В поисках Изумрудного города

Питер

Трусость

Если вам когда-нибудь случалось опоздать на уходящий поезд ровно в ту минуту, когда вы выбежали на перрон и видите уходящий последний вагон, то мне не надо объяснять степень моей удачливости в том, что эти путешествия состоялись. Всем же остальным попробую объяснить это так: представьте, что вы купили книгу, в которой описаны вот эти мои приключения. В пятницу вечером (когда на следующий день вас ждут только выходные и полное отсутствие каких-либо дел) вы садитесь в любимое кресло, закидываете ногу на ногу и открываете книгу. Перед вами появляется чистый лист. В недоумении вы листаете страницы дальше, но и дальше книга наполнена пустотой. Вы недоумённо пожимаете плечами, убираете сборище пустых листов с глаз долой и отправляетесь спать. На следующий день вы видите своего друга, который, как только увидел вас, сразу же бросается вас обнимать и рассказывать о чудесной книге. Вы понимаете, что он рассказывает вам о той самой книге, в которой вы нашли только лишь пустые листы и ничего более. Но вот же, перед вами человек, который её прочитал! В растерянности вы возвращаетесь домой, не менее получаса ищите ту самую книгу, открываете её и вновь видите чистые листы. А теперь подумайте о том чувстве, что посетит вас в эту минуту. Ощутили его? Отлично! Потому что я этого чувства не узнал. У меня эти путешествия случились.

До моего последнего урока в тот день оставалось две или три минуты. ТА стояла посередине класса, там, где я обычно стою, когда объясняю какую-нибудь тему, и что-то говорила детям. А потом вдруг она повернулась ко мне и спросила:

– РВ, а хотите поехать с нами в Питер на весенних каникулах?

– Хочу!

– Зайдите тогда ко мне после уроков. Я расскажу подробнее.

Я кивнул.

Когда я сейчас вспоминаю этот эпизод и пытаюсь понять, почему я так сразу сказал, что хочу поехать в Питер, мне не приходит в голову ничего другого, кроме идеи о том, что если любой человек внезапно подойдёт ко мне и спросит, не хочу ли я съездить в Питер, то я сначала соглашусь, а уже потом буду думать, могу ли я поехать в Питер. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я согласился. Удивительно то, что я зашёл к Т.А., сел напротив и стал выяснять всевозможные подробности.

– Едут три класса, – поясняла Т.А. – Я, М.Н. и Е.В.

– Я своих пока не позову, – сказал я. – Они и маленькие, и у меня нет такого опыта…

– В таких поездках нет ничего сложного!

– Вот я с вами съезжу, посмотрю, а потом подумаю.

Т.А. согласилась, что так правильно.

Позже я узнал, что она так не делала. Она сразу поехала с детьми. Я же испугался даже Питера.

Мы сразу обговорили денежную составляющую, документы, нужные для поездки и вещи, которые могут понадобиться. Организационную сторону вопроса я увидеть не мог: объявления, покупки билетов, сбор денег и прочее уже было на необратимой стадии. Я же, можно сказать, запрыгивал в вагон уходящего поезда.

Сам по себе

Местом встречи был выбран вокзал. В громадном зале, под расписанием прибывающих и отправляющихся поездов следовало встретится всем путешествующим и их сопровождающим. Именно там родители вручали классному руководителю ребёнка и необходимые документы. Там же все заинтересованные лица могли убедиться, что группа целиком и полностью села в поезд, никого не забыли и всё, без чего подобная поездка невозможна, находится с собой.

Это теоретическое положение я узнал от Т.А.. В тот день я мог наблюдать за процессом на практике. Трое моих коллег синхронно выполняли работу по сбору документов, пересчёту детей и уточнению разных мелких нюансов вроде наличия лекарств, денежных сумм, зонтов и тёплых кофт. Это мелкие, но приятные хлопоты. На лицах всех участников мероприятий периодически мелькают улыбки.

Я ко всему этому никак не причастен и стою чуть в стороне, чтобы не мешать. Из трёх путешествующих классов я знаю только один. Других детей я только периодически вижу в школе, но имён их не знаю.

Ко мне подходит Женя и радостно и громко объявляет, что буквально вчера прочитала свою первую книгу Ремарка.

– Какую именно? – спрашиваю я.

– «Приют Грёз», – отвечает она.

– Это первая его книга, – замечаю я. – Когда эта книга была напечатана, то стала полным провалом. Именно после неё Ремарк стал тем Ремарком, которого знает и любит весь мир.

– Круто! – сказала Женя, не испытывая никакого разочарования от моих слов. – А мне понравилось!

В этом вся Женя. Если ей понравилось, а всему остальному миру – нет, то это проблема этого мира, а не её. Вот такой вот у неё взгляд на этот мир.

– Всё-таки советую прочитать «Трёх товарищей» или «На западном фронте без перемен», – сказал я.

В поезд проходили по следующей схеме: классные руководители стояли с документами у вожатой вагона, дети последовательно заходили в вагон, когда называли их фамилию и имя. Каждый получил указание сидеть на своём месте до полной проверки документов. Поскольку я оказался тем классным руководителем, у которого нет детей, то мои документы взяла Т.А., и я превратился в ученика её класса. Т.А. выкрикнула мою фамилию, после чего я прошёл в вагон, сел на место согласно билету и оставался там до того момента, как остальные мои коллеги завершат свою работу. Тогда я первый раз подумал, что под чутким руководством я бы справился с этой задачей. Вообще было странное ощущение. Я точно должен был бы относиться ко «взрослым», но оказался среди «детей». И для детей это тоже было неожиданностью.

Сразу же после всей котовасии с документами меня поменяли с одним из учеников, и я оказался среди «своих». Учителя заняли внутреннее пространство из четырёх мест. Таким образом столик оказался в полном нашем распоряжении. Пока мы все переодевались, Т.А. и Е.В. успели сделать чай. Под мерный стук колёс набирающего скорость поезда все угощали друг друга чем-то вкусным, а Т.А. угостила тортиком «Наполеон» собственного приготовления.

Я, признаться, хуже всех был готов к столь тёплым дружеским посиделкам. И угощать было особо нечем, да и железная кружка, которую я взял с собой, весьма неудобна для кипятка (её ручка мгновенно нагревается, и нести кипяток от чайника к своему столику довольно болезненно). Тем не менее, я улыбался от уха до уха, потому что ощущение уютного приключения наполняло не только меня, но и весь поезд.

– Хорошо, что мы приезжаем утром около 10, – сказала Т.А.

– Да, – вторила ей Е.В. – А ещё хорошо, что у нас сначала обзорная экскурсия, а только потом заселение в гостиницу!

– Чем это хорошо? – спросил я.

– Дети сейчас спать не лягут, – ответила Е.В., принимаясь за «Наполеон». – Утром все будут хотеть спать, так что пару часов, которые мы будем ездить по Питеру, будут дремать. К моменту заселения им нужно будет принять душ, чтобы проснуться. И у них как раз такая возможность появится! И как только они будут ко всему готовы, мы их тут же забираем и… Что там у нас за экскурсия?

Т.А. уже вовсю перебирала какие-то бумаги, не отказывая себе в удовольствии чаепития и поедания торта.

– У нас сначала завтрак, а потом уже обзорная экскурсия, – уточнила Т.А.

– Это плохо! – сказала М.Н.

– Почему?

– Потому что многие ничего есть не будут, а потом им обязательно понадобится поход в магазин!

– Где они накупят каких-нибудь «дошираков», а потом все их номера буду вонять этим жутким варевом! – сокрушалась Е.В. – Как они это едят?! До сих пор не понимаю!

– Я своим сказала, чтобы никаких «дошираков» в Питере никто не покупал! – горячо сказала Т.А. – Все родители получили от меня информацию, что мы едим только там, где должны есть! После поезда мы в поисках ему по городу бегать не будем!

– Т.А., выйдите и посмотрите на своих! – рассмеялась М.Н. – Они уже наворачивают эту китайскую лапшу!

– Вот тут пусть съедят! – был ответ Т.А. – И больше мы её покупать не будем!

Через некоторое время я прошёлся возле мест, которые занимали наши подопечные. Мои коллеги были абсолютно правы. Приблизительно треть из всех путешественников ели. Все ели лапшу быстрого приготовления, поэтому во всём вагоне стоял приторно-кислый запах, сопровождаемый тяжёлой духотой. Некоторые заедали чипсами.

– Р.В., – обратился ко мне Алексей Ф., свешивая голову с верхней полки. – Вам лучше не ходить в Питере в этой кофте!

Я был в красной кофте с капюшоном, в центре которой причудливыми белыми линиями была указана принадлежность к футбольному клубу «Спартак Москва».

– Не преувеличивай! – отшутился я.

– Серьёзно! Вы же знаете, что в Питере есть только один футбольный клуб? А красно-белые цвета здесь с незапамятных времён не любят!

– Мы же не на матч приехали!

– Дело ваше! Но я бы кофточку бы поменял!

Я поймал себя на мысли, что невнимательно отнёсся к выбору вещей для поездки. Действительно, у меня были и другие кофты. В Питер совершенно спокойно можно было надеть что-нибудь не красно-белое. Хотя бы для того, чтобы не накалять обстановку.

Е.В. была права: всё время, пока я бодрствовал, никто из детей даже не подумал лечь спать. Где-то шумно собрались компанией, что-то обсуждали и периодически взрывались или давились смехом, а где-то светили гаджетами всех размеров, но не спали. Т.А. в какой-то момент прошлась и дала чёткое указание оказаться всем на своих местах. Указание было выполнено. Увидев, что класс Т.А. справился с боевой задачей, на подобный подвиг своих детей сподвигла М.Н., а уже после и Е.В. Формально классные коллективы спали, но в сторону туалета дети бегали постоянно. И мы, взрослые, вполглаза следили за тем, чтобы это не приняло особо массового явления.

За этим занятием, под плавное и ровное движение поезда, под романтичный перестук колёс, под шорохами и дыханиями меня накрыл сон.

Первые впечатления

В поезде я неплохо выспался.

Чего нельзя сказать о детях. Они вышли из поезда больше похожими на зомби, чем на людей. Такому сравнению способствовал и способ, которым мы выходили из вагона. Выстроившись в очередь, хмуро покачиваясь, волоча за собой багаж, мы продвигались к выходу. Там, увидев тусклый небесный свет, задавались вопросом о времени дня, а потом оказывались на перроне, где дул промозглый ветер, скрипел от холода воздух, а сверху накрывали свинцовые тучи.

Т.А., Е.В. и М.Н. довольно легко обнаружили нашего экскурсовода. Я стоял довольно далеко от эпицентра событий, поэтому смог отметить только небольшой рост и запомнить имя: Екатерина. Экскурсовод повела нас к вокзалу, куда, как ручейки, стекались здесь все людские потоки.

Я успел сделать шагов пять, может быть семь, когда откуда-то из-за спины в промозглом ветре неожиданно полетели колкие мокрые снежинки. Кто-то из девчонок завизжал.

– Накиньте капюшоны! – прозвучал приказ Е.В. Я так понял, что Е.В. по этому визгу определила какую-то из своих учениц.

– У меня нету! – пискнул голос.

– Надеть шапку! – потребовала Т.А.

– Я не брала!

– Как не брала?! В памятке было указано, что надо взять с собой головной убор! Всем всё рассказали, что надо взять! Кто не взял?!

Т.А. и Е.В. говорили иногда попеременно, а иногда в один голос. На второй реплике я перестал различать кто и что конкретно требует, но общий смысл был понятен. Кто-то отдал несчастной свою шапку, попутно классные руководители выяснили, кого из родителей можно отнести к категории заботливых и внимательных, и кому из детей не хватает собранности и исполнительности.

Мокрый снег довольно неплохо обстрелял нас с разных сторон. Самое интересное в этом обстреле был тот факт, что снег не падал на нас сверху. Он был справа, слева, в какой-то момент мешал смотреть и идти вперёд, подталкивал в спину, но вот сверху идти отказывался. Когда мы вошли в маленькую стеклянную кафешку, где нас накормили завтраком, то самый верх моего капюшона был почти сухим. Не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь до этого случая я попадал под такой странный снег.

После завтрака, который далеко не все уплетали за обе щёки, мы отправились в автобус.

Дети, понятное дело, забежали первыми, сразу заняли самые последние места и приготовились весело провести время. Завтрак вообще и горячее какао пробудили их, сна не было ни у кого ни в одном глазу.

– Поедем мы шумно, – заметил я Е.В.

– О, нет! – рассмеялась та. – Через десять минут начнут храпеть! Вот увидите!

Скажу честно: я не поверил.

После того, как дети расселись по своим местам, и я уже хотел заходить и искать свободное, Т.А. завершила совещание с Екатериной, поднялась в салон и, словно дирижёр без палочки, начала указывать кто и куда должен сесть. Она сразу же убрала последний ряд довольных старшеклассников, пересадила всех так, чтобы впереди не оставалось свободных мест. Потом позвала меня и указала на место точно напротив входа в середине автобуса.

– Р.В., можете посидеть здесь? Вы тогда будете выходить последним и смотреть, что никто ничего лишнего не оставил!

Я кивнул.

Мне освободили эти два кресла. М.Н. с дочерью Василисой расположились по другую сторону, а Т.А. и Е.В. заняли места впереди, непосредственно рядом с экскурсоводом Екатериной. Сразу после наведения порядка было объявлено, что отныне в этом автобусе мы садимся только так и никак иначе. Только после этого автобус тронулся, а в микрофоне зазвучал голос Екатерины.

Первая остановка была анонсирована через полчаса, а до этого времени автобус, по ощущениям от передвижения больше напоминавший корабль, прошёл несколько дворцов и мостов. Снег бил в окна, но в салоне было тепло, не было необходимости сидеть в куртках. Но все сидели именно в них. Смотрели не на здания и статуи, а на прохожих, которые различными способами защищались от ветра и снега, прятались на остановках или старались побыстрее перебежать на нужную им сторону. О осознания того, что мы оказались в тепле, создалось ощущение особого дорожного уюта.

– А теперь сделаем остановку и увидим удивительный по своей окраске и архитектуре собор! – мягко сказала Екатерина в микрофон. Раздался шорох, напоминающий звук комкающейся бумаги, потом глухой стук с радиоэхом, автобус словно бы налетел на большую волну и, испустив автомобильный вздох, встал. Дети были разочарованы.

– Так! – услышал я голос Т.А. – Поднялись! С собой ничего не берём! Здесь мы на десять минут!

– А можно остаться? – спросил кто-то.

– Нет! – громко и чётко произнесла Е.В. – Мы здесь сделаем общую фотографию! Выходим быстрее!

Мальчики, получив приказ, прекратили корчить недовольные рожи, накидывали куртки и выходили. Девочки не могли так быстро примириться с приказом покинуть тёплое насиженное место и выбирались с трудом. К тому моменту, как я вышел из автобуса, некоторые уже стояли возле самого небесно-голубого собора, раскинувшегося и вправо, и влево, возвышающегося вверх колокольней.

Не помню его названия. Для нас он останется издевательской шуткой. Мы сидели в тепле и уюте, слушали что-то там об основании Санкт-Петербурга, находясь в полудрёме. А тут снег, ветер, холод и на фоне серых и белых туч выпуклым пятном красовался голубой собор, который никак не подчинялся общим законам этого мира. Собор явно был радостным. Место ему было в нашем автобусе, а не вот здесь, на холоде и посреди серо-белого пространства зданий и облаков.

Сфотографироваться было непросто. Да и радостной эту фотографию как-то язык не поворачивается назвать. Зато родители, получив это фото, могли быть абсолютно уверены, что мы в Санкт-Петербурге.

Автобус подобным образом возил нас пару часов. Екатерина не только рассказывала об истории и строениях, но и анонсировала наши будущие экскурсии. Я ничего не запомнил. Постоянные выходы в холод, а потом уютный и тёплый автобус сморили меня, и я постоянно спал. Наконец, мы приехали в гостиницу «Октябрьская».

Мои коллеги отправились на ресепшн, а я восхищённо застыл посреди алого с белыми статуями зала. Экскурсию можно было проводить вот прямо там.

– Р.В., ваш ключ! – позвали меня. Не переставая оглядываться по сторонам, я подошёл, забрал карточку.

– У вас на втором этаже. Лифт там!

Я кивнул.

Путешествовать мне доводилось редко. Так что сейчас практически всё было мне в новинку. Алые залы с белыми античными статуями, ключи-карточки…

– Р.В.!

– Да?

– У вас два часа на отдых! Потом собираемся здесь! – крикнула Т.А.

– Буду! Спасибо!

Я поднялся на второй этаж и открыл дверь своего номера.

Знаю, что детей селили по несколько человек (по двое или по трое). Взрослых распределили так: М.Н. живёт в номере со своей дочерью, Т.А. и Е.В. в одном номере. И только я живу отдельно. В номере с двуспальной кроватью. С персональной ванной. Везде высокие потолки и полно света, даже несмотря на то, что большое окно моего номера выходит в узкий переулок.