Опасная седина монет

Собрав морщинки вокруг глаз, Папа выпятил тонкие губы, на лице появилось нечто похожее на улыбку:

– Значит, познакомились!

– Странное знакомство, – напрягаясь, сказал Глеб. – Вижу, ты хорошо знаешь, с кем разговариваешь, а я – нет. Не хочешь представиться?

Сделав паузу – видимо, помыслив, стоит ли отвечать на вопрос Корозова, – Папа все-таки произнес:

– Дусев.

– А дальше? Кто ты, что ты, откуда возник?

– Пока достаточно этого.

Первое, что отметил Глеб, увидав Папу, – это его тяжелое лицо. Отдельные части лица, не очень подходившие друг другу, собранные воедино, создавали монолит. Под белой рубахой, надетой на нем, чувствовались физическая сила и спортивная фигура. С первого взгляда определить возраст было сложно, Папа или хорошо сохранился, или омолаживался. Но не вызывало сомнения, что он был старше Глеба. А вот насколько старше – тут раздолье для гадалки. Рубаха и черные брюки сидели на нем безукоризненно.

Скрестив руки на груди, Дусев сказал:

– Несколько дней назад на трассе ты попал в аварию.

Удивленно вскинув брови, Корозов промолчал. Отчего бы вдруг этой аварией заинтересовался какой-то Папа? В голове мгновенно пронеслось, что у погибшего водителя обнаружили пистолет, а сам он еще до аварии был с пулевым ранением. Может, между этим Дусевым и водителем была связь? Тогда он должен знать, кто такой был водитель. Акламин ломает голову над безызвестным трупом, а концы, возможно, у Папы. Однако Дусев заговорил об ином. О девушке, которая была в машине.

– Я знаю, – сказал он, – что в другой машине вместе с водителем ехала девушка. Куда она делась после аварии?

– Почему ты решил, что я должен знать, где эта девушка? – спросил Глеб.

– Ты не мог не видеть ее.

– Разумеется, видел. Но не более того.

– А более и не надо! – отрезал Папа. – Это не твоя забота!

Когда его люди, отправленные на разборки с Виктором, неожиданно пропали, как в воду канули, он был взбешен. Но более взбеленился, когда санитар из морга прислал весточку, опознав труп Миши. А из полиции свой человек принес информацию об аварии на дороге и о том, что в машине с погибшим была девушка. Папа решил, что это Александра. Поиски по известным местам ни к чему не привели – как сквозь землю провалилась. А найти ее нужно было любой ценой. Вот тогда всплыло имя Корозова. Дусев решил тряхнуть его.

Не так давно Папу крупно прокатили с коллекцией старинных монет. По его установке коллекцию грабанули в логовище черного антиквара, разжиревшего на черном рынке нумизматики. По полученной информации, в этой коллекции были редкостные древнейшие монеты, которые не значились ни в одном каталоге, общей стоимостью в несколько десятков миллионов долларов. Даже были монеты, отчеканенные по оценкам нумизматов чуть ли ни десять тысяч лет назад. То есть тогда, когда, согласно современной истории, еще царил натуральный обмен и чеканки монет не существовало. Папа не был нумизматом и мало что понимал в этом, но цена коллекции сделала свое дело, и он клюнул на информацию.

На антиквара совершили налет. Под пыткой тот сдал свой тайник, но это не спасло ему жизнь. Его убили, прикопали в лесу, а коллекцию забрали. Вот только Папу после этого обвели вокруг пальца. Авантюра была талантливо разыграна и блестяще исполнена: коллекцию подменили, Дусев получил копеечные фальшивки, а оригиналы испарились.

Вот тогда Папа начал искать виновника. И тут неожиданно обнаружилось, что у Александры с недавних пор появился тайный любовник Виктор. Это взорвало Дусева. Он заставил подручных копнуть под этого Виктора, и скоро ему донесли, что тот как будто был отменным фармазонщиком, работал всегда в одиночку, нигде не светился. Где его выудила Александра, или где он подцепил ее, было пока неясно. Однако в деле с коллекцией его следа не отыскалось. Взбешенный изменой Александры, Папа приказал Мише прихлопнуть парня.

Но вот теперь, когда Миши и его подручных не стало, а Александра исчезла, у Дусева невольно закралось подозрение, что ко всему руку приложил Виктор, что в свое время подручные плохо покопались в его грязном белье. Фармазонщик оказался хитрее них и наверняка причастен к истории подмены коллекции. Но как и каким боком, у Дусева ответа не было. Между тем это соображение все больше разъедало ему душу. Поспешил он, отдавая приказ Мише, поспешил! Надо было как следует взять фармазонщика за жабры. Вот теперь придется перевернуть весь город, чтобы его отыскать.

Вдобавок укреплялось предчувствие, что Александра может знать, где Виктор теперь находится, и даже не исключено, что сейчас она возле него. От этой мысли Папу выворачивало наизнанку.

Молодая, красивая, пылкая, обжигающая вспышками своего огня, Александра была его последней любовницей. Распаляла его страсть до кипения. Он попал в ее чары, как кур в ощип. Стал доверять. И вдруг такой облом.

Кто у кого оказался на крючке? Он ли приглянулся Александре или она Виктору? Скорее всего, второе – тот закрутил ей голову. Жук оказался еще тот. И кажется, теперь ясно, с какой целью. Но ясно ли до конца – это совсем не факт. Ведь вопросов в этой логике Папы оставалось больше, чем ответов. Себе можно было задавать их бесконечно, но ответить на них мог только Виктор, если подозрения справедливы.

– И все же, – повторил вопрос Дусев, глядя на Корозова. – Куда после аварии делась девушка?

Настойчивое желание Папы узнать про попутчицу погибшего водителя несколько удивляло Глеба. Но скрывать тут было нечего, да и не к чему. Какая в этом могла быть тайна?

– Ее увезла скорая. После всякой серьезной аварии вызывают скорую. Мог бы сам догадаться, а не гоняться за мной по дорогам! – сказал он. – Скорее всего, девушка в больнице. Ищи там!

– Не думай, что ты один такой умный. Я уже перешерстил все больницы. Ее там нет.

– Тогда вопрос не ко мне, – качнул головой Глеб. – Я тебе сказал, как было, а что могло произойти потом – не знаю!

Некоторое время Папа не отрывал испытующих глаз от Корозова, затем недоверчиво безапелляционно предупредил:

– Смотри, Корозов, если на самом деле все было не так, я еще приду к тебе! Я не прощаю тем, кто мне врет!

Нахмурившись, Глеб ответил не менее жестко:

– Ты свои угрозы, Дусев, прибереги для своих подручных. Со мной не стоит повышать голоса. Надо было тебе самому прибыть на место аварии – тогда не пришлось бы цепляться за мной на дороге.

На щеках у Папы заиграли желваки. Он больше ничего не сказал, оторвал от груди руки, развернулся и зашагал по траве к своей машине.

А сев в автомобиль, глядя сквозь боковое стекло на медленно двигавшегося к воде Корозова, коротко, но уверенно произнес подручному, сидевшему рядом с водителем:

– Он сказал не все! Ему что-то известно! Поехали!

Береговые заросли постепенно скрыли Глеба, и Папа не видел, как тот подошел к воде, присел и опустил руку в тихую волну.

Сразу после отъезда Дусева Глеб, задумчиво прогуливаясь по поляне, позвонил Акламину.

Сочная трава хрустела под подошвами обуви. Каждый шаг Корозова, его охранников и водителя, топтавшихся рядом с ним, хорошо слышался в тишине.

На другом берегу по-прежнему, как изваяния, два рыбака застыли в одном положении. То ли не было никакого клева, то ли они просто дремали, уткнув подбородки в грудь. Картина любопытная. Забросив леску в воду и воткнув концы удилищ в землю, рыбаки словно забыли о них. И, похоже, даже не переговаривались между собой.

Рассказав Аристарху о состоявшейся встрече, Глеб спросил:

– Ты не знаешь, кто такой этот Папа? Дусев?

– Ну почему же не знаю? – отозвался Акламин. – Знаю. Когда-то даже участвовал в его поимке. Но два года назад он вышел на волю. Между тем два года нигде не мелькал, ни в каких делах замечен не был. Возможно, что все это время его не было в нашем городе. Умный. С ним ухо надо держать востро. На испуг его не возьмешь, пока не разложишь все по полочкам. По слухам двухгодичной давности, в тюрьме он коронован. Фрукт твердый. Но была у него одна слабость: любил молодых девчат.

– Что в этом необычного? – хмыкнул Корозов. – Обычное явление.

– Как сказать, как сказать, – дважды повторил Аристарх. – Если девушка попадала к нему на крючок, она становилась в его руках собачонкой.

– Что в этом удивительного?

– А удивительное то, что все его любовницы в результате куда-то исчезали, но куда – это вопрос. Найти какие-либо следы и что-то доказать не удалось. Вот так. И сейчас, скорее всего, попутчица водителя, погибшего в машине, – это любовница Дусева. Поэтому он ищет ее.

– Не знаю, так ли это, но девушка была молодая. Впрочем, ты, наверно, уже сам видел ее. Она что-нибудь рассказала тебе о водителе?

Последовала небольшая пауза, после которой Аристарх вздохнул:

– Увы. Пока нет.

Неприятно пораженный таким ответом, Глеб изумился и зашагал по поляне широкими шагами. Казалось, что эта поляна стала мала для него.

– Да ты что, Аристарх? – воскликнул он, напружинивая мускулистое тело. – Почему так затянул? Сейчас Дусев заберет ее – и тогда ищи-свищи. Вполне возможно, что Дусев знает водителя. Имей это в виду. Хотя с таким же успехом она может быть просто случайной попутчицей. В общем, есть что разгадывать.

Снова в телефоне голос Акламина на некоторое время умолк. Потом Корозов услыхал:

– Не уверен, что Дусеву повезет на этот раз. Дело в том, что в больницу девушку скорая не доставила.

– Как так? – не понял Глеб.

– Вот так, – проговорил Аристарх. – Не думай, что мы сидим без дела. Сначала мы обзвонили все городские больницы, но, не найдя девушку ни в одной из них, обратились в скорую помощь и разыскали водителя, который забрал девушку с места аварии. Он сообщил, что девушка возле больницы, куда привез ее, неожиданно соскочила с носилок и кинулась бежать так шустро, что догонять ее никто не стал. Буквально в считаные секунды скрылась с глаз. Вот такие дела, Глеб. Кстати, врача Закваскина в городе нет ни в одной больнице. Оперативники всё проверили. Поэтому я прошу тебя подъехать ко мне со своим водителем, чтобы составить фоторобот девушки. История, как видишь, приобретает затяжной характер, а если учесть, что в нее вклинивается Дусев, то, возможно, непредсказуемый.

С внутренним разочарованием Корозов произнес:

– Ладно. Подъеду. Только вряд ли мы сможем помочь тебе. Лицо девушки было в ссадинах, разбиты губы и нос. Слепить из этого настоящее не так просто. Попробуем.

Быстро свернув отдых у реки, он часа через полтора подкатил к зданию полиции. Рабочий день шел к концу. Но возле полиции, как обычно, парковка была забита машинами. Приткнув авто с края, водитель подождал, когда вылезет Корозов, и потопал следом за ним. Один охранник остался у машины, второй проводил Глеба до дверей здания.

Отправив водителя составлять фоторобот, Акламин задержал Глеба у себя в кабинете. Посадив напротив, придвинув к себе записную книжку и положив на нее авторучку, произнес:

– Объясни, почему тебя по пятам преследуют разные происшествия? Мне кажется, не просто плетутся за тобой, а гоняются, как гончие собаки. Похоже, эта дорожная авария становится новой морокой для меня. Возможно, ты прав, что Дусев может знать погибшего водителя. Вероятно, также знал, что с ним едет эта девушка. Иначе с чего бы ему к тебе обращаться? Получается, что после аварии ее возле него нет. Исчезла не только из нашего поля зрения, но и из его. Интересный сюжет. Кто же такая эта Вика, куда подевалась? Все так складывается, что вряд ли она была случайной попутчицей. Но если это так, то, учитывая ранение и оружие водителя, у Папы к ней интерес может быть не только как к молоденькой любовнице. Здесь, очевидно, имеется нечто серьезнее. – Аристарх взял в руку авторучку, покрутил ее пальцами перед собой, чиркнул по листу бумаги, лежавшему слева, как бы проверяя, хорошо ли она пишет, и отложил на край столешницы. Туда же задумчиво отодвинул записную книжку. – И еще, Дусев – это матерый волк, мелочами заниматься не станет. Собственной персоной прибыл для переговоров с тобой. Не передоверил своим подручным. Стало быть, тут собака зарыта глубже. Как бы не запахло скоро жареным. Два года после отсидки – ни слуху ни духу. А тут нате вам – выполз на свет божий из-за какой-то молоденькой любовницы! Нет, определенно заварка тут покрепче. Пока что это мои фантазии, но как бы они не превратились в реальность. Советую тебе держать ухо востро, как говорится, ушки на макушке. Отнесись серьезно к угрозам Дусева. Он не уличная шпана. Сам видишь: информации пока ноль, а события вокруг аварии начинают множиться. Хорошего в этом мало. Придется мне поставить на уши своих оперов, чтобы раньше Папы отыскать девушку Вику. Хотя она может быть совсем не Викой. Ведь документов никаких при ней не было. Короче говоря, не расслабляйся ни на минуту.

После полиции Глеб поехал к себе в офис, вызвал начальника охраны, Исая, распорядился организовать параллельный поиск Вики. Еще сидя в кабинете Акламина, он стал мысленно упрекать себя за то, что безучастно отнесся к выжившей девушке. Выпустил ее из рук. Но тут же пытался обелиться: кто бы мог предположить, что все так обернется? Безусловно, он не предполагал подобного. Да и вряд ли на его месте кто-нибудь предугадал бы дальнейшее развитие событий.

Наметив план действий, Исай выделил группу охранников, раздал им фоторобот, отправил в город в людные места. Рассуждал так: если она скрывается, то будет стараться затеряться в толпе.

Оперативники получили от Акламина задание выяснить, где появляется Дусев, и покопаться среди его окружения. Вдруг да удастся получить какие-то зацепки по возникшим вопросам.

На следующий день водитель Корозова обнаружил, что с самого утра и до поздней ночи за его автомобилем, как приклеенные, мотались «Жигули».

Продолжалось все ровно три дня, пока Исай не прижал эту легковушку и не тряхнул тех, кто был в ней. Выяснилось, что это были люди Дусева.

А несколькими днями раньше, на следующий день после аварии, Виктор, добравшись до города, укрылся в квартире своего деда. Тот все лето пропадал на даче в мизерном домике и участке в пять соток. А внук с его согласия пользовался квартирой. Старик не любил сидеть в городском жилье – даже в преклонном возрасте тянулся ближе к природе. А Виктор периодически снабжал его продуктами.

Уверенный, что квартира деда – это надежное убежище, Виктор был неприятно поражен, когда поздним вечером, почти ночью, услышал звонок в дверь. Он к этому времени уже лежал в постели и почти заснул.

Приподняв голову, насторожился. Дед так поздно появиться не должен, знакомые к старику наведывались редко, тем более в такое время. Кроме того, знакомые знали, что он все лето обитал на даче.

Звонок повторился и заставил Виктора вскочить на ноги. Найдя в темноте тапки, он сунул в них ступни и заправил майку в трусы. Первая мысль была подойти к двери и глянуть в глазок, но она тут же выпала в осадок, и он решил не двигаться, чтобы звонивший, ничего не добившись, отступился. Виктор замер посреди спальни.

Однако звонили настойчиво. Так звонят, когда точно знают, что в квартире кто-то есть. Звонок был длинный-длинный, начал раздражать, а потом лихорадить. Пришлось сойти с места и осторожно подступить к двери. Прислушаться и посмотреть в глазок. И словно окатило жаром. Парень взволнованно задышал. Как он мог забыть, что об этой квартире знает Александра? Однажды он сам приводил ее сюда и рассказывал про деда. Да, в глазок он увидал ее. Тусклый свет слабой лампочки плохо освещал лестничную площадку, но девушка стояла перед дверью так, чтобы ее было хорошо видно. Стройная, неотразимая, в желтой блузке и черной юбке.

Отпустив кнопку звонка, Александра, словно почувствовав, что он подошел к двери, негромко позвала:

– Виктор, это я! Открой.

Щелкнув замком, он открыл дверь. Полоса блеклого света с площадки упала в темную маленькую прихожую, серо осветив парня, часть противоположной стены в обоях и пола с вытертым линолеумом. Виктор отступил, девушка шагнула через порог, он обхватил ее и прижал к себе. Крепко прижал, как будто не видел тысячу лет. Обрадовался ей, ибо одному в пустой квартире очертенело.

Дальнейшего плана у него никакого не было. Он просто осознавал, что должен теперь спрятаться. Вместе с тем понимал, что всю жизнь скрываться в этих стенах не будешь. И не знал, что делать в сложившихся обстоятельствах. Был растерян.

И вот, будто по волшебству, возникла Александра – она всегда появлялась вовремя. Он опять прижимал ее к груди, с удовольствием вдыхая в себя аромат духов и запах ее тела. Она не отстранилась, тихонько шепнув на ухо:

– Раздавишь, Виктор, отпусти! Дверь закрой.

Закрыв обитую дерматином дверь с маленьким номерком выше глазка, очутившись в темноте прихожей, где вешалка и тумбочка с зеркалом занимали половину площади, Виктор повел рукой и не обнаружил рядом Александры. Вздрогнул – кольнула досада, что оторвался от девушки.

Шагнул в спальню и включил свет. Шкаф, тумбочка, кровать и стул – все наполнение небольшой комнаты. Александра стояла посреди и сбрасывала с себя одежду на пол. У ног валялась юбка, у шкафа – блузка и босоножки, стринги возле стула. Красивая, как статуэтка. Он подхватил девушку на руки и начал целовать. Она тихонько засмеялась. Виктор положил ее в постель.

Сейчас ему казалось, что он никогда не любил ее так сильно и что вообще ее так сильно никто никогда не любил. Она сводила его с ума. Для нее он готов был сделать все, чего бы она только ни захотела.

Мгновенно все неприятности последних дней куда-то испарились, словно их и не существовало, пропали страхи, пугавшие неопределенностью. Прикасаясь к телу Александры, целуя ее, он чувствовал себя уверенным.

Потом они отдыхали. Все куда-то исчезло, весь мир исчез, испарился. Были только они двое и полный покой в душе. Но затем постепенно его мысли стали возвращаться к реалиям жизни, и он спросил:

– Ты куда пропала вчера? Что он с тобой сделал? – Подождав и не услышав ответа, Виктор пояснил: – Когда я пришел в себя, я ничего понять не мог! Одни трупы вокруг. Кроме их главаря. Его не было и тебя не было. Я решил, что он тебя увез. Кто он такой? Откуда ты его знаешь? Что ему нужно от тебя? И почему они напали на меня? Мне пришлось много повозиться, чтобы убрать все следы на даче.

Судорожно вздохнув, Александра поняла, что Миша остался жив. Это было очень плохо. Как она могла проглядеть такое? Если он добрался до Папы, тому уже все известно. Если добрался. А если нет? Все же стреляет она неплохо. Метила в сердце, но пуля-дура, видно, не зацепила. Однако с такой раной надо или срочно на операционный стол, или вторая дорога – в морг. В таком случае Папа может ничего не знать. Впрочем, в любом случае он предпримет все меры, чтобы найти ее. А она должна срочно разобраться, что с Мишей.

Да, дела как сажа бела – подпортила она себе обедню. Тем не менее хорошо, что вовремя заглянула к Виктору, узнала о результатах. Очнулась от раздумий, когда повторно услыхала вопрос парня:

– Почему они хотели убить меня?

Заставив себя улыбнуться, она ответила:

– Расскажу тебе позже. Сейчас не хочу о них вспоминать. Хочу только одного: чтобы ты любил меня.

Прикоснувшись к ее телу, он привстал на локоть и снова справился:

– Ты сбежала от него? Как тебе удалось это?

Поцеловав парня, девушка шепнула:

– Потому что я хотела увидеть тебя. Мне это было необходимо.

Оставаясь в прежней позе, Виктор посмотрел так, будто изучал ее лицо:

– Я совсем не знаю тебя. Я это понял, когда увидал трупы. Кто их убил? Миша? Но почему убил своих? Почему оставил в живых меня? Это ты упросила? Он кто? Твой бывший любовник?

Прижавшись к нему грудью, она впилась губами в его губы, потом шепнула:

– Зачем сразу столько вопросов? Разве для этого я лежу с тобой в постели? Оставь их на утро! Все узнаешь! – Вцепилась в него ногтями и притянула к себе.

И опять у Виктора все вылетело из головы, захватило дух от нее.

Долго, до упаду они с удовольствием занимались любовью. Уже под утро парень уснул крепко и безмятежно. Девушка встала с кровати, стараясь, чтобы она не скрипнула, томно потянулась, подняла с пола одежду, положила на стул. Виктор широко раскинулся по койке. По спящему лицу гуляла счастливая улыбка. Он мирно похрапывал.

Найдя на полу свою сумочку, Александра достала пистолет с глушителем, вернулась к кровати. Виктор во сне по-ребячьи шевелил губами. Посмотрела на него с жалостью и решимостью одновременно. Проговорила:

– Лучше, если ты останешься в неведении. Зачем тебе знать, что произошло на самом деле? Прости! Ты был неплохим любовником, но у тебя другая роль – она сейчас закончилась. Так надо, потому что так должно быть! – Александра подняла пистолет, направила ему в висок и нажала на спусковой крючок.

Кровь брызнула на подушку, голова Виктора дернулась, из его горла вырвался последний выдох. Умер он мгновенно, не проснувшись.

Старательно и неторопливо вытерев пистолет своим носовым платком, Александра вложила его в руку парню. Небрежно набросила покрывало на его голое тело.

За окном рассветало.

Надев после этого одежду, Александра прибрала после себя, чтобы ни в постели, ни в комнате ничто не указывало на то, что здесь во время убийства Виктора присутствовала женщина. Выглянула в окно сквозь старенький застиранный тюль – улица безмятежно спала. Кинула последний взор по комнате, туманный взгляд скользнул по телу Виктора. Никакого сожаления. Мысленно она была уже далеко отсюда.

Вышла из комнаты в маленькую прихожую. Мимоходом посмотрела в зеркало над выцветшей тумбочкой. Понравилась сама себе – очаровательна в этой желтой блузке и желтых босоножках. Поправила одежду, подошла к входной двери. Осторожно приоткрыла, выглянула на площадку. Тихо. Шагнула через порог. Защелкнула за собой замок и неслышно спустилась вниз, стараясь идти на пальчиках, чтобы не стучать высокими каблучками по бетонным не очень чистым ступеням.

Улица приняла ее утренним покоем.

Здесь уже можно было не идти на пальчиках, и она, застучав каблучками, быстро пошла прочь от дома. Шла между спящими домами, спящими машинами у подъездов. Голова была забита мыслями. Думала, где срочно отыскать Мишу, чтобы обезопасить себя. Иначе события могли выйти из-под контроля.

Задумчиво пересекла безлюдный тротуар, ступила на дорогу, чтобы перейти на другую сторону, смотрела себе под ноги. Очнулась от окрика, раздавшегося рядом. В утренней тишине этот крик прозвучал, как удар молота по наковальне:

– Куда прешь, дура?! Под машину! Жить надоело?

Остолбенев, Александра подняла голову: она стояла посреди дороги, а сбоку в пяти сантиметрах от ее ноги был бампер автомобиля. Из машины высунулось красное разъяренное лицо водителя, с языка которого срывались слова не столь приятные для слуха в этой утренней тишине.

Не спрашивая разрешения, девушка неожиданно метнулась к двери авто, прыгнула в салон и проговорила, видя удивление в глазах водителя:

– Ну, чего смотришь? Газуй дальше! Буду учить вождению! А то на пустой дороге чуть не наехал на единственного пешехода! Вперед!

Водитель, тараща круглые глаза, хмыкнул и нажал на педаль газа.

В обшарпанный подъезд обычного панельного пятиэтажного дома торопливо вбежала пухленькая невысокая с беспорядочно разметавшимися по голове черными волосами девушка. С пакетами покупок в руках. И торопливо по бетонным ступеням поднялась на этаж.

Остановилась у зеленой двери, поспешно ткнула ключ в замок, повернула до щелчка и юркнула в квартиру. В прихожей включила свет, перед зеркалом на стене мимолетно поправила челку и пробежала с пакетами в кухню, положила на стул. Затем в прихожей опять глянула в зеркало. Уже более тщательно пригладила на висках черные волосы, схваченные на затылке в пушистый хвостик. Выключила свет и вышла из квартиры, легонько прикрыв дверь.

Не закрыв ее на замок, подступила к коричневой двери в соседнюю квартиру и всей ладонью, тоже пухленькой, надавила на маленькую кнопку звонка, плохо заметную на потускневшей синей стене. Из-за двери донесся приглушенный звук, скорее похожий на гудок старого паровоза, нежели на звонок. Подождала, когда к двери кто-нибудь подойдет. Но никто не подошел и не открыл. В ответ была тишина. Постучав в дверное полотно костяшками пальцев, девушка позвала:

– Эй, соседка! Валентина, это я! Открой! Я знаю, что ты дома! – Она опять постучала, но уже пухленьким кулачком.

Из-за двери посмотрели в глазок – девушка заметила это по тому, как яркое пятнышко глазка потемнело, – потом спросили:

– Это ты, Верка? Ты одна?

Та нетерпеливо откликнулась:

– Я, конечно, кому еще быть? Естественно, одна.

После этого дверь открылась. Медленно, как будто с неохотой. Верка подтолкнула ее и проворно, как прыгающий мячик, юркнула внутрь. Прикрыв за собой, крепко прижала дверное полотно спиной. Пробежала глазами по невзрачной тесной прихожей с выцветшими стенами, с крючками в углу, с зеркальным трюмо и подставкой для обуви. Остановила взгляд на лице Валентины в ссадинах, с распухшими губами и носом, заговорщически изрекла: