Когда сбываются мечты…
Женщина устало плюхнулась в любимое кресло и решила поподробнее рассмотреть свою находку, из-за которой она испортила новые джинсы. Вытащив из пакета пачку, она удивилась, что упаковки выглядят практически как настоящие, даже печать стоит одного из крупных московских банков. Разорвав бумажную ленточку, женщина вытащила одну купюру. Странно, на ощупь шелковистые, и бумага хорошая. Господи, и все степени защиты! Эта купюра – настоящая!!!!!!!!!!
Может, это кукла? Внутри нарезанная бумага? Все равно странно, что кто-то выкинул несколько тысяч евро, тут этих пачек много. Лена лихорадочно распотрошила пять пачек. Все они оказались полными, с настоящими деньгами внутри. И таких пачек тут… сорок. И это будет… Мамочка! Это же будет – два миллиона евро! Господи, во что это она вляпалась? Да, в последнее время ее жизнь, конечно, была несколько бедновата впечатлениями. Но мечтать о том, что откуда-то, просто так, возьмется квартира, машина, дача – это одно, а держать в руках такую кучу чужих, не поймешь, откуда взявшихся денег – это совсем-совсем другое!
Лена в полной прострации собрала с кровати разбросанные деньги, сложила обратно в пакет и прошла в маленькую кладовку, располагавшуюся за шкафом ее комнаты. Дом на Ленинском проспекте, где они жили сейчас с мамой и Егором, тоже был очень преклонного возраста, годом его строительства был 1931, и отличался наличием в квартирах разных непонятных прибамбасов, причем во всех квартирах своих. В частности, квартира, где жила Ленина семья имела целых три кладовки, крошечную кухню, огромную ванную комнату, где можно было танцевать и огромный туалет, где вполне при желании разместился бы компьютерный стол со всем содержимом. Именно этот туалет Лена еще с час назад подумывала оклеить фальшивыми евриками.
Кладовка служила местом забвения для массы старых, но все еще любимых вещей, которые просто невозможно было выкинуть, такое количество воспоминаний они на себе хранили. Где-то в дальнем углу, например, лежала старинная фарфоровая кукла, одетая в шелковое бальное платье и длинное плюшевое пальто. С ней играла еще Ленина бабушка.
В маленьком помещении несколько плиток паркета можно было вынимать и возвращать обратно. Этот тайничок остался от прежних хозяев квартиры и был обнаружен Леной еще в детстве, и с тех пор время от времени успешно использовался по мере надобности. Именно там удобно, в четыре ряда разместились пачки. Сверху Лена на всякий случай поставила громоздкий, привезенный дедушкой после войны из Германии, чемодан.
Потом чисто автоматически приняла душ, мельком подумав, разглядывая свой громадный синяк, что ушибиться о два миллиона евро – это круто, вряд ли многие могут этим похвастаться. Так же автоматически накатив после душа полстаканчика водочки, к счастью, нашедшейся в холодильнике, Лена рухнула в постель со словами героини не слишком уважаемого ей романа: «Я подумаю об этом завтра!»
Может, незабвенной Скарлетт и удавалось обдумать свои проблемы завтра, послезавтра, или тогда, когда ей это было необходимо. Железная дамочка была. Лене уснуть не удавалось никак. Врожденный или, может, приобретенный в жизненных коллизиях аналитический ум требовал разложить все по полочкам. И не получалось ничего. Чьи эти огромные деньги? Что с ними делать? Чужое ведь надо возвращать! И самое главное, чем они грозят лично ей, Елене, и всей ее семье? Как получилось, что такая фантастическая сумма была выкинута на темной улице? Теперь женщина уже не сомневалась, что загадочный сверток вылетел из пронесшегося на бешеной скорости фургона. Вот интересно, а не могли ли эти деньги обронить в окно случайно? Такое бывает? А кто там сидел? И не следует ли поискать этих людей, чтобы вернуть им пропажу? Но кого она найдет? Не верится, что порядочные и интеллигентные люди часто бросаются такими деньжищами и удирают по темным улицам от стражей порядка. Как их искать-то? А если и найдешь, не потеряешь ли и собственную голову при этом? Может, вообще, выбросить эти деньги в ближайший или, наоборот, удаленный подальше, мусорный контейнер? Нет, выкидывать нельзя, вдруг хозяева как-нибудь сами объявятся и потребуют свое. Господи, нельзя даже представить, что это будут за хозяева, и как они этого потребуют! И что они с ней, мамой и Егором сделают, если денег не будет! А, собственно, откуда гипотетические они узнают, что это именно Лена эти деньги взяла, ведь никто этого не видел. Или видел? Может кто-то специально наблюдал за всем? Как это специально, тогда этот человек должен был знать, что именно в этом месте в это время произойдет такая история? А может этому человеку позвонили и сказали, что здесь выбросят деньги? Зачем же такое говорить, да и выбрасывать тоже? Это ж как-то ненормально. Нет, ничего не получается! А может, милиция гналась за этими людьми в джипе, чтобы отобрать деньги? Нет, милиционеры ничего ни у кого не отбирают, наоборот возвращают. Или отбирают? Вроде, говорят, что сейчас милиция почти то же самое, что и бандиты. Сама Лена никаких дел с милицией никогда не имела, поэтому и собственным мнением по этому вопросу не располагала.
Так может, милиция хотела отобрать эти деньги у тех людей, которые сидели в джипе, это раз! Те люди, соответственно, не хотели их отдавать, это два! И тогда они сообщили по телефону какому-то человеку, где они будут их выкидывать, чтоб он пришел и забрал, это три! Так, ничего себе додумалась! Значит, там еще, что ли, кто-то был и видел, как Лена этот сверток ужасный подобрала? Почему же он прям там его не забрал, она бы без слова отдала! Может, ему Влад помешал? А что? Он ведь такой здоровый, не каждый к нему полезет! Но ведь тогда те люди Лену искать будут! Мамочка! Да лучше бы она к этому паршивому пакету вообще не прикасалась! Подошел бы тот их человек и спокойно взял! И не видела она там никого, пусто совсем у перехода было. Только Влад там один и шел. Кстати, а вот Влад как там оказался? У перехода этого? Он-то что в столь поздний час на улице делал? Сказал, вроде, что за бутылкой шел, а там, ведь, кто его знает-то! А что если, он тем человеком и был, ну которому бандиты позвонили? Может, они знали, что он у себя в мастерской квасит, или он вообще там каждый вечер пьет. Правильно, кто знает, какие у этих художников знакомства, или вообще он про художника только что придумал, каждый может ведь любую фамилию псевдонимом назвать, своя-то фамилия у него точно другая! Так чего же он мешок этот противный прям там и не забрал? И не пытался вроде. Может, потому что Лена знакомой его оказалась, и обыскивать ее ему как-то не с руки было. Ну конечно, не с руки! Ради таких денег, кого хочешь, обыщешь, особенно, если они чужие и их отдать каким-то серьезным людям нужно. Нет, скорее, он подумал, что Лена пакет не заметила, и он в той луже так и остался. А после того, как он ее в такси посадил, вернулся забрать, а там ничего и нет. Точно, так все и получилось! Тогда он Лену искать будет, чтобы деньги эти забрать. А чего ее искать, она сама ему свой мобильный номер вручила. Если так все получится, пусть, избавится она от этих проклятых денег и забудет все как страшный сон! А если это, все-таки не Влад, и был там кто-то еще. Да, вот тогда страшно! А если вообще никого не было, и деньги эти сами как-нибудь случайно упали?
Так ни до чего толком не додумавшись, Лена твердо решила, что самое главное – чтобы никто об этих деньгах ничего не знал. Лежат они под паркетом в кладовке, вот пусть и лежат. Когда их отдавать придется, это будет ее, и только ее, проблемой. Нечего в это скользкое дело кого-то еще впутывать.
С утра Лена чувствовала себя так, как будто ночью по ней проехал асфальтоукладчик. И если не совсем раздавил, то попортил – изрядно. Мама, увидев ужасающего вида синяк на ноге, притащила три вида своего любимого бальзама для лошадей и заставила все их попеременно друг за другом втирать. Правда, почти сразу боль начала пропадать.
Мама у Лены вообще дама весьма интересная. Закончив когда-то давно архитектурный институт, она лет до сорока работала над проектированием крупных ресторанов, гостиниц и универмагов. До сих пор иногда, увидев по телевизору свои бывшие объекты, гордо заявляет: «Мое!» А после сорока вдруг заделалась… гадалкой. На сегодняшний день занимается она этой почтенной деятельностью уж не первый десяток лет, всеми уважаема и обладает огромной разношерстной постоянной клиентурой. Еще она всегда обожала лечиться и лечить других разными нетривиальными средствами. Сейчас она находится в периоде увлечения ветеринарными препаратами: бальзамы и шампуни для лошадей, английские таблетки для собак, и другое, в том же роде.
– Мам, погадай, что у меня на пороге?
Надо сказать, что гадает Ленина мама абсолютно на всем, что под руку попадется. Как на специально для этого предназначенных инструментах: хрустальном шаре, рамочке, разного вида картах и рунах, так и на всяких бытовых предметах: кофе, чае, воске, стакане с водой, фасоли. Зато напрочь лишена приверженности к атрибутике. Даже работая со своими клиентами, никаких свечей не жжет, икон на видное место не ставит, в платки не заматывается. Разговаривает с ними по-дружески, внимательно слушает, старается помочь не только гаданием, но и советом, за что всеми вокруг любима и уважаема.
Заглянув в Ленин стакан из-под сока, мама провозгласила:
– Ожидает тебя дорога дальняя, жара, казенный дом, темница и встреча с пиратами!
– Слышь, Гном, какие сейчас пираты, да и жара тоже, снег вот-вот пойдет, и вообще ты как-то странно выражаешься, как в романе, – пробасил Егор. С высоты своих двух метров и десяти сантиметров, бабушкины сто семьдесят кажутся Егору совсем незначительными, потому еще лет пять назад он стал называть ее Гномом. Бабушка, в принципе, не возражала, так как готова была еще и не то стерпеть от любимого внука. Но просит не обращаться к ней так на улице, мотивируя это тем, что Егору, конечно, не привыкать, когда на него вся улица пялится, да и к вниманию болельщиков он давно привык, но когда такой вот здоровый дядя громко кричит: «Гном, иди сюда», и все прохожие тоже хотят увидеть гнома, то ей становится как-то не по себе.
– Что вижу, о том пою, а если вы мне не верите, то и не обращайтесь больше, сто раз уже говорила!
Вскоре Гном удрал в свой магический салон, Егор отправился на тренировку, а Лена прилегла на диван, чтобы опять подумать о так неожиданно свалившемся на ее голову, или, скорее на ногу, богатстве. Благие намеренья прервал звонок мобильника. Номер звонившего оказался незнакомым, и женщина сразу испугалась, почувствовав сковавший все движения страх и дурноту, почти головокружение. С трудом подавив трусливое желание не отвечать, она нажала кнопку на телефоне.
– Лен, привет, узнала? – спросил низкий мужской голос.
– П-пока нет, а кто это?
– Это я, Влад, помнишь, мы вчера на Калининском пересеклись? Я тут подумал, мы как-то и не поговорили совсем, уж больно неожиданно все вышло. Может, пообедаем сегодня где-нибудь, поболтаем, старые времена вспомним, да и новые дела обсудим. Думаю, нам есть о чем поговорить.
Вот оно, начинается! Это, какие ж он дела собирается обсуждать? Точно, вчера пакет в луже не нашел и вот уже тут как тут. Может, не ходить? Толку-то, захочет – все равно найдет. Лучше уж сразу отмучиться.
– Раз хочешь – пообедаем.
– Тогда в четыре в «Панчо Виллас». Буду ждать. До встречи.
Загадочная история продолжала набирать обороты. Вот хорошо бы сейчас открыть глаза и ничего этого бы не было, ни денег, ни обеда этого подозрительного. Идти на него совершенно не хотелось. Лена решила позвонить Наталье, как раз у нее в двенадцать обеденный перерыв, может она что-нибудь о Сикорском ценное знает.
– Привет, Ленусик, ну как ты там? Что нового слышала, видела?
– Да, все по-старому. Знаешь, я вчера на улице Влада Сикорского встретила, помнишь его, с нашей кафедры?
– Очень смутно, это ж он с тобой учился, а не со мной. Вроде, противный такой, да?
– Противный – это точно. А ты о нем ни от кого ничего не слышала, вроде он художником стал, да еще известным.
– Нет, про клиники что-то вспоминаю, а вот про художества ничего не знаю, да ты в Интернете посмотри, если надо. А зачем тебе?
– Он меня отобедать пригласил.
– Так его самого и спроси, вот и тема для беседы будет. Все, должна бежать. Чао!
Да, тема для беседы у них, похоже, совсем другая будет! А вот про Интернет и сама бы могла сообразить. Лена уселась за Егоров стол и уже через пару минут удивленно пялилась в монитор. На фотографиях с выставок Влад как-то мало походил на себя и, самое главное, выглядел намного моложе, чем вчера. Странно! Может, это фотошоп так ему на пользу идет? Или все-таки это не он? Но как такое может быть? Непонятно! А если просто набрать: «Влад Сикорский»? Тут статьи какие-то все старые, еще о клиниках. Вот: в декабре 2009 года клиники продал, а позже почти ничего и нет. Да, но художник тот и раньше рисовал, вот картины 2002, 2004, что ж он под своим именем медициной заведовал, а под псевдонимом рисовал, так что ли?
Стрелки на часах уже приближались к трем, пора было приводить себя в порядок и ползти на ненавистный обед. Лена поколебалась, не взять ли ей с собой мешок с деньгами, чтобы сразу расставить все точки, но потом решила, вдруг милиция остановит, или выпадет где, объясняйся потом. Да и весил он преизрядно.
Ей всегда был по душе этот ресторанчик, притулившийся недалеко от метро Октябрьская. Внутри погребок похож на старинный трактир, но почти всегда слышна испанская речь. Говорят, даже все официанты здесь – иностранные студенты. А меню похоже на учебник истории.
Когда Лена вошла в зал ресторана, Влад уже сидел за столиком, выбирая блюда для обеда. Нервы, и кажется, даже руки и губы, у нее дрожали. Пару минут назад, зайдя в дамскую комнату, она чуть в обморок не завалилась, когда позади нее вдруг кто-то завыл. Забыла уже, что здесь такой прикол для гостей припасен: коровки мычат. Нет, дома определенно лучше!
Влад поднимался навстречу:
– Тебе нравится этот ресторан?
– Да, просто обожаю мексиканскую кухню!
Сделав заказ, Лена внимательно посмотрела на своего спутника. Сегодня он выглядел как-то поприличнее, или свет в ресторане был более яркий. Но на художника из Интернета он все равно не очень похож. Короче, Лена совсем запуталась.
– Слушай, ты сегодня криминальную хронику смотрела?
Лена чуть не подавилась первым глотком Маргариты.
– Нет, я ее вообще никогда не смотрю. А там что-то интересное было?
– Вчера около одиннадцати часов в начале Минки сгорела инкассаторская машина, что-то там с ней нехорошее произошло. Может, мы ее с тобой вчера видели?
– Не знаю, может и ее.
– Говорят, там очень крупная сумма денег пропала, представляешь? Вот кому-то повезло, ты так не считаешь? Правда, жить ему страшно станет, и семье его тоже. Лен, а у тебя ведь семья есть?
– Мама и сын, с мужем развелись давно, когда сынуля совсем маленький был. А у тебя?
– Расстались тоже, дочка почитай, взрослая уже. Я ведь пока со своими клиниками возился, жизни совсем не видел, все времени не хватало. Сейчас материально, конечно, хуже стало, приходится иногда браться за разные неприятные дела, к которым душа не лежит, но хоть время свободное появилось. А ты где трудишься?
– Нигде не работаю, дома сижу, и давно уже. Бабушкину квартиру на Смоленской продала, на проценты и живем, немного, конечно, но жить можно. Сейчас сын уже кое-что зарабатывает. А ты мне картины вчера обещал показать, помнишь?
– Лен, ты меня извини, ты уже поняла, что я вчера пошутил насчет псевдонима, выпивши немного был. Рисую я так, немного, для себя, а вот мастерская правда есть, я еще давно по случаю ее купил и все мечтал по назначению использовать. Приходи как-нибудь – посмотришь. У тебя нога-то как?
– Уже лучше.
– Забавно мы вчера встретились, правда? И машина вот эта. Знаешь, как бывает, окажешься в ненужное время в ненужном месте, услышишь или увидишь что-то, и можно себе ритуальные принадлежности и услуги заказывать. А тобой тут люди некоторые интересовались.
– Какие люди?
– Не скажу, пусть для тебя неожиданным сюрпризом станет.
– Может не надо сюрпризов?
– Не бойся, кто не пойман, тот не вор!
– Да я, собственно, и сама хотела…
– Если серьезные люди что задумают, их уже не остановить, и пощады можно не просить, и не сбежать никуда, и не деться!
– Влад, это ты о чем? Я же говорю, я сама все…
– Доживешь – узнаешь, а если не доживешь, то тут уж, сама понимаешь! Это хорошо, что ты не работаешь. С тобой все проще будет. Опять же мама у тебя, и сын уже самостоятельный.
– Я тебя не понимаю! Что ты хочешь?
– Все и сразу! Но можно и по частям. Поехали со мной в Египет!
– Я совсем запуталась. В Египет? Зачем?
– Ну, ты же человек пока свободный. Опять же, твоим без тебя лучше будет. А то с тобой не соскучишься!
– Влад, это что, приказ? Что мы там делать-то будем?
– Конечно, приказ. Как что? Скрываться от всяких неприятных дел и отдыхать!
– Знаешь, ради своих близких, я на все готова. Приказ так приказ! Поехали.
– Вот и умница, что так хорошо все понимаешь! Так для всех удобнее будет.
– Для кого, для всех-то?
– Я же сказал, доживешь – узнаешь!
– Может, здесь все прямо сейчас решим, зачем нам так далеко ехать-то? Чего тут решать, я и так все сделаю, что скажешь, и молчать обо всем буду как рыба.
– Нет, сейчас не получится, нужные люди заняты. Да и мне отдохнуть с красивой женщиной, перед тем как к своим обязательствам малоприятным приступать, приятно будет. А то, сама знаешь, красивая женщина – товар ценный, за него и платить приятно. Сегодня она есть, а завтра приехали серьезные люди – и его не стало…
– Так ты хочешь сказать, что я из Египта и не вернусь, может? Но почему? Что я такого сделала-то? И почему это надо делать на другом континенте?
– Вернешься, куда денешься, вопрос, только, в каком виде, все возвращаются, в страховке предусмотрена доставка тела на родину, – и Влад как-то зловеще ухмыльнулся, – а на другом континенте – чтобы романтичнее было!
Все, Ленины мозги не только закипели, а, похоже, уже стали испарятся через уши. Если она правильно поняла, Влад по бедности работает наемным убийцей, и везет ее в Египет, чтобы там прихлопнуть, после того, как они вместе хорошенько отдохнут. Убьют ее, чтобы никто не узнал о пропавших из инкассаторской машины деньгах. Причем, поедут они с Владиком не одни, а вместе с какими-то серьезными людьми, которые ее и заказали. Только вот она не очень поняла, почему убийство в романтической обстановке происходить должно. Но, может у некоторых киллеров свои причуды имеются. Например, чтобы жертве приятно в мир иной отходить было, вместо последнего желания.
Ну и что ей теперь делать? Может, наплевать на все, вскочить сейчас и бежать на улицу к первому попавшемуся милиционеру? А если он оборотнем в погонах окажется? Недаром ведь Влад позвал ее именно в этот ресторан, может рядом с ним и менты не настоящие, а тоже на тех людей работают. Да и не убежишь, наверное, от Влада далеко, сразу догонит и прямо здесь замочит, без всякой ей романтики. А потом за Гнома с Егором примется, чтобы деньги вернуть, а они про них и не знают ничего, и про тайник не ведают, просто так погибнут. Нет, такого Лена допустить не могла. Лучше в Египет ехать, хоть какая-то отсрочка, и ее родным, как Влад сказал, безопаснее будет. Опять же, если все будет выглядеть как несчастный случай, то никто из ее близких ничего опасного для себя не узнает. Бандиты деньги как-нибудь тихонечко заберут, она сама им скажет где, а их, может, и не тронут. Решено, она на все соглашается, а там посмотрит.
– Хорошо, когда едем?
– Да, думаю, дня через четыре, как заинтересованные люди свои дела доделают, так и полетим. У тебя с загранпаспортом все в порядке?
«Наверное, как еще кого-нибудь ограбят и убьют, так и мной займутся», – подумала женщина.
– В порядке, даже копия с собой есть, возьми, чтобы тебе билеты удобнее заказывать было. Мы на сколько дней полетим?
– Думаю, две недели будет достаточно. Эх, как представлю: пальмы, рыбки, пирамиды – прямо жить хочется! Целых две недели рая!
Это ж каким циничным надо быть, чтобы перед убийством так жизнью наслаждаться!
– Ты в Египте раньше была?
– Нет, не приходилось.
– А я так по четыре раза в год туда летаю, нигде так хорошо не отдыхается, как рядом с Красным морем.
Дальше обед пошел своим чередом. Влад вспоминал их однокурсников, всякие забавные истории, происходившие лет двадцать назад, даже рассказал два анекдота. Лена отвечала кое-как, больше слушала и поражалась хладнокровию своего собеседника. Объявил человеку, женщине, смертный приговор, а потом веселится над какими-то бородатыми приколами. Не мужик, а монстр какой-то. Со стороны же – полная иллюзия, что встретились друзья детства, которое, кстати, у Влада лет на десять раньше закончилось, чем у Лены, и вспоминают давно минувшие дни. Под конец обеда Влад предложил доехать до мастерской, чтобы посмотреть на его работы. Но Лена отговорилась несуществующими делами. Вот только просмотра картин, или чего он там еще творит, ей сейчас для полного ощущения счастья и не хватает!
Вернувшись домой, Лена застала Егора и маму играющими в нарды рядом с огромным, уже на треть съеденным тортом.
– Что празднуем?
– Егор завтра с Суперлигой в Италию летит на сборы, в ней народа не хватает, кто в Сборной, кто в Мировой лиге. Три недели с ними около моря потренируется.
Вот и чудненько, по крайней мере, сына в ближайшие три недели достать будет трудно.
– Мам, ты только никому не говори, что он в Италии тренируется, чтобы не завидовали. А я, наверное, в Египет подамся, раз его дома не будет.
– Чего так вдруг? С кем-нибудь поедешь?
– Нет, одна. Погода плохая, а там только-только сезон начинается, дешево пока. Ты же сама мне дорогу дальнюю и жару нагадала.
– Езжай, только звоните мне все почаще, а то я волноваться буду.
– Обязательно будем. Слышишь, сынок, это и тебя касается!
Вечером, за поздним чаем, Егор спросил:
– Мам, а что бы ты сделала, если бы у тебя миллион долларов был?
Вообще, такими разговорами они с сыном развлекались довольно часто, кто бы чего купил или построил на взявшиеся непонятно откуда крупные суммы денег. Это было что-то вроде игры, где каждый баловался, как мог, придумывал разные, самые чудные и забавные способы утилизации денег. Только сейчас эта игра, прямо скажем, не заводила. Тем более, что источник появления этих случайных крупных средств в ней никогда не оговаривался.
– Знаешь, сынок, если бы я не была уверена, что эти деньги заработала я сама, ты, или бабушка, я бы к ним близко не подошла и пальцем не прикоснулась.
– Что это ты, вдруг, так серьезно рассуждать стала. Все равно, это только как сказку придумать, ясно же, что в обычной жизни деньги сами на голову не падают.
– Хорошо, что ты это понимаешь!
Эту ночь тоже нельзя было назвать самой спокойной в Лениной жизни. Мысли метались как стая ворон накануне дождя. Конечно, следовало предпринять что-нибудь кардинальное. Например, попытаться скрыться от Влада и его неведомой компании. Или пойти в какие-нибудь органы и честно все рассказать, или, хотя бы, попросить о помощи кого-то из друзей. Но первые два варианта, совершенно очевидно, грозили неприятностями либо самой Лене, либо ее дорогим и близким людям. А друзей, как она сама считала, у нее было и так не слишком много. К тому же, женщина была не уверена, что они смогут помочь ей сейчас хоть чем-то, а подставлять знакомых из-за сделанной ее собственными руками глупости, совершенно не хотелось.
Еще было абсолютно непонятно, почему Влад просто не заставил ее вернуть деньги и даже не заговорил о них прямо. Зачем эти трудности с какой-то поездкой, если все спокойно можно было решить здесь, в Москве, ну и прихлопнуть ее по-тихому тоже, если уж это так, на их взгляд, необходимо. Ой, а может Влад затеял какую-нибудь свою игру? Например, хочет оставить эти деньги себе, а тем людям сказать, что Лена их не отдает. Или он сам хочет в Египте спрятаться от них, как говорится, замести следы. Но зачем тогда ему она? Логичнее было бы убить ее здесь, потом забрать деньги и скрыться, то есть, сначала забрать, а потом убить, а то деньги так и останутся лежать под паркетом, пока их дом, наконец, не пойдет под снос, как обещают уже последние лет тридцать. И тогда такое богатство отойдет в руки какого-нибудь случайного бульдозериста или экскаваторщика. Нет, от этого всего можно просто сойти с ума, самой завернуться в простыню и ползти на кладбище. Что ж делать-то? Ничего тут не поделаешь, кроме как отдаться на волю обстоятельств. Как будет – так будет. События приняли совершенно независимый от ее воли и желания оборот. Остается только порадоваться, что кто-то решил напоследок обеспечить ей красивую экзотичную обстановку. Ну что ж, в каждом положении нужно стараться находить свои приятные стороны. Вот и она постарается их найти, даже если они станут последними в ее жизни. К тому же, может быть, еще все как-нибудь само утрясется. Решено, она собирается в чудесное путешествие, возможно последнее в ее жизни.