Торговка рыбой

Я позвонил родителям, а затем, стараясь чем-то занять этот вечер, посмотрел немного телевизор, посидел в интернете, ответив на пару сообщений в электронной почте, полистал журналы и брошюры, сложенные стопкой на столике рядом с кроватью, но всё это было не то. Я пытался обмануть себя, пытался заставить мозг поверить, что всё нормально. Но мысли о Молли не давали мне покоя. Да, я смог на какое-то время приглушить их, но избавиться совсем не получалось.

Я погасил свет, лёг и постарался заснуть, но всё без толку. Я ворочался и ворочался с одного бока на другой, пытаясь расслабиться и не думать о ней, не думать ни о чём. Так прошли два с половиной часа. Я посмотрел на часы – половина второго ночи. Полежал ещё минут десять-пятнадцать и, окончательно убедившись, что не могу ничего поделать со своими мыслями, встал и начал одеваться.

Представляю, как вы посмеиваетесь, читая эти строки: какой-то дурачок переживает и места себе не находит из-за девушки, которая представляет собой лишь бронзовую статую, да ещё и упоминается в песне! Из-за девушки, которая никогда, вероятно, и не существовала на свете, а если и жила, то не блистала добродетелью, продавая своё тело ради звонкой монеты!

Да, на вашем месте я бы, может быть, тоже смеялся. Но я находился на своём месте и не волновался в тот момент о том, что кто-то может подумать обо мне. Мне просто хотелось как можно скорее оказаться рядом с ней, заглянуть в её лицо и увидеть в нём живую и настоящую девушку.

На стойке ресепшн никого не оказалось, так что я никем не замеченный покинул здание и направился мимо Тринити-колледжа к знакомому уже пересечению Графтон-стрит и Саффолк-стрит. Идти пришлось совсем недолго – мне показалось, что дорога заняла не более десяти минут.

Когда впереди мелькнул знакомый силуэт статуи, я невольно ускорил шаг, а в груди тем временем нарастало волнение. И вот, наконец, я снова стоял около неё. Вокруг ожидаемо было безлюдно, так что я мог внимательно и не спеша рассмотреть Молли во всей красе. Оглядев бегло всю фигуру, я сосредоточился на её лице. Да, пожалуй, Мартин прав – его нельзя назвать эталоном красоты, но всё-таки в нём было нечто такое, что приковывало к себе и долго не отпускало.

Я встал так, чтобы мы с ней смотрели прямо друг на друга.

Интересно, о чём она задумалась? Это что-то насущное, связанное с её ремеслом? Или же более глубокая мысль застыла на неподвижном лице девушки? Быть может, это нахлынувшая печаль от тяжёлой и однообразной жизни или усталость после целого дня, проведённого за работой?

Я не хотел думать о плохом, просто не мог себя заставить поверить в то, что людская молва приписывала бедной Молли. Почему-то я был уверен, что она была честной девушкой, которая работала не покладая рук, чтобы достать денег на пропитание, и которой не повезло умереть молодой.

– О чём же ты думаешь, Молли? Как бы я хотел это знать! – внезапно для себя самого произнёс я.

Примечания