Я тебе не раб

5. Как понять тебя?

Мариийн

Отец рассчитал всё верно. К тридцати годам она бы добилась всего, чего хотела: получила образование, устроилась на работу, заняла там достойное место и… И успела разочароваться. Ни семьи, ни друзей. Однообразные дни: работа, дом, работа. Крушение иллюзий, унылые перспективы. В том, гипотетически представляемом Мариной состоянии, она наверняка ухватилась бы за перемены. Пусть без права выбора. Одно то, что жизнь сойдёт с наскучивших рельсов, окрылило бы. Кем успела стать? Преподавателем? Учёным? Клерком? Что это всё по сравнению с ответственностью за судьбу родного мира? Можно было без раздумий менять судьбу, возвращаясь туда, где на тебя надеются и где без тебя всё рухнет. И вдвойне правильно то, что блоки помешали бы обзавестись на Земле родными. На всякий случай отец предусмотрел возможность перехода вместе с Мариийн других людей. Хотя это было бы сложным решением, будь оно не таким спонтанным, как случилось.

И всё же Мариийн никак не могла притупить обиду – глупую, совершенно необоснованную, но такую понятную. Зачем отец пообещал её руку Шаарою? Друг семьи, советник бывшего правителя, верный и надёжный, но нелюбимый человек. Это данное не ею обязательство омрачало всё. Неужели у магически одарённой девушки нет права на искреннее чувство? Неужели она не заслуживает счастья? Защита осколка, безусловно, важна, Мариийн готова трудиться так же, как это делала мама, но должна существовать отдушина! Объятья, нежность, замирание сердца от звуков родного голоса…

Брак с Шаароем казался чем-то немыслимым. Всё бы ничего, будь он формальным, но магия не позволит родить от любовника. Девочка, способная в своё время принять служение, будет зачата в браке. Значит, Мариийн обречена на ночи с постылым супругом. Всё, что могла сейчас – отсрочить этот ад.

Вырванная из привычной обстановки в самом начале жизненного пути девушка остро ощущала разочарование. Она тосковала. По приёмным родителям, по братьям и сёстрам – чужим по крови, но искренне привязанным к ней, по лекциям и семинарам, по шуму студенческой столовой и по вечерам в общежитии – немного шебутным, но весёлым.

Магия, бушующая в жилах, дарила ощущение бесконечной силы. Невозможность делить её с дорогим сердцу мужчиной вгоняла в уныние. Она должна будет поить своей энергией Шаароя, от этого никуда не деться. Он успел намекнуть, что не потерпит соперников, долго и неприятно расспрашивал, девственница ли она, ревнуя к тем, кто мог быть с Мариийн там, на Земле. Даже на поцелуи у неё права не было! Видишь ли, её первый поцелуй сделает мужчину самым могущественным в мире. Будущий муж присвоил это право себе.

Как бы ей хотелось подарить первый поцелуй Алексею! Ну почему он не решился поцеловать её, когда они были в заточении? Хотя она приняла бы эту попытку за нападение и, пожалуй, стала отбиваться. Глупая. Она была глупышкой. А ведь отважный парень понравился ей сразу. Или это теперь так кажется? Мариийн хорошо осознавала, что не должна давать волю чувствам, нельзя напрасно обнадёживать человека. По-хорошему, его нужно отпустить на Землю, но куда девать тоску? Лёша единственный, кто пока связывает её с той жизнью.

Сомнения долго мучили бы, не случись ночного нападения на её телохранителя.

Служанка, имени которой правительница не помнила, подала завтрак и собралась уходить, но задержалась, услышав вопрос:

– Что нового во дворце?

– Так, – девушка улыбнулась, открыв некрасивую щербину, вспомнила о своём недостатке и состроила серьёзное лицо: – Стул сломали в покоях вашего телохранителя. Такой хороший стул! Жалко.

– Ночью? – удивилась Мариийн. – Кому понадобилось ночью ломать мебель?

Служанка пожала плечами:

– Не знаю, госпожа. Или он кого-то ударил, или его… Шуму было много.

Пришлось призвать начальника охраны и расспрашивать его. Пожилой усатый человек краснел, потел, но толком ничего сказать не мог. Драка была, а кто напал на парня и зачем – не ведомо.

– Хорошо же у вас тут всё устроено, – покачала головой правительница, – немудрено, что моих родителей не уберегли.

– Так не пострадал иномирянин! – возмутился начальник охраны. – Цел и невредим. А о том, чтобы за ним присматривать, распоряжений не поступало.

– И не поступит! – нахмурилась Мариийн, жестом отпуская служивого.

Ей вовсе не хотелось, чтобы около её дверей устроили лишний пост.

Но кому понадобилось пугать Алексея? Очевидно, что убивать не собирались, стимулировали переход домой всего лишь. Но она-то не отпускала его! Кто-то взял на себя смелость противостоять её решениям. Подвергать Лёшу опасности тоже не хотелось. Значит, надо сделать его сильнее!

Только так, чтобы Шаарой не пронюхал. Правительница злорадно улыбнулась и прошептала:

– Не достанется тебе, старик, мой первый поцелуй.

Решение посетить усыпальницу никого не удивило. Отрывать будущего мужа от важных государственных дел Мариийн не стала, назначила провожатым телохранителя. Что тоже логично.

Именно от матери девушка знала о свойствах напичканного слезами тёмного бога сооружения. Незадолго до несчастья мама привела Мариийн сюда и доверила ей многие секреты. Попросила всё хорошенько запомнить и никому не рассказывать об их беседе. Как будто предчувствовала, что ждать не может. Пять лет девочке было, но секреты она хранила свято.

Пока шли, думала лишь о том, как бы Шаарой не догадался о её выходке и не пресёк, отправив погоню. Нет, всё было спокойно. Свойства гробницы были советнику неизвестны, он ограничился слежкой. Внутрь соглядатаи не решатся зайти, а снаружи ничего не услышат. Хотелось плакать от благодарности к маме, предусмотревшей такую возможность. Но давать волю слезам не стоило. Не в том она окажется состоянии, чтобы целоваться.

Милый… милый Лёшенька! Как растерялся, когда она потянулась к его губам. Бросил испуганный взгляд на почившую, предложил выйти из усыпальницы. «Нет-нет, мой хороший, мы всё сделаем под присмотром мамы. Её камни и её молитвы непременно помогут».

Коснувшись губ юноши, ощутила всплеск энергии. Магия бурлила, плескалась, текла по венам и захлёстывала усилившейся мощью Алексея. Он оказался удивительно восприимчив! Никакого отторжения! Оба стали на несколько секунд сообщающимися сосудами. Целоваться было приятно, но ещё приятнее осознавать, что она любит. Любит так сильно, что готова всю себя отдать этому дивному юноше. Готова, но не в праве.

Ограничиваться поцелуем не стала. Пусть у Алексея будет возможность получать от неё энергию и потом. Вытащила из кармашка приготовленный камень, забралась рукой юноше под футболку и впечатала артефакт в ямку между рёбрами.

Он вздрогнул всем телом. Больно. Это больно, она догадывалась. Но ведь стерпел.

Алексей отстранился и посмотрел удивлённо. Мариийн отступила на шаг, стараясь сохранять спокойствие. Он не должен сопротивляться. Иначе эффект не будет достигнут. Постаралась забрать внимание на себя. Сказала:

– Теперь всё будет хорошо.

Лёша задрал футболку и стал рассматривать похожий на сушёный чернослив камень. Слеза тёмного бога, постепенно врастала в его кожу. Уже завтра и следа не останется.

– Зачем ты это? – хрипло спросил, пытаясь подковырнуть ногтем инородный предмет. Смотрел при этом на неё.

Призналась:

– Хочу тебя защитить. С помощью этого минерала я смогу передавать тебе энергию даже после свадьбы.

– Чьей свадьбы? – ещё глуше спросил он.

– Я выйду за Шаароя. Не хочу, чтобы вся моя сила досталась ему.

Алексей улыбнулся краешком губ, сохраняя недоверчивое выражение:

– Получается, займёмся контрабандой?

– Получается так, – вздохнула она. – Мне нужно, чтобы ты был достаточно силён и мог противостоять целой армии.

– Хм… – Алексей согнал с лица улыбку и, недобро прищурившись, наклонился к Мариийн: – Я, конечно, польщён. Однако прежде надо было поинтересоваться моим мнением на этот счёт.

Отшатнувшись, он резко развернулся и выбежал из усыпальницы.

Алексей

Видеть её больше не хотел! Нашла, понимаешь, ручную собачонку! Захочет – вкусняшкей поманит, захочет – «место» укажет. А ты команды выполняй и хвостиком виляй от счастья.

Выскочив из склепа, резко свернул в сторону – возвращаться во дворец не собирался. Мчал, не разбирая дороги. Довольно скоро дощатый настил уткнулся в пересекавший путь канал, вдоль берега тянулась выложенная булыжником узкая набережная. Водная преграда не показалась серьёзной – вполне можно перепрыгнуть с разбега. Что я и сделал. Два длинных шага, толчок левой и…

Полёт длился неоправданно долго. Будто меня дельтаплан подхватил. Растерялся даже. Повезло: не впечатался в стоявший метрах в четырёх от берега вековой дуб, а пропахал пятками в стороне от него, уткнувшись в заросли бузины. Неприятно, но не смертельно.

Блин… Что за хрень?

Выполз из кустов, обернулся. Не мог поверить, что пролетел такое дикое расстояние. Я на Луне?

Поскольку в новом мире не первый день тусовался, успел понять, что сила тяжести от земной не отличается. Тогда что? Машинально потёр «подаренный» правительницей камушек. Даже сквозь футболку ощущал, что выпуклость уменьшается. Вырезать придётся… Неудачное место для операции однако. Да и скальпеля нет.

Побрёл дальше. Парк мало напоминал облагороженную часть, по которой мы с Мариной прогуливались. Лес и лес, правда, чистый: ни бурелома, ни упрямых молодых побегов, торчавших где попало. Чувствовалась опытная рука смотрящего.

Знакомый запах прогретой солнцем листвы, едва уловимый земляничный дух, красота скромной природы настраивали на благодушный лад. Я по-прежнему не собирался возвращаться, но и бежать сломя голову не хотел.

Новая преграда выросла неожиданно.

Кирпичная стена, немного уступавшая кремлёвской, недвусмысленно намекала, что покинуть дворцовый комплекс мне не дадут.

Не на того напали! Приглядевшись, заметил выщерблены, за которые вполне можно уцепиться. Если хорошенько подпрыгнуть. Ну а там придётся заняться скалолазанием. Не мой конёк, но надо же когда-то начинать.

Взял разбег… У-у-ух! Уже знакомое ощущение крыльев за спиной. Едва успел разглядеть промелькнувший под ногами край – источенный дождями и ветрами. Перемахнул с запасом и приземлился на просёлочную дорогу метрах в пяти от стены. Фига се…

Осознал, наконец: у меня суперсила.

Побрёл по дороге в выбранном наугад направлении.

Двойственное чувство возникло. С одной стороны: воплощённая детская мечта – кто не грезил супергеройскими возможностями в детстве? С другой: а оно мне надо?

Походу, Мариийн переоценила моё благородство. Вот ни сколечко не хотелось превращаться в её Ланцелота.

Солнце поднялось высоко и ощутимо припекало. Я держался теневой стороны, выискивал глазами приметы ручья, родника, колодца, да хоть лужи – невозможно хотелось пить. Почувствовав запах яблок, прибавил шагу. Кусты по левую сторону от дороги расступились, открывая полянку с травой удивительно изумрудного цвета. В центре, словно царица в богатом наряде, стояла обсыпанная спелыми плодами яблоня. Навскидку что-то типа знакомой мне по родительской даче грушовки.

Прыжок – и я гну послушные ветки, обрываю полосатое яблочко, хрустко кусаю, сок брызжет! Жую, отбрасываю огрызок, рву следующее. Думаю: надо бы с собой набрать – в подол футболки хотя бы.

– Это кто это тут у нас ворует?

Обернулся на голос. На краю поляны два крепких парня. «Двое из ларца». С меня ростом, но в плечах шире, пожалуй. И ручищи – ого! Такому в тёмном переулке лучше не попадаться: на одну ладошку положит, другой прихлопнет. Без шуток.

Но меня-то парой крутых парней не напугаешь!

Продолжая жевать, спрашиваю:

– Ваши яблоки? Ограды не заметил.

– Наши, нет ли – не твоя забота! Иди, куда шел. Иначе… – говоривший стал красноречиво закатывать рукава рубахи.

Одеты они были, к слову, вполне традиционно: широкие льняные штаны и длинные без пуговиц рубахи с широким воротом – через голову надеваются, похоже.

– А то что? – я отбросил очередной огрызок и развернулся к претендующему на порцию люлей противнику. Обычные крестьянские парни, но руки чешутся пришлому наглецу навалять – это заметно. – Топали бы вы, ребята, подобру-поздорову.

– Смелый, – со смешком заметил второй и тоже начал закатывать рукава.

Судя по всему, я от одного этого должен был в штаны со страху напрудить.

– Даже не сомневайся, – ответил строго.

– Щас дунет, и мы улетим! – загоготал первый, делая шаг и угрожающе наставляя на меня кулачищи.

Мысль, пожалуй.

Я набрал в лёгкие побольше воздуха, вытянул губы трубочкой и выпустил его тонкой струйкой, сначала на одного, потом на второго противника.

Парни вытаращили глаза, замахали руками, потеряв опору. Их, словно оторвавшиеся от ветки листья, подхватило ветром и отбросило шагов на десять. Ошарашенные и обалдело осматривавшиеся вокруг, они ударились спинами и повалились на траву.

Я усмехнулся со злорадством и повернулся было к дереву, чтобы демонстративно сорвать очередное яблоко, но замер, услышав новый голос – хрипловатый и настойчивый:

– Кто балует, а? – шагах в трёх от меня стоял старик с корзиной в одной руке и посохом в другой. Смотрел он на копошившихся в траве парней: – Тооми, Мооти, бездельничаете? Расскажу отцу-то!

– Да мы за яблочками, дедуль, не серчай, – бормотал один близнец.

– Идём уже, поспешаем, – вторил другой.

– Дедуль, – с ехидцей повторил старик, – боги миловали от таких внуков. А ну, брысь!

Успевшие подняться парни, помчались прочь быстрее, чем от моего «ветра».

Теперь внимание старца переключилось на меня. Не приближаясь, он швырнул корзину мне под ноги. Я покосился на неё, не поднимал, ожидая, что будет дальше. Помолчали. Старик меня разглядывал, а я мучился сомнениями, гадая, кто он такой, и почему парни так испугались.

– Добрый день, – догадался, наконец, поздороваться.

– Добрый, – эхом отозвался дед и кивнул на корзину: – Полную набери, донести поможешь.

– Я?

– Их бы заставил, да у вас тут, смотрю, недопонимание приключилось.

Я пожал плечами и принялся срывать яблоки. Мне было безразлично, куда идти, лишь бы не во дворец. Можно и деду помочь. Я теперь как-никак супергерой. Должен помогать слабым.

Самому смешно стало от этих мыслей. Интересно, после возвращения домой это всё останется или я превращусь в заурядного человека?

6. Откровения

Вопреки ожиданиям, с дороги мы свернули на едва приметную тропу и углубились в лес. Значит, дед живёт не в деревне. Шёл он бодро, полы балахона подминали траву, старик поддёргивал их, открывая моему взгляду сухие ноги в сандалиях, на посох почти не опирался. Это был, скорее, аксессуар, чем необходимое подспорье при ходьбе.

Невысокий, немного сутулый, но крепкий спутник не оглядывался и не разговаривал. Шли мы примерно полчаса. Тропа вывела на лужайку, на которой красовался терем. Все пять окошек обрамляли украшенные замысловатой резьбой наличники. Острую крышу подчёркивали красиво выполненные причелины, лобовая доска и карнизы перекликались рисунком и с ними, и с наличниками. О крыльце вообще особый разговор. Создавалось впечатление, что меня привели на выставку древнего зодчества. Домовая резьба производила сказочное впечатление. Это вам не уродливые дворцы современных нуворишей, застроивших Подмосковье!

В глубине двора я заметил навес, а под ним аккуратно разложенные на верстаке инструменты. Вдоль задней стенки на паллетах стояли заготовки: гладкие, тронутые разметкой и почти готовые. Получается, дед мастер-резчик. Наверняка его ценили в округе, судя по количеству заготовленного материала. С другой стороны лужайки имелась утоптанная площадка, а от неё утекала, прячась между стволами лип, наезженная дорога. Ни огорода, ни сарая с живностью не наблюдалось.

– Долго ещё озираться собираешься? – лукаво поинтересовался старик, он успел отворить дверь и теперь поглядывал на меня с порога.

– Куда яблоки? – спросил я сухо.

– В дом неси. Сушить буду.

Я послушно взбежал на крыльцо и в сенях водрузил корзину на указанный дедом сундук. Спросил:

– Всё?

– Торопишься?

Хозяин терема с удовлетворением воспринял мой отрицательный ответ и кивнул, приглашая проходить в избу.

В просторной горнице основное место занимал массивный стол, в центре которого подобно планетарию на площади красовалась металлическая сфера, обложенная тёмными разногабаритными камнями, похожими на тот, что теперь метеоритным обломком засел в моей груди.

Хозяин щёлкнул пальцами, неслышно произнёс заклинание, и камни занялись оранжевым огнём.

– Ух ты! – восхитился я, приближаясь и рассматривая необычный нагревательный прибор.

Зажигание света по хлопку во дворце не так удивило, как чудесный самовар в лесной сторожке.

– Чай будем пить, – добродушно улыбнулся старик.

Он неторопливо передвигался, доставая из шкафчика вазочку с вареньем из рябины, туесок с мёдом, металлическую коробку с высушенными травами и ягодами, огромные чашки – почти литровые на вид, – плетёную хлебницу с обсыпанными маком бубликами.

Я уселся на лавку и с удовольствием вдыхал распространившиеся по комнате ароматы. Звякнула отставляемая стариком крышка самовара, булькнул опускаемый в кипяток половник, зашипела заливаемая им травяная смесь.

Давно я не чувствовал себя как дома! Казалось, сейчас скрипнет дверь и, громко топая, в комнату ввалятся братья, за ними, шикая на гомонящую компанию, войдёт мама. Так бывало на даче после грибной охоты или рыбалки – мы возвращались в домик, рассаживались на веранде…

Я наклонился, сделал вид что разглядываю плавающие чаинки. Взял чашку за ручку, поднёс ко рту, хлебнул. Горячо.

– Ты б силу свою не выпячивал, паря, – дед тоже поднял чашку, но пить не торопился, рассматривал меня, словно диковину какую.

– Силу? Вы о чём? – стараясь говорить непринуждённо, схватил бублик, откусил и уставился на старика, медленно жуя.

– Недавно обрёл?

– С чего вы взяли вообще? – дёрнул я плечом.

Рассказывать первому встречному о всяких там поцелуях и камешках не хотелось.

– Не слепой. – Старик ухмыльнулся и шумно втянул губами чай. Посидел, прикрыв веки, потом снова посмотрел на меня пронзительно и начал объяснять: – Корзину тяжёлую нёс – ни разу из руки в руку не переложил. Дорога дальняя, шли быстро – не запыхался. Другой бы попросил передышки.

– Какая ж дальняя? – возмутился я. – Не дальняя. А я спортсмен, к вашему сведению. Тренированный.

Старик вскинул брови, осуждающе покачал головой:

– Споортсмиен? Всё бы вам, молодым, новые слова изобретать, будто прежних мало.

– Самбист, – уточнил я и заткнулся. Понятней деду не стало, само собой.

– Откуда ж ты явился к нам, самбист?

– Проездом, – промямли я, набивая рот – пытался таким образом отделаться от расспросов.

– Пустое, – заключил дед. – Проездом или на вовсе. Прячь силу. Не дразни народ. А то, не ровен час, решат, что из-за грани явился. Подкараулят и… – он знакомым жестом изобразил прокалывание моего торса невидимым мечом.

– Хм… – я невольно отстранился. – Как же её прятать? Не умею я.

– Значит, всё-таки недавно, – кивнул старик и пустился в объяснения: – Мыслями прячь. Ты вот подумал, что надо корзину тащить, она тебе лёгкой кажется. А ты думай, что лучше на месте бросить, тогда у неё свой вес окажется, будешь как любой обычный человек нести.

– А прыгать? Если надо забор, к примеру, перепрыгнуть?

– Это ещё зачем? – подозрительно прищурился старик.

– К примеру.

– Если к примеру, слушай. Прыгай, коли нужно, только чтобы никто не видел. А если люди рядом – погоди когда уйдут. Осознал?

Я кивнул, не сумев сдержать вздох разочарования:

– Сложно привыкнуть.

– Думать надо было, когда соглашался, – назидательно сообщил дед и покачал головой в раздумьях: – Кто ж тебя наградил? Аурин мужу своему всю силу отдавала, а дочка их мала ещё.

– Кто это – Аурин?

– Правительница наша убиенная. А дочка её – Мариийн, – закатил глаза, произнося молитву: – Пусть боги даруют сил малышке.

– Что это «малышке»? – возмутился я. – Вполне взрослый человек. Замуж собралась.

Что-то ещё хотел сказать, но замолк, перехватив удивлённый взгляд. Блин… Они ж, наверное, не знают о случившемся. Пока я пытался сообразить, как выкручиваться – не хотелось говорить, что сбежал из дворца, – дед шустро поднялся и метнулся через комнату. Распахнул окно и перевесился с криком:

– Чего вам?

– Отдай нам изгоя, отец, – забасили снаружи, – и мы уйдём.

– Нету тута никакого изгоя! Белены объелся, болезный?

Теперь стали слышны и другие голоса. Похоже, толпа была немаленькая, и расходиться никто не собирался.

– Ладно тебе, Тоорей, видели мои сыновья богатыря, что их одним дыханием с ног свалил. Кто ж это, если не закордонец?

– Внук ко мне приехал! – не запнувшись, соврал старик. – А свалил твоих оболтусов я, если хочешь знать! За то, что ты мне деньги за работу не сполна отдал! Когда расплатишься?

– Так это… – смущённо забормотал всё тот же голос, – пшеничку на базар свезу и того… Потерпи маленько.

– Потерплю, – великодушно согласился резчик. – А своим скажи: других заказов не возьму, пока за прежний долг висит. Пусть дома´ ваши нечистая сила атакует, коли не боитесь.

Гомон поднялся такой, что старик махнул в сердцах и затворил окно. Повернулся ко мне, смеясь. Видно, препирательство с деревенскими простаками доставляло ему удовольствие.