Последний экипаж Белого кро…

Нас Барм представил как туристов и очень важных персон, которые зафрахтовали его посудину и любезно согласились по пути забросить груз героически сражающимся повстанцам. В определенном смысле, он был, конечно, прав. Потом капитан в красках рассказал о нападении пограничного патруля джиннов и о том, как я мужественно с ним совладал. Для подтверждения правоты его слов, пришлось показать бутылки. Синдбад после этого нас явно зауважал. Оказывается джинн, мирно спавший у меня за пазухой, никак не хотел верить Бармалеусу, что в больших ящиках находятся яйца динозавров, а не самое сильное оружие алладинистов, и только мое вмешательство смогло его в этом убедить. Я тряхнул бутылкой, джинн выругался и попросил впредь не будить по пустякам. Свой рассказ о тяжелых боевых буднях капитан закончил глубоким умозаключением, что теперь потребуется много денег на ремонт поврежденной «Черной амальгамы» и на поправку здоровья старшего помощника Марафетуса, очень сильно повредившегося рассудком от перенесенных испытаний, поэтому цена груза естественно возрастает. Синдбад, как истинно восточный человек ни сколько не удивился, а стал торговаться. Именно этот торг и закончился бурными дебатами на языке давно вымершего народа.

Наконец, диспут о преимуществах воздухоплавания над мореплаванием завершился и плавно перетек в сугубо деловые переговоры. До меня долетали лишь обрывки фраз: «Пиастры», «динары», «чтоб, я сдох», «бедный Марафетус», «целый ящик целакантам на корм», «не жмоться, освобожденный народ поставит памятник», «памятник мне не нужен, деньги давай». Наконец, придя к взаимовыгодному консенсусу, капитаны ударили по рукам и решили по восточному обычаю, впрочем, не только восточному, обмыть удачное завершение рискованного предприятия. Синдбад, как радушный хозяин стал звать нас к себе, на «Черный мститель», это же усиленно предлагал и наш капитан, расписывая роскошь убранства и искусство повара на корабле Морехода, но мы с Кейси решительно отказались. Нас терзали смутные сомнения, что «Белый кролик» при первом удобном случае отправится в полет без нас. К тому же мне очень не понравилось, как этот загорелый обладатель русской тельняшки строит глазки моей невесте. Все понимаю, давно парень в море, без женской ласки, соленые волны, качка и все такое, но что самое неприятное Кейси, похоже, его знаки внимания нравились. Она мило улыбалась слушая рассказы ифритов об их участии в Пятнадцатой Пунической войне и временами стреляла глазками в Синдбада. Ну, это, уже ни в какие ворота не лезло. «Что она себе позволяет!», – подумал я. Ничто не внушает такой веры в свои силы, как наличие в кармане запечатанной бутылки со спящим пожилым джинном.

Наконец наглый Мореход сдался и, согласившись отметить победу на «Белом кролике» отправился к себе, отдать, как он сказал «необходимые распоряжения». Врет он, врет, на самом деле, подонок пошел, наверное, афродизиаками запасаться. Я вообще не знаю, как он к Кейси подступится, она девушка простая, может легко ему что-нибудь сломать, или оторвать.

Солнце почти село, на берегу, в джунглях, кто-то дико орал, судя по звуку, ломал вековые деревья и бил огромным кулаком в грудь. Океан загадочно фосфорецировал. Плезиозавров разогнали или сожрали громадные морские зверюги, кружившие теперь в опасной близости к кораблям.

–А зори здесь дикие, – сказал я Марафетусу, который, свесившись через перила, кормил их своими шоколадными зайцами. Зверюгам, название которых я забыл, зайцы нравились, они призывно виляли многотонными хвостами и щелкали полутораметровыми клыками, но вскоре обе нырнули и всплыли уже к верху брюхом.

– Не надо было их кормить шоколадом вместе с фольгой, – сказал я негру и плюнул за борт.

За столом звенели бокалами и произносили тосты. Пахло шашлыками и вкусным дымком. Когда ветерок уносил эти запахи в сторону берега, там начинали громко бить барабаны, а деревья ломались с утроенной силой. Синдбад не сводя с Кейси глаз, играл на бадде, Для тех, кто не знает, поясняю, бадд – это не биологически активная добавка, а такой экзотический восточный музыкальный инструмент, помесь мандолины и гитары. Под его заунывные звуки Мореход исполнял старинную профессиональную песню контрабандистов «Эй, маньяк – ты с лышком долго плавал». Кто такой был этот лышок и куда с ним долго плавал бедный маньяк, я так и не понял, но песня была очень душевная и брала за живое. Сам певец тоже, я думаю, был не прочь взяться за живое, но руки были заняты инструментом. Синдбад так душевно завывал, стараясь строго следовать канонам средневековой восточной эстрады, что ифриты перестали рассказывать Кейси, как они пили на развалинах древней Трои, когда служили под началом Великого Халифа Абдуллы Лишенного гарема и восхищенно зацокали языками. Мой джинн тоже проснулся, но только затем, чтобы поинтересоваться, у кого так сильно болят зубы.

– Тебе в шоу-бизнес надо, – сказал я, опрокидывая рюмку водки, – такой талант пропадает. Деньги бы лопатой греб. Представляешь афиши по всему миру «Настоящий восточный шансон от Синдбада Морехода! В программе только лучшие хиты: «Багдад. Майдан. Зиндан. Самум северный», «А старый ящер на пруду, опять сожрал сковороду», «Гетера Сара» и многие другие. Проездом из Дамаска в Нью-Йорк, через Москву и Кантимировку. Спешите видеть»». Ты талант в землю закапываешь, то есть в море топишь!

– Не надо о шоу бизнесе! – крикнул изрядно поддатый Бармалеус, с грохотом поставив изящный кубок на стол. – Не надо!

– Почему? – изумилась Кейси.

– Этот ваш шоу-бизнес мне всю жизнь исковеркал, – он поперхнулся, – вернее не мне, а одному моему очень, очень хорошему другу!