Дед Смеховик и сказки про зиму

Клац-клац-клац

– Клац-клац-клац, – кто-то клацал с берега реки.

Так от сильного холода бобёр Дима стучал своими большими зубами.

– Перестань клацать зубами, – потребовал с берёзы клёст Викентий.

– Не могу, – ответил Дима. – Мороз, холодрюка! Клац-клац-клац!

– Твои зубы большие, а стук оглушительно громкий! От него мне тоже холодно становится!

– Клац-клац-клац.

– Замолчи! А то я уже начинаю дрожать и трястись клювом.

– Клац-клац-клац

– Цык-цык-цык, – начал стучать Викентий от холода.

– Кто там цыкает? – поинтересовалась цапля Эвелина с болота.

– Я. Клёст Викентий.

– Мне холодно, а тут ты ещё цыкаешь.

– Это всё бобёр Дима виноват. Мне из-за него стало холодно.

– Клац-клац-клац, – отозвался бобёр.

– Цык-цык-цык, – подхватил клёст.

– Тюк-тюк-тюк, – затюкала цапля. – Ну вот. Меня тоже вы заставили трястись.

– Кто здесь тюкает? – промычал зубр Лукьян из кустов.

– Я, цапля Эвелина.

– Не тюкай. От тебя мурашки по коже побежали.

– Тюк-тюк-тюк.

– Цык-цык-цык.

– Клац-клац-клац.

– Я не хочу мёрзнуть! Зачем вы меня заставляете? – возмутился зубр, но начал дрожать. – Бы-бы-бы.

– Кто там быкает? – осведомился шмель Рудольф, проснувшийся в толстой коре дуба.

– Бы-бы-бы.

– Тюк-тюк-тюк.

– Цык-цык-цык.

– Клац-клац-клац.

– Зю-зю-зю, – присоединился шмель к общему дрожанию, дрыгаясь от прохлады.

– Кто тут зюкает? – прочирикала Сорока, махая крыльями высоко над деревьями.

– Я зюкаю. Зюзю.

– Не зюкай! А то все начнут зюкать.

– Но я не виноват. Слышишь, как зубр дрожит "бы-бы-бы"? Но он тоже не виноват. Он задрожал от цапли, которая тюкала "тюк-тюк-тюк". А цапля услышала "цык-цык-цык" от клёста. А клёст услыхал "клац-клац-клац" от бобра. Вот бобёр во всём и виноват.

– Эй! Бобёр! Прекрати клацать! Сделай так, чтоб всем теплее стало, – провозгласила сорока с высоты.

Но, бобёр уже не клацал, а зашёл в свою баню, растопил в ней печку, согрелся, перестал клацать. В бане жарко. Бобёр довольно пробурчал:

– Как же мне тепло!

Клёст, цапля, зубр и шмель замолчали. Они навострили уши.

– Ох! Тепло! – послышалось из бани бобра

– Тепло? – спросил клёст.

– Тепло? – воскликнула цапля?

– Тепло? – удивился зубр.

– Лето наступило что ли? – не понял шмель

– Теплооо! – гаркнул бобёр.

Клёст, цапля, зубр и шмель перестали дрожать. Они призадумались, так как на душе у них слегка потеплело.

– Вроде теплее стало, – пробурчал клёст.

– Согласна. Теплее, – поддержала цапля.

– Тёпленько, – промычал зубр.

– Я так и знал, что лето раньше начнётся! – обрадовался шмель.

– Теплооо, – довольно пел бобёр, а остальные повторяли:

– Тепло!

– Тепло!

– Тепло!

– Тепло!

– Ура! Лето!

Наконец, бобёр решил выйти из бани наружу. Как только он вступил в холоднючий снег, мурашки побежали по коже, и он заклацал:

– Клац-клац-клац!

Но клёст, цапля, зубр и шмель дружно закричали:

– Перестань клацать! Вернись сейчас же в баню!

Бобёр понял свою ошибку, вернулся в баню, продолжал греться и всю ночь в лесу дружно раздавалось тёплое слово "тепло".

Как строить берлогу

У медведей есть задача: на зиму берлогу строить.

Все медведи входят в спячку в ноябре иль в декабре.

Чтоб уснуть, чтоб вообще никто не смог побеспокоить,

Берлогу надо подготовить очень тщательно к зиме.

Но один лишь медвежонок с грустным именем Пушок

Не умел берлогу строить. И поэтому не смог.

Очень-очень одинокий, не умеет ничего.

Все медведи легли в спячку и забыли про него.

Вот сидит Пушок и плачет. Подбегает Бурундук.

– Медвежонок, что ты плачешь? Хочешь, дам тебе фундук?

– Плачу, потому что негде мне зимою зимовать.

Не умею я берлогу ни построить, ни копать.

– Ну давай я покопаю, норку сделаю тебе?! –

Бурундук сказал и сразу начал ямку рыть в земле.

Подошёл кабан и молвил: Бурундук, ты что творишь?

Как ты выроешь берлогу, если ты размером с мышь?

Своим хвостиком вертлявым он толкнул бурундука.

Рот кабаний приоткрылся, показались два клыка.

– Бурундук, ты очень мал! Ямку плохо ты копал!

Отдохни, а я клыками вырою огромный вал.

Ох и сильно рыл кабан! Выкопал большую яму.

– Залезай, Пушок, в берлогу! Спать ложись. Надень пижаму.

– Подождите! – крикнул кто-то. – Не ложитесь спать туда!

Это вовсе не берлога! Это дом для кабана!

– Кто кричит? – Пушок воскликнул. – Почему для кабана?

– Потому что твоя яма грязью чёрною полна.

Это крикнул белый аист. Он тихонько подлетел.

И про грязь, и про берлогу аист объяснить сумел.

– Ты, кабан, копал прекрасно! Но в такой берлоге грязно!

Чистота должна быть дома! Нужно постелить солому.

Как заботливая мама, постелю солому в яму.

Вдруг во время разговора подбегает белок свора.

Белки шумно стрекотали и зелёный мох достали.

И сказали: Ох-ох-ох, чтоб согреться, нужен мох.

И смеялись: Ха-ха-ха, кинем в яму много мха.

А потом ещё бобёр бревно какое-то припёр.

– Я бобёр. Пилю я брёвна. Вот пока принёс одно.

Прямо посреди берлоги он воткнул своё бревно.

А ворона сверху, с неба, веток скинула мешок.

– Вот вам ветки! – прокричала. – Спи на веточках, Пушок.

Рак и жаба прискакали. Камни из реки достали.

Дотащили. Докатили. Камни в яму набросали.

Во сосновом во бору деревянную кору

Лось нашёл и запихнул во медвежию нору.

Сойка листья положила. Муравей принёс песок.

Коростель еловых шишек штук пятнадцать кинуть смог.

Паутину – паучок. Кучу жёлтой хвои – галка.

Тут расстроился Пушок. Свалка вышла. Просто свалка.

Сразу начали все спорить и учить друг друга строить.

И советы раздавать – как берлогу создавать.

Но никто не зал в итоге – как же строятся берлоги.

Хоть пришли все на подмогу. Оказались без подмоги.

Бурундук, кабан и аист, лось, бобёр и муравей.

Все друг с другом передрались. Выясняли – кто умней.

В это время медвежонок от усталости уснул.

Лёг под ёлкой незаметно, в долгий зимний сон нырнул.

Снег пошёл, накрыл его толстым белым одеялом.

Мудрая сова Надежда с ветки ёлочки сказала:

Не нужны медведю камни, палки, брёвна и солома.

Он под толстым-толстым снегом чувствует себя как дома.

Рак – обзывака

Тонким слоем льда покрыта речка в начале декабря. На льду сидит рак Федул. Уставился в небо. Птичкам, летающим высоко, выдаёт комплименты:

– Синичка – красотичка! Сорока – краснощёка. Глухарь – красотарь.

А птицы свысока смеются над раком. Пролетают над ним и чирикают:

– Рак, ты болтаешь какую-то чепуху.

– Федул, мы не слушаем твои глупости.

– Раки птицам – не друзья.

– Я же говорю вам красивые слова, давайте дружить!? – отвечал Федул. Но птицы надсмехались над ним, потому что дружба с раком даже за красивые слова не нужны были им. Они считали себя выше и красивее раков.

На следующий день Федул опять сидит на том же месте, на льду реки. Но уже не добрый, а сердитый. Клешнями в небо машет.

Над ним промелькнула Синичка, а он ей крикнул:

– Синичка-дуричка.

– Сам ты дуричка, рак-дуруляк, – ответила Синичка с обидой.

Затем появилась сорока.

– Сорока-дурёка, – брякнул рак.

– Сам ты дурёка! Рак-дуроквак, – оскорбилась Сорока.

Федул заметил Глухаря и заявил:

– Глухарь-глупарь!

– Сам ты глупарь, рак-глупяк!

Обозлившись на Федула, Синичка, Сорока и Глухарь сели около него на лёд. Началась словесная перепалка:

– Негодник!

– Совесть потерял!

– Мы тебя проучим.

Но Федул продолжал ругать всех птиц:

– Ворона-дуралёна! Стриж-дуракиж! Трясогузка-дурачузка! Орёл – дурёл! Скворец-дуралец!

Решили птички съесть рака. Клювами ухватились за него. А он оказался примёрзшим во льду. Дёрнули. А он в лёд крепко вмёрз! Дёргали-дёргали, выдернули. Но, в следующую секунду он заговорил иначе:

– Синичка-красотичка! Сорока-краснощёка! Глухарь-красотарь! Ох, спасибо вам, птицы за доброе дело!

– Чего ты болтаешь? – удивились птицы.

– Да вот вытащили вы меня изо льда. Я ведь замёрз, лёд меня сковал, сижу уже второй день посреди мороза.

Ещё больше удивились птицы:

– А зачем обзывался?

А Федул ответил с обидой:

– Вчера я говорил вам красивые слова. А вы надсмехались надо мной. Я ждал помощи, а вы зазнались. Тогда сегодня я решил наругать вас, чтоб вы спустились и схватили меня.