Архитектура четвертого измерения природы вещей

Предисловие к книге «Архитектура «четвертого измерения» природы вещей»

«Я вернулся в мой город, знакомый до слез,

До прожилок, до детских припухлых желез.

Ты вернулся сюда, так глотай же скорей

Рыбий жир ленинградских речных фонарей…»

Осип Мандельштам

Города, люди и истории.

Пространство, время и отношения.

Как это объединить, если оно уже единое?

Предлагаемая вам книга пытается показать связи. Большого пространства и «маленьких» людей, через их истории.

Я только что перечитал ее и благодарен себе за язык, которым эти истории представляются.

Я бы назвал эту книгу «учебником по-настоящему сторителлингу». Кто не дурак, поймет, прочитав ее, как создавать «красивые и правильные истории». Любите (принимайте чужие смыслы) то, в чем вы находитесь.

Москва, Ленинград, Новгород, Ростов…

Дорогие, мои…

Я люблю вас…

Одиночество

Я получил зарплату…

То есть первую зарплату за… многие годы, когда деньги ко мне приходили разными смешными и интересными способами. И все эти деньги приучили меня к тому, что считать их своими можно тогда, когда они у тебя в кармане. А тут деньги, которые мне платит кто-то, за то, что я что-то для него сделал. Какую-то работу.

Это достойно уважения… И это удивительное чувство, – получить ЗАРПЛАТУ…

Я до последнего… до последней операции в банкомате думал, что что-нибудь… сорвется… В реквизитах цифирьку перепутают… Бумаги на оплату потеряют…

Я подходил к банкомату медленно и неуверенно. Я вставлял в него карточку и ждал…

Нет! Да! Все, как обещали.

И я тогда понял, что я должен как-то ответить ПРАВИЛЬНО на то, что у меня на карточки появились деньги.

Как поступать в подобных случаях пришлось вспоминать долго (согласитесь, не каждый день вам зарплату выплачивают).

Я пошел в кафе. И заказал себе кашу (что бы вы правильно все понимали, это было утро) и кофе. Кашу приняли, а за кофе сказали, что кофе-машина не работает. А я не знал. Может так и полагается, когда зарплату выплачивают. Каша (ничего не могу сказать) была хороша. Мало того… и кофе принесли. Ну… живи да радуйся.

Но, и то, и другое кончилось, и надо было уходить. Вот уж к кому к кому, но к Москве претензий не было… Солнце и… Ну, просто, – хорошо… И я вспомнил про заведения именуемые «кинотеатрами».

Там так интересно. Они находятся в Торговых центрах, в которых что бы до них дойти, нужно пере… ну, то есть погулять как по рынку… Я прошел. До самой кассы, где билеты продают. А там было из чего выбирать. Вышло «Я не скажу чего, потому что полное, – «Г»»

Но было время до сеанса. И его нужно было как-то провести достойно. Ну, то есть достойно того человека, который получил ЗАРПЛАТУ.

Я напрягся. Но вспомнил. Нужно было обязательно выпить… Так мне подсказывал мой гендерный (а правильно ли я написал это слово?) опыт. Я выпил. Но, поскольку это занятие занимает не много времени, стал читать. А читать я стал… Гришковца… «Рубашку»… Я это читаю тогда, когда… чувствую, что не могу не влюбиться.

А дальше был сеанс, который «Я не хочу об этом говорить, потому что фильм – ГАВНО». Я был возмущен и хотел кому-то это высказать, но, когда вышел и подумал… нет… когда вышел я подумал… Я скажу об этом чуть позже. Я доехал до дома. Сел за компьютер. И все…

У меня толстая записная книжка. Но, никого не было со мной в кафе. Никто не захотел кашу и кофе. Не было никого и на солнечных улицах Центра Москвы. Не с кем было поговорить о Гришковце. И некому было сказать…

Принимать и мириться с этим…

Видимо так…

Дворик и двор моего Я (к мероприятию «Дворовый космос» Первой библиотеки городских историй)

«Каждый человек – целая вселенная и потому больше,

чем планета, на которой живёт».

Нина Берберова, русская писательница, автор документально-биографических исследований.

Я уже писал, что родился в доме 26 по первому Щипковскому переулку (это между Павелецкой, Серпуховской и Тульской). Родился, конечно, я в роддоме. В роддоме №23 рядом с Шуховской башней. Но, дом 26 по первому Щипковскому до семи лет был «моей крепостью».

Своим «лицом» этот маленький дом (низ кирпичный, верх деревянный) выходил, непосредственно, на Щипковский проезд и магазин «Продукты», в котором продавалось шоколадное масло, и была живая рыба.

Еще одна сторона дома «выходила» во дворик, огороженный кирпичной стеной. Стена эта имела, скорее, географическое значение, поскольку стоящая рядом двенадцатиэтажная башня делала интимность крохотного дворика номинальной.

Две оставшиеся стороны «моей крепости» глядели во двор проектного института масложировой промышленности СССР с загадочным для детского восприятия названием «Гипрожир» (или «Гипропищепром – 3»). Моя бабушка, будучи сотрудницей вневедомственной охраны, проще говоря, сторожем, а по совместительству уборщицей в этом институте, обеспечила мне безвизовый проход не только на территорию его двора, но и в некоторые его залы и кабинеты.

Детство и двор. В детстве «двор», это, то пространство окружающего мира, куда взрослые начинают не бояться отпускать ребенка одного, строго запрещая ему покидать это пространство. В моем случае оба двора были идеальными. Их оба было сложно покинуть самостоятельно.

В нашем доме было квартир пятнадцать. Из детей (не скажу точно, были ли вообще такие), подходящих под критерии «гуляния во дворе» оставался один я. А, стало быть, весь дворик принадлежал мне. Даже взрослые туда не заходили. Выходящее сюда же окно нашей кухни решало вопрос дополнительного за мной контроля. Это устраивало и бабушку с мамой и меня.

Меня же это ограниченное, просматриваемое пространство, единственным условно опасным объектом которого, были мусорные баки, устраивало вполне. Это был МОЙ МИР. МИР МОИХ ИСТОРИЙ. МИР МОЕЙ ИГРЫ. Аксессуаров и декораций в нем хватало вполне, чтобы я мог отправляться в путешествия по неведомым землям, неистово сражаться с фашистами и просто хорошо проводить время. Здесь, правда, не было никого, кому можно было поручить какие-то второстепенные или непривлекательные роли в моих играх, поэтому все приходилось играть самому.

Второй двор походил на первый только тем, что там так же не было ровесников. Это был мир взрослых, но, в который я был допущен, как наблюдатель и как исследователь. Как у любого агента нелегала, у меня должна была быть «крыша» и «легенда». Моей «крышей» была бабушка. Бабушку уважали. С одной стороны, она не всегда была сторожем, а и покомандовать успела инженерами, с другой, бабушка была такой, авторитетно-очаровательной.

Была у меня и «легенда». Не помню, как это началось (думаю, без бабушки тут тоже не обошлось), но я стал коллекционировать календарики (такие маленькие, размером с игральную карту, календари с интересными картинками на обороте). Сейчас этими картинками стали логотипы фирм, схемы метро и прочая ерунда, а в то время… У меня была серия «Города – герои». Москва, Ленинград, Минск, Одесса. Серия «Советские кинофильмы». «Мультфильмы». «Поздравления с различными праздниками». Была очень красивая палехская серия. Жемчужиной коллекции была Жар-птица из «Конька горбунка». Этот календарик даже размером был нестандартным.

Детская открытость, «крыша» и «легенда» позволяли мне исследовать не только двор «взрослого мира» и там наблюдать за жизнью взрослых, но, и коридоры самого института и как я уже сказал, кабинеты и залы, где, в основном, сидели дяди и тети и что-то чертили. Название их чертежного инструмента тоже было загадочным. Кульман.

И вот, маленький Кирилл Палыч, внук Зои Федоровны, заходил к различного рода и статуса инженерам незваным гостем, и, с детской непосредственностью спрашивал, нет ли не нужного календарика. Одновременно наблюдая за тем, как там все у взрослых устроено. Поскольку я тогда плохо разбирался в иерархической лестнице, то дошел и до директора, подружившись, таким образом, с ним. Мало того, как-то ездил вместе с ним на его служебной черной «Волге» в Министерство.

Городского ребенка именно двор встречает первым, как только тому выпадает самостоятельно покинуть пределы квартиры, дома, «крепости», где родители, где безопасно. Двор не только становится проводником в окружающий, чужой, взрослый мир, но и формирует наш собственный. Наш внутренний мир. Наше Я. Так, как меня формировали мой дворик и мой двор, позволив разбираться и в совсем потаенном, и в совсем взрослом.

Я выхожу во двор…

Я выхожу в открытый Космос…

Я начинаю исследовать окружающий мир…

Я начинаю исследовать себя…

Именно двор помогает увидеть космос в небольшом масштабе, а свой внутренний мир, наоборот, увеличить до размеров двора.

Истории о себе и истории о космосе очень похожи. Нужно просто уметь их создавать, зная, на что обращать внимание в себе, чтобы понять космос. И на что обращать внимание в космосе, чтобы понять, кто я такой. Тогда мы сможем рассказывать о космосе, как о себе, и, о себе, как о Космосе…

А Наш Двор помогает объединить «Я» и «Космос» общими смыслами….

Калачи, Деньги, Пастила. Как сторителлинг работает на город Коломну

«С чего начинается Родина?…

……………………………

А, может, она начинается

С той песни, что пела нам мать,

С того, что в любых испытаниях

У нас никому не отнять…»

Михаил Матусавский «С чего начинается Родина?»

Российский человек любит поковырять пальчиком, чтобы убедиться в натуральности. А если ковырять нечего, – прощенья просим… «На «нет», и стыда нет…»

Поэтому я всегда чувствую некоторую неловкость, когда рассказывая про «сторителлинг и бизнес», «стортеллинг и социальную сферу» (…и много еще чего), дохожу до вопроса из аудитории: «приведите российские примеры, пожалуйста».

А как мне их привести, если я их не знаю, хотя и отслеживаю все, что с этим связано, вот уже десятый год. То есть, конечно, есть некоторые «ну очень» полуфабрикаты, «а так, чтобы по-настоящему… Это, нет…»

Но, «надо только выучиться ждать, надо быть спокойным и упрямым…»

Зашел я в четверг к Андрею Лисицкому в его библиотеку имени Горького (недалеко от Москва-Сити) чаю попить с варением, поболтать о том, о сем, да, и просто встретиться с хорошим человеком. Разговариваем. Он про фестиваль «Антоновские яблочки» в Коломне вспомнил. Предложил в нем поучаствовать. Стал какие-то ссылки с видео показывать. На одном видео Наталья Никитина (социальный предприниматель) рассказывает про возрождение ими на «Фабрике пастилы» бренда «Коломенская пастила». А еще про музеи и про город. Я заинтересовался, а Андрей предложил на следующий день самому вместе с ним съездить (он давно планировал). А я не стал отказываться.

Утром мы вышли из электрички в городе Коломна. Пешком пошли до места, где нашу компанию должны были ожидать, и устроить широкую экскурсию по… (по чему, я тогда еще не знал). Не будучи уверенными в правильности нашего пути, обратились к первому встречному местному жителю, проезжавшему на велосипеде. Старичок весьма харАктерной внешности, и, судя по всему, такой же жизни (но, других не было). Старичок с удовольствием объяснил нам дорогу, присовокупив к точке назначения еще несколько объектов, которые нам необходимо было бы (по его мнению) посетить. Сообщил краткий прейскурант товаров и сувенирной продукции, которую нам необходимо было бы (по его мнению) приобрести. А закончил пожеланием: «…покупайте по больше, потому что мы (жители Коломны) вас очень любим и ждем…»

И, то не сказка, а присказка… Сказка вся впереди.

Началось все с «Музея деньги» (музея денег). Как выяснилось, первые деньги на Руси начали чеканить именно в Коломне. Экспозиция (частная) не большая. Музей входит в сеть музеев, принадлежащую «Фабрике пастилы» (тогда мы еще не очень понимали, что это значит).

Два гида, Ольга и Олег (оба в древних костюмах), представляли экспонаты, разбавляли энциклопедическую информацию историями, связанными, как с самой экспозицией, так и с Коломной и ее жителями непосредственно. Одна девушка из нашей компании (сохраню небольшую тайну, к этой девушке я еще вернусь) спросила Олега: «А кем Вы работали до музея (отметим, что музей открылся недавно)?»

Ответ несколько удивил: «В автосервисе семь лет… А теперь обрел здесь смысл… Ведь если смысл жизни не в работе, то, или работа плохая, или жизнь скучная…»

Но, и то, еще не сказка…

Переведя дух, мы оказались в «Музее Калача», где сразу, после того, как нас усадили за столы, были втянуты (и это не фигура речи) в диалог между двумя пекарями, который происходил непосредственно в интерьере пекарни. Нарочито пререкаясь друг с другом, мучных дел мастера поведали нам и об «Истории Калача» (Калач и Коломна, оказывается однокоренные слова), и о великой «Тайне Калача» и о многом другом, с Калачом и Коломной связанном. А, когда «на сцену» вышел «главный Пекарь», он, не только на наших глазах приготовил готовый к выпечке Калач, но и дал попробовать одной девушке (той самой, чье имя мы пока не раскрываем) повторить то же самое.

Закончилось представление чаепитием с калачами и небольшой пресс конференцией. Среди прочего, главного Пекаря спросили: «А кем Вы были «до..»?».

«Учителем…», – ответил тот. Ответ уже не удивил.

Дальше, нам дали отдышаться. Хороший знакомый Андрея, Дмитрий, поводил нас по коломенскому кремлю на набережной Оки, сопровождая нашу прогулку не менее интересными рассказами об этом месте и о людях, с ним связанных.

В каком-то смысле, финальным аккордом моего пребывания в Коломне было посещение двух мест. «Музея пастилы» и «Музея «Фабрики пастилы»». Я был настолько «подготовлен» к ним (то есть, меня можно было брать голыми руками), что, «Ода к радости» и «Гимн демократической молодежи», слились во мне в единую мелодию. Из внятного я вынес только то, что «пастила» – это один из способов «законсервировать» яблоки, коих в Коломне с избытком. Все остальное можно было передавать только музыкой.

Снова костюмированные представления в «интерьерах». Истории из купеческого быта. Древние рецепты. И, ПАСТИЛА, что всяким восточным сладостям даст сто очков вперед. А чтобы я обратил внимание на сладости, им нужно очень постараться. К слову сказать, стоят «коломенские сладости» не дешево. Но, они того стоят!

На выходе с «Фабрики», мой мозг и сердце отключились. И тот, и другое были переполнены. Не помню ( ), как садился в электричку, но, продолжал завидовать всем остальным, кто оставался в Коломне…

И снова про Сторителлинг… Создание и представление своих Историй, где История – это пространственно временной континуум. Космос, притягивающий все к себе и рождающий жизнь. Наталье Никитиной удалось создать Историю, которая объединяет город, горожан, бизнес, социальную ответственность, культуру… и много еще чего…

И все представления, которые я увидел в Коломне, были и о городе, и о горожанах, и о бизнесе, и о социальной ответственности, и о культуре… и о многом о чем еще… Одновременно! Здесь и про самоидентификацию, и про ценности, и про миссию, и про объединение общими смыслами. А это и есть КРАСИВАЯ И ПРАВИЛЬНАЯ ИСТОРИЯ!

Спасибо Наталья!

P.S. И о таинственной девушке… Видео с Натальей Никитиной, показанное мне Андреем Лисицким, было с ее выступления на «Обогатительной фабрике» (Норильск). Дома я пересмотрел еще несколько видео, уже самой «Обогатительной фабрики». Там было много интересных людей. Но, на каждом присутствовала Наталья Федянина, медиа группа «Северный город», город Норильск. Я послал ей приглашение в друзья, на Фейсбуке… Она его приняла. А на следующий день мы уже познакомились с ней живьем среди древних монет Коломны в «Музее денег». Сюжет?.. Сюжет!..

Мы и есть герои… Форум активных горожан в Твери

Я был на «Форуме активных горожан» в Твери. Название уже притягивает. Активные горожане… Я такого никогда не слышал, в рамках каких-то форумов и конференций. Хотелось бы, чтобы горожане были именно «активными». Не буду описывать весь форум. Все было очень уютно и полезно. Прежде всего, знакомство с Валерием Нефедовым. Доктором архитектуры, профессором кафедры градостроительства СПбГАСУ.

Что он рассказывал… Как умещать себя в пространство города…

То же, что я говорю на своих семинарах про сторителлинг о том, как вписывать себя в глобальные контексты.

Выступление про сторителлинг слушали с интересом, о чем свидетельствуют и множество не формальных вопросов. Вопросов, которые задают, чтобы разобраться и узнать что-то новое, а не отвергнуть непонятное. И после мастерской участники форума подходили, советовались, благодарили.

Но, главное не это. На самой мастерской мне задали вопрос: «А кто герои сегодняшнего времени?» Герои…

Я сначала ответил: «Я бы не стал перечислять по фамилии, их много…»

Но потом…

То, чем я занимался до сегодняшнего дня, то есть сторителлингом, было объяснение людям, что они и есть герои. Мы и есть «герои». Увидьте в себе героев через свои Истории. А значит начните их рассказывать…

На форуме я видел много героев.

P.S. Спасибо организаторам и лично Дарье Румянцевой, что пригласили.

Мне нравится… Пусть будет

Мне нравится, как меня распределяет Господь. Посылает туда, где ПРАВИЛЬНЕЕ всего мне быть. Скажу честно…. Я не очень хотел идти в один день на ТПП (Торгово-промышленная палата) и в галерею Церетели.

Но я попал и туда… и туда…

В ТПП… Я пришел в библиотеку. Один с книгами и брошюрами о бизнесе с того момента, как вообще началось издательство. ВЫ не представляете, какая там тишина…

Началось… Хороший человек из под Тамбова рассказывал, что работает с детьми и пытается получить грант от государства. Я подошел к нему и сказал: «Держитесь!»

Все…. Что я мог сказать…

Дальше, пошел до Пречистенки. Васильевским спуском, Кремлевской набережной…

Сочинил стихи…

Вниз, по Васильевскому спуску,

одетый, как капуста,

качусь к реке…

Зашел за угол стены кремлевской.

Все небо в блестках.

Портфель в руке.

Там за рекою, за Москвою

бьют коло – кола

Так и живем,

добра не помним.

Не знаем зла…

Я вышел на Пречистенку. Кого я там встретил? Виктора Проскурина. Я узнал его со спины. Обогнал. Обернулся, да – он…

Потом я его встретил там, куда шел.

А шел я на выставку Григория Потоцкого. Это человек земли. Он художник и  скульптор. Представляет себя по всему миру.

Оставив всех представителей посольств, я пошел смотреть скульптуры. И услышал вот что…

« – Ну, я смотрю, он особенного портретного сходства не добивается…

– У него… другое…

– Ну, ясно… Он создает общий образ…

– Нет… он меняет карму…»

Менять карму, через историю, это суть сторителлинга…

После этого я решил спуститься на этаж ниже. И это было открытие. Там был Чаплин, Папа Римский и Колумб… Я понял одно…. Зураб Константинович – великий человек.

Какую он церковь создал в своей галереи…

Я решил вернуться к народу. Туда, где кипело…

О, чудо…

Передо мной стоял… Зураб Церетели…

Я сказал: «Здравствуйте…»

Он сказал: «Здравствуйте…»

Все…

Я пошел домой. Вдруг, я почувствовал, что хочу есть…

«Открывается австрийская пекарня!…»

«Попробуйте наш хлеб….»

У меня в руке оказался хлеб, который… утолил…

Пусть будет…

Майские прогулки меж могил. Подготовить себя

«Тихо. Тихо. Ты посмотри – как тихо.

Было время – ногу в стремя.

А теперь – тихо.

Птицы уснули в саду.

Рыбы уснули в пруду.

Даже стражи в Аду,

Все молчат, не хотят будить лихо…»

Аквариум. «На Ход Ноги»

«…зачем тогда приходить на эти могилы? Вот они лежат здесь полной материнской ратью, молчат, отдав все свое для нее, для Дарьи… Что должен чувствовать человек, ради которого жили многие поколения? Ничего он не чувствует…И ведет он себя так, будто с него с первого и началась жизнь и им она навсегда закончится. Вы, мертвые, скажите: узнали, нет вы всю правду там, за этой чертой…Здесь мы боимся ее знать, да и некогда…»

Валентин Распутин «Прощание с Матерой»

Нет ничего лучше в майский солнечный день, навестив «своих» мертвецов, прогуляться по кладбищу. Тихо и покойно.

У каждого кладбища своя красивая и правильная История. Ваганьковское, Новодевичье, Донское. У каждого свои сюжеты, свой язык, свои герои, своя атмосфера.

Я люблю такие прогулки в любое время года. Но, именно установившаяся весна с ее молодой зеленью, теплом и музыкой ранних птиц на контрасте с армией, покинувших этот мир, погружают в особое состояние принятия и благодарности.

После сорока перестаешь воспринимать кладбище, как абстрактный аттракцион, пугающее развлечение. Появляется уважение к месту и его «обитателям». И своя собственная смерть из далекой страшной сказки превращается во что-то конкретное и важное. Что не зависит от того, сколько каждому сорокалетнему осталось. Год, пять, десять или полвека…

Появляется осознанность Memento mori. Помни о смерти. Будь готов! Всегда готов!

Многие умные люди (и я вместе с ними), говорили о том, что современное научно-атеистическое общество дистанцировало себя от смерти, результатом чего стала ее демонизация. Страх смерти, спрятанный во множестве своих производных, управляет нашим современником и нами (в той или иной степени). Именно этот страх мешает простому смертному подготовить себя к событию, не менее важному, чем собственное рождение. Подготовить себя к смерти.

В этот раз я посетил Котляковское кладбище. Его особый язык и атмосфера связаны с войнами афганцами, большой армянской диаспорой и теми, чьи жизни окончились в сентябре 1999 года после терактов на Гурьянова и Каширке.

С раннего детства меня сюда возила бабушка, ухаживать за могилой ее мамы, Истриной Зинаиды Васильевны. Двенадцать лет назад рядышком легла и сама бабушка, Зоя Федоровна Истрина – Гопиус. А совсем недавно на другом конце кладбища появилась могила еще одного близкого мне человека, которого я знал с детства, который меня знал с детства, знал мою бабушку, с которым мы и работали вместе и, последнее время любили собраться за столом на двоих. Поговорить, обсудить, вспомнить.

Я впервые прошел через все кладбище. Положил цветы товарищу на могилку. Зашел в часовню, помолился. Дошел до бабушки. Там немного прибрался, постоял, повнимал…

Отправился в обратный путь к выходу, на автобус, метро и домой.

А дома я прочел подряд три произведения, за день до этого упомянутых в беседе одним моим хорошим знакомым, банковским служащим. Упомянуты они были в связи с теми глобальными изменениями, в которых нам всем повезло прибывать.

Но, если с «Медным всадником» и «Вишневым садом» я до этого был знаком, то текст Валентина Распутина «Прощание с Матерой» прочел впервые…

Если принять советско–«антисоветскую» атрибутику и рефлексию за декорации «предлагаемых обстоятельств», то мы погрузимся в мощнейший ритуально-методологический текст о приготовлении к Смерти.

Именно не торопливая размеренность наступления умирания позволяет человеку, как и группе людей, подойти к одному из наиважнейших моментов жизни подготовленным и бесстрашным. И это не бесстрашие молодого бойца – кавалериста, на лету поймавшего вечную жизнь. Но, бесстрашие старого человека, подготовившего себя к новому переходу в бессмертие и оттого все движения его осознаны и спокойны. Хотя не очень понятны тем, кто через такую подготовку не прошел.

Не картошку с сеном для коровы собрать. Не собранный годами жизни скарб на новое место перевезти. Не, даже, могилы родителей перенести из затопляемых земель на новое кладбище. Но выбелить и убрать собственную избу, украсить ее пихтой, переночевать в последний раз в ней, прежде чем предать огню…

Нет ничего лучше в майский солнечный день, навестив «своих» мертвецов, прогуляться по кладбищу. Тихо и покойно. Я люблю такие прогулки в любое время года. Но, именно установившаяся весна с ее молодой зеленью, теплом и музыкой ранних птиц на контрасте с армией, покинувших этот мир, погружают в особое состояние принятия и благодарности.