Жизнь и смерть Ивана Грозного. Государи, сражённые на посту

Таким поступком Иоанн III обрубил все концы, сделав невозможным примирение с ханом. Он понимал, что Ахмат не стерпит позора. Впрочем, нашествие орды не могло быть немедленным. Хану Ахмату предстояло ещё подготовиться к агрессии. Великому Князю нужно было это время для решения внутренних задач. Трудно, ох как трудно собиралось в единый кулак Московское государство. Своевольничал Новгород, да и родные братья Великого Князя взбунтовались. Один из них, Андрей, названный Большим, правил в Угличе, второй – Борис – во Ржеве. Не устоялись ещё порядки и правила престолонаследия на Русской Земле, и каждый князь считал себя обиженным тем, что не он правит Московией. Обиды и подстрекательства крамольного боярства доводили до предательства. Вот и Андрей с Борисом, взяв своих бояр и дружины, ушли в Великие Луки, а оттуда отправились проситься под руку польско-литовского короля Казимира. Тот их встретил с распростёртыми объятиями – для ворогов всё хорошо, что делается против Московии. Готова была к измене и новгородская знать. Иоанн III получил сведения о том, что новгородские князья и бояре переписываются с королём Казимиром и испрашивают себе выгодные условия, в случае перехода в его подданство. А ведь ещё недавно новгородцы целовали крест на верность Великому Князю. Когда к нему явились братья Великого Князя Московского, король Казимир решил, что медлить с походом против Москвы не следует, и испросил согласие папы римского Иннокентия VIII на использование средств католических церквей Польши и Литвы на подготовку войска. Одобрил папа римский и союз Казимира с ханом Ахматом. Тут и разные вероисповедания не были уже помехой – главное разгромить, растерзать, уничтожить ненавидимую католиками Православную Москву.

Москве нужно было любой ценой упредить противника, и Великий Князь Иван III в конце октября 1479 года, взяв с собою всего лишь тысячу дружинников, чтобы отряд был манёвренным, тайно двинулся на Новгород. Появление его под стенами города было полной неожиданностью. В Новгороде вспыхнула, как говорят летописи «великая пря». У Новгородцев не было единства – большие бояре и прочие богатеи рвались под власть Казимира, но работный люд не желал идти в литовско-польское рабство.

Иоанн III решил не вмешиваться в дела города и ждать решения в лагере под его стенами. Новгород был обложен плотно, чтобы ни один лазутчик не мог проскочить к Казимиру.

В начале декабря из Москвы прибыла артиллерия. Но огонь открывать Великий Князь не спешил. Ждал он не напрасно. В январе 1480 года из Новгорода вышел крестный ход, который возглавлял святитель Феофил. После окончания крестного хода началось следствие, которое показало, что предаться врагу готовы были около тысячи семейств и сам святитель Феофил. Владыку заточили в Московский Чудов монастырь, а изменников вывезли в Кострому, Дмитров, Нижний Новгород, Суздаль, Владимир и другие города. Следствие выявило изменников и из незнатных людей, а потому около семи тысяч семей было разослано в другие города, подальше от границы, где их поселили «на посадах», за городскими стенами. Одновременно в Новгород были переселены надёжные и верные бояре и работные люди из Москвы.

Весной 1480 года Великий Князь Московский получил известия о том, что хан Ахмат выступил на Москву. И тут Иван III принял неожиданное и дерзкое решение. Он приказал Звенигородскому воеводе князю Ноздреватову и татарскому хану Нордоулату, перешёдшему на сторону Москвы, посадив часть дружины на лодки, а часть на коней, разорить и сжечь Орду-город. Эта задача была выполнена с блеском и в короткие сроки. Одновременно Великий Князь Московский направил посольство в Крым, к хану Менгли-Гирею с предложением союза в войне с ханом Ахматом. Крымского хана он просил встать на пути войска короля Казимира. Менгли-Гирей выступил против польско-литовского короля.

С осени 1479 года шли непрерывные работы по укреплению дальних рубежей по линии Рязань – Коломна – Кашира – Серпухов – Алексин – Таруса – Калуга. Были вырыты глубокие рвы, насыпаны валы и сооружены надолбы. Коломну превратили в настоящую крепость, которую окружал ров глубиной в две сажени, на подступах к городу устроили ходы сообщения, а в лесах – завалы и засеки. Дружины и ополчения заняли оборонительные рубежи, готовясь к отражению врага.

Но разведка ордынцев установила расположение укреплённых рубежей, и хан Ахмат повернул от Дона на Мценск – Одоев – Дмитров, чтобы выйти на берег реки Угры, западного притока Оки и, переправившись там, двинуться на Москву с того направления, с которого его не ждали. Разгадав замысел хана, Иоанн III немедленно перебросил главные силы на угрожаемое направление. На берег Угры были переведены и работные люди, которые приступили к сооружению укреплений. Решено было готовить к обороне и Москву. Из посадов и самого города вывезли женщин, стариков, детей. Посады предполагалось, в случае необходимости, зажечь.

Совершая манёвры с целью обхода главных сил Московского войска, хан Ахмат терял время. Наступил август, а орда ещё не достигла Угры. Это дало возможность построить многокилометровые оборонительные рубежи, не уступавшие тем, что пришлось оставить на линии Рязань – Калуга. В августе Иоанн III снова созвал на совет ближних князей и бояр. Теперь даже те, кто выступал против разрыва отношений с ордой, требовали, чтобы Великий Князь вёл их навстречу врагу. Но Великий Князь не торопился. Он избрал оборонительную тактику, хотя и не раскрывал свой замысел даже ближним князьям и боярам.

Неожиданно прибыли послы от братьев Великого Князя. Братья повинились и просили разрешения встать под знамёна Москвы. Ивану III это было лишним сигналом, что не сложился союз ордынского хана и польско-литовского короля. Иоанн велел передать братьям, чтобы те немедленно вели дружины на соединение с его войском и занимали оборонительные рубежи, которые будут указаны.

Наконец, в сентябре войско хана Ахмата вышло на берег Угры. Хан так и не дождался соединения с Казимиром, которому помешали крымчаки. Не решился король ни в бой с крымчаками вступать, ни обходить их, оставляя в тылу и открывая путь на польско-литовские земли.

Хан, не ведая причин опоздания Казимира, долго ещё надеялся на его прибытие и не спешил начинать форсирование Угры. Иоанн III тоже не хотел начинать сражения. Берёг людей. Он был уверен, что ордынцы уйдут с наступлением холодов. Не подготовлены они к боевым действиям в зимних условиях.

И вот пали на землю ночные заморозки. Хан Ахмат понял, что дальнейшее промедление смерти подобно и бросил войска на штурм укреплений Московского войска. Русские воины ответили артиллерийским и пищальным огнём, обрушили на атакующих стрелы ратников. Штурм продолжался несколько дней, но успеха ордынцам не принёс. Лишь огромный урон средь воинов хана был его результатом. Не добившись успеха, хан отвёл свои войска на две версты от берега Угры. Иоанн Васильевич, видя это, направил посольство с миром, которое объявило: «Не быть Москве под татарами! Пусть он едет в свою Орду с миром, а мы словно с ним и не воевали».

Однако, Ахмат не сразу принял решение. Орда жила разбоем, добычей. Продолжение атак было смерти подобно, но и уход восвояси не мог принести ничего доброго. Как удержать в повиновении голодное, пообносившееся и не получившее никакой добычи войско?! Ушли времена Чингисхана, Батыя, Мамая, когда повиновение в орде было непререкаемым. Теперь военачальники ордынские нередко затевали распри. Недаром же от орды откололись целых четыре ханства.

Русское посольство с дарами было хану приятно, несколько поднимало его в глазах подданных, но даров едва хватало ему одному. Тем не менее, переговоры не прекращались некоторое время, и всякий раз послы Великого Князя чего-то добивались от ордынцев. Даже удалось убедить хана выступить против несостоявшегося его союзника Казимира.

А между тем грянули морозы, и Угра покрылась льдом. Ропот в орде усиливался. Полуголодные и замёрзшие ордынцы с удовольствием сдавались в плен, когда Русские разведчики приходили, чтобы взять «языков». Плен становился спасением.

Понимая, что надо принудить хана Ахмата к каким-то определённым действиям, Иоанн III в ночь на 7 ноября 1480 года скрытно отвёл главные силы на позиции в район Боровска. Если бы орда начала переправу, Русское войско нанесло бы ей сокрушительный удар. С другой стороны, этот манёвр давал возможность неприятелю принять решение на безопасный отход.

Великий Князь Московский взял в этот поход знаменитую чудотворную икону Божьей Матери, именуемую «Владимирская». В книге о «Пресвятой Богородице» говорится: «Вся Москва молилась своей Заступнице Пресвятой Богородице о спасении Православной столицы. Митрополит Геронтий (1473 – 1489) и духовник князя архиепископ Ростовский Вассиан молитвой, благословением и советом укрепляли Русские войска. Митрополит писал князю Соборное послание, в котором призывал его мужественно стоять против врага, уповая на помощь Матери Божьей. Пресвятая Богородица заступилась за Землю Русскую. Князь приказал своим войскам отступить от Угры, желая дождаться перехода татар (или их бегства прочь – Н.Ш.); враги же решили, что Русские заманивают их в засаду, и тоже стали отступать, сначала медленно, а ночью побежали, гонимые страхом». Существует предание, что повальное бегство началось после того, как хану Ахмату было видение – Пресвятая Богородица грозила ему и требовала, чтобы он покинул пределы Православной Державы.

Узнав о том, что Русских нет на берегу, хан не бросился в преследование. Он понял, что Иоанн III даёт возможность ордынцам переправиться, чтобы разбить их в открытом бою. Обуянный страхом после видение Великой Жены, как степняки называли Матерь Божию, и, понимая, что орда уже не в состоянии драться с могущественным Великим Князем Московским, хан воскликнул: «Слава Аллаху, теперь уже никто не ударит нам в тыл!» И началось бегство.

Когда хан почувствовал себя в безопасности и убедился, что нет преследования, он стал решать, что делать дальше? Уходить в Орду-город? Но там ждали лишь пепелища. И тогда хан вспомнил о совете Русских послов наказать лживого союзника Казимира. Хан воодушевил войско обещанием скорой и лёгкой добычи, и повёл его на поляков. Озлобленные неудачей, обтрепавшиеся, голодные ордынцы разграбили и сожгли двенадцать польских городов. Так Польша была наказана за предательство славян, за попытку очередной агрессии против Москвы. Недаром прописная Истина гласит: не делай другому то, что себе не желаешь.

Нагруженные добычей воины хана Ахмата отправились восвояси. А опережая их летели в степь известия о блистательной и бескровной победе Великого Князя Московского, о неспособности хана Ахмата сладить с ним, ну и, конечно, об удачном грабительском набеге ордынцев на польско-литовские земли. Враги злорадствовали, а врагов у хана Ахмата было предостаточно. Хан же оказался в весьма затруднительном положении. Пришла зима, а зимовать было негде, поскольку Орда, прежде более или менее укреплённая, оказалась разрушенной. Остался хан в приазовских степях. Там и атаковала его Шибанская орда, возглавляемая ханом Иваком. Хан Ивак совершил молниеносный поход в Приазовье с тысячей своих лучших воинов, где уговорил своего шурина ногайского мурзу Ямгурчея выделить ему для разгрома хана Ахмата свои войска. Ямгурчей не был против лёгкой добычи и пришёл к Ахмату с пятнадцатитысячным войском.

В ночь на 6 января 1481 года января Шибанская и Ногайская орды внезапно напали на ставку хана Ахмата и её уничтожили. Хан Ивак лично убил и обезглавил хана Ахмата. Так бесславно кончилось татарское иго над Москвой. Одни татары уничтожили других. Причём победы одержаны были неслыханным образом: почти без крови, за счёт умной политической и военной стратегии Великого князя Ивана III. Москвичи ликовали и плакали от радости победы, которую ждали около 240 лет. Мудрость, выдержка и расчёт Великого князя были уже понятны всем.

Даже ярый русофоб, страстно желавший гибели Державы Российской Карл Маркс, вынужден был в своё время признать величие Великого Князя Московского Иоанна III. Он написал: «Изумлённая Европа была ошеломлена внезапным появлением огромной Империи на её восточных границах, сам султан Баязет, перед которым она трепетала, услышал впервые от московитов надменные речи».

Находясь в окружении жестоких шакальих стай зверополяков, литовцев и ордынцев, Иоанн III сумел мудрыми, продуманными дипломатическими и военными действиями предотвратить совместную агрессию поляков, литовцев и татар. Мало того, он заставил врагов России сражаться друг с другом и истреблять друг друга.

Сергей Перевезенцев указывает: «С конца XV столетия (то есть именно после окончательной победы над ордынцами – Н.Ш.) в России начинается напряжённейшая духовная работа в поиске нового места Русского Государства и Русского Народа в мировой истории, а также в попытке понять – какие силы в Русском Народе способны исполнить замысел Божий? Результатом этого поиска стало появление ряда важнейших для Русской истории религиозно-политических сочинений. Так, митрополит Зосима относил евангельское пророчество – «первые будут последними, а последние первыми» – к Византии и Руси, и обосновывал этим пророчеством идею «Москвы – нового града Константина»… Итогом же раздумий Русских книжников и мудрецов стали послания так называемого «Филофеева цикла», автором которых называли старца Елизаровского Псковского монастыря Филофея (ок. 1465 – 1542). В этих посланиях обосновывалось учение о России, как «Третьем Риме», позднее названное теорией «Москва – Третий Рим». «Третий Рим» – это последнее воплощение мистического странствующего христианского царства. И земным ликом «Третьего Рима» старец Филофей объявляет Московскую Русь, принимающую на себя функцию «Ромейского царства» Следовательно, через образ «Ромейского царства» старец Филофей объявляет Московскую Русь единственной хранительницей всемирного христианства». Здесь важно добавить, что Русская Православная Церковь справедливо учит, что католичество является формальным христианством. Прикрывая учением Христа, католическая церковь благословляла жесточайшие грабительские и изуверские походы шакальих стай католических стран против Православной Руси, благословляла нечестие, жестокость, звероподобность в отношении Русского Народа, ненавидимого за его высокие духовные качества, колющие глаз выродкам всех мастей.

Глава вторая

Василий III и Елена Глинская

От первого брака с Соломонией у Государя Василия III не было детей. Но Великокняжеский брак не может быть бездетным – нужен Наследник Престола. Соломонию постригли в монахини, и Василий III сочетался новым браком с Еленой Васильевной Глинской. Увы, первые три с лишним года детей по-прежнему не было. Это породило слухи о том, что Государь не способен их иметь, причём распускали слухи те, кто знал истинную причину – на протяжении многих лет Государева семья подвергалась систематическому, медленному отравлению, что ныне доказано учёными, а в Археологическом музее «Московский Кремль» хранится таблица отравлений, о которой мы ещё поговорим в последующих главах.

О родителях Грозного Царя подробно рассказано в книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный». Книга, в отличии от обрушившегося недавно подобно паводку нечистот телесериалу «Иоанн Грозный», вышла под редакцией Православного священника Серафима Николаева, и не содержит бессовестных выдумок и отвратительной клеветы. Быть может, когда б не пошлый телесериал, и не было б нужды приводить обширные цитаты, но клевету нельзя оставлять без внимания – её необходимо опровергать. Первая глава так и называется «Благочестивые родители Царя». Узнаем же правду о них, ведь создатели фильма опустились до весьма пошлых сцен, не достойных вообще экрана, а тем паче тех эпизодов, когда представляются на экране Государи и Государыни. Вспомним, что сказал Сталин режиссёру Сергею Эйзенштейну по поводу изображённых на экране поцелуев Царя Иоанна.

В упомянутой же выше книге читаем: «В своей домашней жизни Московские Государи являлись образцом умеренности и простоты. Они вставали обыкновенно в четыре часа утра и убирались при посредстве постельничих и стряпчих. Умывшись и одевшись, Государь (в книге имеется в виду Великий Князь Василий III Иоаннович – Н.Ш.) шёл прямо в крестовую, где его ожидал духовник или крестовый священник и крестовые дьяки; здесь он молился около четверти часа, причём на аналой ставился образ того Святого, память которого праздновалась в этот день. По окончании молитвы священник кропил Государя Святой водой, называвшейся «праздничной»; она привозилась из разных монастырей и церквей всего государства, прославленных чудотворными иконами, и освещалась там в дни храмовых праздников; затем крестовый священник читал духовное слово из особых сборников, составленных из поучений отцов церкви, преимущественно – Иоанна Златоуста. Послушав поучение, Государь посылал ближнего человека спросить Государыню о её здоровье, если почивал особо, а затем и сам шёл к ней здороваться, после чего они вместе отправлялись в одну из своих домашних церквей слушать заутреню, а иногда и раннюю обедню. В это время все бояре, окольничие, думные и ближние люди собирались уже во дворец, чтобы ударить челом Государю, а затем и присутствовать в Государевой думе. Поздоровавшись с боярами, Государь шёл в сопровождении их всех к поздней обедне, служившейся в девятом часу в одной из придворных церквей. Тут же, после литургии, иногда он принимал и доклады бояр. Затем Государь возвращался в комнату и слушал доклады и челобитные, а в известные дни присутствовал и в думе, в которой обыкновенно бояре сидели, а дьяки стояли; когда же случалось долго заниматься, то Государь приказывал садиться и дьякам. После приёма докладов или сидения в думе Государь шёл обедать, обыкновенно после полудня, а бояре разъезжались по домам.

Обеденный стол Государя отличался крайней умеренностью, хотя на нём и подавали около семидесяти блюд; но они почти все расходились на «подачи» боярам, окольничим и другим лицам, причём для близких людей Государь иногда сам выбирал известное ему любимое их блюдо. Послеобеденное время назначалось для отдыха; Государь почивал до вечера, часа три. К вечеру во дворец съезжались снова все чины, и в сопровождении их он выходил в верховную или внутреннюю церковь к вечерне, а затем иногда опять собиралась дума, и слушались дела. Обыкновенно же, по окончании церковной службы до вечернего кушанья, Государь проводил время со своей семьёй и самыми близкими людьми в домашних развлечениях, причём этими развлечениями, кроме чтения и рассказов бывалых людей о далёких землях, были и беседы с так называемыми верховыми (придворными) богомольцами, древними стариками, весьма уважаемыми за их благочестивую старость. Кроме них были слепцы – домрачеи, распевавшие былины и песни при звуке домры, а также и бахири – рассказчики сказок и басен… Свой день Государь оканчивал в крестовой комнате; он молился в ней перед сном около четверти часа».

Как видим, никакой роскоши, никакого бестолкового времяпровождения. Любой нынешний даже не перворазрядный коттедж какого-нибудь вора-воротилы превосходит тысячекратно по своей роскоши Царские палаты. Русские Государи думали не о своём личном благополучии, не о материальных ценностях, а о Державе, и все силы и средства отдавали на её укрепление. Александр Нечволодов приводит примеры необыкновенной скромности Русских Государей. Так после смерти Иоанна Калиты осталось следующее имущество: «двенадцать цепей золотых, девять ценных поясов, шесть золотых чаш, две золотые чары, одно золотое блюдце со жемчугом и камнями, десять блюд серебряных, два золотых сосуда больших, два поменьше и коробочка золотая».

А вот свидетельство о скромности Дмитрия Донского: «Из драгоценных вещей Дмитрий оставил после себя: одну икону, одну цепь, восемь поясов, бармы, шапку золотую, наплечники, два ковша золотых и ещё три ценных предмета. Так страшно обеднел, даже в сравнении со своим дедом Иоанном Калитой, один из величайших Русских Государей и европейских полководцев, славный как своей всемирной по значению победой над ордой, так и утверждением нового порядка наследования престола и владения Русской Землёй, с целью её собирания под единой сильной властью Московского князя, по завету своих мудрых предков и первых Святителей Москвы, её блаженных митрополитов. Эта умилительная бедность домашней обстановки, в которой умер Дмитрий, ясно показывает нам также, насколько он далёк был от обогащения, посягая на других князей и приводя их под руку Москвы, во имя собирания воедино своей Родины».

Скромен был и потомок Дмитрия Донского Великий Князь Московский Василий III, который продолжал великое дело своих пращуров. Скромен и набожен. «В каждый церковный праздник совершалось торжественное богослужение в одном из Кремлёвских соборов или же в приходской церкви, на которое Государь совершал богомольный выход в полном блеске своего наряда и в сопровождении всего двора. Особенно торжественно праздновалось Светлое Христово Воскресение, причём в течение всей Святой недели Государь принимал поздравления от людей различного рода занятий и званий, жаловал каждого к руке и оделял всех крашеными яйцами». Удивительным было милосердие и нищелюбие Русских Государей. В своё время Святой Благоверный князь Андрей Боголюбский пускал по городу Владимиру специальные повозки со съестными припасами для бедных людей. Продукты раздавались бесплатно. А вот сведения об отце Иоанна Грозного: «Накануне или в самые дни великих праздников, на Рождество, на Светлый день, в прощальные дни Масленицы и Страстной недели, особенно же в Великую пятницу, Государь (Василий III) скрытно, только в сопровождении небольшого отряда доверенных слуг, выходил из дворца в городские тюрьмы и богадельни, где и раздавал из собственных рук милостыню всем заключённым преступникам и пленным иноземцам, а в богадельнях – дряхлым, увечным, малолетним сиротам и всякого рода беднякам, каждому не меньше полтины, а многим по рублю, иным же по два, по три и по пять рублей – деньги огромные по тому времени. Проведав об этом выходе Государя, нищие собирались во множестве по пути его следования, и каждому из них особо он также подавал щедрую лепту из своих рук. Затем нищие собирались тоже у Лобного места, на Красной площади и близ Иверских ворот, где их оделяли от имени Государя доверенные лица; кроме того, они приглашались по некоторым дням на обед во дворцовые палаты, причём Государь иногда и сам обедал за столом «на нищую братию». В праздник же Благовещения кормление нищих происходило чисто в его собственных комнатах».

Разве не являет пример потомкам жизнь Русских Государей, клевеща на которых некоторые недобросовестные авторы звали их в учебниках истории первыми помещиками и эксплуататорами, в то время как точнее и честнее их было бы назвать первыми антипомещиками и антиэксплуататорами.

Очень скромно, по обычаям своих предков, в мире с Богом и Церковью, жил не только Великий Князь Василий III – отец Царя Иоанна Васильевича Грозного, так жили Московские Государи и после него – в XVI и XVII веках. За свою сравнительно недолгую жизнь (он прожил 54 года) Василий Иоаннович достиг многого: присоединил Псков и вернул Смоленск. Он смирил Казань, посадив там своего хана, и выстроил для облегчения её завоевания в будущем, город Васильсурск. Вместе с тем Василий III сдерживал, насколько было сил, Крым и всегда вёл себя с большим достоинством по отношению его ханов; он был грозой ливонских немцев, Литвы и Польши, и с честью поддерживал отношения с папами и государями Западной Европы. В управлении государством Василий шёл по всем стопам своего великого отца; при этом самым тяжёлым для него делом было подавление старых удельных стремлений у нового родовитого боярства, собравшегося в Москве». (Царь всея Руси Иоанн IV Грозный. Под редакцией священника Серафима Николаева. М., 2005, стр. 6 – 12).

Большой набожностью и благотворительностью отличалась и мать будущего Грозного Царя Елена Васильевна Глинская. В вышеупомянутой книге говорится, что она постоянно разъезжала по монастырям на богомолье и всюду раздавала щедрые милостыни: «Чтобы заселить пустые местности новых владений, она привлекала переселенцев из Литвы, разумеется, Православных Русских, и давала им земли и много льгот; особенно же заботилась она о выкупе пленных, попавших в руки татар. Елена Васильевна тратила на это огромные деньги и требовала пожертвований от духовенства и богатых монастырей. В 1535 году новгородский епископ Макарий, святитель выдающихся чувств и образа мыслей, прислал ей для выкупа пленных 700 рублей от своей епархии, при грамоте, в которой говорил: «Душа человеческая дороже золота».

Так относились к попавшим в беду людям Русские Самодержцы и Царицы, так вела себя и Церковь Самодержавной России. Вот Вам и отличие Самодержавия от демократии. Недавно телевидение напомнило нам изуверский поступок Павла Грачёва, который в девяностые годы разнузданного ельцинизма во всеуслышание отказался от Русских солдат, им же направленных в Чечню в 1994 году для поддержки оппозиции дудаевскому режиму. А когда эти воины попали в плен в результате бездействия той самой оппозиции, Грачёв заявив, что, мол, наёмники воюют и с той, и с другой стороны, но его подчинённых там нет. Он оскорбил Русских воинов, которые наёмниками Дудаева не были. И уж, конечно, он вовсе не позаботился об освобождении из чеченского плена обманутых им же самим людей. Для него золото дороже душ человеческих. Таковы порядки при демократии.