Речь на обеде 19 февраля 1863 г.

Я предлагаю соединить в одном заздравном тосте имена Н. И. Тургенева и Н. А. Милютина, – и прошу позволения прочесть несколько слов, объясняющих мое предложение.

Дело в том, что мы присутствуем теперь, в этой комнате, при совершении довольно редкого события. Окончательное торжество Истины и Правосудия, слава богу, не редкость – даже в наше время; но История не торопится – и редко удается отдельному человеку дожить до торжества тех начал, которым он посвятил свои силы и свои труды в молодости; не менее редко видим мы человека, в пору и вовремя призванного на совершение именно того дела, к которому он был как бы заранее предназначен, или, как выражаются англичане, the right man in the right place[1]. – И то и другое совершилось над Н. И. Тургеневым и Н. А. Милютиным. Один из них увидал наконец исполнившимся то, что легло в основание всей его деятельности, всей его жизни, о чем он мечтал на скамьях Геттингенского университета,{1} что глубже и глубже проникало в его душу при сближении с тем великим человеком, которому Северная Германия обязана своим перерождением,{2} о чем он первый, свободно и честно, заговорил в царских Советах{3} – то, во что он не переставал верить, чему не переставал служить под ударами несчастья, в изгнании, в удалении от отечества. Другому удалось среди затруднений, недоразумений, клевет и борений всякого рода вынести на плечах своих великое дело (заметим мимоходом – он видит его окончательное утверждение тоже в удалении от родины) – и никто не упрекнет нас в лести, если мы прямо скажем, что на этот раз настоящий человек попал на настоящее место: {4} это не одно наше личное убеждение, это голос несомненный и неподкупный, голос общественного мнения, общественного разума. В нынешний знаменательный торжественный день, конечно, не мы одни празднуем светлый праздник нашего возрождения; не мы одни поминаем добром начинателей и совершителей того дела, их сотрудников и помощников; нет во всей России такой бедной хижины, в которой крестьянин не помолился бы сегодня за царя, в котором он по справедливости признает своего Освободителя; а мы, воздав должную дань глубокой благодарности государю{5} за твердость духа и мудрость, с которыми он осуществил свою истинно царскую мысль, теперь же предупредим нелицемерный суд потомства и запишем на скрижалях отечественной истории имена, которые должны навсегда на них остаться: имена начинателя и совершителя{6} – Николая Тургенева и Николая Милютина.

Примечания

Печатается по автографу русского текста речи. Французский текст ее с переводом см. в разделе «Варианты и другие редакции» (стр. 261–264).

Автограф русского текста, без заглавия и подписи, хранится в ИРЛИ (архив Н. А. Милютина, 4977.XXVIб.69). Автограф французского варианта – там же (архив бр. Тургеневых, ф. 309, № 1256). В левом верхнем углу первого листа помета М. А. Милютиной: «Париж, 19 февраля 1863 г.» – и заголовок неизвестной рукой: «Слово, произнесенное И. С. Тургеневым».

Французский текст впервые опубликован в газете «Речь», 1916, № 147, 31 мая.

В собрание сочинений оба текста впервые включены в издании: Т, Сочинения, т. XII, стр. 214–217, где русский текст и опубликован впервые.

Об обеде, на котором была произнесена речь, Тургенев через три дня сообщал И. П. Борисову (см.: Т, Письма, т. V, стр. 105). Обед происходил в узком дружеском кругу: он был рассчитан, по словам М. А. Милютиной, «всего на десять человек» (ЦГИА, ф. 869, оп. 1, ед. хр. 1147). Интимный характер обеда подчеркивает и Н. А. Милютин в письме к П. П. Семенову от 5(17) апреля 1863 г.: «Мы здесь отпраздновали этот день по-домашнему, причем чествовали первого по времени эмансипатора Ник. Ив. Тургенева» (ИРЛИ, ф. 274, оп. 3, № 199).

Первый публикатор французского текста Н. О. Лернер считал, что речь была произнесена Тургеневым по-французски («Речь», 1916, № 147, 31 мая). Однако дневниковые записи Ф. Н. Тургеневой позволяют утверждать, что Тургенев говорил на обеде по-русски (см.: Лит Насл, т. 76, стр. 365–366). Тургенев, по-видимому, одновременно приготовил два текста речи: русский – для произнесения – и французский – для передачи Тургеневым, поскольку речь в значительной мере посвящена Н. И. Тургеневу.

Речь Тургенева в равной мере посвящена двум деятелям крестьянской реформы – Н. И. Тургеневу и Н. А. Милютину. С ними писателя связывали не только дружеские отношения (с первым он познакомился в 1845 г., со вторым – во второй половине 50-х годов), но и общие интересы, сопряженные с делом освобождения крестьян.

Из писем Тургенева 1861 года и публикуемой речи видно, что Тургенев с интересом и вниманием следил за деятельностью редакционных комиссий но составлению положений 19 февраля 1861 г. Среди участников подготовки крестьянской реформы, кроме Н. А. Милютина и Н. И. Тургенева, было несколько друзей и знакомых Тургенева: Ю. Ф. Самарин, К. Д. Кавелин, В. А. Черкасский, Н. Н. Тютчев, И. П. Арапетов и другие. Не раз писатель бывал на ежегодных банкетах в качестве лица, непосредственно содействовавшего делу освобождения крестьян. Не случайно именно к Тургеневу обратился Милютин, приглашая его с собой в Польшу, куда был назначен для проведения аналогичной реформы (см.: Т, Письма, т. V, стр. 231).

Архивохранилища

Bibl Nat – Национальная библиотека (Париж).

ГБЛ — Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина (Москва).

ГИМ – Государственный исторический музей (Москва).

ГПБ – Государственная публичная библиотека имени M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

ИРЛИ – Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград).

ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

Комментарии