем, судите сами.P.S
Мне рецензенты тут недавно попеняли,Что, дескать, Вакховы пиры исправно поминаю.Согласен я, – весьма дурной пример,И автор наш достоин строгих мер.На плаху критики главу покорную склоняю,А сам – тайком от цензора – у Пушкина читаю:Однажды сельский батюшка со свадьбы шел немного пьяный,Прилежно осушив бутылки и стаканы.Попалися ему навстречу мужики.«Послушай, батюшка» – сказали: «Просвяти,Настави грешных нас – ты пить ведь запрещаешь,Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,И верим мы тебе; да что ж сегодня сам…»«Послушайте» – сказал священник мужикам:«Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,Живите хорошо, а мне – не подражайте».Позвольте представиться
(Исповедальное)
Жизнь моя – явление природы
От советских пламенных времен,
Где народ жил верою в победу
Кумачовых праздничных знамен.
Молодость моя шагала в ногу, вместе:
Общий дом и общий идеал.
Да, я был «изюмкой» в общем тесте,
Только грязи я тогда не знал.
Воля Вышняя? – что все переменилось.
Обомшилось прошлое корьем.
Но с тех пор Судьба моя слепилась
Общим комом: доброе со злом.
Жизнь моя – занятная картина,
Где стоит недОпитый стакан:
То ль кефиром пуст наполовину,
То ли спиртом полон на сто грамм.
Жизнь моя – анкета «До» и «После».
Две графы в короткий интервал:
Юридически, я в паспорте – московский,
А фактически, в деревне свойским стал.
И душа моя по жизненному полю
Черно-белой клеткой: взад – вперед.
То в ней ангелы поют мне: «Аллилуйя»,
То вдруг бесы тянут в хоровод.
Жизни перестук катит по новым рельсам.
Где-то впереди наш новый идеал.
Сам себя теперь я называю: «селфи»,
То есть: «инди», и быть может, в чем то «видуал».
Впрочем, грех язвить: судьба меня не била
Толстым дрыном с маху по хребту.
Мне за веру прошлую обидно,
Что на ярмарке купилась поутру.
Подытожу:
Жизнь моя – природа аномалий:
Штиль безоблачный преследуют шторма.
Я, как белый парус ненормальный,
Все ищу безгрешного добра.
Из биографии
Не офицер я, не асессор
Я по кресту не дворянин,
Не академик, не профессор,
Я просто русский мещанин*.
А. С. Пушкин
Я от прадедов – Акимов, и Георгия я сын.По крещенью – Александр, по сословью – мещанин*.Появился я на – Силу, то есть в Силуяна день. (12.08)Народившись, извинился, что ору я, как тюлень.Все случилось: чин по чину – шел головкой наперед.Правда, чуть не уронили! Общий вес был пять семьсот.Что не сделаешь для рифмы (тут штаны свои продам).Муза смотрит очень строго – позвольте сбросить килограмм.Помню: было это летом, пятьдесят четвертый год.Ну, а дальше закрутился жизни мой круговорот.Школа, армия, женитьба – окрутили молодца.Лучше б на чужой мне свадьбе выпить «горького» винца,Да на игрищах веселых тискать девок без конца…Делу – ЧАС, потехе – ВРЕМЯ. Вот бы славно жил народ!Только в жизни получилось все, как раз, – наоборот.Дом, семья, работа, дети, и вечерний институт…Не успел я оглянуться, – уж по отчеству зовут.Не боюсь прослыть нескромным (я всегда критичен был).Но, как высшую награду: уваженье заслужил!И когда в лихие годы покидал я кабинет,КНИГУ книг мне подарили – Вседержителя Завет.В этой Библии есть строки (в первом титульном листе):«Не пускай к себе пороки, совесть береги в чисте.»А еще тебе желаем: «Сыновей своих растить,Дом с усадьбою наладить, вкруг деревья насадить».Все исполнил: дети, внуки. Можно кое-что прочесть.Есть строенья, – были б руки! Насаждений – не сосчесть.Не гнушался я работы: лес валил, пилил дрова.С пилорамой был знаком я, блоки делал на дома.За прошедшее не стыдно мне перед самим собойИ не будет мне обидно за истекший путь земной.А случись писать анкету на том Свете в Божий Суд,Я отвечу по всем пунктам, не сочтя это за труд.Подлецом с рождения не был, и чужого я не крал…Были, каюсь, прегрешенья… так кто же молод не бывал!Только я сейчас хотел бы попросить лишь об одном:Чтоб Господь сию анкету отложил бы на – потом.Я чего-то не доделал, и чего-то не успел.Жду, когда Господь подскажет, что я в жизни проглядел.И пока я в ожиданье: что мне должно совершить,Ваше я теперь желанье попытаюсь разрешить.С первых строчек вам понятно: кто я, что и почему.А вот, как Топальский – Снегин оказался – объясню.Ну, – Топальский – все оттуда: где живу, тем и зовусь.Ну, а Снегин, вдруг откуда, здесь есенинская грусть?Очень просто: в прошлом годе закрутило разозлилася зима,Завалила всю природу под завязку, все дома.Сыпал снег с утра до ночи. В небесах, хоть бы, прогал…Разгребал я, что есть мочи, день за днем и… возроптал.Было это в поздний вечер: возле дома я стоял.В голубом сиянье лампы снег искрился и блистал.Несмотря на утомленье от ежедневного мученья,Юмор я не растерял,Потому: Топальский – Снегин – сам себя тогда назвал.Вот откуда псевдоним для стихов моих, былин.Р.S.
Однажды, при знакомстве с некоей особой,Назвал я в шутку свой литературный псевдоним.Она, сама того не зная, меня спросила: «Сударь,Вы в потомстве – дворянин?»– Ах, нет уж, милая! Увольте! Я просто Снегин – мещанин.Хотя, отчасти… может быть и так:Я двор теперь мести – мастак!Семейному дому Астаховых
…Куда вас, сударь,К черту, – занесло…(Песенка Д`артаньяна)Если вы в делах успешны,Энергичны и поспешны,Если вам немного лет,Я позволю дать совет.Как угодно: накопите,Одолжите, взяв кредит…Но вы все-таки купитеСоток тридцать, тридцать пятьОт столицы верст за триста, —На земле чтоб «отдыхать».Дальше следует: машину —Внедорожную махину.И, тогда в любой сезон,Пьете вы сплошной озон.Обнесите все забором,Да не хилым, а с простором,Распахните свой карман,Пусть все знают – это ПАН!Трехэтажную домину,Не скупясь на древесину,Поколений, так, на – пять:Будут внуки вспоминать.Дальше движем по порядку:Полтора десятка грядок,Раскрошив лопатой глину,Разумеется, с дернинойПодготовим поскорейДля «бесплатных» овощей.Что за воздух на деревнеБез назьма? Так, вы на фермуЗагляните, не стесняйтесь,Да коровам улыбайтесь.И по сходной вы ценеПрикупите тонны две.Разбросайте все под зиму.Следом вы и про корзинуНе забудьте невзначай —Будет славный урожай!Климат северней столицы,Ох, – капризен! Вы – теплицу:Шесть на три размером, чтобНе напрасен был ваш пот.А вдогонку, каждый радПосадить цветущий сад:Груши, яблони, черешни,Сливы, персики… скворечник —Птицы пусть хранят ваш сад.Изабеллу (да не бабу) посадите виноград.Да, забыл: годков вам «скоко»?О-о! До пенсии далеко!Стало быть, под выходнойКаждый раз в дорожных пробках вы теряете покой.Но, тем и славен наш народ:Коль задумал – не свернетОн с тернистого пути.Хошь, не хошь, а руль крути.В дождь и в зной, и в град, и в хладМчит народ: и стар, и младОт столицы на доглядОгородного добра.Бог вам в помощь, господа!И чтоб полны закрома!Моя присказка – звонок.Дауншифтерам* – намек…ПРЕДПЕСЕНЬЕ
Посвящаю своим школьным друзьям, которых я оставил в столице, ради обретения душевного равновесия и познания смысла жизни.
Не слышно шума городского
«Не слышно шума городского».
Вдали от суетной Москвы
Меня деревня – вот такого
«Безумца» приютила. Что ж, увы.
Блажен, кто с верой, в одночасье
Отринув блага и покой,
Вдруг, над обрывом обернувшись,
Ныряет в омут с головой.
А там: Бог не предаст, свинья не тронет.
В ладу с удачей, или врозь…
Кто сызмальства обучен плавать – не утонет.
Сродни нам русский наш «авось».
_____________________________________
Мой, доброй памяти, приятель,
(Пусть его праху будет мир)
Девчонок в классе обаятель,
В пирах веселых был кумир.
Столицы трепетный поклонник,
Хотя и жил на Сходне* он,
Узнав, что еду не в Солоник,
Был неподдельно изумлен.
– Дружище, брось свою затейку!
Ну, что за блажь сей маскарад:
Сменить костюм на телогрейку!
Ужель, ты этому так рад?
Ну, летом… тут еще – понятно:
Тепло, светло, цветущий сад.
А вот зимой в глуши… приятно?
«Глотать по капле скуки яд?»
– Однако, скучно лишь бывает
Тому, кто лени кровный брат,
Кто лишь в веселье понимает
Всю сладость жизни… (Ваш Сократ).
Конечно, трудно (нет сомненья)
Житье в деревне – здесь ты прав.
Но для души отдохновенье
Найду среди снегов и трав.
Там под горой река привольно
Течет меж чистых берегов,
Где рыбы водится довольно
И много белых там грибов.
Закат в полнеба, звезды ночью.
Давно ль ты видел Млечный Путь?
А деньги в жизни скоротечны:
Их не возьмешь Туда ничуть.
Настало время расставанья
И, преступив порога кров,
Он, обернувшись, на прощанье
Сказал: «Ну, что же, – будь здоров!»
У каждого судьбы свершилось начертанье —
Качнулись сроки чашею весов.
Теперь я здесь. Он – в ожиданье…
Господь! Не будь к нему суров.
С последних строчек: горло камнем
Сдавило, но былого не вернуть.
Живым – житье. Иных – помянем.
А я пера продолжу путь.
Прощаясь с милой старою Москвой,
Перед отъездом в поселение
Прошел я улочкой родной,
Где детство укатилось днем весенним.
Все изменилось: не узнать
Дворов, где мы с тобой гуляли —
В застройках все безликих, не понять
Как мы тогда футбол гоняли.
От тех времен зачахли нынче дерева,
Кругом все дышит выгодой, как смрадом.
Я понял: мне бежать пора,
Пока я не отравлен смертным ядом.
В конце пути в Елоховский Собор* зашел
И, обратясь к Всевышнему несмело,
Просил, чтоб не оставил без призор
Души крещеной. Грешно мое тело.
О чем у Господа просилось,
То и далось Его рукой.
Живу теперь – во сне не снилось:
В селении малом над рекой.
Вокруг чудесная природа:
И на горе, и под горой.
Но, главное, мой друг, – свобода,
Чего нет в жизни городской.
Что в городе?
Там мысли сплошь все о доходе:
Власть, слава, деньги и почет.
Душа застывшая не ведает себе покоя,
Там жизнь в угаре СО-2 бредет.
Там: пыль и вонь, асфальт раскален летом;
Зимой нет снега, соль и гололед.
Скажи: хорошего что в этом?
Когда толпой круговорот.
Мне счастье выпало: уединенная природа
Среди оглохших деревень —
Теперь мой жребий и свобода,
Как хлеб Господень, каждый день.
Я не скажу, что жизнь моя беспечна.
Куда ни глянь: не встретишь нынче рая на земле.
Одна беда: как годы стали скоротечны!
Но я о том продолжу в ноябре.
ПЕСНЬ 1: НОЯБРЬ
Осень свадьбой золотою
Повенчала листопад.
Клен багряною листвою
На березку бросил взгляд.
Разноцветно сыплют краски,
Бесшабашно, невпопад,
И кружат в веселой пляске
Дерева под свой закат.
Осень щедрой тамадою
Балагурит палисад.
Льет хмельною синевою
Без разбору – всем подряд.
Уж неделю, как толпою
Осень водит хоровод,
Брызжет пенною волною,
Веселит лесной народ.
Не видала осень, – рядом
Гость серебряный подсел,
И… хрустальным маскарадом
Пир наутро сшелестел.
Отрыдала поминанье
Осень желтою кутьей.
Наказала на прощанье
Цикл открыть мне годовой.
Ноябрь
Сумерки
Мрачная душа моя.
Ночи темные ее облюбовали…
Г. А. Брюквина
Звезд не видно. Темень злеет.
Голо стынут дерева.
Над крыльцом фонарь белеет,
Словно зябкая луна.
Под окном в пустынном мраке
Одинокий лист дрожит.
Он теперь, как я – бедняга:
Ночь раздумьем сторожит.
Тишина дремоту водит,
Заплутавшую во мгле.
Лишь один он в поле – воин,
Все нашептывает мне:
– Ты уехал, чтоб на воле
Дни остатние прожить.
Ты стремилься к этой доле,
Что ж душа твоя болит?
– Нынче: вечер мне не в радость —
Затуманился душой.
Видимо подкралась старость
Неприметною тропой.
И отцвел мой сад вишневый.
Нет в помине прежних грез,
А в душе моей веселой
ЗасерЕбрился мороз.
Холодком дохнул по жилам,
Где бурлила прежде кровь.
Лег на сердце тенью стылой,
Сединой ударил в бровь.
– Ты живешь! А мне на – ладан…
Эту ночь не перебить.
Погоди намерить саван —
Неча Господа гневить.
Распогодится и, – снова
Мы весною будем цвесть,
И годков у нас с тобою
Будет, что – не перечесть.
Не тужи, печаль лелея,
Душу скорбно теребя,
Годы вешние жалея, —
Есть надежда у тебя!
– Право дело! Мне в отраду:
Дети, внуки и жена!
Да с такою думой ладной:
Ночь не будет холодна…
Поразмыслив эдак, печку
Затопил я, не спеша,
А затем: эх, жизнь – не свечка!
Тяпнул малость из ковша.
Будем здравы!!! Отступилась
Темень черная, ушла.
Звезды от того затмились —
Просто облачность нашла.
…Сладкий сон в избе на печке
Кошка видит. « Люська! Слышь?
Вон, на кухне корку тырит
Надоедливая мышь».
Предзимье
Первый лед
Бабка на зиму – в Москву
Рвется сопли внуку нянчить
А ейный дед, – пускай в дому
На деревне перебьется,
Коль неймется старику
У метелицы в долгу
Печь топить да снег батрачить.
____________________________________________
Зимы начало – я в деревне.
И снова здесь в уединенье
Остался дом свой сторожить.
В тиши «бревенного именья»
В порядок мысли приводить,
Да лень за книгою блажить.
Сегодня было сумрачно с утра, и как-то стыло.Короткий день, едва вздохнув, погас уныло.Смеркается, и следом темный вечер подступил.Вот, наконец, и наслажденье:Не вижу за окном печального зимы вступленьяВ свои права. Окрест села —Снежок лишь робко землю вспорошил.Признаться: мне такой пейзаж, увы, давно уже не мил.Зато, в дому теперь уютно, тихо, и тепло.Хотя снаружи ветерок: нет-нет, царапнет мне в стекло.Сажусь под яркой лампой за столом,Не торопясь, наброски делаю пером.Горячий рядом в кружке чай налит,Да рюмка сладкого ликера «Амаретто» —Вдруг, ночью Муза посетитНе старого еще и, между прочим,На зиму свободного от брачных уз поэта.Не скрою: мне по душе такой уют —«Еще минута, и стихи свободно потекут».Клянусь: мне даже чудится порой,Что рядом я сейчас с тобойВ изгнании, кумир мой дорогой,Питомец нег и Аполлона – Саша Пушкин.В твоей усадьбе: средь вольных нив, дубравИ облетелых ветром стройных тополей,Раскиданы поодаль ветхие избушки;Жужжит, чуть слышно, за стенойВеретеном печаль – старушка…– Давай же, тезка! «Где же кружка?»Пусть светлой памятью твоей:Мне будет нынче веселей.Теснятся мысли: ратью – рать.О чем мне в вечер написать?Ну, разве что, – о деревенском быте?О ложках, поварешках, да старом бельевом корыте…Так что ж, извольте, – я готов.К чему тут долго рассуждать?Позвольте мне теперь же и начать.Первым делом: быт в деревне
Заключается в обедне.
То есть, я хочу сказать:
Брюхо надо уважать.
__________________________________________
Когда я остаюсь один в своем «именье»,Поверьте: нет большего мученья,Такой мороки, как стряпни или еды приготовленья:Рой сковородок, мисок, банок, дуршлагов —Ужасен для меня! Помилуй Бог! Но, я – таков.Сейчас бы лучше расколол два кубометра дров,Чем суп варить или готовить плов.И, верно: я б давно уже усох от истощенья,Каб не пришло ко мне спасенье:Да это просто объеденье —Похлебка – шоу из «уральского пельменя»!Но, хватит шуток! Больше ни пол слова про стряпню.Не скрою: эта тема скучна на корню —Я от нее бегу, как от огня.Другое здесь влечет меня…___________________________________________
Зато там уженье привольно
Язей, плотвы и окуней.
И раков водится довольно.
Налимов, щук и головлей.
С. Т. Аксаков. 1844г
Здесь есть приятное для тела и души отдохновенье —
Рыбалка: здоровое и страстное мужское увлеченье,
Пришедшее от пращуров через века.
И никакие тут сомненья – не остановят нетерпенье
Заждавшегося перволедья рыбака.
Я думаю, мне кто-то может возразить:
Что мол, охоту тешить – не беду платить.
Ну, что ж: кому – полет, кому – паденье,
А нам – скорейшего леденья становленье.
Едва зазимок первый крепкий в ночь
Скует поверхность заводей реки,
Потянутся на лед поспешно рыбаки.
И я бегу им в след от дома прочь:
Мне нынче в стенах усидеть никак невмочь.
Мормышки, удочки, пешня, коловорот,
Литровый термос, парочка яичек,
С салом ароматным бутерброд.
Мотыль, опарыш, червь ползучий —
Все это я беру до кучи.
И с твердой верою в удачу —
Багор, наточенный – в придачу.
Ах, этот чудный первый лед!
Как манит он к себе, зовет.
Надеждой он мечты питает,
Но и, случись, порой – купает
В своей купели ледяной…
Беги скорей, рыбак, домой.
Последнее, однако, – не для нашей темы;
Отброшу я сии досадные проблемы.
Спешу вприпрыжку к наслажденью, —
К забаве трепетной – уженью.
Десяток лунок пробурить еще труда не составляет.
Мормышку – капельку кидаю вглубь:
Пускай себе обманкой поиграет.
Я весь – внимание в «прорУбь».
Удар! Кивок вздрогнУл и снизу что-то придавило.
Короткий взмах – летит на лед взъерошенная рыба:
Красавец! Наш русский окунь благородный.
Небольшой – чуток поболее ладони.
Но это только лишь – почин.
Лиха беда – пути начало.
Глядишь, и подойдет повыше чин
С лампасами, и со звездою генерала.
Однажды, я вот так ловил,
Уйдя в излучины затоны,
И мерный окунь мне дарил
Весь день восторженные стоны.
Под вечер – по делам и честь —
Окинул я улов безумным взором
И понял: враз мне не унесть
Всей рыбы выловленной гору.
К чему безудержная страсть?
Я не стремлюсь к тщеславью чемпиона.
И четверти хватило, чтобы всласть
Неделю есть ведро душистого бульона.
Эх, как бы хорошо так каждый год
Ловить, хоть треть былой нагрузки.
И Бог с ним – с журавлем: высок полет.
Теперь бы ко двору пришлась и трясогузка.
Однако, в нынешний нам год:
Непруха сплошь в уловах прет,
Как будто от лихого сглаза.
Я в решето взбуравил лед —
Мормышка в лунке, словно в дырке унитаза:
И там, и там – вода течет,