Русская душа, русская мысль, русская боль

Часть вторая. Высокая жертвенность и «несказанный свет».

«Лучшее пред Богом предстояние

В глубине высокого смирения»

(Иеромонах Роман).

Глава первая. Возводящая к Небу Любовь.

В том же 1888 году Н.С.Лесков на основе раннехристианских легенд создал ещё одно замечательное произведение – «Прекрасная Аза». И в качестве эпиграфа на этот раз избирает писатель слова из Библии, что, наверное, более естественно: «Любовь покрывает множество грехов». (I Петра IV, 8.).

«В первых веках христианства в Александрии египетской жила одна очень молодая и очень красивая девушка, египтянка, по имени Аза. За её красоту её называли "Прекрасною Азой". Она была круглая сирота. Родители её умерли, едва только она вышла из детства, и оставили ей большое богатство. Аза имела благоустроенный дом и обширный виноградный сад по скату к реке Нилу. Наследства, которое получила Аза, достаточно было бы, чтобы ей прожить целую жизнь в полном довольстве, но молодая египтянка была чрезвычайно добра и участлива ко всякому человеческому горю и ничего не жалела для того, чтобы помочь людям, которые находились в бедствии. Через это с нею произошёл следующий роковой случай».

Уже с первых строк становится понятным, что слово «прекрасная» в контексте и самих легенд, и творчества Н.С.Лескова применено к главной героине в двух значениях – и красота духовная, «красота» жертвенности намного важнее. Что же произойдёт с Азой? То, что всё богатство она, почти не раздумывая, отдаст ради спасения семьи незнакомого её человека. Наверное, её жертву можно сравнить с жертвой Памфалона – вполне понятно, что произведения из книги «Пролог» изначально объединяют многие общие мысли. А также понятно, что в рассматриваемых произведениях важен прежде всего не реализм в привычном для многих смысле, а мысль христианская, понимание истинной нравственности, воплощение того, чему учил Сам Спаситель. По слову Христа поступают и Ермий, и Герасим – и тоже подвергаются тяжким испытаниям. И Памфалон жертвует собою во имя любви и желания облегчить другим скорби, как он сам скажет в финале (См. далее). Но на долю Азы, испытания, видимо, выпадают самые тяжёлые.

Итак, если Памфалон, принеся жертву, не смог бросить своё ремесло, то Аза осталась нищей и, не будучи обученной никакому ремеслу и неспособная к тяжёлому физическому труду, становится блудницей. К роли этого образа и в легендах, и классической литературе мы уже обращались в первой части статьи. А потому, наверное, значение образа Азы в чём-то можно сопоставить со значением образа Сони у Ф.М.Достоевского. Только, если для Сони чтение Евангелие – нечто само собою разумеющееся, то Аза услышит о Христе и христианах только после пережитых ею страданий. Когда же, нищая, униженная и всеми оставленная, Аза готова была броситься в воды Нила, встретился ей «философ и пресвитер – друг Исаака-сирийца». Это он назовёт её сестрою, накормит, а потом расскажет о Своём Учителе и христианах. И захочет Аза оставить старую жизнь, чтобы начать новую – во Христе.

Но прежде, чем приблизиться к финалу произведения, следует обратиться к словам героев. То, что пресвитер говорит словами Священного Писания, как и многие положительные герои произведений Н.С.Лескова, совершенно очевидно – ради того и обратился писатель к не раз упоминаемому «Прологу». Думаю, для понимания очень важны, прежде всего, слова главной героини.

Итак, один из самых животрепещущих вопросов, отражённых в легендах, – вопрос веры – точнее, разницы вероисповеданий. Ведь жертвует собою Аза ради семьи «другого народа и … другой веры». И мысль эта звучит дважды. «Я не знаю, в чём твоя вера: это касается наших жрецов; но я верю, что грязь так же марает ногу гречанки, как и ногу всякой иной, и одинаково каждую жжёт уголь калёный», – говорит египтянка попавшему в беду эллину. «Не порода и вера, а люди страдали» – отвечает она бывшим знакомым, которые, как и в «Скоморохе Памфалоне», отворачиваются от попавшей в беду девушки, считая себя при этом добродетельными! (А ведь они знали ещё покойных родителей Азы!).

Само название статьи уже подразумевает понятия – «сверх» чего-то – и вот ещё один, может быть, самый яркий пример: «Аза отвечала, что её доброта не была безрассудна, потому что теперь она лишь одна потерпит несчастье, а без этого погибало целое семейство».

А пресвитер, разделяя с девушкой хлеб и печёную рыбу, говорит о том, что легче страдать самому, чем видеть страдания другого. Только принёсшая такую великую жертву Аза, как мы помним, ещё не была христианкой – и даже не слышала о Христе, – но насколько похожие по сути … даже не просто мысли, а жизненное кредо героев!

И, наконец, последние слова и мысли героини перед тем, как она собралась прервать все земные страдания, но, к счастью, встретила друга Исаака-сирийца: «Голод приблизился, мучительный голод… но я не ропщу… Я посылаю последний привет мой небу, которое внушило мне решенье любить других больше себя, и с тем умираю!» Думаю, что слова её, особенно выделенные, в комментариях вообще не нуждаются! Остаётся лишь вспомнить, что произносит их главная героиня тоже ещё до той судьбоносной встречи. Только она уже «возлюбила»!

Понятно, что всё происходящее глубоко символично, возможно, даже более, чем в упоминаемых ранее произведениях. Понятно, что спасённый Азою эллин не мог остаться безучастным к бедствиям той, которая спасла жизнь всей его семьи. Но ведь цель-то писателя именно в том, чтобы показать высокую жертвенность, возводящую к небу – этот очень тернистый путь. И награду в конце пути!

Тогда совершилось чудо: когда отверженная египтянка лежала больная "в малой хлевине", туда к ней среди ночи вошли "два светлые мужа" и одели её в белые "крестильные ризы". В них и осталось на земле мёртвое тело Азы, а живой дух её отлетел в обитель живых.

Кончина Азы, одетой в крестильные ризы, сделала затруднение клирикам: они недоумевали, по какому обряду надо похоронить эту женщину, но неожиданно

пришёл тот чужестранец, который говорил с усопшею Азою у берега Нила. Он был философ и пресвитер сирийский, друг Исаака-сирийца – он вернулся сюда с дороги по внушению духа. Он наклонился над Азой и стал читать христианские

молитвы, а пока он молился, тело Азы зарыли в землю, но сириец ещё долго

стоял и смотрел вдаль – он что-то думал, он был в восторге и двигал устами.

Его спросили:

– Верно, ты видишь что-нибудь чудное?

– Да, – отвечал он, – я вижу, как будто бы небо отверзто… и туда… кто-то входит…

– Неужто блудница?

– О нет!.. блудницу вы закопали в грязи – я вижу… как лёгкая струйка с калёного угля сливается с светом – мне кажется, это восходит дочь утешенья».

Не принявшая «официального» Крещение стала Аза «дочерью утешенья» за свою любовь и жертвенность! И, думаю, совершенно очевидна мысль как авторов древней легенды, так и русского писателя: главную героиню, как и всех, возлюбивших других более себя, примет Тот, о ком говорил пресвитер; Тот, за кем последовала Аза, ещё не слыша о Нём! Возможно даже, что воплотились в произведении и ещё одни слова Спасителя: "Не будет ни иудея, ни эллина, ни римлянина". (Завершая разговор об этом, пожалуй, одном из самых сложных произведений Н.С.Лескова, опять хочется обратиться к …советской литературе. В повести М.А.Шолохова «Судьба человека» есть образ еврейского доктора. Захваченный вместе с другими в плен, на вопрос фашистского палача о национальности, герой с достоинством отвечает: «Я врач». Зная, что будет расстрелян одним из первых, доктор спрашивает, кому нужна помощь! Скорее всего, он не был крещёным и даже не думал об этом – но и он «возлюбил других больше себя»; он «сын утешения»; и его примет Тот, кто принёс себя в жертву ради спасения людей! Так что и этот, по сути, эпизод – ещё один очень яркий пример и «сверхнационального», и «сверхвременного»).

Глава вторая. «Божий сад» христианской культуры.

А теперь подумаем над вопросом, который имеет непосредственное отношение к теме исследования: почему же те или иные произведения переводят на другой язык, обращаясь к иному языку, к иной культуре и, даже, к иной религии? И, конечно же, – не все подряд. Обратимся к упомянутому выше философскому труду «Основы христианской культуры». Итак, И.А.Ильин писал о «сверхнациональном» как об очень важном для любой нации, вернее, для всех наций – и это не какие-то внешние проявления,

а скрепляющее духовно – нравственное начало,

о чём и идёт речь в статье, в противоположность «интернациональному» – т.е. «безнациональному», которое этого начала лишено.

(По мнению русского мыслителя, «интернационализм» может «порождать» или т.н. «звёзд», или «планетарных злодеев» – и поспорить с этим очень трудно). В этой же книге философ сравнивает многообразие столь разных, но объединён

ных скрепляющим духовно-нравственным началом народов с «Божьим садом». И те, кто создаёт боговдохновенные произведения искусства и просто трудится во Славу Божию и поступает по Правде Божией, – прекрасные «цветы» в этом «саду»!

Известный поэт Серебряного века К.Д.Бальмонт сказал, что русская литература ищет в другой то, что ближе её самой – «красоту страданья» т.е. христианское начало. Недаром сам поэт в одном из своих лучших стихотворений написал:

Одна есть в мире красота.

Не красота богов Эллады,

И не влюбленная мечта,

Не гор тяжелые громады,

И не моря, не водопады,

Не взоров женских чистота.

Одна есть в мире красота —

Любви, печали, отреченья,

И добровольного мученья

За нас распятого Христа.

Нет необходимости говорить, что мыслью этой проникнуты и все приведённые в статье произведения Н.С.Лескова, и вообще многие произведения боговдохновенной русской литературы. А К.Д.Бальмонт выразил эту идею христианской, жертвенной «соборности», переводя на русский язык произведения великого английского писателя Оскара Уайльда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.