Герои Малахова кургана

– Не беспокойся! Мы доставим его в лазарет!

Этот разговор занял не более четырех минут. Сорви-голова решился. Он бросается бежать за незнакомкой.

На первый взгляд, эта погоня кажется безумием, но для Жана возможно невозможное.

Какая смелость! Какая твердость и выдержка! При этом умение бегать и легкие из бронзы! Сорви-голова прыгает через трупы, бежит и видит впереди себя коня, видимо замедляющего шаг. Благородное животное ранено, но будет бежать до последнего вздоха.

Темнеет все более. Кругом пустынно и тихо. Жану не попадаются более ни раненые, ни трупы. Он оставил позади себя поле битвы и бежит вперед.

Видимо, незнакомка хорошо знает местность и сумела ловко избежать линии войск, авангардов, часовых. Она несется вперед по дороге, и конь ее начинает храпеть.

Сорви-голова, бодрый и свежий, прыгает за ней с ловкостью козы, все более удаляясь от своей армии. Теперь он во владениях неприятеля. Какие-то тени мелькают впереди. Мародеры? Не все ли равно! Он хочет догнать беглянку, куда бы она ни привела его: в засаду, в опасность, на смерть!

Копыта лошади стучат по каменистой дороге. Погоня продолжается уже более получаса. Сорви-голова на минуту останавливается, вытирает пот на лбу и бормочет:

– Куда она ведет меня? В Севастополь? Не могу же я один взять город!

До его ушей доносится странный звук. Хрип умирающей лошади. Скорее! Туда!

Зуав быстро бежит вперед и натыкается на конвульсивно подергивающееся тело лошади.

– Я был уверен. Но куда девалась проклятая дама?

Вместо ответа он слышит команду на незнакомом языке. Пять или шесть выстрелов раздаются справа и слева. С хладнокровием опытного солдата Жан кидается на землю, и пули пролетают мимо. Тогда он поднимается, хватает свой страшный карабин и стреляет в появившегося человека.

Тот падает с пробитой грудью. Другой убегает.

– Не торопись так! – усмехается Сорви-голова, и штык его вонзается в спину беглеца.

– Теперь чья очередь? – кричит зуав. – Никого! Все убежали!

Но занявшись этой борьбой, Сорви-голова потерял всякий след дамы в черном.

Всякий другой на его месте отказался бы от преследования, но Сорви-голова был достоин своего прозвища и поступал всегда по-своему. Опасность привлекала его, невозможность только раздражала и усиливала его энергию.

Жан бежит вперед, прислушивается к малейшим звукам; глухой шум вдали, ржание лошадей, стук колес, неопределенный хаос звуков – он различает в них движение армии. Это – русские войска отступают к югу. Сорви-голова подвигается вперед, думая, что если не догонит незнакомки, то все же принесет в лагерь драгоценные сведения. Перед ним мост. Он переходит его, идет среди виноградников, срывает спелые кисти винограда на ощупь и ест. К несчастью, подымается густой туман, луна прячется за облака.

Невозможно ориентироваться.

Сорви-голова бредет наудачу и после бесконечных аллей и переходов останавливается перед большим строением. В нижнем этаже одно окно освещено. Зуав различает звук человеческих голосов, прикладывает ухо к стеклу и слышит знакомый голос, заставивший его вздрогнуть.

– Маршрут союзной армии назначает остановку на реке Каача. Здесь, в замке князя Нахимова, будет главная квартира французского штаба. Всех их надо уничтожить… одним ударом!

– Хорошо, княгиня! – отвечает мужской голос.

– Это она! Она! – ворчит зуав.

– Бочки на месте?

– Да, княгиня, в подвале… А этот солдат, которым гнался за вами?

– Он потерял мой след и, вероятно, убит в засаде!

– Ого, – иронически бормочет Жан, – я докажу тебе сейчас, что он жив.

Разговор продолжается, и зуав, испуганный, несмотря на свою смелость, узнает о заговоре, благодаря которому должны погибнуть лучшие начальники французской армии.

Нельзя терять ни минуты. Надо уведомить главнокомандующего и изменить маршрут во избежание катастрофы.

Примечания