Вдовец: утратить, помнить и любить

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ

Дорогой читатель, я столько раз пытался написать эту книгу. Видимо, каждый раз мои попытки срывались под гнетом дел текущих, работы, элементарной нехватки времени. Но сейчас многое в моей жизни изменилось. Я смог осознать и принять все потери, с которыми на стойкость меня испытывала жизнь. Или, если хотите, Бог. Или, можно ведь и так выразиться, или судьба. Или они все вместе взятые.

Так получилось, что нет стало всех моих родственников из Украины, следом за ним моя жена и наши дети, потом ждала потеря отца. Эти жизненные утраты пришлись на ту пору, когда мне было 24 года.

Прошло 20 лет. Не самых радужных, не самых легких. В них превалировали мои чувства вины, чувства обиды, непонимание «почему именно я» и «почему именно так хреново у меня». До этого в моей жизни был Чернобыль, а вернее Припять и близлежащее село к этому грустно-трагически-заброшенному атомограду под названием Новошепеличи. Это тоже мои потери, но они и предвестники, и они же, напротив, меня сформировали, сделали сильнее, и без этой закалки я бы не смог пережить все свои дальнейшие катаклизмы.

У меня нет потребности выплакаться, обнажить душу. Этого, собственно, никогда и не было. Я переносил это все достаточно стойко, с точки зрения того, как это видели окружающие, безусловно, в реальности все было не идеально стойко. Можно сказать, что лишь иногда было совсем не стойко, и может быть, с точки зрения разумной консервативной морали, порой и жестко недостойно. Но у меня есть огромное желание рассказать о своей любви. Любви к этой жизни, любви к моим ушедшим людям, любви к оставшимся. Любви к другим людям.

Быть может главным остается то, что я не зачерствел душой, насколько я сам могу это не беспристрастно оценивать. Потому как это очерствение было бы плевком в сторону ушедших любимых людей. Они меня знали жизнерадостным и юморным парнем. Юмор конечно перерос в сестринское схожее состояние глубокой самоиронии с годами. Сохранить такое молодое состояние души как было объективно не удалось, ну да ладно, так как, мне кажется, что во всех случаях это невозможно. Но тем не менее, я старался, и мне кажется, что мне удалось основное – познать несколько профессий, не упасть в депрессию ни разу, находить возможным жить. Это как в фильме Сигарева «ЖИТЬ». Фильм – терапия, и для меня написание этой книги, вернее состоявшаяся уже сейчас готовность написать о своей истории – такая же, но только уже самотерапия.

Уж так просто сложилось, я не прибегал к помощи профильных медицинских специалистов, как психологи или психотерапевты. Об этом напишу подробно, да, я подсел на самый дешевый наркотик – «еда- чревоугодие – ожирение – сахарный диабет» – через 10 лет после смерти жены и детей, вот теперь даже хирургически это вылечил. Мне стало безразличным то, что со мной происходит. Сейчас у меня идет процесс активного переосмысления. Это важно донести до людей, которые попали в аналогичные тиски судьбы – что не надо уничтожать себя, надо выстоять. Обязаны, мы такие – просто обязаны выстоять!

Есть и другая потребность – покаяться. Моя любовь к близким людям была по максималистки эгоистичной. Просто в 24 года я был одержим юношеским еще максимализмом. Я не был повзрослевшим мужем, отцом 3 детей; с супругой, увы, мы просто за короткое время брака – 2,5 года – ни сказать все самое важное, чтобы оно сохранилось в памяти у меня, как оставшемуся на этом свете, ни совершить тех реперных поступков ради жены, которыми я вот сейчас и все эти годы мог бы гордиться. Девочки – близняшки – им было три месяцу отроду – я не успел даже прочувствовать отцовство, а мой старший сын – трехлетний, зачатый нами до вступления в брак, копия меня, но только синеглазый, в отличие от меня черноглазого, умерший последним в тот трагический месяц в реанимации – стал самой сильной потерей, так как это была моя гордость, ну и потому что это был последний ушедший в команде «жена – дочери – близнецы – сын».

Но я не хочу себя обелять в этой книге. Я долго думал о форме написания. Свыше я награжден хорошей, если можно так сказать, диалоговой памятью, как я ранее полагал – в наказание ей награжден. Все разговоры с моей женой Светланой и разговоры с родными после ухода ее и детей, я филигранно помню.. И я решил, пар-де-пи этому явлению жестко написать все как было, где я буду, как и было в реальности, тем эгоистом, без скидки, на то, что Светлана была на семь лет меня старше. Не хочу прощать себе свой инфантилизм тех лет.

Так что форма будет только диалоговая. Реальная, без прикрас. С полным пониманием и откровенностью о том, где есть только моя вина.

Сразу бы предупредил читателя, я вряд ли смогу хронологически верно расставить все диалоги так, чтобы все повествование имело логику от начала к концу, тут две причины – первая, то что какие то диалоги в моей памяти существуют как более значимые, и лежат в «файловом хранилище» головы как более доступные; вторая – когда пишешь на такую тему, мое самоощущение, как непрофессионального начинающего графомана, таково: в жесткой хронологической последовательности ты все переживаешь заново. А антихронологическое изложение, то бишь изложение в разнобой, защищает и меня от ухода в себя при написании, опять же в то же чувство вины, сокрытия неприглядных проявлений моего пресловутого «я» той поры, позволяет выявить и показать более значимое, и, как следствие, оставляет мне надежду, кто это повествование кому – либо читающему это поможет. Также оставлю, дорогой мой читатель, право на не диалоговые вставки, описывающие время диалога или состояние души. Конечно, как исключение, будут "описательные" главы, без диалогов, там где необходимо объяснить мои чувства и чувства моих родных людей.

Иронически относясь к себе – понимаю, книга вряд ли станет кассовым бестселлером, но вдруг это спасет хотя бы одного человека или поможет ему. Тогда я буду счастлив от выполнения своей данной миссии по написанию сей диалогово-разговорной истории.

Диалог о начале отношений

Больница. Я – пациент отоларингологического отделения, мне 24 года, мне делают очередную радикальную операцию на среднем ухе. Последствие аварии на ЧАЭС, практически начальная онкология. Моя будущая жена – врач отделения. Мы на лестнице, где всегда курят пациенты и медперсонал перед входом в отделение. Я частенько периодически туда выбегаю, так как нервничаю перед операцией, которую мне должны на днях сделать и покуриваю, хотя уже на 5 курсе Политеха, а на третьем я курить ранее бросил.

Светлана: Я Вас категорически прошу перестать дымить. Вы в больнице. Нужно оздоравливаться, а не портить здоровье.

Михаил: Я меньше всего думаю сейчас об оздоровлении. Быстрее бы прошла операция, а ее еще ждать дня 2-3. И какое тут оздоровление? Анализы берут четвертый день, не лечат, не подходят.

Светлана: Это не повод все время курить, надо держать себя в руках, чтобы в этом лечении был хоть какой-то моральный толк. Отвлекитесь, почитайте что-нибудь. У нас библиотека на втором этаже на физиотерапевтическом отделении. Спуститесь туда.

Михаил: Уговорили, спасибо!

Светлана: Я сегодня дежурю, зайду к вам вечером в вашу девятую палату. Посмотрю, как вы там, что прочитали, пачку сигарет отдайте мне.

Михаил: Хорошо, сдаюсь, убедили, отдаю.

Светлана: И зажигалку тоже.

Михаил: Вот и зажигалка.

Светлана: До вечера тогда.

Михаил. Угу, ок.

Светлана: Что это за американизмы «Ок»? Портите все великий могучий русский язык. Надо говорить: хорошо, например.

Михаил. Хорошо- хорошо.

Диалог после первой близости

Больница, но операция ушная уже давно позади

Михаил: Я никогда не думал, что этим можно заниматься в подсобном помещении больницы, где хранят белье.

Светлана: Этим везде можно заниматься, было бы желание.

Михаил: Вы наверное думаете, что я вот так бегаю за каждой юбкой и мне от полутора месяцев лежания здесь в больнице уже приперло до такой степени.

Светлана: Приперло, не приперло, но ты же пошел.

Михаил: А факт симпатии уже не так важен?

Светлана: Да, это чисто медицинское, я бы сказала, желание. Ничего особенного тут нет.

Михаил: Да, мне говорил один знакомый, что медики к сексу относятся очень технично. Видимо, он не ошибался.

Светлана: Ты симпатичный.

Михаил: Я сугубо на любителя, то есть вернее на любительницу.

Светлана: Это что еще на придумки? Ты так и манишь своими огромными глазами.

Михаил: Никакие они не огромные, вполне себе обычные.

Светлана: Не надо скромничать.

Михаил: А кто скромничает-то? Я просто люблю о себе слышать правду, от девушек тем более.

Светлана: Похвально-похвально.

Михаил: И потом мне как-то неловко. Мы тут больные не моемся толком.

Светлана: Так ты еще и чистоплотный.

Михаил: Представьте себе, да!

Светлана: Ну что ты надулся. Все нормально, ты приятно пахнешь.

Михаил: Ха-ха! Фабрика феромонов. Живая.

Светлана: Меня не отталкивает это.

Михаил: Рад за Вас. Но мне все равно как-то неловко.

Светлана: Миша, что значит «Вас, Вы». Говори ты, но не на людях, конечно. Мы теперь, так сказать, одно целое.

Михаил: Так быстро уже одно целое?

Светлана: Ты говоришь, как малолетний ловелас. Или как маленький циник.

Михаил: С чего Вы (сбиваюсь на ты) так решили? Ты, Вы, черт… Я вроде как в порочащих меня связях замечен не был.

Светлана: Теперь будешь.

Михаил: Это еще почему?

Светлана: Потому что все треплются на отделении. Обо всех и обо всем.

Михаил: Я трепаться не буду.

Светлана: А ты здесь причем? Я про медсестер, пациентов.

Михаил: Смешно, как-то все, задумываться об этом. Особенно после свиданки в этой подсобке.

Светлана: И правда, не будем задумываться. Приходи во вторник в ординаторскую вечером, я дежурю сутки, медсестры нас обычно не дергают, если что звонят с поста, когда что – то серьезное случается. Ну, если только тяжелого больного привезут, но это не по вторникам для нашей больнички.

Михаил: Договорились, приду.

Светлана: Буду ждать, Миша.

Диалог в ординаторской

Спустя две недели после предыдущего.

Светлана: Ты что-то какой-грустный.

Михаил: Надоело в больнице. Почти два месяца уже. Батареи шпарят. В начале июня-то.

Светлана: Я начинаю бояться, что после того как тебя выпишет профессор мы больше не увидимся.

Михаил: Светлана, а я не говорю про дом. Я к тебе хочу.

(Целуемся)

Светлана: Куда ко мне?

Михаил: Не то что к тебе жить, видеть тебя хочу, буду хотеть.

Светлана: Я еще не развелась, Миша, из-за этой ординатуры не успела разъехаться с мужем. Мы формально живем вместе. А ты ведь наверняка не один, у тебя же есть кто-то.

Михаил: Да, мама, папа, собака- ротвейлер старенькая.

Светлана: А девушка?

Михаил: Была.

Светлана: Давно?

Михаил: Светлана, это не имеет больше значения.

Светлана: У меня ощущение, что ты уйдешь к девушке, которая моложе и ждет тебя.

Михаил: Можно подумать, между нами такая разница в возрасте, как у Киркорова и Пугачевой.

Светлана: Я тебя старше на…

(Перебиваю)

Михаил: Мне не важна цифра. Вообще мне все равно. Меня к тебе тянет. Остальное меня не интересует.

Светлана: (договаривает, также меня перебивая): … на 7 лет.

Михаил: Ну и что? Слишком молодой и глупый?

Светлана: Да нет, не в этом совсем дело.

Михаил: А незрелый и аморально типа?

Светлана: Ну как сказать? Да, в чем – то и аморально. Есть кодекс врача по отношению к пациенту.

Михаил: Можно тебя поцеловать? Я не хочу этого всего слышать.

(после близости)

Михаил: Где я тебя могу искать после больницы? Ты мне оставишь свои координаты?

Светлана: Вот, сейчас запишу. Держи (протягивает визитку).

Михаил: Мы еще увидимся до выписки?

Светлана: Да, я работаю каждый день, но без дежурств. А выпишет тебя твой лечащий врач. Сразу мне позвони.

Разговор с институтским другом после выписки из больницы

Макс: Михалыч, ну ты даешь. Роман на ровном месте. Да еще в больнице. Да еще и врач. Бабе 31 год.

Михаил: Макс, для значения это не имеет, у тебя Наташка тоже старше.

Макс: Ну не настолько же. И потом, ты только ВУЗ заканчиваешь, она уже работает, ты не сможешь с ней полноценно жить. Без комплексов.

Михаил: Ну я тоже работаю, и зп у меня выше, чем ее докторская. А что ВУЗ? Считай, диплом я уже написал, у меня все готово. Я же на базе научного института пишу, а не в Политехе, как все вы в группе нашей. Можно спокойно работать.

Макс: Она какая-то хищная, Миша, у нее взгляд острый.

Михаил: Просто она – врач, и смотрит всегда оценивающе, тем более, врач она талантливый и хороший. Тебе так кажется, не утрируй.

Макс: Да, не утрирую, я, не пожалей просто потом. С твоим непостоянным характером, ты такой взрывной…

Михаил: Ты еще не все знаешь, бывший-то ее муж еще с ней в одной квартире, она еще и не разъехались.

Макс: И что вы планируете, вернее, что она планирует?

Михаил: Планирует 2 месяца поснимать, у него защита диссертации, портить ему комфорт она не хочет.

Макс: Я тебя не узнаю, неужели ты так втрескался.

Михаил: Тут другое. Мне кажется, что в меня втрескались, а мне это нравится.

Макс: Ну и что все-таки с квартирой?

Михаил: А что меняется? Я и так снимаю, правда комнату пока. Поработаю больше, смогу и квартиру поснимать.

Разговор с другом Максом после смерти дочерей, в момент, когда Света и старший сын были еще в реанимации без сознания

Макс: Ты говорить вообще можешь? Что ты все время молчишь? По телефону ни слова не произнес, только дышишь в трубку.

Михаил: А что я могу сказать?

Макс: Милиция, прокуратура что-то сказали?

Михаил: Максим, я знаю только, что в КАМАЗе встречном была неисправность. Ксюше передавило артерию, она умерла практически сразу, Даша умерла через три часа в больнице от болевого шока, там что-то с конечностями.

Макс: А Света как? как Влад?

Михаил: Света без сознания с самого начала. Шансов мало. Травмы головы многочисленные. Про Владика ничего не могу сказать, я еще с врачом не разговаривал, родители мои и ее тоже еще нет. Просто врач ничего пока не комментирует. Я вчера у порога реанимации просидел весь день, спал на лавке, потом охранник меня выгнал, не впускают, ничего не говорят. Там тоже головы травмы, ноги все перебиты, ребра, но знаю, вернее говорили, что он приходил в себя.

Макс: Миша, надо поспать, хоть часа 2. Давай откачу тебя за город, в Юкки, например, или в Белоостров, на полчаса хоть, ты поспишь, а потом в больницу. В морг наверное надо… Ой, прости, что я говорю.

Михаил: Ничего, Максим, говори как говориться. Не ищи фразы, не жалей меня. Мне еще сейчас этого не хватало – жалости. В общем, пока расследование будет, и не будет четких заключений, то они будут в холодильнике морга. Я понимаю, тебе в другую сторону, тебе не в лом будет отвезти меня в НИИ скорой помощи?

Макс: Да, без вопросов, только пробки жуткие.

Михаил: Как уж получается, спасибо.

Макс: Ты хоть в машине-то поспи.

Михаил: Идет, дружище, посплю, пока едем.

Разговор со Светланой до свадьбы

Михаил: Света, ты знаешь, как-то странно, ты мне даже не дала предложение сделать, а сама его сделала?

Светлана: Я не вижу проблемы, так как люблю тебя.

Михаил: Ну не надо таких громких заявлений. Мы еще мало знакомы, какие – то 8 месяцев.

Светлана: Мишка, сейчас и за меньшее количество времени люди живут вместе, а мы все тянем.

Михаил: Какое тут тянем? Но все-таки это неправильно. Я же мужик.

Светлана: Но я опытнее тебя, так как не будем напоминать друг другу, насколько старше, поэтому я и сделала предложение, чтобы ты несколько лет не тянул.

Михаил: Света, а кто тебе говорил, что я буду тянуть? Чего ты это себе придумываешь? Не надо вот этих легенд.

Светлана: Не кипятись, уже же все решили?

Михаил: Это утверждение или вопрос мне?

Светлана: Утверждение – утверждение.

Михаил: Ну раз утверждение, то надо подумать в какой ЗАГС пойдем по моей прописке или по твоей, то есть в Красносельский или в твой Московского района?

Светлана: А какая разница-то, где штемпель поставить сургучовый?

Михаил: Разница может быть в длине очереди и дате бракосочетания.

Светлана: Ну ты это сам думай.

Михаил: Есть, товарищ ЛОР-врач, будет исполнено, ухожу думать.

Разговор после смерти Светланы, с ее первым мужем

Кафе рядом с больницей, где они оба работали. Мой сын Влад еще жив, остается без сознания в реанимации.

Михаил: Сережа, привет! Ты хотел меня видеть? У меня мало времени. Я улетаю в Тюмень. У меня через 2 часа регистрация в аэропорту.

Сергей: Ты вообще как? Держишься?

Михаил: Ну как видишь, живу еще. Сереж, мне правда не в досуг сейчас. У тебя что-то конкретное?

Сергей: Я бы хотел извиниться перед тобой. Просто, понимаешь, в последнее время я все время пытался, бл…дь, наладить с ней контакт, чтобы работать нормально вместе, чтобы нам не мешало работать, она злилась и тебе наверное все говорила про это.

Михаил: Нет, она мне ничего не говорила. Можешь быть спокоен. Потом я не особо хотел про тебя слышать.

Сергей: Я ей так нервы помотал в последние дни, вот и не знаю, что теперь делать, как повиниться, как извиниться, ее же, ее же нет уже (на глазах Сергея слезы). Я, ты, Мишаня, прости, а. Ты же больше пострадал, у вас же дети…

Михаил: Сережа, зачем нам об этом говорить? Что мы обсуждаем? Ты меня знаешь. Давай правду. Она любила меня, и она любила тебя. Я это знаю. Вот так, да, обоих, считай в равных долях. Дети от меня. Они все были похожи только на меня, на Свету и ее родных совсем не похожи. Мы были счастливы, но я знал, что она не остыла к тебе. За что тебе просить какие-то извинения?

Сергей: Я портил ей жизнь. И тебе…

Михаил: (перебиваю) Нет, она так была устроена. Она помнила всех, кого любила. Меня это не ранило. Вернее, потом уже не ранило. И сейчас тем более не ранит. Сережа, у тебя все? Я и вправду опаздываю.

Сергей: Ведь еще 40 дней нет. Куда ты едешь?

Михаил: Сережа, я отчитываться не буду перед тобой. Мне соблюдать траурные мероприятия, и видеть всех ее родных и коллег тяжело. Только не надо меня пытаться застыдить.

Сергей: Да, я, наоборот, тебя понимаю. Я бы сам не смог.

Михаил: Раз понимаешь, то отлично, я рад. Я поехал… (пытаюсь быстрее уйти из-за стола и покинуть кафешку).

Сергей: Но кафедра, люди же будут хотеть помянуть душу.... Как ты…

Михаил: Сергей, мне на вашу кафедру глубоко е…ть. Я из-за Вашей этой кафедры из 2,5 лет брака жену видел год, это если на реальные проведенные дни вместе пересчитать. Потом все эти ваши ученые мужья, которые не давали ей хода, не давали защититься по диссертации, трепали нервы, прикажешь мне слушать, как им всем жаль, что так получилось? Все, Сережа, я побежал. Вызывай меня только на более конструктивные разговоры.

Сергей: Но ты не злишься на меня?

Михаил: Нет. И никогда не злился. Не ревновал. Не завидовал. Пока. (здесь я конечно во спасение, видя, как он мучается, лгу).

Сергей: Миша, погоди еще.. Я …

Михаил: Сережа, мне пора. Пока. Все нормально, не парься. (напоследок жму ему руку).

Разговор со Светланой про ревность к Сергею

Задолго до предыдущего разговора, до рождения сына. Света беременна Владиком, на четвертом месяце.

Михаил: Света, я все понимаю, я тебя прошу, можно все это свести к минимуму, даже, если вы работаете на одной кафедре, в одной больнице, в одной ординатуре? Ты пойми, я не ревную, но мне неприятно.

Светлана: Ревнуешь, ревнуешь… У тебя, когда в тебе мужик просыпается домостроевский начинают глаза блестеть и скулы скачут. (смеется и пытается меня поцеловать, чтобы я закончил этот разговор).

Михаил(отстраняюсь от поцелуя) : Ну, предположим, сдаюсь, ревную, но мне может быть неприятно?

Светлана: Имеешь право на это, но это профессия. Я вынуждена общаться. Он далее пойдет на докторскую и на заведование отделением.

Михаил: Жаль, что это ваше заведование ему дадут в наследство, а не по таланту.

Светлана: Ты не можешь судить, он хороший врач, на заведующего он конечно не тянет, но в перспективе....

Михаил: Талант врача может проснуться в перспективе, по выслуге лет или по получению должности по блату?

Светлана: Талант, ты прав, не проснется. А вот призвание может быть и проснется.

Михаил: А более талантливые ты, твои подруги-соколлеги, Валя, Катя, Ирина, Вы все будете мучиться и завидовать его креслу и положению? Не понимаю, что вы все молчите-то?

Светлана: Миша, мы – лимита, он – элитный мальчик из династии военных врачей.

Михаил: Ну теперь понятно, на что кое-кто клюнул из своей природной прагматичности. Браво, я аплодирую стоя.

Светлана: Опять ты. Уже настолько давно все было....

Михаил: Ну если год назад у вас – это давно, то я продолжаю аплодировать.

Светлана: Хватит ревновать, Миша, это уже не смешно, у меня 3 операции сегодня.

Михаил: Это не у тебя, а у профессора три операции, ты лишь ассистируешь. Не надо мне тут волну гнать, на меня это мало действует.

Светлана: Не говори о том, в чем не разбираешься. Есть субординация. Иди лучше в институт, делай свои водородные пробы.

Михаил: Я их по крайней мере сам делаю, от и до.

Светлана: В медицине, на операции, один от и до – это невозможно.

Михаил: Кстати, об институте. Я тебя прошу, если ты со мной идешь на институтскую вечеринку, не надо там рассказывать всю нашу биографию, и что я у тебя не первый.

Светлана: Если я рассказывать не буду, то все будут думать, что я – твоя старшая сестра.

Михаил: Пусть думают. Только думать так они не будут. У тебя взгляд врача.

Светлана: Мальчик мой, кстати об институте, ты молодец, что стараешься подработать, но ты науку – то не забывай.

Михаил: Света, давай так, сперва матбаза, потом наука. Родится Славик/Святослав, Станислав или Владислав (я еще не решил как назвать) или Святослава, если – девочка, на тот случай если твой узист ошибся с полом будущего ребенка, я еще раз поработаю по госзаказу через коррозионистов, аспирантура никуда не уйдет. Наоборот, будет проще писать диссертацию на полученном опытном материале.

Светлана: Но максова девчушечка-то пишет.

Михаил: Ни хрена она не пишет, просто ей удобно так. Статус, льготный проездной, отец к ней не цепляется. Можно с Максиком встречаться в Политехе, не женясь.

Светлана: Странные вы друзья. Он как-то на тебя сильно влияет или ты на него.

Михаил: Света, не начинай, ради Бога. Да, мы закадычные, но я его философию не принимаю. Он так обращается со всеми своими девочками, что они не люди, а он мужчина с большой буквы М.

Светлана: Я не о том…

Михаил: Света, хватит, пожалуйста. Наташку мне жалко. Четыре года он ее уже дерет, ее родители против.

Светлана: А твои всегда были за меня?

Михаил: Ты же знаешь, что отец всегда мое мнение уважает, мама может брыкаться, только потому что она властная. Но она «за» в данном случае. К ней нужен подход. Это ты имей в виду.

Светлана: Я просто думаю, что она боится из-за Сереги… Накручивает тебя..

Михаил: Моя мама сама была в такой ситуации не раз, там ухажеров было море всегда. И во время браков тоже. Она с тобой однозначно, как говорит Жириновский, по женски будет стопудово солидарна.

Светлана: Вот и тебя вырастили недотрогой, что тебя надо добиваться.

Михаил: Не говори глупостей. Я сразу говорю «нет» или «да». Тебе сказал «да», сразу же.

Светлана: Да, уж осчастливил вниманием, одарил. Слушай, я все – таки беременна, и мне…

Михаил: Да, да, нужен покой, комфорт и услужливый муж. Это к Сергею, пожалуйста. От меня такой услужливости ты не дождешься.

Светлана: (притягивает меня к себе): Да, мальчик с характером. Предупреждали меня, что такое актерский ребенок…

Михаил: Я и сам тебя честно предупреждал с самого начала, что я гипер эмоционален.

Светлана: Интересно, какой Стасик будет…

Михаил: Владик, а не Стасик.

Разговор с родителями Светы, после всех смертей, когда не стало и Владика