Женский портрет. Эссе о писательницах

«Чеховским» считается рассказ «Жизнь матушки Паркер». Старую поденщицу постигает тяжелое горе – умирает ее внук, единственная ее радость. Вся ее жизнь состояла из непосильного труда, маленький лучик света, и тот отобран. И не с кем даже разделить скорбь. Нет для нее места на земле.

Рассказ «Муха» повествует о человеке, потерявшем в недавнем прошлом любимого сына. Однако, несчастье, которое когда-то казалось неизбывным, улетучилось. Героя больше забавляет муха на промокашке, пытающаяся выбраться из-под обрушивающихся на нее чернильных капель. Равнодушие поглотило мир. И все же подобные рассказы вполне могли принадлежать перу любого талантливого поклонника психологической прозы. Кэтрин нашла свою интонацию. Ее почерк легковесен, но в нем кроется любование каждой мелочью ускользающей жизни. И каждая из этих мелочей наполняет ее смыслом.

Усталая Розабел, из одноименного рассказа, оживляет в памяти только что прожитый, полный забот, день. Она – продавщица шляп в магазинчике. Ах, как трудно угодить покупателям. Вечером, добравшись до каморки, в которой живет, она грезит о красивом кавалере, богатой обстановке, сытом горячем обеде, о родовом поместье, куда они с мужем отправятся сразу же после свадьбы. Она засыпает, закутавшись в одеяльце, и продолжает мечтать, уже во сне. «Холодные пальцы рассвета сомкнулись на ее непокрытой руке, серый день проник в унылую комнату. Розабел поежилась, не то всхлипнула, не то вздохнула и села. И оттого, что в наследство ей достался тот трагический оптимизм, который слишком часто оказывается единственным достоянием юности, еще не совсем проснувшись, она улыбнулась чуть дрогнувшими губами».

… «Когда же, танцуя со следующим кавалером, Лейла случайно столкнулась с толстяком и он на ходу извинился перед ней, она ответила ему самой лучезарной из своих улыбок. Она его не узнала». Лейла ехала на бал в кэбе со своими кузинами, и ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Так трудно делать вид, что все происходящее вокруг обыденно и не интересно. Она опустила руку на подлокотник, и ей показалось, что невидимый кавалер кружит ее в вихре вальса, а мимо проносятся столбы, дома, деревья. Все волновало ее в этот вечер. Туберозы Мэг, янтарные бусы Джоз, бесконечная вереница кэбов перед гимнастическим залом, тесная и шумная дамская комната, прелестные серебристо-розовые программки с розовыми карандашиками на пушистом шнурке, мороженое на очаровательной стеклянной тарелочке с очаровательной, но очень холодной ложечкой, словно ее тоже заморозили… Неужели восемнадцатилетней девушке на ее первом балу может что-то не показаться чудесным. Кавалеры приглашают ее один за другим. Томные, немного скучающие денди. Но вот перед ней толстяк в мятом жилете. Он так жалок, так неуклюж в сравнении с остальными. Он обнимает ее за талию и тихо шепчет на ушко, что маленькая леди наверняка в первый раз на балу. Его не проведешь, у него тридцатилетний стаж. Он-то знает, что очень скоро маленькая леди будет сидеть вместе с раздобревшими мамашами в золоченых креслах на возвышении и рассказывать всем, что какой-то нахал пытался поцеловать ее дочь на балу в клубе. А ее саму никому больше не захочется поцеловать. Лейле расхотелось танцевать. Все правда, но зачем же было говорить ей об этом. Чего он добился, злобный толстяк. Теперь она больше никогда не будет счастлива, подавленная горем, не сможет даже вежливо улыбнуться в ответ на приветствие. Разве только потанцевать в последний раз, самый последний. С королевской покорностью она возлагает руку на плечо молодому человеку с вьющимися волосами. Один поворот, ноги заскользили по паркету, и все смешалось – огни, азалии, платья, розовые лица