Гангут (Собрание сочинений)

Глава первая

Первые победы на Балтике

Начиная с XVII века для России военно-политическая обстановка на Балтийском побережье складывалась исключительно тяжелой. Древняя русская Ижорская земля была захвачена Швецией, и Россия оказалось практически отрезанной от Балтики. Несмотря на упорную многовековую борьбу за выход к морю, сделать это все никак не удавалось.

Владения Швеции на побережье Балтики между тем постоянно расширялись. Балтийское море постепенно превращалось во «внутреннее шведское озеро», где господствовал многочисленный шведский флот.

Именно поэтому, решив в 1696 году, взятием крепости Азов, вопрос о выходе России к берегам Азовского моря, Петр Первый обратил свой взор на берега Балтики. Весной 1700 года, заручившись поддержкой Дании и Польши, он начинает долгую и кровопролитную борьбу со Швецией за выход к балтийским берегам, вошедшую в историю, как Северная война.

Начало новой войны было для России крайне неудачным. Уже в июне 1700 года шведский флот во главе с королем Карлом XII появился у побережья союзной нам Дании. Сюда же прибыли боевые корабли Англии и Голландии. Армада под флагами трех наций в составе 60 линейных кораблей подошла к Копенгагену и жестоко бомбардировала датскую столицу. Результатом бомбардировки стал выход Дании из войны со Швецией. Война еще практически не началась, а Россия потеряла своего главного союзника.

Не прошло двух месяцев с момента капитуляции Дании, как шведский флот высадил в Рижском заливе и армию Карла XII, которая нанесла серьезное поражение нашей армии в кровопролитнейшем сражении под Нарвой. Теперь все надо было начинать с нуля – воссоздавать разгромленную армию и строить флот…

Имея опыт Азовских походов, Петр прекрасно понимал, что, не построив на берегу Балтики крепостей и не заведя собственного флота, бороться за обладание морем бессмысленно. Поэтому на северо-западе России немедленно началось строительство транспортных судов, а затем и боевых кораблей. Уже в январе 1701 года было приказано «на реках Волхове и Луге для нынешней свейской службы сделать 600 стругов». Наряду с постройкой стругов были переписаны и приобретены все транспортные средства у частных владельцев на Ладожском и Онежском озерах, на Свири, Тихвине, Волхове и других реках. У «бывалых людей» собирались подробные сведения о путях подхода от устья Волхова к Неве. Впрочем, это было только начало. Зимой 1702 года Петр приступил к созданию верфи на впадающей в Ладогу реке Сясь. Там сразу же началась постройка первых боевых кораблей. Спустя год кораблестроительные работы развернулись на Волхове. Весной 1703 года к постройке кораблей приступили и на реке Свирь. Здесь у Лодейного поля были созданы знаменитые Олонецкие верфи, ставшие основным центром создания будущего Балтийского флота. Для кораблестроительных работ и комплектования команд переводились опытные мастера и моряки с Азовского флота.

Пётр I Великий

Первым кораблем, построенным на Олонецких верфях, стал фрегат «Штандарт». Следом за фрегатом построили галеры «Золотой орел», «Надежда», «Федор Стратилат» и другие.

Пока главные силы Карла XII были задействованы в Польше, Петр решил, не теряя времени, пробивать выход к морю. Весной 1702 года наши войска стали теснить шведов к побережью Финского залива. Боевые действия развернулись на берегах Ладожского и Чудского озер, где противник имел флотилии боевых кораблей.

В мае 1702 года в проливе, соединяющем Чудское озеро с Псковским, отряд наших судов был встречен шведской эскадрой под командованием командора Лешерна. Завязался упорный бой, продолжавшийся в течение трех дней. Вражеским огнем было разбито и потоплено несколько карбасов. Однако наши на своих утлых суденышках смело шли на абордаж и захватывали неприятельские суда. В первом же бою с эскадрой Лешерна была захвачена шведская яхта «Флундран», затем яхты «Виват» и «Вахтмейстер». Шведы отошли, а наши прорвались в Чудское озеро.

Александр Данилович Меншиков

Затем боевые действия начались и на Ладожском озере, где находилась шведская эскадра вице-адмирала Нумерса. 15 июня 1702 года произошел первый бой. Шведские суда стояли на якорях недалеко от устья реки Вороны. Наши внезапно атаковали неприятеля, нанесли серьезные повреждения флагманской бригантине «Джойа» и вынудили шведов уйти. Вскоре противнику был нанесен еще более сильный удар. 30 русских карбасов напали на эскадру Нумерса около Кексгольма и причинили ей серьезный урон. Шведы потеряли несколько судов и до трехсот человек убитыми и ранеными.

После этого Нумерс покинул Ладогу, уйдя в Финский залив. Теперь наши войска получили возможность осадить Нотебург, древнюю русскую крепость Орешек у истоков Невы, закрывал выход из Ладожского озера к морю.

11 октября, после десятидневной непрерывной бомбардировки Нотебурга, русские войска пошли на штурм. Добравшись на судах до острова, они «начало приступа со всех сторон крепости жестоко учинили». Потери атакующих были огромны, но неприятельский гарнизон, в конце концов, «ударил шамад», т. е. капитулировал.

– Зело жесток этот орех был, – с удовольствием говорил Петр после взятия Нотебурга-Орешка, – однако, слава богу, счастливо разгрызен.

Взятие Нотебурга расчистило нам путь на Балтику. Не теряя времени, наши войска двинулись вниз по Неве к Финскому заливу. Овладев средним течением реки, армия Шереметева весной 1703 года вышла к ее низовьям, где находилась шведская крепость Ниеншанц и захватила ее.

Крепость Ниеншанц

На следующий день после взятия Ниеншанца у устья Невы появилась шведская эскадра вице-адмирала Нумерса. Не предполагая, что Ниеншанц уже занят русскими войсками, неприятельские корабли спокойно встали на якорь возле берега. При этом два судна – «Гедан» и «Астрильд» зашли в реку и бросили якоря в отдалении от основной эскадры.

Этой неосмотрительностью противника и воспользовался Петр Первый. Едва солнце скрылось за горизонтом, в светлых сумерках к устью Невы на лодках направились два отряда – преображенцев и семеновцев.

Бот «Гедан»

На рассвете 7 мая отряд лодок с солдатами во главе с Петром и Меншиковым (ибо «понеже иных, на море знающих, никого не было») неожиданно атаковал эти суда. При этом на лодках не было ни одной пушки, тогда как у противника имелось 18 орудий.

Шведы, еще ночью заметив обходящие их лодки, сыграли тревогу и подняли паруса, намереваясь присоединиться к эскадре. Однако сильный встречный ветер и узости протоки им в этом препятствовали. Шведская эскадра также подняла паруса, пытаясь прийти на помощь попавшим в ловушку товарищам, однако войти в Неву не решилась. Пытаясь уйти от приближающихся лодок, шведы поливали их картечью.

Но лодки уже вплотную подошли к неприятельским судам, и солдаты бросились на абордаж. Сам Петр, «не щадя своей монаршей милости», одним из первых пробился на палубу «Астрели» с топором и гранатою в руках. На палубах «Гедана» и «Астрильда» разгорелся ожесточенный рукопашный бой. Часть шведов бросилась выбирать якоря, другая пыталась поднять паруса… На флагманском шведском корабле в бессильной ярости перебегал от борта к борту потрясенный происходящим Нумерс.

Шнява «Астрильд»

На шведской эскадре давно сыграли тревогу, начали сниматься с якорей, но, как назло, остовый, противный ветер усилился, развел крупную встречную волну. Не прошло часа, как стрельба прекратилась на шняве и галиоте… От бессилия Нумерс сжал кулаки, он прекрасно понимал, что значила эта наступившая тишина.

Схватка была короткой, но кровавой. Убитых тут же предали морю, пленных заперли в трюм.

Жесткий характер битвы подтверждает сам Петр в письме Федору Матвеевичу Апраксину: «Понеже неприятели пардон зело поздно закричали, того для солдат унять трудно было, которые, ворвався, едва не всех покололи, только осталось 13 живых. Смею и то писать, что истинно с 8 лодок только в самом деле было. И сею, никогда бываемою викториею вашу милость поздравляю». Теперь надо было торопиться и уводить суда. Последовала команда Петра: – С якоря сниматься, паруса ставить!

Первым шел на 8-пушечном «Астрильде» сам Петр, за ним в кильватер 10- пушечный «Гедан» под командой верного Александра Меншикова. Победители привели свои трофеи в полдень следующего дня к стенам крепости, получившей название Шлотбург.

Журнал Петра отметил: «…а мая 8-го о полуночи привели в лагерь к фельдмаршалу оные взятые суда, борт адмиральский, именуемый „Гедан“, на оном десять пушек 3-фунтовых, да шняву „Астрел“, на которой было 14 пушек. Людей на оных было всего 77 человек, из того числа побито: поручиков – 2, штурманов – 1, подштурманов – 1, констапелей – 2, боцманов – 2, боц-манатов – 2, квартирмейстеров – 1, волонтеров, матросов и солдат – 47 человек, в полон взято: штурман – 1, матросов и солдат – 17, кают-юнг – 1».

Взятие шведских кораблей в устье Невы

Крепостные стены озарились залпами салюта. Русские полки приветствовали первый корабельный трофей на море. Военный совет состоялся в тот же день и был единогласен. Капитана Петра Михайлова и поручика Меншикова наградили орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Кроме того, государь получил чин капитана-командора. Вручал ордена первый кавалер этого ордена генерал-адмирал Головин. На эту награду Петр в письме графу Апраксину отреагировал так: «Хотя и недостойны, однако ж от господина фельдмаршала и адмирала мы с господином поручиком учинены кавалерами Святого Андрея».

Этой небольшой, но очень важной победе Петр радовался беспредельно.

Верный соратник царя Тихон Стрешнев, славившийся знанием российского прошлого, откликнулся на одержанную викторию следующим письмом: «А за такую, государь, храбрым привотцам прежде всего какие милости бывали, и того в Разряде не сыскано, для того, что не бывало взятия кораблей на море никогда; и еще в сундуках станем искать, а, чаю, сыскать нечево, примеров таких нет».

Бой в устье Невы

Впоследствии оба шведских судна были взяты и включены в состав русского флота. Все офицеры, участвовавшие в бою, были награждены золотыми медалями с цепями, а солдаты – серебряными медалями без цепей. На одной стороне медали находился барельефный портрет Петра Первого, а на другой – фрагмент боя и надпись: «Небываемое бывает. 1703».

По правительственному заказу были изготовлены и гравюры с изображением взятых судов и видом боя. Приказом Главнокомандующего ВМФ России от 19 декабря 1995 года день 18 мая объявлен днем создания Балтийского флота и с 1996 года ежегодно отмечается как День Балтийского флота.

Сразу же после овладения всем течением Невы и выходом к Финскому заливу, Петр решил укрепиться в этом месте. Уже 16 мая 1703 года на берегу Невы была заложена Петропавловская крепость, положившая начало основанию новой столицы России – Санкт-Петербурга.

План местности, занятой впоследствии Петербургом

Работы по строительству крепости и города еще только начались, но их следовало обезопасить от возможных атак шведского флота, который все еще держался неподалеку.

Поэтому, как только шведская эскадра вице-адмирала Нумерса с наступлением заморозков покинула восточную часть Финского залива, Петр решил выйти на разведку в море. Два небольших русских судна в середине октября вышли из Невы и взяли курс на запад. В 30 километрах от побережья они обнаружили пустынный остров, заросший сосновым лесом. Это был Котлин.

Остров занимал очень важное стратегическое положение, находясь посередине Финского залива. Все крупные суда, идущие к Неве, должны были проходить вблизи от него, так как далее лежали обширные мели.

Как гласит легенда, при обследовании острова, наши моряки нашли котел, оставленный неизвестными. Впоследствии найденный котел был изображен на гербе Кронштадта. Осмотрев Котлин и, произведя промеры глубин, Петр решил поставить на нем передовой форт, прикрывающий строящийся Петербург со стороны моря.

Той же осенью к устью Невы прибыло первое голландское торговое судно, на следующий год – английское. Вслед за ними в Петербург стали прибывать десятки иностранных торговых судов под флагами многих европейских государств. Город в устье реки Невы становился главным портом России.

Зимой 1703–1704 годов на Котлине был расположен гарнизон, начата постройка береговых укреплений. На этой из отмелей к югу от острова была сооружена трехъярусная деревянная башня, на которой установили 14 орудий. На самом Котлине поставили береговую батарею.

Эти укрепления предназначались для обстрела фарватера, ведущего к Петербургу. 7 мая 1704 года состоялось торжество в честь закладки нового русского форта на Балтике, названного Кроншлотом. В инструкции коменданту крепости говорилось: «Содержать сию цитадель с божиею помощью аще случится хотя до последнего человека…»

Летом 1704 года шведы предприняли попытки отбросить наши войска от Финского залива. Эскадра шведского адмирала Депра пыталась высадить десант на Котлине, но он был отбит, а последовавшая двухдневная бомбардировка острова также не принесла никаких результатов. Столь же безуспешными оказались и усилия противника захватить Котлин зимой 1704 года.

Тем временем на Сяси, Ладоге и Свири кипела работа по постройке боевых кораблей. Осенью 1704 года первые корабли Балтийского флота стали прибывать по Неве в Петербург. 18 октября к Петропавловской крепости подошел первый отряд построенных кораблей.

К маю следующего года в состав Балтийского флота уже входили 24- пушечные фрегаты: «Штандарт», «Нарва», «Петербург», «Кроншлот», «Шлиссельбург», «Триумф», «Михаил Архангел» и «Дефам», 12-пушечные суда: «Копорье», «Мункер», «Дегас», «Яким» и нескольких галер – всего около 20 вымпелов. Возглавил флот вице-адмирал Крюйс.

Линейных кораблей в составе молодого флота еще не было, но они вот-вот должны были появиться.

В мае 1705 года русские корабли впервые вышли из Петербурга в Финский залив и заняли позицию у Кроншлота. Утром 4 июня на горизонте показались 22 корабля шведского адмирала Анкерштерна. Невдалеке от Котлина шведская эскадра встала на якорь. На следующий день после непродолжительного обстрела побережья со шведских кораблей началась высадка десанта. Как только десантные шлюпки приблизились к берегу, открыла огонь береговая артиллерия, затем в штыки ударили наши солдаты. Шведский десант был сброшен в воду. «Бежали на свои суда с великим страхом и, будучи в такой конфузии, при страхе суда свои опрокинули, отчего многое число неприятелей потонуло».

Вице-адмирал Корнелий Иванович Крюйс

Желая взять реванш, утром 10 июня Анкерштерн на всех парусах направился к боевой линии русского флота. Став на якоря, шведские корабли открыли сильный артиллерийский огонь. Наши отвечали. Отмечая «добрую бодрость офицеров, матросов и солдат» в борьбе со шведами, вице-адмирал Крюйс писал: «Мы со своей стороны с батарей, кораблей и галер им ни малого не поступили и не остались им ничем должны. Чинили наши ядра многую им шкоду… Наши пушки с кораблей таково метко стреляли, будто из мушкетов, и нам часто и многожды можно было слышать, как ядра в корабли неприятельские щелкали…»

Не выдержав ответного огня наших кораблей и береговых батарей, шведская эскадра, стал отходить от Кроншлота. После боя «был неприятель, – писал Крюйс, – зело в тихости, и по зрению нашему с острова можно видеть, что то и делают мачты и ванты починивают, и мы видели на одном корабле семь заплат… Неприятельский вице-адмирал всю ту ночь на одном боку лежал для починки».

Но и на этом шведы не успокоились.

14 июля неприятельский флот в 29 вымпелов вновь приблизился к Котлину для решительной атаки. На этот раз неприятельская эскадра показалась на норд-весте. Крюйс, поднявшись на шканцы флагманского корабля, рассматривал противника в зрительную трубу и насчитал двадцать пять вымпелов.

– Авангардия шведская держит курс к западному мысу Котлина. Видимо, там и будет делаться главная диверсия. – сделал он свой вывод.

Теперь все зависело от отряда Федора Толбухина, прикрывавшего западную часть острова.

Итак, направление удара шведов определилось и теперь надо было успеть подкрепить Толбухинский полк резервом.

– Послать шлюпки на берег, передать Островскому: пушкарей и солдат две сотни, отрядить немедленно в помощь Тобухину. Там сегодня жарко будет! – велел Крюйс.

– Неприятель ворочает! – прокричали наблюдатели с мачты.

Не доходя полторы мили до оконечности острова, часть шведских кораблей повернула на ост, другая же спускалась к зюйду. На флагманском корабле адмирала Анкерштерна «Вестманланд» подняли красный флаг – сигнал к атаке.

Было очевидно, что шведы берут нашу батарею на оконечности Котлина в два огня.

Офицеры вокруг Крюйса уже прикидывали расклад сил:

– Ежели по кораблям судить, стволов шестьсот против шестнадцати. К эскадре нашей они не сунутся, побояться огрести на орехи, а вот береговым достанется.

Крюйс, перекрестившись, скомандовал:

– Поднять красный флаг на правом ноке!

Наши приняли вызов шведов и начинали бой…

Шведы расположили корабли на якорях в две линии, окружили западный мыс с севера и юга. Пять часов без перерыва утюжили ядрами батарею и траншеи толбухинского полка на косе. Тысячи ядер взрыли косогор, не оставляя там живого места. И все же шведы просчитались. Траншеи и брустверы надежно укрыли преображенцев. Не зная этого и полагая, что берег от русских уже очищен Анкерштерн в полдень отдал приказ начать высадку.

К берегу двинулось до полусотни шлюпок. На их борту тысяча семьсот шведских отборных гренадер. Едва шлюпки ткнулись в песок, шведы попрыгали в воду и, еще не доходя берега, развернулись в атакующие порядки. И вот, когда до спасительной суши оставались какие-то метры. Появившиеся буквально неоткуда преображенцы произвели первый залп. Наши били в упор и практически никто не промахнулся. Первы ая шеренга шведом была мгновенно выкошена. На поверхности плавали лишь шапки гренадер…

А вдоль береговой линии уже сверкало пламя, свистела картечь. Это, поддерживая преображенцев, вступила в дело замаскированная артиллерия.

Из реляции Крюйса: «По полуночи в 6 часов неприятель начал всею своею силою из верхних и нижних пушек с обеих сторон с кораблей против острова стрелять. Однако нашим никакой вреды не учинил, от того, что две тысячи двести человек солдат под командою полковника Толбухина лежали на земле в прикрытом месте и по неприятелю ни единого выстрела не было. А перед полуднем неприятель, посадив людей своих на мелкие суда, послал к берегу, и как они подошли недалеко от берега, тогда наши по неприятелю жестоко из пушек стреляли; а как оные пришли к берегу гораздо ближе, их взяли в мушкетную стрельбу; а как стали выходить из воды, им было выше колен, в некоторых местах глубже, а иные до дна не достали, иные же по горло в воде. Из наших 15 пушек непрестанно стреляли ядрами и картечами, от чего оные неприятели пришли в конфузию. И хотя из них некоторые вышли было на берег, однако ж оные в той конфузии все побежали назад на свои суда, из которых многие опрокинулись, и тогда 35 человек неприятелей на берег выхватили, а в 1 и 2 часу неприятель со всем флотом стал назад подаваться, тогда стрельба перестала. Неприятельских судов было ботов и шлюпов 29. Того же числа к берегу принесло с 400 человек мертвых неприятельских тел; тогда же взято в плен 3 капитана, 2 поручика, 2 прапорщика, 7 унтер-офицеров да рядовых 21 человек. В нашем ретраншементе убито 29 человек да 50 ранено».

Подобрав немногих уцелевших гренадер в шлюпки, шведы поспешно отошли в море, бросив у берега сотни своих убитых и раненых… Вдогонку с острова неслись ядра и бомбы, а из-за рогаток демонстративно выходила в погоню флотилия галер шаутбенахта Боциса.

Кровавый Котлинский урок, шведские адмиралы запомнили навсегда и уже до конца войны ни разу больше не испытывали судьбу на Невском взморье. Молодой русский флот и возведенная на острове крепость надежно закрыли морские ворота на Балтике.

Осенью 1706 года при осаде Выборга Петр Первый поручил сержанту Преображенского полка Михаилу Щепотьеву совершить рейд в Выборгский залив, чтобы захватить одно из находившихся там шведских судов. Пять небольших лодок, которыми командовали бомбардиры Наум Сенявин, Автомон Дубасов, Ермолай Скворцов, Петр Головков и Наум Ходанков, вышли в море. В темноте лодки прошли мимо шведских торговых судов и неожиданно оказались перед хорошо вооруженным адмиральским ботом «Эсперн».

Несмотря на полное превосходство в силах неприятеля Щепотьев атаковал шведское судно и взял его на абордаж. В ожесточенном бою смертью храбрых пали в бою сержант Михаил Щепотьев, командир гренадер Емельян Бахтиаров, командиры лодок Автомон Дубасов и Петр Головков. Тяжелые ранения получили Наум Сенявин и многие другие. Горстка отважных героев овладела вражеским судном, а затем отбила нападение второго шведского бота и привела «Эсперн» в свою базу с полным вооружением и 27 пленными. «Живых вчетверо больше себя привели» – гласит хроника.

Из хроники сражения: «Со шведской стороны побиты капитан Малеген Грий, поручик Лан, который командовал над взятым судном, Ян Гол, Ян Эреншилъд пропал безвестно, унтер-офицеров – 2, капралов – 6, рядовых – 63, которые телами сочтены, матросов – 2. В полон взято боцманов – 2, солдат – 24. Ружья: пушек – 4, фузей – 57, шпаг – 53, также и иного багажу немало. С нашей стороны побиты командир господин Щепотев, капитан Емелъян Бахтиаров, бомбардир Автоном Дубасов, гренадер – 30 человек. Безвестно пропали бомбардиры Петр Головков, Наум Ходанков. Ранены: из бомбардиров Наум Сенявин, Иван Турков, Василий Осипов».

Встречал победителей сам Петр, расцеловал Сенявина, принял от него шведский флаг, осмотрел бот.

– Доброе судно! – был его вывод.

Из реляции: «Гренадер 7 человек, купно и с прочими оставшимися пожалованы все в офицеры».

Вслед за постройкой Петропавловской крепости около нее началось строительство причалов, пристаней, складов и магазинов для нужд флота. 5 ноября 1704 года на левом берегу Невы под защитой Петропавловской крепости была заложена большая корабельная верфь – главное Адмиралтейство.

Для ее строительства были привлечены мастера с Олонецкой верфи, плотники из Ростова, мастеровые из Новгорода, Владимира и других городов. И город, и флот рождались одновременно.

А через год в главном Адмиралтействе уже спустили на воду первые боевые корабли. Одновременно с главным Адмиралтейством в Петербурге почти одновременно создавались Партикулярная верфь – для постройки транспортных судов и Галерный двор – для строительства гребного флота. Однако флот – это не только верфи. Это огромная инфраструктура, создавать которую приходилось с нуля, причем в кротчайшие сроки. Поэтому для производства парусины вскоре была построена крупнейшая московская мануфактура – Хамовный двор. В Холмогорах изготовляли канаты. По всей России рубили корабельный лес, строили кожевенные заводы, суконные, шляпные, чулочные фабрики. Особое внимание уделялось изготовлению пушек, ядер и пороха. В Петербурге и рядом с ним были основаны: Пушечный двор, Охтенский пороховой завод, Сестрорецкий оружейный завод. На этих заводах и на верфях трудились тысячи «работных людей».

Что и говорить, первые боевые корабли Балтийского флота по своим мореходным качествам и вооружению, да и по качеству леса уступали кораблям ведущих морских держав. Там был опыт нескольких столетий, мы же начинали, как говорится, с чистого листа. Позднее историки будут называть первые корабли Петра «блинами», т. к. они были весьма широки, не слишком поворотливы и имели небольшую осадку. Но для Финского залива «блины» оказались вполне подходящими и шведам от них досталось. К тому же с каждым годом качество наших кораблей быстро улучшалось, так что первые «блины» комом не оказались…