Российский колокол №3-4 2021
ноябрь 2002 г.
Буквально
Я проще слов.Любого из.Я проще слов.Не лучше, нет.Не чище, нет.Честнее? Нет.Я – слон, но сломи мне знаком.Как Маяковский —в горле ком;пятью углами держит за.Завидую? Ревную?Да. Но яда слов…Дословна – я!И здесь,теперь,веснойи всяя говорю: невинность естьноль в верхней части буквы «я»и лесенка внизу.Залезь!«А сердце как будто высосали…»
А сердце как будто высосали.Как будто уральский комар(крупнее нигде не видывала)Впивался и выпивал.Глаза засмотрели трещины:Ведь были же родники!Теперь только кирки резкиеВ урановом руднике.Я знаю, что ночь – последняя,Что ночь без тебя – обвал,А сердце как будто высосали.О вакуумный овал,Ты тянешь за край пространство,Как скатерть, и все – твое:Фарфоры, фанфары, странствия.Я вою. Я воин, ноКуда мне тягаться с бабой!Не трогать. Не смять. Не сметь.На что мне тягаться с бабой —Пусть с ней разбирается смерть.«Солдаты идут по квадрату, поют песню…»
Солдаты идут по квадрату, поют песню.В ста километрах отсюда, наверно, Пенза.Об этом никто не знает – в строю тесно.Солдаты идут по квадрату, поют песню.На север, на юг, на восток, на проклятый запад,Не чувствуя ног, но кухонный чуя запах.За час до отбоя споткнешься, очнешься – завтрак.Идут по квадрату солдаты, поют солдаты:«Может, выйдет замуж, ну а может – подождетЭти две зимы и оба лета!»Забудешь меня – и ладно, я сам забылся,Всей грудью дыхну на ладан, на пух землицын,Увижу корней причуды и зерен лица,А звезды по небу августа будут катиться.Как все совершенно, Отче, секретно, слишком!Но к счастью, любая сосна выше наших вышек,И сосны краснеют от взгляда и от заката,Идущего по квадрату простого солдата.Фро
На синем почтовом ящике сорвана дверца,На сине-зеленом фоне – закаты, закаты.И ветра нету, как будто не будет завтра.Как птица в неволе, томится свободное время.Впервые в жизни я рада любой работе.Но скоро пройдет и это – я точно знаю,точнее, чувствую: баба! – живьем берите!А выйду – на палку тряпкой, и выйдет знамя!И, вечно пьяной, повисну позором красным(в безветрие вряд ли получится гордо реять)над бездной вокзала – бедной, бессонной, грязной:не верю, но жду обратно… но больше – не верю.Река Волхов
Замирать у бойницы, увидев судьбу рекиКак свою, как фамилию мужа, как сумерки,Что в глубокой тайне оставят талант и март.Замирай хоть весь мир, не задержите ароматНовгородских болот и слез. Свежеликий срезСердобольного месяца пахнет почти как лес.Богоносные люди растут в тишине болот,Богоносных людей ни мороз, ни медведь не дерет.Умирают, увидев улыбку Бога в реке,Как сияние ряби весенней на солнышке.Акация
Акация! Твой возглас вечно длился…Твоих изломов крики измотали,И впору было надписать: «Mortale».Все думали, что ты – сухая липа.Так, мимоходом думали: «Спилить бы!»И мимолетом птицы пролетали.Стояла ты, как мертвый пролетарий,Как заживо шахтер сожженный в недрах,Как женский визг последнего мужчины.Когда-то так стояло наше время.Теперь стоит оно не наше вовсе,Да что там! Время – делу, время – Бог с ним!Все дело в том, что дело было в мае,Гроза прошла, Христос вот-вот воскреснет,А дерево мое еще пугаетсвоим безлистьем.Акация! Твой возглас бесконечен.Учусь терпеть, стирая зубы в порох,И, ежедневно наблюдая почки,я ежегодно получаю почту.«Лен, как музыка, тонок…»
Лен, как музыка, тонок,выше – чуть слышная синь.Травушка траурных нотокспрятала бездну низин.Лен, как на штиле, – длительность,словно высокая си.Тише остывшего кладбища,синяя лень висит.Здесь все дороги – белые,здесь добывают мелбабы и дети малые,эту бы землю – ел.И подо льном, как музыка,лег бы, чуть вздрогнув, спать,чтобы, проснувшись, в раннююсинь головою встрять.Жаль только – мало времении неуютен крюк.Заводям серым нервнымчто ни касание – круг.Родина – дело малое,там добывают мел.Дети асфальтной классики,Я эту землю ел!«Сорвавшись почти добровольно…»
Сорвавшись почти добровольно,молчи об утраченном мире, молчи, если хочешьЗабыть, что тебя ожидает – упасть!Насколько возможно – внезапно, во снеили сладко зевая,В пасть солнца, которого много настолько,что даже не видно. ЛунаПрозрачна, как облачко или как чудомживой одуванчик, как сердце нуля.Смотри, как уходит внезапно страна из-под ноги крушатся осенние травы,Не выдержав собственной власти.Сентябрь – мятежное время, готовятся перевороты,октябрь откроет огонь.Елена Самкова
Елена Самкова – творческий псевдоним Попковой Елены Львовны. Родилась в 1987 г. в Ногинске, Московская область. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького (училась на семинарах поэзии И. И. Ростовцевой и прозы А. Н. Варламова). С 2018 года ведущая ежемесячных литературных встреч в воскресной школе Николо-Берлюковской пустыни. С 2020 года член редколлегии ногинского ЛИТО «Лира». Лауреат Президентской премии для поддержки талантливой молодежи (2006), лауреат поэтического конкурса «Всенародная поэзия России» (г. Москва, 2008), лауреат Областного поэтического конкурса им. патриарха Пимена (2010), лауреат Международного литературного конкурса «Дом Романовых-судьба России» (г. Москва, 2014), финалист Международного конкурса лирико-патриотической поэзии Игоря Григорьева «На всех одна земная ось – 2018» (г. Санкт-Петербург), лонг-листер литературного интернет-конкурса «Золотое перо Московии – 2020». Стихотворения публиковались в журналах: «Юность» (Москва, 2008), на сайте журналов «Наследник», «Артбухта»; в альманахах: «Всенародная поэзия России» (Москва, 2008), «Молодые голоса» (Москва, 2011), «Звезда полей – 2011» (Москва, 2011), «Поэзия» (Москва, 2013); в антологии «Неопавшие листья» (Москва, 2009); в литературных сборниках: «Славянская лира – 2017» (Минск, 2017), «В тысячу солнц» (СРМОО «МАЙ», Екатеринбург, 2018), «Память поколений», «Забыть не имеем мы права» (Новосибирск, 2020), «Березовая эстетика» (Волгоград, 2020) и в газете «Берлюковское слово» (г. Ногинск).
Музыка слов
лирические стихи
На ЮБК
В глазах у тебя отразился закат —гурзуфский закат над морем.И, вытянув шею, ручной Аю-Дагиграет соленым прибоем.Над во́лнами чайки в осенних лучахпарят, отражая ноты.Выводишь задумчиво камешком такт,отбросив мирские заботы.Движенья их крыльев впитают листы,навеки застынув в звуках.И в сумраке тают Мартьяна черты…Все это я вспомню в разлуке.Все это я вспомню, но только покабесшумно садится вечер.В сегодняшнем дне не осталось глотка.Укрыл пиджаком мои плечи.Сюжет завершится, вернемся домой.Тебя поглотит столица.Меня усыпит подмосковный покой,согреет ладони синица.От встречи до встречи вновь долгий прологи лишь по имейлу вести.Тебе в утешение – мир моих строк,а мне – твои ноты и песни.«Подснежник»
Играешь мне Чайковского «Подснежник».Смотрю в окно: опавшая листва…По черно-белым клавишам небрежноскользишь руками. Грубые ветракуражатся в саду. Знобит деревья.С аккордом взятым небеса темней.А до весны – пять месяцев терпенья…Но почему мне кажется – пять дней?«…А ты ушел, как будто не́ жил…»
…А ты ушел, как будто не́ жил,и лето прибрало свой пыл.Сентябрь и суров и нежен.Рояль в молчании застыл.Все то, что мы тогда писали,признал ошибкой этот дождь.Редактор он универсальный —стирает след твоих подошвнавеки.Волшебник
Когда б волшебник приоткрыл мне дверцу,я доброе бы попросила дать мне сердце.Искристо-солнечно оно играло б скерцо,и от него бы можно было всем согреться!Еще искусные бы попросила дать мне руки,чтоб тех соединить, кто здесь в разлуке.Переплела бы параллели в перекрестки,забыты были б километры, мили, версты…И быстрые бы умолила дать мне ногискитальца каждого встречать в конце дорогигорячим чаем, ароматом тмина,заботою и местом у камина.Да напоследок зренье дать такое,чтоб замечать страдание людское.Ни делом, словом, взглядом или вздохомобиды не доставить ненароком.Рассвет безжалостно сотрет минуты чуда,разлившись серым цветом отовсюду.Замолкло скерцо, позабыты ноты.Вновь в новый день – в мир логики, расчетов.А осень мертвенным дыханием аллеипрогонит чаянья, оставив дух потери.Строптиво капли дождевые станут битьсяо крыши, ветви, тротуары, лица…И вдруг одна из них отчаянно и смелов мою ладонь сорвется неумело,доверчиво искрясь в потоке света,и я поверю ей легко и беззаветно.«Светлая тронет звезда…»
Светлая тронет звездачерные струны веков.Память истлеет тогда,если погубят любовь.Только гнетущая ночьзыбких, несбыточных сновмне наиграет точь-в-точьэхо любимых шагов.Вербную музыку глазтихой недели Страстной.В первый, решающий разспор с неизбежной судьбой!Мне бесконечно прощатьсердцем бесхитростных строк,ну а ему вопрошатьсуетных, тленных щедрот.Но неизменная больв иглах терновых венцакрасной падет скорлупойот расписного яйца.Музыка
Молчанье стен, молчанье глаз,молчанье душ и рук.Нет ни движенья напоказ.День майский слеп и глух.Неясно тает где-то внепоследний твой аккорд,так все живущее во мнезабудется, пройдет.Но бьются, бьются взаперти,как стая редких птиц,слова! Им только б путь найтичрез тысячи границ!Застыли травы на лугах,и дышит все едва.Мы жили пусто, наугад,лишь музыка права.То вальс играешь, то канкани от сонаты дрожь.Вся сущность в нотах – в дар векам,ни строчки не сотрешь.И тени преданных надеждзаполнили наш зал.Как долго мы блуждали межрядов кривых зеркал.Дмитрий Чернышев
Дмитрий Чернышев – псевдоним петербургского эстета, метафизика, автора нескольких книг стихов. Поэт, в чьей родословной соседствуют загадочные вепсы и польские рыцари, известен с 90-х годов прошлого века, его верлибры и гетероморфные тексты вошли в различные сборники и антологии, переведены на английский, итальянский, испанский, немецкий, польский, финский и французский языки. Информированная о травмах и гендерных вопросах антирасистская поэтическая практика Чернышева основывается на личном опыте. Ведь он потомок жестоко угнетенного негра, бывшего раба, которому «престрашного зрака» императрица Анна дала в насмешку фамилию Ганнибал – в честь несчастного африканца, доведенного римлянами до самоубийства… Такой культурно-значимый опыт, основанный на общественных связях, уникален для России.
«…»
городу и миру
мне нечего сказать –
я только люблю
«…»
мой князь – святой
«…»
ТВОЙ ЛЮБОВНИК ПРИЗНАЛСЯ ПОД ПЫТКОЙ:
[но мы знали и сами]
леди босая
девочка босиком
«…»
Высшая мера
защиты – смерть
Высшая мера
самозащиты – смерть
[закончите
без этого слова]
«…»
А ты знаешь,
[ЧТО]
вдру
г началась осень?
«Любимая…»
Посвящается tb
Любимая,а ты уже сожгла Коран?А в чьем переводе?Можно сжечь Веревкина, Крачковского,еще парочку – онине оскорблялиГоспода нашего, но!Они былиНЕДОСТАТОЧНО ТОЧНЫ«Если кто-то в городе «хххххх»…»
Если кто-то в городе «хххххх»что-то сделал раз, и два, и неоднократнос вьетнамской девочкой, и не с одной,а потомна него надели шесть автомобильных покрышеки подожгли,это не значит,что мы не пьем кофев Ленинграде,на углу Владимирского, и не называем это«Сайгон».«я т…»
Светлой памяти А. Макарова (Кроткова)
я тебя люблюЧистая английская девочка
Людмиле Казарян
– Давно ты ела печеных ежей?– Нет!Здесь никак…Здесь глина плохая!– А грачей?– А нам лендлордне позволяет!..«Я знаю…»
Я знаюнесколько способов тебя обидеть.От булавочного укола до газлайтинга,когда от страха сама себе перегрызешь вены.Но я никогдане делаюничего!Почему ты сказала, что я злодей?«Есть что-то…»
Есть что-то,что: «Солнце сияет».Нет никого..?Ыгн..?«Я…»
Я
тебя
люблю
ВНИМАНИЕ:
Данный текст является моей интеллектуальной собственностью.
Современная проза
Галина Кацюба
Родилась в Казани 26 августа 1969 года. В 1991-м окончила Казанский государственный университет им. Ульянова-Ленина по специальности «журналистика», в 1995-м-Всероссийский государственный институт кинематографии им. С. А. Герасимова (сценарный факультет, мастерская Анатолия Усова), в 2003-м – Высшие литературные курсы Литературного института им. А. М. Горького, в 2012-м защитила диссертацию «Антропософский дискурс в прозе А. Белого и В. Хлебникова» на кафедре истории русской литературы XX века филологического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. С 2002-го член Союза писателей России. Публиковалась в газете «Московский комсомолец», журналах «Наша улица» (Москва), «Идель» (Казань), «Тело поэзии» (Москва), «Лифт» (Москва), «Столица» (Москва), «Острова» (Нью-Йорк), «Слово/Word» (Нью-Йорк).
Goodbye, Америка
Никто не даст нам избавленья:Ни бог, ни царь и ни герой.Добьемся мы освобожденьяСвоею собственной рукойОтрывок из «Интернационала»Э. Потье в переводе А. Я. КоцаПрошел год с тех пор, как аспиранты Института философии решили пожениться. Ивка – всегда готовая разрыдаться, тонконогая и худорукая, с длинными спутанными волосами, похожая на плакучую иву, темой ее диссертации было «православное сознание». И Лев – реинкарнация Льва Троцкого, с такой же острой революционной бородкой, за ношение которой в сталинское время отправляли в ГУЛАГ. Лев писал диссертацию по идеологии троцкизма и во всем подражал вождю мирового пролетариата… Они мечтали прожить вместе двести лет, стать «китами» науки и все время расти, как настоящие гренландские киты, а теперь умирали от скуки вдвоем, ожидая гостей за праздничным столом.
– К нам никто не придет, мы как прокаженные! – сказала Ивка и заплакала.
Ненавидя женские истерики, Лев перевел трепетный взгляд на портрет Троцкого на стене в золоченой раме. Тезка в ответ приветливо блеснул стеклами очков. Между двумя львами завязался немой диалог: они обменивались мыслями, минуя пространство и время. Лев-старший дружески советовал: «Ни мира, ни войны! Держись, старик!», младший благоговел перед животворящим образом Учителя…
Ивка враждебно относилась к фигуре Троцкого, сразу почуяв в нем соперника. Она устраивала скандалы: «Или я, или этот фантом…» Избегая семейных ссор, Лев пробовал забыться в занятиях фортепианной музыкой. Ему удалось поступить в первый класс детской музыкальной школы. Не только котлеты в школьной столовой пленяли его. Подлинной причиной было горячее желание Льва выучиться играть коммунистический гимн Пьера Дегейтера – «Интернационал». Эту жгучую, сладостную для Львиного уха мелодию он мурлыкал себе под нос днем и ночью, называя ее «эрекцией духа», и слышал, как другие голоса вторят ему, перелетая из эпохи Четвертого интернационала, который был, есть и будет всегда!.. И вот, пройдя через унизительную пытку разучивания гамм и фортепианных этюдов для младшего школьного возраста, Лев приблизился к святая святых – взял аккорд, набрал в грудь воздуха и запел фальшивым от волнения фальцетом: «Вста-вай, про-кля-тьем зак-лей-мен-ный…» И тут произошло то, что на языке диалектики называлось «переходом количества в качество»: застучала кровь в висках, задрожали колени… он мял руками белые клавиши и тяжело сопел. Силясь преодолеть дьявольское наваждение, Лёвушка захлопнул крышку пианино, больно прищемив себе палец… но через минуту пришел в себя и заиграл заново. Второй раз он сбился после окончания куплета «Кто был ни-кем, тот ста-нет всем», его голос осекся, голова закружилась, и он застонал в такт любимой мелодии… Лев пристрастился исполнять «Интернационал» и предаваться под звуки пианино неизведанным наслаждениям.
Ивка ничего не знала о «фортепианофилии» супруга, искала причину семейного разлада в его любви к ненавистному разлучнику Льву Троцкому и, сгорая от стыда, покупала журнал для геев «Он и он», стараясь разобраться в постигшем ее несчастье. Бедняжка не догадывалась, что ей нужно гораздо более крутое издание: «Он и оно»… Впрочем, Лев относился к новому увлечению легко, семью из-за пустяка бросать не собирался и, шутя, называл свою слабость «рождением трагедии из духа музыки».
Лев не расставался с вредной привычкой еще и потому, что был абсолютно уверен в своей жене, глубоко изучив особенности ее организма. Ивка обладала уникальным раздвоенным лицом, точно сошедшим с асимметричных полотен Модильяни. Правая его часть была чувственно-прекрасной, с припухшим краем сочных губ, левая – казалась сухой и постной, с углом рта, похожим на грозовую молнию. Разительное отличие двух половин этого необычного лица имело диалектический характер: они были противоположны друг другу, как тезис и антитезис. И если правая сторона Ивкиной головы умирала от горя, левая, используя стресс для улучшения мозгового кровообращения, работала над диссертацией, которая изменит мир и будущее русской философии.
Двуликая Ивка вечно колебалась и не могла отважиться на серьезный разговор с мужем, хотя с горечью понимала, что своим бездействием поощряет полигамию. В отчаянии она увлеклась экспериментами уехавшего в Америку русского натуропата Савла Заморённого, лауреата престижнейших международных премий – Шнобелевской и премии Дарвина – и стала адептом заморённовского учения… Бывшая чудо-повариха посадила Льва-мясоеда на жесткую очистительную диету, и вместо привычного антрекота, лангета или эскалопа благоверного ожидали зарумянившиеся на сковороде семена льна, котлеты из листьев сенны, пироги с крушиной. «Это продлится до тех пор, пока троцкистской паранойе не будет положен конец!» – пригрозила мужу Ивка и провозгласила Великого целителя Савла Заморённого Мессией…
Никто не хотел поздравить молодых в годовщину их свадьбы. Ивка утирала слезы у накрытого стола с дорогими настойками, маркированными товарным знаком «Заморённые». Лев облюбовал бутылку с надписью «Бальзам „Божья коровка“», но, вспомнив, как несправедливо мало живут эти самые сексуальные в мире насекомые, разбавил свой стакан «Эликсиром долголетия из Красного морского ежа» и сделал глоток. Коктейль вызвал перманентный переворот в желудке Льва: причем революция произошла не в одном отдельно взятом мышечном органе, а сразу во всех периферийных и слаборазвитых отделах его пищеварительного тракта!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги