Антанта, Вера и Любовь

– Слушай, – опять прервал мои размышления Серый, – вон смотри: там в картишки играют, и он указал кивком головы в сторону пирса, – может пристроишься?

– Мою голову в петлю суешь? Ничего себе друг!

– Да я же играю только в дурака.

– Ладно попробуем, только смотри, если проиграю, как ты говорил, хватаю деньги и наутек, и ты тоже, только в разные стороны.

– Договорились. Только ты уж постарайся выиграть.

Пятеро английских морячков жарко спорили, перебивая друг друга. Когда мы подошли, они тут же умолкли, а потом один из них хлопнув приятеля по спине, сказал по-английски: что затихли, они же не понимают, о чем мы говорим.

А говорили они об убийстве английского мичмана, которого нашли в пещере по объявлению. И что в кармане брюк его была россыпь опия, и что им ясно, что это работа турок, и что местное население травкой не торгует, а те кто курит, сам ходит за кордон. Они говорили еще и о загадочном исчезновении двух их товарищей. И теперь им стало ясно, что без контрабандистов дело не обошлось.

Они продолжали играть в карты, разглагольствуя на эту тему, а Серый толкал меня кулаком в спину и говорил шепотом: ну давай, же предложи им сыграть с тобой. Он почему-то был уверен в том, что я их обязательно обыграю.

– Отстань, – сказал я ему, – у меня другие планы. Они говорили о вознаграждении, назначенном за поимку преступников.

– Друзья, – сказал я им по-английски, – я готов помочь Вам найти контрабандистов, если, конечно, ваше поведение будет джентлеменским. Помню мы еще в гимназии читали, что англичане порядочные люди, умеют держать слово.

Они оставили игру и внимательно посмотрели на меня.

– Говорите, говорите одобрительно закивал головой один из них, вероятно, старший.

– Мы хотим вашу помощь.

Я кое-что знаю и как поймать контрабандистов знаю, только вознаграждение вы мне даете сначала, а потом, я буду рассказывать все.

– Нет, – сказал старший, – а может быть ты мошенник.

– Может и мошенник, трудно верить не знакомому человеку, – согласился я с ними.

– Мы договоримся так, аванс сто фунтов вы даете моему другу, и он уходит, а я остаюсь с вами, и когда мы поймаем убийцу, тогда вы отдаете мне остальные деньги и отпускаете, идет?

– Идет, – сказал старший, протянув мне руку, подкрепляя нашу договоренность. – Только сейчас мы наберем сто фунтов, остальное, если найдем преступников, выдаст высший командир.

Они сгрудились, пошарили по карманам и все пятеро в равной доле скинулись по 20 фунтов. Когда они вручали деньги, у Сергея аж заблестели глаза. Я это заметил и сказал: пока про деньги никому ни слова, спрячешь в наш тайник. Серый опустил глаза в знак согласия.

– А теперь домой, и до моего возвращения никуда, ты теперь один мужчина на две семьи.

– А если спросят почему один? – поинтересовался Серый.

– Скажешь, что я у Веры Павловны в гостях. Семь бед – один ответ, давай пока.

Сережка ушел, а я собрал англичан в кучку и стал рассказывать о происшествии в приграничном Хопа. Англичане с интересом слушали, а старший достал блокнот и стал что-то записывать.

– Ты видел контрабандистов в лицо? – поинтересовался круглолицый, усатый моряк.

– Нет, не видел, но в бинокль я хорошо рассмотрел их одежду, такой я раньше не встречал. И если я еще раз увижу, то обязательно узнаю.

– А где же ты будешь их искать? – опять обратился ко мне старший.

– Где же еще – на базаре. И есть еще греческая обитель, там торгуют опием, но вряд ли они туда сунутся. Вы попросите свою полицию, чтобы розыск не объявляли, а то они испугаются и притихнут. Конечно, если они заметили вас, когда вы из пещеры труп извлекали, тогда будет труднее.

– А у тебя, бой, голова работает, – усмехнулся офицер.

– Я давно уже не бой, а джентльмен, – с достоинством ответил я.

– Сори, сори, беру свои слова назад, – извинился офицер.

Мы всей компанией пошли в штаб английской армии.

– Вот если не найду контрабандистов? – подумал я, – придется бежать и прятаться самому.

– Меня повели к военному коменданту Батуми.

Высокий, стройный, усатый генерал, вежливо, но строго принял меня вместе со старшим офицером. До моего прихода ему в подробностях передали мой рассказ, поэтому он задал мне первый и очень неприятный вопрос, он был ожидаем, но не желаем.

– А почему вы сразу не обратились к командованию и не сообщили о происшествии?

– Ваши офицеры утонули, и вы могли бы нам не поверить, а вот когда мы нашли труп в пещере, тотчас написали на бумаге и инкогнито оповестили о происшествии.

– Верно, – сказал генерал. Так вот: назначено вознаграждение за поимку преступников в тысячу фунтов стерлингов, и если ты их найдешь, то деньги будут твои, а это большие деньги. Слово генерала! А если нет, смотри! – пригрозил он.

После разговора с генералом, у входа в штаб меня ждал фаэтон. В нем сидел незнакомый мне кенл (полковник) наверное их военный жандарм, и мичман, один из тех, кого я собирался ранее обыграть в карты.

– Куда поедем? – спросил по-английски жандарм.

– Известно куда: на базар, там решаются все темные дела, – ответил я.

Жандармская коляска катилась по брусчатке, утрамбовывая в желудке уже переваренный завтрак, я подтянул из-за спины английскую фляжку и сделал несколько жадных глотков родниковой воды. Глубоко вздохнул и повернулся к офицеру.

– Сэр, мы подъезжаем, нельзя ли потише, так мне легко будет узнать того, кого мы ищем.

– А как же мы его найдем, если ты, бой, не видел его лица?

– Начнем с того, что я не бой, а джентльмен, я уже говорил вам, сэр, об этом.

Тот заулыбался и в знак извинения наклонил голову.

– А узнаю я его по одежде.

– Это несерьезно, молодой человек, он давно мог ее сменить.

– Вот тут вы ошибаетесь, потому он и одел маскировочную одежду с капюшоном, чтобы его никто не узнал. Ведь он уверен, что в безопасности, и ему не надо приклеивать усы или бороду. Но мне кажется, что он не настолько умен, чтобы поменять одежду. А в похожей одежде ходят только рыбаки с сейнеров, но они бывают только по воскресениям, а сегодня вторник.

Тем временем мы уже по второму разу объезжали базар по периметру.

– Сэр, я ведь могу идти пешком и зайти во все закоулки базара не исключено, что он в чайхане или где-то в толпе.

Я спрыгнул на землю и предупредив, чтобы они стояли на месте, вошел в чайхану. Предчувствие меня не обмануло, в темном углу, за столиком сидели два человека и, перебирая четки, о чем-то тихо говорили. Один из них был мне очень знаком, именно такой сидел тогда в лодке, когда я смотрел на него в бинокль. Ошибиться я не мог. У меня была великолепная фотографическая память. Меня даже будто что-то кольнуло в бок. Я сел за соседний столик, спиной к собеседникам и стал ждать, когда мне принесут кружку пива и соленую рыбу, они говорили тихо, но довольно эмоционально. Я не мог знать, о чем говорят эти люди, язык для меня хотя и был знакомый, но понимал я его плохо, хотя некоторые турецкие фразы употреблял и сам. Но понял главное, это были турки. Не дождавшись заказа, я выругался на турецком языке в сторону барной стойки и вышел. Спокойно, не прибавляя шага, я прошелся по рядам, купил стакан вина, пригубил его и, поморщившись, поставил на место. Я маскировался на случай, если турки меня засекут. И я не ошибся. Когда я как бы невзначай бросил взгляд на вход в кабак, у порога стояли мои знакомые. Но убедившись, что я не по их душу снова скрылись в подвале таверны. Когда я вернулся к своим попутчикам, они заметно нервничали, подумав, что я сбежал.

– Вы напрасно волнуетесь, сэр, мне нужны не сто фунтов, а тысячу и свое дело я доведу до конца, тем более, что я их уже нашел.

– Дааа! – неожиданно воскликнул кенл. – и где же они?

– Там, у северных ворот базара есть духан, в углу за отдельным столиком сидят два турка, в рыбацких парусиновых робах зеленого цвета. Я присел за соседний столик и заказал пиво, пока половой бегал за кружкой, я успел услышать их речь, я немного знаю турецкий, они раньше вас оккупировали Батуми, а перед заходом вашей эскадры ретировались. Но это точно были они.

– Мичман, – обратился жандарм к соотечественнику, – тихонечко сходите вместе, посмотрите, а потом мне доложить.

– Будет исполнено, сэр, – тихо сказал мичман и козырнул двумя пальцами. Мы двинулись к северным воротам, я бесконечно зыркал по сторонам, дабы не пропустить объект. Но к счастью, турки сидели по-прежнему на том же месте. Мы остановились у входа и замерли.

– Да, сэр, это они, – прошептал сквозь зубы я. Сядем за стол.

– Нет надо доложить полковнику.

Тем временем один из турков обратил на нас внимание, ведь мичман был в форме английского моряка, и что-то шепнул собеседнику. Мичман тоже заметил это и приказал мне пройти за жандармом и полковником.

– Я останусь и прослежу за ними, – иди, – тихо шепнул он.

Я вышел.

Вернулись мы через пять минут, но ни мичмана, ни турок в духане не было.

– Где же они?! – воскликнул полковник,

– Я оставил мичмана здесь, он приказал мне оповестить вас, сэр.

– Да, недооценил я турок, надо было брать целую команду, – почесывая шею говорил полковник.

Он быстро вышел, не поднимая шума и отправил жандарма за подкреплением, благо на базаре были английские патрули. Через несколько минут у входа в хинкальную собралась группа английских военных. Полковник приказал окружить помещение, а сам с жандармом и еще одним военным вошел в зал.

– Господа, прошу оставаться на своих местах, мы ищем опасных преступников. Я перевел его обращение к посетителям. Он подозвал вышибалу и через меня спросил:

– Где люди, которые сидели за этим столом?

– Какие люди? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Ты, видно не понимаешь, что речь идет о турецких контрабандистах, которые убили наших офицеров, и если ты вместо того, чтобы отвечать мне на вопросы будешь задавать их сам, мы тебя сейчас отстегаем шомполами.

Вышибала, огромного роста мужчина, лет сорока, с лысым затылком и огромными волосатыми ручищами, недобро ухмыльнулся и сказал: попробуй, переведи ему, парень – повернув голову ко мне сказал он.

Но полковник только по выражению его лица понял, что сейчас будет потасовочка.

– Ну-ка, джентльмены, объясните этой обезьяне, как нужно говорить с полковником королевской армии Британии.

И несколько моряков тут же двинулись на полового.

– Ты, парень отойди, – обратился он ко мне, – а то случайно задену. И крутанув мощным торсом, разбросал по залу, уже успевших повиснуть на его богатырских плечах, британских моряков. Звон падающей посуды, треск ломающихся стульев и столов, отрезвили полковника, видно он понял, что не так начал. Оружие применять не хотелось. Он выхватил кольт выстрелил в воздух и крикнул: Стоп! Все замерли. Переведи ему: поговорим мирно и попросил всю свою команду выйти.

Когда зал очистили, он вежливо с поклоном пригласил громилу за стол и дав деньги официанту предложил штоф грузинского красного вина.

– На работе не пью, скажи ему сынок, но то что он понял, как со мной надо говорить, это уже хорошо. А деньги возьми за разбитую посуду, – обратился он к официанту.

– Говори, чертяка, что надо? Ели тебя интересуют два турка, прежде сидевшие вон там, в углу, то они исчезли, исчезли с одним англичанином.

Я перевел.

– Как с англичанином?

Так, все просто. Он им не понравился, и они пошептавшись вместе ушли.

– Куда ушли?

– А вон туда, – указал он рукой в темноту. – Там есть потайная дверь, которой пользуется хозяин и некоторые преданные ему люди.

– А ты откуда знаешь?

– Давно работаю, и хозяин догадался, что я знаю. Но раз до сих пор нет здесь жандармов, значит я человек надежный, потому наверное он и платит мне больше, чем остальным.

– Почему же тогда ты его сдаешь мне?

– Надоело служить туркам, пора положить конец. Я и раньше знал, что здесь что-то нечистое, а как услышал про убийство, понял: пришел мой час. Родственники его там, приходят сюда редко через черный ход. Его арестуешь, хозяином стану я.

– Хорошо, – сказал полковник, – а куда ведет этот ход?

– Вот этого я не знаю и не интересуюсь, они люди дикие: буду спать могут и саблей, и финкой кончить меня. А если интересуешься, бери людей и иди.

Он подошел к картине, на которой в тусклом свете был изображен старинный замок и уверенным движением потянул холст вниз. Холст опустился до земли, в проеме показалась старая металлическая дверь.

Вот, сэр, – обратился он к полковнику, – дальше без меня.

Полковник что-то шепнул жандарму, показал на мичмана и на меня и двинулся к выходу.

Я последовал за ним, но жандарм остановил меня грубым движением и сказал.

– А как же мы без тебя узнаем преступника?

Проход был узкий и темный, но дальше в глубине, едва мерцал какой-то свет, он становился то ярче то слабее, очевидно горел факел, показывая направление движения. Я шел в середине между матросами, сзади почему-то идти боялся, т. к. проход погружался во тьму и казалось что вот-вот кто-то выскачет из темноты и вцепится мне в спину, а впереди был риск получить пулю или нож, а может даже стрелу, поэтому я старался идти посередине.

Я шел и думал, о том, что совсем не собирался участвовать ни в каких операциях и действиях по захвату преступников, но кто теперь меня будет спрашивать.

И я вспомнил русскую поговорку, которую любил повторять наш любимый Сергей Иванович, преподаватель литературы городской гимназии: «Назвался груздем – полезай в кузов», поэтому я невольно подчинялся развитию событий. Иногда на голову и за ворот рубашки падали крупные холодные капли, заставляя вздрагивать и ежиться. Ноги были уже мокрые, но я шел, как и все остальные, с единственной целью – догнать преступников. Временами, когда впереди идущие опускали фонарь или факел, которыми уже вооружилась вся команда преследователей кроме меня. Я видел, как мелькали какие-то маленькие животные, вероятно, это были крысы. От страха я невольно приближался к кому-то из близ идущих, интуитивно ища у них защиты. Откуда-то сбоку в тоннель вдруг стали падать тонкие лучи солнца. Это был выход наверх, но подземный ход продолжался. Жандарм остановился и поделил преследователей на две группы, одни остались внизу, другие стали выходить на поверхность. Как только я оказался наверху и глотнул свежего морского воздуха, закружилась голова, и теперь никакая сила не смогла бы затащить меня обратно в подземелье. Яркое солнце слепило глаза и надо было немного времени, чтобы привыкнуть к дневному свету и осмотреться. Место было знакомое, мы находились, вероятно совсем недалеко от пещеры, где нашли убитого. Я решил оповестить об этом офицера, но вдруг глянув на берег, увидел лодку и тех самых людей, которые были в таверне и являлись преступниками. У меня неожиданно вырвалось из груди предостережение, и я шепотом прохрипел: ложись и показал жестом в море. Все сразу заметили чужих и плюхнулись на траву. Видимо преступники нас не заметили и возились у небольшого моторного баркаса ничего не подозревая. Они не могли знать, что их преследуют, ведь о тайном ходе знал только один человек, на молчание которого они надеялись. Офицер приложил подзорную трубку и тихо произнес: там наш человек, он у них в лодке. Он послал вниз матроса, чтобы подтянуть остальных. До преступников было метров семьдесят и преодолеть это расстояние незамеченными было нереально. А если они заметят раньше, чем кто-то преодолеет это расстояние, они заведут мотор и уйдут в море. Я поманил офицера жестом, и он на корточках пришел ко мне.

– Сэр, у вас три винтовки прикажите одновременно стрелять по мотору, остальные на абордаж.

– О! ты умный малый, – тихо воскликнул он, – но там мичман, и они могут им прикрыться.

– Да, но потому я и говорю, что надо стрелять по мотору и при том одновременно, и надо отсечь их от лодки.

Офицер согласился со мной и отдал распоряжение матросам. В это время из пещеры стали осторожно выползать остальные. У них тоже было стрелковое оружие.

Все получилось: огонь хотя и был беспорядочный, но он обескуражил турок своей неожиданностью. Они вначале заметались из стороны в сторону, а потом упали на землю. Не прошло и двух минут, как руки контрабандистов были связаны за спиной надежным морским узлом; а мичман, изрядно избитый, окровавленный, но живой, лежал на дне пиратской лодки.

Широко улыбаясь, прекрасным солнечным днем, прижимая руку к груди и как-то совсем по-детски ликуя, я шел домой с тысячей фунтов стерлингов!

– Ты где был? – обеспокоено спросила мама, едва я переступил порог калитки, – Сергей с Мусей давно дома, а тебя нет. Они о чем-то шушукаются, а мне ничего не говорят.

– Значит умеют молчать, мама, – улыбаясь заметил я, – значит удалось их воспитать мужественными людьми, – заговорил я громче, увидев их появление.

Серый понял, что я йёрдничаю и на подходе парировал: тоже мне воспитатель нашелся, давай рассказывай, что там и как?

– У меня, конечно, от домашних секретов нет, но пословицу я такую еще не забыл: «Меньше знаешь – лучше спишь» ведь все закончилось благополучно, поэтому о результатах я доложу тебе, товарищ командир, тэт а тэт, – ответил я, украдкой подмигивая Муське.

Мама насторожилась почуяв, что я что-то скрываю.

– Ну-ка выкладывай, сынок, какие от матери секреты?

– Какие, мама, там секреты. От английских моряков сбежал, когда в карты проигрался.

– Эх, Жоржик, Жоржик, отца нет, так ты совсем развинтился, получишь ты когда-нибудь от них на орехи.

– Ты не беспокойся, мама, он у нас чемпион по бегу от английских солдат и матросов, уже не раз успешно драпал.

Я решил маме не говорить до тех пор, пока не решим все дела с Серым.

Вечером мы втроем сидели на морском берегу, и я в подробностях излагал ход операции.

Муська и Серый внимательно слушали, не задавая никаких вопросов.

Но когда я закончил, Серый встал, поклонился и сказал:

– Выражаем глубокую признательность за терпение и мужество проявленные по ходу рискованной операции.

– Конечно, ребята, все было непросто, моментами я сожалел о том, что ввязался в это дело, но хорошо то, что хорошо кончается. Сегодня пируем, но прежде разделим деньги.

– Не понял, – удивленно поднял брови Серый, – ты это с кем хочешь делить, с нами? Не глупи, мне можно выделить десять фунтов на сигареты, Муське на мороженое и кинематограф тоже десять фунтов. Мы же просто при сем присутствовали, а ты рисковал.

– Я думаю, что ты прав, Серый, каждому из нас по десять фунтов вполне достаточно, остальные употребим на дело, займемся торговлей. Что-нибудь будем покупать и потом продавать. Деньги не должны лежать мертвым капиталом, так часто говорит дядя Нико.

– Слушай, Жора, а может быть мы ему и расскажем все, может он нам и поможет?

– Да, пожалуй, это хорошая идея. Там еще от круглой суммы остается 70 фунтов, их разделим нашим мамам, скажем в порту заработали. Но это завтра, а сегодня идем в кафе, каждый по два фунта жертвует идет? Согласие мы скрепили рукопожатием. Но тут я спохватился и сказал:

– А нельзя ли пригласить на нашу вечеринку Веру Павловну а?

– Почему бы и нет, мальчики, – радостно ответила Муська, – как раз пара на пару.

– Ну тогда в кафе «Парус,» соберемся к 9-ти часам, идет?

– Идет, идет, договорились.

Было пять вечера, я пришел домой, вручил маме деньги, «заработанные» в порту, одел белую рубашку с рюшками впереди, черные гимназические брюки, которые были уже коротковаты, и черные английские ботинки, выигранные ранее в карты у корабельного кока с английской шхуны.

– Ну ты прямо лондонский денди, сынок, не скрывая восхищения, – сказала мама, всплеснув руками. – Папа бы видел какой ты красавец стал. К Верочке, небось на свидание собрался.

– Мама, мы вчетвером идем в кафе «Парус» отмечать мою первую «зарплату.»

Она подошла, поцеловала меня в лоб и сказала:

– Смотрите не пейте много.

– Маама, – укоризненно покачал головой я, – у меня твердое правило: НЕ пить и не курить, только девочек любить.

– Да, весь в отца, тот тоже девочек любил.

– Это ты что говоришь о нем в прошедшем времени, что-нибудь знаешь?