Умыв и уложив феечку, в своей спальне я приступила к собственному лечению. Внимательно ознакомилась со справочником. На два раза прочитала сигнатуры. Приняла кислый порошок, крохотную ложечку. Запила зеленой настойкой. Прополоскала рот второй настойкой, розовой. Протерла лицо бурой, отвратительно пахнущей микстурой. Закапала в глаза по капле мутной красной жидкости.
Чудес не бывает. Мне сразу стало плохо. Страшно заболела голова, заныли все зубы, и глаза стали будто выпячиваться из орбит.
Кое-как я повалилась на кровать. «А если у меня аллергия на местные травы»? – успела подумать с ужасом, проваливаясь в темноту.
Проснулась от деликатного стука в дверь. На удивление, ничего не болело. Глаза оказались на месте, и дырка от удаленного в молодости зуба тоже оказалась на месте. «Не вырос зуб-то, легковерная ты дурочка», – сказала я себе.
– Берта, это я, – раздался голосок Клавы. Клаудии. – К тебе можно?
– Заходи, только я еще в постели, – крикнула я.
– Ничего страшного, – дверь открылась, влетела сияющая Клава с какой-то толстой папкой. Папка вылетела у нее из рук и рассыпалась разноцветными картинками. – Что с тобой?
– А что со мной? – недоуменно огляделась. Пузо на месте, сись… грудь на месте, что не так?
– Волосы, – указала дрожащей лапкой Клава.
Я бросилась к зеркалу. Чудес не бывает даже в магическом мире. Если я в глубине души и надеялась проснуться посвежевшей лет на пять, то эта надежда с печальным звоном разбилась на мелкие осколки. Выглядела я точно так же, как вчера. Нет, хуже! Намного хуже! Потому что волосы отросли на добрые десять сантиметров. Вместо моей аккуратной стрижки с еще заметными следами укладки с головы свисали пегие седые лохмы. Окрашенные на концах в благородный каштановый цвет.
– Ужас, – искренне отметила изменения.
– Как же ты пойдешь на завтрак?
– Ой, да кто на меня вообще смотрит? Ну, платок завяжу, чепчик нацеплю. У вас есть краска для волос? Как ее можно достать?
Клава печально покачала головой. Что, нет краски для волос? Дикие люди! Как тогда закрашивать седину? Ах, никак? Не нуждаются высокоученые маги и магессы в таком средстве. Простолюдинки ходят седые. А кто не хочет ходить седым, покупает живу и волосы снова темнеют. А кто не покупает, живу вытягивает, если есть у кого взять.
– Что значит «вытягивает»? – у меня челюсть отвисла.
Клава покраснела.
– Ну, пользуется общностью ауры, чтоб подпитаться… Если бабушка следит за внуками, она может немножко взять… Там совсем немножко надо!
– Ничего себе, – пробормотала. Это же… аморально!
Клава стала доказывать, что ничего страшного в этом нет, для этого и семья, чтоб поддерживать друг друга. Здоровая крепкая бабушка нужнее, чем больная и беспомощная. И если куча детей и внуков много, она и проживет дольше, и пользы принесет больше. Они и не заметят упадка сил.
– А если у бабушки-вампирши единственный внук? – спросила, одеваясь за ширмой. – Она его до смерти не выдоит?
– Вам… что?
– Вампира. У нас тоже есть такие. Высасывают силы из других, кто не умеет защититься. Могут годами кормиться за счет жертвы. Супруга, невестки, ребенка или подчиненного.
– Нет, у нас совсем не так! – горячо возразила Клава, краснея.
Что-то мне здешний мир меньше стал нравиться. То Лауру продали родные папа с мамой, то появляются вечно молодые бабушки-вампиры, то сборщики жизненной силы бродят, завлекая простачков.
Треугольную бархатную шальку я повязала на манер тюрбана, заправила кончики, приколола аграф[2 - Аграф – пряжка в виде броши, часто с пером, украшение для головного убора, прически или плаща.] и осталась вполне довольна своим внешним видом. Дамы тут и шляпки носят, и чепчики, и платки, я видела. Не думаю, что особенно привлеку внимание. Я же дикая иномирянка, никто от меня не ждет следования моде и не считает иконой стиля.
Деликатная Клава… Клаудиа не стала выспрашивать, откуда дровишки. И к лучшему, врать мне не хотелось, я совершенно не знала, что ей отвечать. Признаться, что у меня имеются бесценные лекарства, и я прохожу таким манером нелегальный курс омоложения? Так меня все видели в натуральном виде, короля не стошнило, и вообще… стоило ли ради одного лишнего дня так себя мучить? Изменения того не стоят. Более того, они мне категорически не нравятся! Я не отхватила мерзкие лохмы только из-за отсутствия нормальных ножниц.
Глава 14. Завтрак с королем.
Лэра Розамунда ничего не успела сказать, как в столовую вошел король и уселся в торце стола.
– Неплохая приправа к завтраку, – прошептала над тарелкой.
Клаудиа чуть слышно хрюкнула. Разумеется, я отдавала должное завтраку, но Клава и Селин не сводили влюбленных глаз с монарха, который негромко переговаривался с распорядительницей.
– Надеюсь, сегодня не будет полосы препятствий для проверки физического состояния невест, – пробурчала.
– Вы что-то хотели сказать? – приветливо спросил зеленоглазый гад. Ну, а что, он не замечает разве, что остальные кушать не могут из-за его красоты? Такие красивые люди обычно привыкли к восхищению, гордятся собой. А чем тут гордиться-то? Удачной комбинацией генов? Разве от них это зависело? Вот если бы красота зависела от доброты или ума…
– Хотела спросить, когда испытание и в чем оно будет заключаться?
– А вы бы какое хотели? – вопросом на вопрос ответил король.
– Право, не знаю, – задумчиво погладила край чашки пальцем. – На магию нас проверяли, на чистоту, на талант и интеллект… Осталось проверить душевные качества. Еще – здоровье и способность зачать наследника.
– Наследника еще нужно выносить и родить, – уточнила распорядительница.
– Надеюсь, не при вашем непосредственном участии, – пробурчала еле слышно. Клава фыркнула.
– И что важнее? – не отставал король.
Ему что, правда, интересно мое мнение? Удивленно посмотрела на него. Даже сердце защемило, какой… Погибель девичья! Даже если девушке шестьдесят. Глаза-то у меня есть. И сердце. С тахикардией и аритмией, но чувствительное к красоте. Неважно, чьей. Могу любоваться красивым человеком без всяких пошлых мыслей, как дивным созданием природы. Жаль, что такие красивые мужчины с юности испорчены и зачастую порочны.
– Конечно, родить наследника важнее! – влезла Селин. Клава кинула, подтверждая эту точку зрения.
– Смотря, с какой стороны оценивать, – не согласилась я. – Для страны, для династии, важнее наследник. А для короля и ребенка, как для семьи, злобная, эгоистичная, черствая женщина – огромное несчастье. Ну, и для подданных, конечно, но уже опосредованно.
– Что стоит доброта, если женщина не способна родить, – ехидно сказала Селин, явно намекая на мой возраст.
– Важнее правильно воспитать. В нашем мире был один король, фаворитка которого родила ему семерых детей, – начала я.
– Какое непотребство! – ахнула распорядительница, картинным жестом схватилась за сердце, показывая, насколько она потрясена.
– Она была фавориткой короля многие годы, кажется, около пятнадцати, –продолжила я. – Именно ее называли истинной королевой, хотя законная жена тоже имелась. Фаворитка участвовала в политике, пользовалась казной, как собственной, говорили, что у неё нет сердца. Хотя она была очень красивая, остроумная, знала толк в развлечениях, король питал к ней сильную привязанность.
– А что потом? – спросила Клава с любопытством.
– Потом король поста… повзрослел, захотел более размеренной жизни, жестокие выходки и разнузданные развлечения перестали ему нравиться, и он стал искать понимающего собеседника, родственную душу. Ей оказалась воспитательница его детей, женщина благочестивая и высоконравственная. Он даже потом женился на ней тайным браком. Каждый выбирает для себя. Так что я не могу сказать, что важнее: душевная близость, мир в семье, любовь к детям или физическая способность к деторождению.
– Если бы я нашел женщину, сочетающую эти качества, Отбор был бы завершен тотчас или не состоялся бы вовсе, – грустно сказал король.
– Но почему вы так плохо думаете о наших двух оставшихся претендентках? Разве они недостойны вашей благосклонности? Прекрасные милые девушки… – возмущенно начала распорядительница.
– У нас ТРИ претендентки, лэра Розамунда, – жестко поправил король. – Лэра Брюстнер прекрасно справляется, и не зря я выделяю ее среди прочих. Полагал, вы внимательнее. Мое почтение, дамы, – король бросил салфетку на стол и вышел.
