Наблюдая
– Да, – ответила Райли.
– И весь путь до общежития прошли в одиночку?
– Да.
Хинтц сильно нахмурился, глядя на неё.
– А вы уверены, что это было правильное решение? Школа предлагает услуги сопровождения для тех, кто ходит по кампусу ночью. Почему вы не вызвали никого?
Райли сглотнула. Ей показалось, что это был первый хороший вопрос Хинтца за весь вечер.
– Наверное, я всегда чувствовала себя в безопасности, когда ходила по кампусу ночью. Но теперь…
Её голос оборвался.
«Теперь всё стало совсем по-другому», – поняла она.
Хинтц снова нахмурился.
– Надеюсь, в будущем вы будете осмотрительней. Особенно когда слишком много выпиваете.
Райли подняла брови.
– Я выпила всего один бокал вина, – возразила она.
Хинтц прищурившись посмотрел на неё. По его лицу она видела, что он считает, что она врёт. Остальные девочки признались, что много выпили, так что он решил, что это относится и к Райли.
Её возмутило его отношение, но она быстро сказала себе, что что бы Хинтц ни думал о ней, сейчас это совершенно неважно. Было бы глупо и мелочно с её стороны злиться на него за это.
Хинтц продолжал что-то записывать и сказал:
– У меня пока всё. Вы должны следовать тем же правилам, что и все остальные в общежитии. Сегодня оставайтесь в своей комнате. Не планируйте покидать кампус до того, как получите разрешение. Возможно, у нас появятся к вам ещё вопросы.
Райли была поражена.
«И это всё?» – подумала она.
Неужели опрос уже закончился?
Потому что если у Хинтца вопросы кончились, то у неё их было море.
Один вопрос никак не давал ей покоя с тех самых пор, как она обнаружила тело Реи. Она вспомнила, как зашла в тёмную комнату и увидела окровавленное горло и широко открытые глаза девочки, но она не подходила близко.
Запинаясь, она обратилась к Хинтцу:
– Вы не могли бы сказать мне… вы знаете…
Она вдруг поняла, что ей очень трудно даже сформулировать этот вопрос, но она не сдавалась:
– Перед смертью… То есть перед тем как её убили… Рея была…?
Она никак не могла заставить себя произнести это слово, и по пустому выражению лица Хинтца Райли видела, что он никак не может понять, что она имеет в виду.
К счастью, до офицера Фрисби дошло быстрей.
– Сейчас нельзя сказать точно – патологоанатом до сих не добрался до сюда. Но я не думаю, что она была изнасилована. Мне кажется, что её одежда не пострадала во время нападения.
Облегчённо выдохнув, Райли с благодарностью взглянула на Фрисби.
Женщина слегка кивнула, и Райли вышла из комнаты.
Выходя из общей комнаты, она снова стала гадать, что остальные девочки рассказали Хинтцу – например о том, одна Рея уходила из бара или нет. Знают ли они хоть что-то о том, что случилось с Реей, чего не знает Райли? В конце концов, они ведь были с ней, когда она решила уйти.
Идя по коридору, Райли увидела пару университетских копов, которые стояли у двери Реи, заклеенной оградительной лентой. Она вздрогнула от мысли, что тело Реи до сих пор там, в ожидании приезда патологоанатома. Райли было трудно представить, что в этой комнате когда-нибудь снова кто-то будет спать – но, конечно, она не могла пустовать вечно.
Райли открыла дверь в свою комнату, в которой было совершенно темно, если не считать света из коридора.
Она увидела, как Труди отвернулась к стене.
«Она ещё не спит», – поняла Райли.
Возможно, они могли бы поговорить, и Райли узнала бы ответы на свои вопросы.
Райли закрыла дверь, села на краешек своей кровати и сказала:
– Труди, давай поговорим.
Всё ещё глядя в стену, Труди ответила:
– Мы не должны это обсуждать.
Райли поразило то, каким острым и ледяным прозвучал голос Труди.
– Да нет, Труди, теперь уже можно. Хинтц не говорил мне ничего на этот счёт.
– Просто ложись спать, – бросила Труди.
Слова Труди больно укололи Райли. Внезапно Райли почувствовала, что её глаза наполнились слезами, а в горле возник болезненный комок.
Мало того, что Рею жестоко убили, так теперь на неё ещё и злится её лучшая подруга.
Райли залезла под одеяло. Слёзы покатились по её лицу, когда до неё начала доходить одна страшная вещь…
Её жизнь изменилась навсегда.
И она даже представить себе не может, как сильно.
Глава пятая
Следующим утром Райли с остальными студентами сидела в университетской аудитории. Хотя в целом настроение в кампусе было подавленное, Райли не показалось, что кто-то ещё чувствует себя таким же несчастным, как она. Кажется, большинство ощущало скорее досаду, чем грусть. Кое-кто нервничал, вздрагивая от каждого движения вокруг.
«Как нам пережить это?» – гадала Райли.
Но конечно, далеко не все были так близки к Рее. Многие даже не были с ней знакомы. Они, конечно, были напуганы из-за убийства в кампусе, но для многих из них это не было личным.
Как это было личным для Райли. Она до сих пор не могла стряхнуть тот ужас, который почувствовала при виде Реи…
Ей никак не удавалось найти слова, чтобы описать его. Она не могла думать о подруге как о трупе, даже несмотря на то, что видела прошлой ночью.
Общее собрание кампуса, которое состоялось в тот день, казалось совершенно несвязанным с произошедшим, кроме того, оно, казалось, тянулось вечно, отчего Райли стало ещё хуже.
Шеф Хинтц только что закончил свою строгую лекцию о безопасности в кампусе и пообещал, что убийца скоро будет арестован, и теперь декан Труслер нудил о том, как им всем необходимо вернуться к обычной жизни.
«Удачи», – хмыкнула Райли про себя.
По словам Труслера, все занятия на сегодня были отменены, но в понедельник учёба должна была возобновиться. Он сказал, что поймёт, если кто-то из студентов не будет готов вернуться к учёбе так скоро, а также если кто-то захочет вернуться домой к семье на время, и что психологи колледжа готовы помочь всем справиться с тяжёлой драмой, и так далее и тому подобное…
Райли отвернулась и подавила зевок, пока декан всё мусолил эту тему, не сообщая ровным счётом ничего полезного. Всю прошлую ночь она почти не спала. Едва она начала засыпать, как с шумом прибыла команда патологоанатома, и, стоя в дверях, она с молчаливым ужасом наблюдала за тем, как врачи выносили покрытое простынёй тело на носилках.
«Конечно, – думала она, – это не может быть тот, кто всего несколько часов назад смеялся и танцевал. Это не Рея, это не может быть Рея».
После этого Райли не удалось заснуть. Она невольно завидовала Труди, которая, похоже, вырубилась на всю ночь – скорей всего, из-за всего поглощённого ранее алкоголя.
Рано утром куратор общежития по громкой связи объявил о всеобщем сборе. Райли ушла, пока Труди ещё спала, и на собрании не увидела своей соседки по комнате.
Райли снова огляделась, но так и не заметила её. Наверное, Труди до сих пор в постели.
«Она немного упустила», – подумала Райли.
Кроме того, нигде не было видно соседки Реи, Хизер. А Джина с Кэсси сидели в паре рядов перед ней. Они прошмыгнули мимо Райли без приветствия, по-видимому, всё ещё злясь на неё за то, что она дала их имена полиции.
Прошлой ночью Райли понимала, почему они могут винить её, но теперь это казалось ей ребячеством. Кроме того, её это очень ранило. Она сомневалась, восстановится ли когда-нибудь их дружба.
«Нормальная жизнь», о которой говорил декан, казалось, ушла безвозвратно.
В конце концов собрание подошло к концу. Когда студенты вывалили из здания, снаружи их встретили репортёры. Они сразу же бросились к Джине и Кэсси, заваливая их всевозможными вопросами. Райли поняла, что им как-то удалось выяснить, кто был с Реей в ночь перед её убийством.
Если так, то они знают и про Райли. Однако пока они не заметили её. Наверное, можно считать удачей то, что Джина и Кэсси не обращали никакого внимания на Райли этим утром, иначе она была бы там вместе с ними, вынужденная отвечать на глупые вопросы журналистов.
Райли ускорила шаг, чтобы обойти их, пробираясь между остальных подростков. На ходу до неё донёсся вопрос, которым снова и снова журналисты бомбардировали Джину и Кэсси: «Что вы чувствуете?»
Райли пришла в ярость.
Что это вообще за вопрос?
Что они ожидают услышать в ответ?
Райли не имела понятия, что она сама ответила бы на это – разве что отправила бы их ко всем чертям.
Её всё ещё переполняли смешанные и жуткие чувства– шок и оцепенение, отрицание, ужас, грызущий изнутри, и многое другое. Хуже всего было ощущение вины за облегчение, что не она встретила судьбу Реи.
Как можно облечь это в слова?
И какое вообще журналистам до этого дело?!
Райли добралась до столовой. Она ещё не завтракала, и только что поняла, что очень голодна. В буфете она схватила бекон и яйца, налила себе апельсинового сока и кофе. Она обернулась, чтобы найти место, когда её взгляд упал на Труди, в одиночестве сидящую за столиком, ни на кого не глядя и ковыряя собственный завтрак.
Райли взволнованно сглотнула.
Отважится ли она подсесть к Труди?
Станет ли Труди вообще разговаривать с ней?
Они не обменялись ни единым словом с тех пор, как Труди резко сказала Райли идти спать.
Райли собрала в кулак всё своё мужество и стала пробираться к столику Труди. Не произнеся ни слова, она поставила поднос и села рядом со своей соседкой по комнате.
Несколько мгновений Труди делала вид будто не заметила появления Райли.
Наконец, не поднимая взгляда, она сказала:
– Я решила не пойти на собрание. Что там было?
– Всякая чушь, – ответила Райли. – Мне надо было тоже не идти туда.
Она подумала мгновение, а потом добавила:
– Хизер тоже не пришла.
– Да, – сказала Труди. – Я слышала, что сегодня утром за ней приехали родители и увезли домой. Думаю, никто не знает, когда она вернётся к учёбе. И вернётся ли вообще…
Труди наконец взглянула на Райли и сказала:
– Ты слышала, что случилось с Рори Бёрдоном?
Райли вспомнила, как Хинтц расспрашивал Райли о нём вчера ночью.
– Нет, – сказала она.
– Копы заявились в его квартиру вчера вечером. Просто постучали в дверь. Рори понятия не имел, что вообще происходит. Он даже не знал, что случилось с Реей. Он до смерти испугался, что его арестуют, а он даже не знает, за что. Копы допрашивали его до тех пор, пока наконец не поняли, что это не он, тогда они ушли.
Труди слегка пожала плечами и добавила:
– Бедняга. Не стоило упоминать его имени этому тупице-шефу. Но он всё спрашивал и спрашивал, и я не знала, что ещё ему сказать.
Между ними повисло молчание. Райли вдруг задумалась о Райане Пейдже и о том, что его имя тоже есть у Хинтца. Неужели копы вчера заявились и к Райану? Вполне вероятно, хотя Райли очень надеялась, что этого не произошло.
Так или иначе, она обрадовалась тому, что Труди хотя бы не избегает её. Может быть, теперь Райли сможет объясниться.
Она медленно проговорила:
– Труди, когда копы только приехали, женщина-коп спросила меня, что мне известно, и я не могла солгать. Мне пришлось сказать, что ты была с Реей прошлой ночью. Как и Кэсси, Джина и Хизер.
Труди кивнула.
– Я поняла это, Райли. Не надо объяснять. Я всё понимаю. И мне очень жаль. Прости, что я так вела себя с тобой…
Неожиданно Труди расплакалась. По щекам её текли слёзы и капали на поднос с завтраком.
– Райли, неужели я в этом виновата? В том, что произошло с Реей?
Райли с трудом могла поверить собственным ушам.
– О чём ты, Труди? Конечно, нет! Как ты можешь быть в этом виновата?
– Я напилась вчера и вела себя так глупо… Я не понимала, что происходит, и даже не заметила, когда Рея ушла из Хижины кентавра. Остальные девочки сказали, что она ушла одна. Если бы я…
Голос Труди оборвался, но Райли знала, что она хотела сказать: «…если бы я хотя бы проводила её до дому».
Тут Райли тоже почувствовала вину.
В конце концов, она могла задать себе тот же вопрос.
Если бы она не отстранилась ото всех в Хижине, если бы она была рядом, когда Рея собралась уходить, если бы она предложила проводить Рею до дома…
Если.
Райли не могла и представить, что одно слово может стать таким ужасным.
Труди продолжала тихо плакать, а Райли не знала, что сделать, чтобы ей стало легче.
Почему она сама не плачет?
Конечно, вчера она плакала в кровати. Но этого было явно недостаточно для такого страшного события. По-видимому, её слёзы ещё не пришли.
Она стала ковырять вилкой свой завтрак, когда Труди вытерла глаза, высморкалась, и немного успокоилась.
– Райли, знаешь, чего я не понимаю? Почему. Почему Рея? Это было что-то личное? Кто-то так ненавидит её, что решился убить? Не понимаю, как это возможно. Никто не ненавидел Рею. За что кому-то ненавидеть Рею?
Райли ничего не ответила, но её мучили эти же вопросы. Интересно, копы уже нашли ответы на эти вопросы?
Труди продолжала:
– И неужели её убил кто-то, кого мы знаем? А может быть, кто-то из нас станет следующей? Райли, мне страшно.
Райли снова промолчала.
По правде говоря, она была уверена, что Рея знала своего убийцу. Она не знала, откуда у неё такая уверенность – она не была копом и не знала ровным счётом ничего о преступлениях. Однако что-то внутри неё подсказывало ей, что Рея знала и доверяла своему убийце – вплоть до того момента, пока не стало слишком поздно.
Труди внимательно посмотрела на Райли, а затем сказала:
– Ты не кажешься напуганной.
Райли была поражена.
Впервые она поняла, что нет, она действительно не напугана.
Она испытывала, кажется, все негативные эмоции в мире – вину, скорбь, шок, и да, ужас. Но её ужас абсолютно отличался от страха за собственную жизнь. Ужас, который она испытывала, касался только Реи, её ужасало то, насколько кошмарным было то, что произошло с её подругой.
Но она не боялась за себя.
Интересно, не из-за того ли это, что произошло с её матерью столько лет назад – звук выстрела, вид всей этой крови, непостижимая потеря, с которой ей до сих пор приходится жить?
Неужели самая страшная травма, которую ей приходилось испытывать, сделала её сильнее, чем остальные люди?
Отчего-то она надеялась, что нет. Ей казалось неправильным быть закалённой таким образом, сильнее в чём-то, в чём остальные не сильны.
Это не казалось ей…
Райли не сразу удалось подобрать слово.
Человеческим.
Она вздрогнула, а потом сказала Труди:
– Я пошла обратно в общагу. Мне надо поспать. Пойдёшь со мной?
Труди покачала головой:
– Нет, я ещё посижу тут.
Райли встала со стула и обняла Труди. Затем она сбросила оставшееся на подносе в мусорное ведро и пошла в общагу. Идти было совсем недалеко, и она с облегчением увидела, что репортёры уже разошлись. Дойдя до двери в общежитие, она помедлила. Она вдруг поняла, почему Труди не захотела идти с ней: она была не готова снова оказаться там.
Стоя у двери, Райли тоже испытывала двоякие эмоции. Конечно, она здесь ночует. Она здесь живёт.
Но теперь, когда она провела какое-то время снаружи, слушая призывы вернуться к нормальной жизни, готова ли она вернуться в то здание, где была убита Рея?
Она сделала глубокий вдох и вошла в дверь.
Поначалу ей казалось, что всё нормально. Но когда она пошла дальше по коридору, странное чувство всё усиливалось. Райли казалось, будто она движется под водой. Она пошла прямиком к своей комнате и уже была готова открыть дверь, когда её глаза непроизвольно скользнули дальше по коридору вплоть до комнаты, в которой жили Рея и Хизер.
Она подошла к ней и увидела, что дверь заперта и заклеена полицейской лентой.
Райли вдруг ощутила жуткое любопытство.
Каково там сейчас?
Вымыли ли комнату с тех пор, как она видела её в последний раз?
Или кровь Реи всё ещё там?
Райли испытывала чудовищное искушение проигнорировать ленту, открыть дверь и войти внутрь.
Она знала, что нельзя поддаваться ему. И, конечно, дверь заперта.
Но всё же…
Почему мне вообще хочется это сделать?
Она стояла у двери и пыталась понять своё таинственное желание. Она начала понимать, что это как-то связано с самим убийцей.
Она никак не могла отогнать от себя мысль: «Если я открою дверь, я проникну к нему в разум».
Конечно, это была полная бессмыслица.
И эта идея – заглянуть в разум убийцы – была жуткой сама по себе.
«Почему?» – продолжала она спрашивать себя.
Почему она хочет понять убийцу?
Какого чёрта она вообще испытывает такое неестественное любопытство?
Впервые с того времени, как всё это произошло, Райли вдруг почувствовала, что боится…
… но не за себя, а себя.
Глава шестая
Утром следующего понедельника Райли неуверенно опустилась на стул на занятии по психологии.
Это был первый урок, на который она пришла после убийства Реи четыре дня назад.
И это был тот самый предмет, к которому она готовилась в тот роковой вечер, когда они с подругами пошли в Хижину кентавра.
Народу на уроке почти не было – многие из студентов Лантона не чувствовали себя готовыми приступить к учёбе. Труди была на паре, но Райли знала, что её соседке тоже не по себе от этого всеобщего стремления «войти в колею». Все студенты необычно тихо расселись по местам.
От вида профессора Брента Хеймана, входящего в комнату, Райли стало чуть легче. Он был молод и выглядел довольно привлекательно в официальном вельветовом костюме. Она вспомнила, как Труди говорила Рее: «Райли хочет впечатлить профессора Хеймана. Скажу тебе по секрету: она к нему неровно дышит».
Райли поморщилась от воспоминания.
Ей совершенно не хотелось считать, будто она влюблена в него.
Просто он был её преподавателем с тех пор, как она поступила сюда на первый курс. В то время он был ещё не профессором, а аспирантом, но и тогда она считала его превосходным учителем – информативным, энергичным, а иногда и забавным.
Сегодня доктор Хеймана c очень серьёзным видом положил свой портфель на стол и посмотрел на студентов. Райли поняла, что он перейдёт сразу к делу.
– Знаете, в этой комнате есть слон. И все мы знаем, какой. Нужно прояснить этот вопрос и открыто всё обсудить.
Райли затаила дыхание. Она была уверена, что ей не понравится то, что будет происходить дальше.
Тут Хейман сказал:
– Кто-то из присутствующих здесь знал Рею Торсон? Не просто видел и пересекался в кампусе, а знал по-настоящему. Как друга.
Райли осторожно подняла руку, как и Труди. Больше рук в аудитории не было.
Тогда Хейман спросил:
– Какие чувства вам пришлось испытать с того времени, как ваша подруга была убита?
Райли поморщилась.
В конце концов, именно этот вопрос репортёры задавали Кэсси и Джине в пятницу. Райли удалось избежать репортёров, но неужели ей придётся отвечать теперь?
Она напомнила себе, что находится на уроке психологии, а здесь им часто приходилось иметь дело с подобными темами.
Тем не менее, Райли гадала: «С чего вообще начать?»
Услышав голос Труди, она выдохнула с облегчением.
– Вина. Я могла это предотвратить. Мы были вместе в Хижине кентавра, когда это произошло. Но я даже не заметила, как она ушла. Если бы я проводила её до дому…
Голос Труди оборвался. Райли собрала силу воли и заговорила:
– Я чувствую то же, – сказала она. – В тот вечер я ушла от остальных и сидела одна в баре. Я не видела Рею. Но если бы видела…
Райли сделала паузу, а затем продолжила:
– Так что я тоже чувствую вину. И ещё кое-что. Эгоизм, что ли. Потому что я хотела побыть одна.
Доктор Хейман кивнул. С сочувственной улыбкой он сказал:
– Так что никто из вас не проводил Рею домой.
Затем он добавил:
– Грех упущения.
Фраза поразила Райли.
Ей показалось это неподходящим описанием тому, чего не удалось сделать Райли и Труди. Слово прозвучало таким безобидным, лишённым гнёта и отчаяния, едва ли относящимся к вопросу жизни и смерти.
Но, конечно, это действительно было так.
Хейман окинул взглядом аудиторию.
– А остальные? Вы когда-нибудь делали – точнее, не делали – нечто подобное в похожей ситуации? Вы когда-нибудь, скажем, позволяли своей подруге пойти куда-то одной, хотя по совести говоря, вам следовало проводить её? Или просто пренебрегали чем-то, что могло быть очень важно для чьей-то безопасности? Не забирали у друга ключи от машины, когда он слишком много выпил? Игнорировали ситуацию, которая могла привести к чьей-то травме или даже смерти?
Среди студентов пробежал шепоток.
Райли поняла, что вопрос очень сложный.
В конце концов, если бы Рею не убили, ни Райли, ни Труди ни на мгновение не задумались бы о своём «грехе упущения».
Они бы просто об этом забыли.
Было совершенно неудивительно, что по крайней мере некоторые студенты не могли вспомнить, попадали ли они в подобные ситуации. Райли сама не могла бы с точностью сказать, были ли и другие случаи, когда она обошла вниманием чью-либо безопасность.
Неужели, если не элементарное везение, она несла бы ответственность ещё за несколько смертей?
Спустя несколько мгновений вверх поднялось несколько неуверенных рук.
Тогда Хейман сказал:
– А что же остальные? Сколько из вас просто не могут точно вспомнить?
Практически все остальные студенты подняли руки.
Хейман кивнул и сказал:
– Ну что ж, ладно. Большинство из вас могли совершить точно такую же ошибку в какой-то момент своей жизни. Но сколькие из вас чувствуют вину за свои поступки или за то, что вам следовало сделать, но вы не сделали?
Шепотки в классе стали ещё более сконфуженными, кто-то охнул.
– Что? – спросил Хейман. – Неужели никто? Почему же?
Одна из девочек подняла руку и, запинаясь, произнесла:
– Ну… тут другое, ведь… мне кажется, что… ведь никого тогда не убили!
Класс одобрительно загудел.
Райли заметила, что в аудиторию вошёл ещё один человек – то был доктор Декстер Циммерман, глава психологического факультета. Похоже, Циммерман стоял за дверью на протяжении всей дискуссии.
Райли приходилось посещать пары, которые вёл Циммерман в прошлом семестре – то была социальная психология. Он был пожилым, вечно взъерошенным и добродушным мужчиной. Райли знала, что доктор Хейман считает его своим наставником и даже боготворит его, как и многие студенты.
Что же касается самой Райли, то её чувства о профессоре Циммермане были скорее смешанными. Он действительно умел вдохновить, но почему-то она относилась к нему иначе, чем большинство его учеников, хотя и сама не понимала, почему.
Хейман объяснил классу:
– Я попросил доктора Циммермана заглянуть к нам и принять участие в сегодняшней беседе. Я думаю, он нам очень поможет. Это самый проницательный человек из всех, что я когда-либо знал.
Циммерман смущённо рассмеялся.
Хейман спросил его:
– Так что вы думаете о том, что только что услышали от моих студентов?
Циммерман наклонил голову и задумался на мгновение.
– Что ж, по крайней мере некоторые из них полагают, что к этому случаю приложимы иные моральные нормы. Если вы пренебрегаете помощью кому-то и он умирает или травмируется – вы поступили плохо, но если всё проходит без последствий, то всё нормально. Однако я не вижу разницы. Поведение идентично. Разные последствия не влияют на тот факт, что поведение было правильным или неправильным.
В ответ на позицию Циммермана в аудитории воцарилась полнейшая тишина.
Хейман спросил Циммермана:
– Значит ли это, что все присутствующие должны испытывать чувство вины точно так же, как и Райли с Труди?
Циммерман пожал плечами.
– Может быть, как раз наоборот. Разве чувство вины приносит какую-либо пользу? Разве оно способно вернуть бедную девушку? Возможно, более уместно для всех нас успокоиться на этот счёт.
Циммерман вышел перед столом и обвёл взглядом студентов.
– Обращусь к тем, кто не был особенно близок к Рее. Что вы сейчас испытываете к двум её подругам – Райли и Труди?
Какое-то время все молчали.
Затем Райли с изумлением услышала всхлипы, нарушившие тишину аудитории.
Какая-то девушка произнесла сдавленным голосом:
– О, мне их так жаль…
Другая произнесла:
– Райли и Труди, мне бы очень хотелось, чтобы вы не чувствовали своей вины. Не надо. То, что произошло с Реей, было ужасно. Не могу представить, какую боль вы сейчас испытываете…
Остальные студенты эхом выразили своё согласие с высказавшимися.
Циммерман понимающе улыбнулся классу.
– Думаю, большинство из вас в курсе, что я специализируюсь на преступной патологии. Всю свою жизнь я старался понять ум преступника. И последние три дня я пытался разобраться в этом преступлении. И пока я уверен в одном: у убийцы были личные мотивы. Убийца знал Рею и хотел её смерти.