Мой Альфа. Привязать, приручить, полюбить
***
Утром я проснулась от ощущения чужого присутствия и инстинктивно метнулась на врага, чтобы свернуть ему шею и оторвать голову. Правда, я успела остановиться, почуяв знакомый запах, и отшвырнула яростно рычащего волчонка на кровать.
– Психованная сука! – выпалил он, сначала несколько раз до этого открыв рот, словно рыба на суше, но все же про тварь ничего не сказал. Хотя это слово буквально светилось в его глазах.
– Тебя стучаться не учили?! – огрызнулась я. – А если бы я тебя прибила нечаянно?!
– Стая бы расстроилась, – буркнул мальчишка. – Ты-то нового придурка нашла бы. По отработанной схеме…
– Я за тобой четыре года наблюдаю, и поверь, другого такого придурка найти будет очень сложно, – усмехнувшись, я щелкнула недовольного щенка по носу. Заранее. Чтобы не стал задирать после моих слов. – Запомни! Никогда не подкрадывайся к спящему вампиру.
– Очень надо! Я просто стоял и думал, как тебя разбудить, пинком или иначе… – На губах у щенка промелькнула ухмылка, буквально намекающая, что лохматый балбес заявился за утренней трепкой. – А то у меня тут дел по горло, и несколько раз к тебе бегать времени нет.
Горестно вздохнув, я очень медленно для вампира улеглась на как раз пытающегося встать мальчишку и придавила его к кровати, усилив свой вес магией раз так в пять. Как раз чтобы нахал не превратился в лохматую лепешку и чтобы абсолютно точно не смог меня скинуть. Для надежности еще руками запястья ему обхватила, а потом приподнялась на локтях и уставилась в наглые бесстыжие глазища.
– Нечестно, – выдохнул щенок, храбро глядя мне в лицо.
Правда, я ощутила слабый запах пота и учащенное сердцебиение.
– М-да? А по-моему, бесполезно, – хмыкнув, решила, что, раз кто-то собирается проверять границы моего терпения, самое время продемонстрировать, что произойдет, когда кто-то их достигнет. – Совершенно бесполезно объяснять тебе, что такое поведение недопустимо.
На самом деле мне было очень весело. Внезапно я вспомнила, что мне все еще девятнадцать… где-то там, глубоко в подсознании. И что я слишком резко повзрослела, не успев насладиться своей молодостью. Только если сейчас не затормозить этого шута, то вскоре он совсем перестанет воспринимать меня всерьез.
Поэтому, как бы мальчишка ни вырывался, я перевернула его животом вниз. Зафиксировала запястья одной рукой, сползла с кровати и, несмотря на брыкания, спустила со щенка штаны. Полюбовалась на извивающуюся задницу, на которой напряглись, по-моему, все мышцы сразу.
Мальчишка отчаянно вырывался, рычал в подушку, лягался, как необъезженный конь… Только это его не спасло. Свои шесть хлопков ладонью по заду он получил.
После чего я его выпустила, подождала, пока разгневанный щенок встанет, зыркнет на меня своими ярко-голубыми лучами, окатит волной бессильного гнева и попытается гордо выйти из комнаты.
– Я тебя звала не для того, чтобы на твою обиженную рожу любоваться, – спокойно произнося эту фразу, я с совершенно бесстрастным лицом поправила у мальчишки растрепавшиеся волосы. Темные, вьющиеся, почти до плеч. Пока он боролся со мной, челка превратилась в колтун, и у меня руки сами потянулись распутать длинные пряди. Вполне логично, что мне хочется привести в порядок собственную собачку. Даже если она дикая, наглая и пытается огрызаться.
– Я создала птенца, сейчас он спит, но вечером за ним надо будет присматривать. Я полечу охотиться и могу задержаться, так как придется искать еду для двоих. Понял?
– Да, в замке стало на одну тв… – мальчишка словно споткнулся, глубоко вдохнул, потряс головой и посмотрел на меня с непонятной ненавистью. Хотя я всего лишь попыталась научить его думать о других. Ведь его же я пожалела, не стала будить. А он и разбудил, и нахамил, и под конец еще сам же обиделся.
– Тебе повезло. Я знаю, что ты не только сильный, но еще и умный. Но сейчас у меня ощущение, что ты внезапно стал дурным на всю свою лохматую голову.
– У меня тоже, – недовольно буркнул мальчишка и вылетел, громко хлопнув дверью.
Балбес… Кто он еще после этого?!
***
Днем я изредка подходила к комнате с птенцом и прислушивалась, проверяя, спит ли он. Но большую часть времени приводила в порядок замок. Где-то своими руками, где-то магией, где-то нагло используя волчьи лапы.
На самом деле и собственными силами, но с использованием вампирской скорости я бы справилась с уборкой за полдня. Просто мне было очень лениво заниматься всем этим в одиночестве. Даже имея перед собой вполне четкую и осознанную цель – выпустить птенца в нормальный чистый дом, а не в разрушенные развалины.
Правда, к вечеру у меня были чистые развалины, а не нормальный дом. Разбитые окна вампирской магией не восстановить, поломанную мебель не склеить, сгнившим тканям былое великолепие не вернуть, мозаику и витражи по новой не собрать… Но, по крайней мере, начало было положено.
Часть мусора я спалила прямо внутри, развеяв пепел через дыры в окнах, часть вытащила на улицу и устроила большой костер неподалеку от замка. Еще часть раздала бедным… вызвала рыжую самку и позволила ей забрать все, что посчитает нужным. Разговаривать со щенком мне почему-то не хотелось. Наговорит опять гадостей, и его снова придется отлупить, а мне это абсолютно не нравится.
Зато Рыжая, зайдя ко мне в комнату, так и застыла, глядя на кровать. Конечно, покрывало все комком, подушку мальчишка погрыз везде, где смог… Со стороны, наверное, очень похоже на страстную бурную оргию, а не на место для порки невоспитанных волчат.
Но самка оказалась мудрее своего вожака и вопросы задавать не стала. Выяснила, что хотела, и умчалась прочь – руководить перетаскиванием доставшегося стае богатства.
А вечером ко мне заявился щенок, как раз когда я заканчивала разбирать комнату близнецов.
Тут было разрушено почти все. Августа и Клаус сражались как загнанные звери, которым уже нечего терять. И погибли в бою, а не в подземелье, куда убийцы стаскивали выживших.
Проклятая эмпатия и ментальная связь с членами своего гнезда позволила мне прочувствовать боль и смерть каждого. Каждого! Именно поэтому казнь создателя меня не убила, я уже была не в себе, когда это произошло. Хотя она, как молния, ударила по всем его птенцам…
Ее ощутили даже те, кто был далеко. Когда появилась я и объяснила, что именно произошло, старшие братья и сестры упоминали о дурном предчувствии, о внезапной боли в сердце… Они все поняли, что их создатель умер! Вот только мстить за него отказались.
Под пристальным взглядом мальчишки слишком углубляться в воспоминания у меня не получилось. Смерть гуляла по замку двести лет назад, сейчас мы пытаемся вернуть в него жизнь.
Щенок, похоже, опять пришел нарываться. Он стоял в дверях, подпирая спиной косяк, скрестив руки на груди и разглядывая меня с непонятным вызовом. Я провела ладонями над полом, магией собирая мусор в одну кучу и стараясь не вспоминать, что этот осколок от любимой кружки Клауса, а вот головка от фигурки балерины из коллекции Августы, и обрывки их портрета, и… Я отомщу за вас, чего бы мне это ни стоило! Отомщу…
– Когда ты голодная или злишься, у тебя глаза из сиреневых становятся алыми, – с неожиданным сочувствием произнес мальчишка.
Ничего не отвечая, я ударила по мусору огненной магией, заставляя его вспыхнуть. Яркое сильное пламя сразу метнулось под потолок, а я внезапно оказалась в дверях, в объятиях злющего щенка, прикрывшего меня от огня своим телом.
– Психованная сука! – процедил он, когда пламя слегка утихло, а я чуть-чуть пришла в себя.
Интересно, он меня спасал просто так или из-за нашей связи?
Глава 5
Я стояла в дверном проеме и пыталась осознать сразу две вещи. Во-первых, оборотни не такие уж улитки и могут успеть схватить вампира, если тот, как последняя ворона, раскрыв клюв уставился на огонь и погрузился в воспоминания. Во-вторых, вместо того, чтобы открутить мне голову, меня… похоже… пытались спасти?!
– Вампиры не сгорают… – принялась объяснять я.
– Да, они становятся страшными, облезлыми монстрами с просвечивающими сквозь обгоревшую кожу костями и потом ползают в поисках еды, рассыпая вокруг угольки и воняя подгоревшим мясом, – с презрением процедил щенок и даже не поежился, выдавая вполне реалистичное описание.
– Прям как будто сам видел, – немного нервно рассмеялась я.
После того как мое гнездо разрушили, обо мне никто не заботился. И уж тем более никто не пытался спасти просто так, чтобы я не превратилась на какое-то время в монстра.
Хотя вряд ли я бы позволила самой себе сгореть до такого состояния. Так, слегка бы воспламенилась, зато запомнила, что рядом с огнем расслабляться опасно. Эта стихия хоть и подчинилась мне одной из первых, но постоянно стремилась вырваться на свободу и укусить побольнее.
Вот только мальчишка всех этих подробностей не знал. Зато представлял, во что превращается сгоревший вампир. Возможно, по чужим рассказам, конечно…
– Видел. Жители одной деревни пытались спалить кровососа, но не вышло. Пришлось потом топорами добивать.
Слово «кровосос» мне не понравилось даже больше, чем «тварь», потому что оно было произнесено не с провокационной или раздраженной злостью, а с презрением, как о чем-то мерзком и отвратительном. Когда же щенок цедил «тварь», я отчетливо слышала капельку уважения.
– Что?! – Мальчишка посмотрел на меня с вызовом и наконец-то разжал руки и сделал шаг назад. – Мне теперь обо всех умертвиях и нежити надо говорить только хорошее?! Вот тот гад после упокоения топором очень даже милый стал. Рассыпался в прах…
– Значит, не из новообращенных был. Странно, что позволил себя поймать, – удивилась я, заодно быстро и незаметно оглядев щенка и убедившись, что он сам не обжегся. Спасатель… Прикрыл собой, чтобы я в монстра обгорелого не превратилась!.. Глупо ужасно, но почему-то приятно.
– А его и не спрашивал никто, самые храбрые сети накинули, а потом остальные набежали с факелами…
– Сети? – О сетях при охоте на вампиров я раньше ничего не слышала.
При нашей скорости порвать любую сетку дело одной секунды. Вот с веревками пришлось бы повозиться подольше, может быть даже отгрызть себе руки или ноги. Но связать нас можно лишь во время сна, к тому же те, кому уже за двести, спят довольно чутко и просыпаются быстро.
Я иногда размышляла, что думал создатель, ощущая приближение врагов. Он ведь мог сбежать, так как наверняка проснулся, едва погибли первые из нас. Не знаю, наверное, я бы так и поступила. И тут дело не в трусости. Я бы затаилась, чтобы выжить и потом перебить всех виновных.
Создатель был к нам привязан, но не настолько, чтобы умереть вместе просто за компанию.
Я додумалась только до двух вариантов. Или создатель хорошо знал кого-то из нападавших и надеялся выторговать жизнь не только себе, но и уцелевшим птенцам, которых зачем-то стащили в подземелье. Или на создателя напали самым первым. Несколько сильных вампиров, очень сильных.
Вначале я настолько запуталась в чужих и своих ощущениях, что плохо понимала, кто, где и с кем сражается. Так что возможны обе версии развития событий или какая-нибудь третья, которая мне даже в голову не пришла.
– Сеть, пропитанная чесночным маслом, – хитро усмехнулся мальчишка, хотя в его глазах появилась какая-то непонятная настороженность. Словно он почувствовал, что я опять ушла мыслями в прошлое.
Надо бросать эту дурную привычку. Пора начинать жить настоящим и думать только о будущем. Вот отомщу и заживу счастливо с гнездом птенцов и стаей оборотней.
– Чесночное масло вампира не убивает, – хмыкнула я и тут же задумалась.
Не убивает, но ослабляет, ровно настолько, чтобы толпа жалких людишек успела подбежать и пошвырять в бессмертного факелы и потом зарубить его, временно дезориентированного болью, топорами. Толпа – страшная сила! Правда, им всем повезло, что вампир был один.
– Но спасибо, что предупредил. О такой подлости я даже не догадывалась. – На это мое высказывание щенок скривил губы и едва заметно оскалился. Непонятно, усмехаясь или злясь на собственную болтливость. – А теперь посади кого-то следить за моим птенцом, пока я добуду нам с ним еду.
– Принесешь сюда человека, как птицы – червяков?! – почему-то возмутился мальчишка.
Я лишь пожала плечами и сбежала прочь. Обернулась и полетела в ближайший город, тот самый, откуда я птенца притащила.
Переживания щенка о людях мне не понятны, для нас они всего лишь еда, для обычных волков – тоже еда и источник опасности. Только оборотни волнуются за этих мотыльков, причем сами люди ненавидят все другие расы без разбора. Разве что домовых иногда балуют и леших уважают.
Но леших-то все уважают!.. Никому не хочется в лесах плутать до самой смерти.
А вот с домовыми у вампиров отношения не складываются. Они же за еду работают, а мы кровью питаемся. Ну еще водой, вином, соками… для разнообразия. А жесткую пишу наши желудки не воспринимают. И специально ради домовых держать в замке крупы, сушеное мясо, закупать овощи и разводить коров ни один нормальный вампир не станет. М-да… Разве только тот, кто завел себе целую стаю оборотней. Зимой-то с охотой напряженно будет.
И тут меня прямо в полете смех разобрал. Так в небе и запищала от восторга, тоненько, ультразвуком.
Есть такая человеческая поговорка, деревенская, вот прямо как про меня сейчас: «Жила баба, хлопот не знала, да купила порося. И теперь в хлопотах вся». Но ведь точно… Зима-то близко, оглянуться не успеем!
Поэтому, прежде чем ловить червячка своему первому птенцу, я развернулась и помчалась в тот лес, откуда привела себе стаю.
Где их лежбище, я знала хорошо и без плетущихся следом лохматых улиток долетела быстро. Огляделась, скептически поджав губы, а потом еще раз помянула бабу и порося.
Нет, мне достались запасливые поросята с хорошим умным вожаком. У них на скорую руку была возведена времянка, в углу которой валялись первично обработанные шкуры. Значит, у кого-то в стае есть опыт работы скорняка. Это хорошо, вампиры тоже мерзнут.
На стенах сохли травы, тоже явно собранные не просто так, что под руку попало. Но главное, на натянутых от стены к стене веревках висели большие куски мяса, заботливо завернутые в тонкую ткань и обмотанные нитками. Да, поросята молодые, но не дурные и запасливые. Значит, когда обживутся в замке, вернутся сюда забрать заготовки на зиму.
По этому поводу у деревенских жителей есть другая, очень подходящая по смыслу пословица: «Баба с возу – кобыле легче».
Надо только не забыть, уходя, как следует подпереть дверь и на всякий случай навесить на избушку морок. Теперь ее никто, кроме меня и волков из стаи, не увидит. Так что можно спокойно лететь на поиски червячка для своего питомца. Вот уж о ком никто, кроме меня, не позаботится.
***
Мой эгоизм и вкусовые пристрастия начали бороться с чувством ответственности перед единственным, пусть и тестовым птенцом еще на подлете к городу. Ему-то, наверное, лучше девушку, а вот мне хотелось парня, причем слегка постарше, чем уже имеющийся у меня детский сад. Хотелось крови кого-то заметно за двадцать. Я и будучи человеком не очень любила ровесников.
Вот только поблизости вообще никого не было, зато я знала, где можно найти подходящую для моего питомца девушку.
Одну из тех, что прогуливаются по темным улицам в поисках знакомства на одну ночь, так же, как и я, охотясь за мужчинами постарше. У них тоже были свои гнезда, вокруг которых они кружили или внутри которых ожидали клиентов.
Несколько раз облетев центр, я наконец-то заметила круглый красный фонарь, а под ним сразу трех девушек, одна из которых выглядела не сильно потасканной. Что ж, у птенца ужин есть, но неплохо было бы и о себе позаботиться.
И словно по заказу, со стороны более бедного квартала, громко стуча металлическими каблуками по каменной мостовой, появился молодой мужчина. Мой любимый возраст, где-то около двадцати пяти, мой любимый цвет – золото с рыжиной. Щенок и тестовый образец были темненькие, а у блондинов вкус крови слегка отличается, хотя, бывает, и с брюнетами везет, но реже. У создателя в дневнике разнообразие вкусов объяснялось группой крови, наличием или отсутствием каких-то витаминов и минералов, давались советы по улучшению питания источника. Создатель предпочитал не выпивать людей сразу, а смаковать, как я щенка. Кстати, насчет минералов и витаминов можно будет потом поэкспериментировать.
Но сейчас в одном месте и в одно время собрались подходящая моему птенцу девчонка и вполне устраивающий меня мужчина. Теперь надо быстро оглушать еду на вывоз, чтобы она не развопилась на всю улицу, пока я буду спокойно ужинать, и пристроить ее где-нибудь между домами, чтобы полежала спокойно.
Две другие девушки сразу заметили, что их напарница исчезла, заволновались, но испугаться как следует не успели. Возникнув из туманной дымки, я одурманила взглядом сразу одну и вторую, а потом подхватила под руку застывшего и тоже уже зачарованного мною парня. Одновременное ментальное влияние сразу на троих, конечно, мелочь, доступная даже для столетнего вампира. Только я довольно редко тренировалась использовать групповое внушение. Кстати, зря: в любой же момент может пригодиться. Манипулировать сознанием толпы – очень важный навык, пусть и сильно энергозатратный, пока нет опыта. Но зато никакая тварь сетку накинуть не успеет…
Свою еду я оттащила туда же, где уже лежала третья из девушек. Разогрела, довела до нужной степени готовности и впилась зубами, с наслаждением делая глоток за глотком, пока не насытилась. Нет, наверное, в меня бы еще влезло, но в какой-то миг впервые за двести с лишним лет у меня проснулось что-то типа совести и с укором посмотрело голубыми грустными глазами. Так что я аккуратно отложила парня, предварительно убедившись, что он жив и, вероятнее всего, жить будет. А потом обернулась в мышку покрупнее, подхватила девицу и взмыла в ночное небо.
Совесть – это забавно, когда изредка и ненавязчиво, а то так можно вообще докатиться до исключительно животной пищи. Я несколько десятков лет ею питалась, мне не понравилось! Ослабевает все: магия, тело, разум. Зато вероятность одичать повышается. Поэтому, если кому-то не нравится мой образ жизни, пусть на себя самого с точки зрения оленей полюбуется. То-то его стая повеселится, если их вожак на вегетарианство перейдет!
Девчонку я со свистом пронесла по замку прямо до нужной мне комнаты. Бросив еду на пол, обернулась и, приложив ухо к дверям, прислушалась. Тестовый образец уже проснулся и громко жалостливо пыхтел. Страдал.
Волк, охраняющий дверь, едва заметив меня, быстро сбежал прочь. Ну и правильно, тут сейчас будет первая прикормка, зрелище не для слабаков. А псины у меня какие-то душевно ранимые все, включая главного балбеса.
Увидев, как я втаскиваю девчонку в комнату, птенец подскочил с кровати и уставился на меня как на привидение. Но потом он разглядел еду и кинулся к ней. Я-то наивно обрадовалась, что мне повезло с первенцем и он сейчас сам покушает, без уговоров, но этот психованный упал перед проституткой на колени и принялся подвывать. Из его стонов я почти сразу вычленила знакомое слово: «Эль!»
Получается, я ему его влюбленность прямо на дом притащила? Что ж, тогда с него причитается…
Усевшись на кровать, я какое-то время наблюдала за трогательной сценой, достойной женского романа. Правда, оборвалась она довольно резко и как-то совсем не романтично. Эль пришла в себя и с размаху залепила страдальцу ладонью по физиономии. А потом заорала… Громко так, словно ее убивают! У меня чуть уши не заложило… И если бы только у меня!..
Не прошло и двух минут, как под дверью комнаты была вся стая во главе с вожаком, и смотрели они на меня очень недобро.
– Все претензии к этой дуре. – Пожав плечами, я махнула рукой в сторону девчонки. – Ей была оказана великая честь стать первой едой моего питомца, а она его избивать начала и орет еще так, что я чуть не оглохла!
– То есть честь не оценила и еще защищаться пытается? – с ехидством поинтересовался щенок, единственный из всей стаи сменивший ипостась с волчьей на человеческую. – Точно, дура какая-то, не иначе. Ты в следующий раз справку от лекаря спрашивай…
– Кто-то сейчас договорится, – предупредила я, сурово нахмурившись. – У меня тут птенец некормленый, еда агрессивная, так что рекомендую не нарываться. А то крайним окажешься.
– Давай мы твоему птенцу зайца поймаем? Живого! – похоже, от чистого сердца предложил волчонок.
Я задумалась, глядя, как мой слабоумный первенец ползает на коленях перед проституткой и лопочет что-то очень похожее на любовные признания. Первый блин у меня все-таки не получился. Толку от такого вампира в гнезде не будет. Можно, конечно, девчонку попробовать обратить, в ней хотя бы характер чувствуется. То рукой, то ногой настырного поклонника отпихивает и на стаю волков лишь косится, в обморок не падает. Крепкая девица попалась.
– Не вздумай только из нее кровососа делать, – внезапно чуть ли не в приказном порядке заявил щенок. Но потом, сообразив, что очень сильно перегнул, опустился передо мной на колени, только ползать по примеру птенца вокруг не стал, просто уставился на меня преданнейшим взглядом: – Пожалуйста, смотри, какая она храбрая! Достойная пара для оборотня…
– Ладно, забирайте! – недовольно буркнула я и небрежно махнула рукой. Уже подошедшая поближе Рыжая, тоже сменив ипостась, подошла к Эль, приобняла ее и потянула за собой:
– Пойдем, у нас тебе хорошо будет! Мальчики все как на подбор, не то что этот…
За «этого» я прямо чуть не обиделась, хотя на самом деле самка была права. Тестовый образец у меня оказался какой-то совсем никудышный. Но кормить его все равно надо.
– С вас заяц, – напомнила я щенку, пока он не сбежал прочь. – Живой и пожирнее.
– Да хоть олень, – рассмеялся мальчишка и широко улыбнулся, сверкнув кривоватым верхним клыком. Странно, но эта неидеальность совсем его не портила.
Я тоже улыбнулась, а потом, представив бегающего по замку оленя, помотала головой:
– Нет уж, рогатых паникеров с копытами мне тут не надо. Зайца достаточно.
Глава 6
Когда щенок самолично притащил мне пойманного крупного зайца, я с трудом удержалась, чтобы не обозвать его тварью. Нет, понятно, что эти ушастые пушистики только с виду беззащитные и слабые, а на самом деле они одной задней лапой могут вспороть тебе живот, а уж двумя одновременно вообще разорвать все до позвоночника. И заботливые волки, решив, что мой птенец совершенно убогий, взяли и сломали зайцу его убийственное оружие.
– Еще бы шею свернули, монстры! – рассерженно рявкнула я на мальчишку.
– А надо было? – уточнил он, глядя на меня преданно-наивным взглядом. – Мне казалось, что вы хищники, а не падальщики.
– Проваливай. – Я помотала головой, дунула на упавшую на лоб прядь волос, взяла несчастного зайца за уши, поглядела ему в глаза, отключая все чувства, чтобы ему было не больно и не страшно. А потом понесла бедолажку к подозрительно затихарившемуся подопытному.
Мысленно я уговаривала себя не разрывать артерию самой, чтобы потом выдавить всю заячью кровь прямо в рот птенцу. Но, едва увидев пригорюнившийся тестовый образец, зарычала от раздражения, когтем разорвала зайцу вену на шее, так что кровь хлынула на пол, и швырнула несчастное животное сидящему у кровати парню.
Еще не хватало, чтобы бедное создание мучилось, ожидая, пока этот страдалец соберется с духом, чтобы впиться клыками в добычу. И так уже один лохматый балбес поглумился. Садист… Тварь!.. Как так можно со зверушкой?!
Едва птенец почуял запах крови, у него сработали инстинкты, так что тельце он выпил с наслаждением и досуха. Значит, есть надежда со временем перейти с зайчатины на человечину. Может быть, в следующий раз просто взять это недоразумение с собой на охоту? Или сразу упокоить, чтобы не мучился и меня своим грустным видом не злил?
Из комнаты я вылетела еще быстрее, чем в нее вошла. Интересно, бывают такие случаи, когда создатель испытывает к своему птенцу лишь отвращение? Мне даже нарекать его новым именем не хотелось. Но оставлять то, что было в прошлой, человеческой жизни, считалось очень плохой приметой. Его использовали иногда как запасное, второе, и то старались слегка переделать, чтобы ничто не напоминало о временах, когда ты был мотыльком-однодневкой, слабым, беззащитным и доступным всем болезням.
Новое имя давал создатель, родитель. Меня он назвал Фиолой. Просто изначально, сразу после обращения, мои глаза были фиолетовыми. Это потом в них добавилось чуть больше красного и они стали сиреневыми. У Клауса и Августы глаза были зеленовато-красными и, наверное, со временем стали бы шоколадными. Было бы очень красиво, потому что чаще всего у вампиров глаза любых оттенков от насыщенно-винного до темно-пурпурного. Иногда встречаются бордовые или просто коричневые. А вот сиреневые – редкость. Наверное, раньше, до обращения, они у меня были голубыми… как у щенка.