Удивительные приключения Хосе и Джулии

Пролог Можайск 1988 год.

Был жаркий июльский день, поэтому, не смотря на воскресенье, Можайский городской парк был пустым. Но и странного в этом ничего не было – типичный парк для районного центра, развлечений не много: несколько аттракционов для маленьких детей, цепная карусель, колесо обозрения и в самом углу парка, рядом со старой церковью, стояли качели-лодочки. Рядом с качелями сидел в тени деревьев старик – смотритель за аттракционами, который продавал билеты и включал нужный аттракцион. Очевидно, он давно привык к пустому парку и не обращал внимания на одиноких посетителей, проходящих мимо. Глаза полузакрыты, и старик то улыбался, а то хмурился, и было непонятно, спит или предается грезам. На вид это был обычный можаец, разве только сухощав, но на коленях лежал кривой нож, который он закрывал ладонями. Нож был сделан из какого-то очень крепкого дерева, по-видимому, это не просто старинная вещь, но довольно древняя. Кончик ножа был красный, возможно от крови жертв. На лезвии написано красным, скорее всего кровью, «GI» с одной стороны и «Julia» с другой.

Но вдруг старик напрягся и открыл глаза. Так делает стойку охотничья собака, почуяв добычу. Но что могло в пустом парке привлечь внимание этого старого человека? Он услышал отчетливо произнесенное имя Juli. В парке появились довольно шумные посетители – молодая семья: папа с малышом лет пяти на плечах, рядом с ними шла мама, а впереди скакала девочка лет восьми. Девочка первая увидела среди старых деревьев качели-лодочки и стала просить папу покатать ее. Она не кричала и не ныла, но так настойчиво-ласково упрашивала, что отказать было невозможно. Надо отметить, что голос у девочки не был детски-писклявым, такой приятный тембр вполне мог бы быть у взрослой девушки. Старик услышал девочку, а это ее отец назвал Juli, только произнес ее имя он очень мягко, скорее Юля, но эти русские такие странные. Голос девочки и вернул старика к реальности. Он вздохнул, наверное, и эти посетители пройдут мимо. Но посетители подошли к аттракционам.

Старик внимательно посмотрел на девочку, улыбнулся ей, и тут же почувствовал, как нож повернулся и уколол палец. Возможно старик неосторожно задел его, но сам-то был уверен в том, что нож сделал это специально. А это значит, появился «избранный» – маленькая девочка Juli, которой он должен передать нож и «сказание».

Отец уступил дочке, они сели в «лодочку» и стали раскачиваться. Но папе быстро надоело качаться, он вышел из «лодочки» и, велев своей девочке сидеть спокойно, стал качать ее. Но она не могла «сидеть спокойно», вскочила с сиденья и стала помогать папе раскачивать качели. Глаза у девочки горели от радости. «Сильнее, пожалуйста, еще сильнее! Выше! Выше! Еще выше!» – кричала девочка и продолжала раскачивать качели. «Лодочка» уже задевала ветки деревьев и, казалось, вот-вот сделает «солнышко». Но девочка этого не сколько не боялась, звонко смеясь, все сильнее раскачивала качели и кричала папе: «Еще, еще выше! Сильнее! Еще сильнее! Это настоящие качели! Это самые-самые лучшие качели! Выше, еще выше!». Но отец уже останавливал лодочку. «Хватит, Юля, нас уже мама с Борей заждались». Девочка, оглядываясь, нехотя ушла от качелей и скрылась в глубине парка, а старик все продолжал смотреть ей в след. Она напомнила старику его Джулию, первую и единственную любовь из далекой Испании, точнее из Каталонии, и несмотря на то, что от последней встречи прошли десятки лет, в своих воспоминаниях старик видел подружку так, как будто расстались только вчера.

Незаметно для себя старик задремал, ведь в парке пусто, посетителей нет. Иногда на его губах появлялась улыбка и он шептал какое-то имя. Если бы кто-нибудь попробовал прочитать по губам, то без труда узнал имя подружки, его первую любовь – Джулия. Влюбился Хосе, так звали старика, еще в школе и любил только ее одну. По окончании школы хотел жениться на Джулии, но и ее, и его родители были против. Тогда, не желая терять свою любовь, предложил подружке сбежать с ним в Америку, где у него жили родственники.

Джулия, мой предок остался жить с подружкой в Америке, когда ему на родине грозила тюрьма. Давай и мы с тобой уплывем в Америку и там поженимся! Я тебя очень-очень люблю и не могу жить без тебя!

Любимый мой, но как мы будем жить в Америке? Я еще учусь, а у тебя толком и специальности нет. Подожди немного. Я закончу школу, а у тебя будет специальность, и родители наши согласятся на брак. Я тебя тоже очень-очень люблю!

Хосе вынужден был согласился с доводами подружки. Он продолжил обучение в колледже, вечерами работал. Ничего нет страшного в том, что они не могут пока пожениться, но ведь никто не мешает любить друг друга. Жили они рядом и видеться могли свободно. Был у них и свой заповедный пляж, закрытый от любопытных глаз густыми зарослями, и сквозь эти заросли шла еле заметная тропинка. С краев пляж закрывали от ветра и волн большие камни, поэтому на нем всегда было тепло и безветренно. Хосе приходил первым и ждал подружку. Для свидания у них был всего час или два, столько оставалось до захода солнца. Но зато все это время они принадлежали только друг другу. Оба были молоды, счастливы, им казалось, что счастью не будет конца.

Джулия закончила школу и поступила в колледж, и Хосе согласился еще немного подождать с женитьбой. Он уже считал месяцы до этого счастливого события, но беда пришла совсем неожиданно. В 1938 году в Испании началась Гражданская война, и испанских детей, чтобы спасти от ужасов войны, отправили в соседние страны и в Советский Союз. Хосе, а ему было в то время девятнадцать лет, вместе с Джулией были активными борцами за независимость Каталонии, за что им грозили большие неприятности. Чтобы избавить от бед, их отправили с детьми в Советский Союз, ведь должен кто-то детей сопровождать. Уже перед посадкой на пароход отец на прощанье обнял сына и незаметно для других сунул ему за пазуху нож, старинный деревянный нож. «Хосе, помни, ты из древнего дворянского рода каталонцев и мой старший сын. Этот нож – наша родовая реликвия. Ты должен будешь передать его своему первенцу вместе с древним сказанием о нашем роде».

На том же пароходе, что и Хосе, плыла Джулия. Все плавание они были вместе и поклялись не разлучаться и на чужбине, но по прибытии в Советский Союз друг друга потеряли. Детей еще в порту разделили на группы, и одних отправили в Подмосковье, а других в Ленинград. Джулия оказалась с одной группой детей, а Хосе в другой. Он поехал в Москву, а его подружка – в Ленинград. Сразу же по прибытии на место, Хосе отправил в Ленинград письмо, но Джулия не ответила, возможно ее отправили еще куда-нибудь, но куда, он не знал.

Хосе с группой детей поселили в Подмосковном санатории, и там он познакомился с местным художником Евгением Борисовичем. Этот художник украшал санаторий к праздникам, рисовал к разным знаменательным событиям стенгазету и вел кружок рисования для отдыхающих. Ему же поручили встретить испанских детей.

Евгений Борисович подошел к Хосе и поздоровался: "Ола!" (Hola – здравствуйте), оказалось, он когда-то изучал испанский язык. Так они познакомились, а вскоре и подружились, может потому, что Борисыч неплохо говорил по-испански, а может Хосе не хватало на чужбине старшего товарища, у которого можно спросить совет. Новому другу Хосе признался, что хочет найти свою подружку-испанку, но не знает, как это сделать. Борисыч дал несколько полезных советов, которыми Хосе воспользовался.

Художник приглашал друга-испанца в свою мастерскую, и как-то раз Хосе показал ему свой нож и сказал, что боится держать его при себе, а хочет отдать на хранение другу. При виде этой старинной, даже древней вещи, глаза у Борисыча загорелись. Он понимал, что эта вещь стоит очень дорого, и как художник знает, кому можно продать. Но глядя в доверчивые глаза друга, преодолел соблазн и вернул нож Хосе.

– Ты эту вещь не только никому не давай в руки, но и не показывай даже.

– Но почему?

– Да потому, что стоит он очень большие деньги, и у тебя его отберут. А от куда у тебя этот нож?

И Хосе очень кратко, мешая русские слова с испанскими, рассказал историю своих предков и ножа.

– Так этот нож оказался у меня, – закончил он свою историю.

– Занимательная история, – заметил Борисыч, после продолжительного молчания. – Хосе, если ты запишешь ее по-испански, я переведу на русский. Ты эту историю так и сохранишь, вдруг у тебя ребенок будет русский. Тогда и понадобится история по-русски.

С этого дня они стали записывать «сказание»: Хосе записывал по памяти на испанском языке, а друг-художник переводил на русский.

– Вот что, amic 1, – сказал Евгений Борисович, когда работа была закончена, – и история твоя не должна попасть чужому на глаза, не то быть беде. Ты все вместе спрячь в матрасе, на котором спишь.

– Спасибо, друг, – Хосе крепко обнял художника. – Я обязательно последую твоему совету.

Вскоре после этого Евгений Борисович из санатория уехал, пообещав написать Хосе письмо, когда устроится. Но неожиданно часть испанских детей из этого санатория отправили в Крым, а с ними и Хосе. Так он потерял и своего друга-художника, но совет запомнил и о ноже больше никогда и никому не рассказывал.

Хосе долгие годы безуспешно искал свою подружку, но так и не нашел. Он даже не знал, жива ли она, ведь многие, попав в более холодный и сырой климат, заболевали. Домой в Каталонию Хосе уже не вернулся и был уверен, что не вернулась и Джулия, иначе обязательно передала бы весточку. О своей испанской подружке больше никогда не слышал.

Прошли годы, но Хосе остался верен клятве, данной Джулии. И вот теперь он старик, а у него нет ни семьи, ни детей. Нет первенца, которому он передаст нож и «сказание» – историю рода. Эта история вместе с ножом передавалась отцом своему первому ребенку, независимо, мальчику или девочке. Хосе знал и предание, по которому, если нет своего ребенка, то нож и «сказание» нужно передать «избранному». Причем нож сам выбирал нового хозяина. Так, этим «избранным» оказался предок Хосе, это его инициалы были написаны на ноже: «GI».

Сегодня нож сам указал нового хозяина, как передать его, старик не знал, но не сомневался, что новым хозяином станет русская девочка Джули, которую папа называет Юля. И голос, и имя девочки были, как у его подружки. Его самого звали Хосе, так же, как первого хозяина ножа в их роде, у которого была жена Джулия. И вот теперь последний представитель древнего рода должен передать реликвию «избранному» – русской девочке Юле. Об этом и думал старик, греясь на солнце.

Глава 1 Независимость Каталонии. Герцоги Диего и Габриэль

Первое упоминание о Каталонии появляется примерно в 1120 году в связи с завоеванием Менорки2 объединёнными силами итальянцев, каталонцев и окситанцев3. В средневековье Каталония входила в Королевство Арагон, причем королем Арагонским был граф Барселоны (ведь быть королем почетнее, чем графом!), и Каталония сохраняла свою самостоятельность, у нее было собственное законодательство, и свое управление.

В течение нескольких столетий Каталония становится одним из главнейших регионов в Европе, великой морской империей, владения которой находились главным образом в Западном Средиземноморье. Во время правление испанского короля Филиппа II, деда короля Филиппа IV, правящего в описываемое время, начался постепенный упадок каталонской экономики, культуры и каталанского языка. Среди самых негативных процессов того периода было увеличение пиратских нападений на побережье Каталонии и бандитизма на суше. Между Каталонией и монархией Испании уже во времена Филиппа II не раз возникали конфликты. Истощив экономические ресурсы Кастилии4, Филипп хотел воспользоваться богатствами Каталонии. При нем Каталония утратила свою независимость и стала испанской провинцией.

При короле Филиппе IV Испания вступила в тяжелую войну, вошедшую в историю, как тридцатилетняя война. Армия была практически переведена на самофинансирование, ее должно было содержать местное население, что особенно явно проявилось в последний период войны, когда основной целью боевых действий было не достижение преимущества над противником, а поиск пропитания и добычи. Появилось выражение «Война кормит войну». В 1640 году началось восстание крестьян, в мае оно перекинулось на Барселону, столицу Каталонии.

Местная элита, а среди нее выделялись лидеры герцог Диего и герцог Габриэль, выдвинула лозунги отделения Каталонии от Испании. За помощью каталонцы обратилась к французскому королю Людовику XIII, Франция находилась в состоянии войны с испанцами. С Францией был заключен союз, и французские войска вошли в Каталонию. В тоже время объявили независимость от испанцев и португальцы. Испания, ослабленная войной, вынуждена была признать Португалию и начала борьбу с Каталонией. Благодаря помощи Франции, каталонцы могли сохранять свою независимость двенадцать лет. Герцог Габриэль был против вмешательства Франции, не веря в их помощь, но, не желая бросать начатую борьбу за независимость, оставался в Барселоне и вместе с своим другом герцогом Диего руководил борьбой. Но помощь французов превратилась фактически в оккупацию Каталонии, и каталонцы должны были содержать французскую армию, занявшую Барселону. «Ничего хорошего от французов не будет! Не видать нам независимости! Это какая-то оккупация!» – заявил герцог Габриэль и покинул Барселону.

Благодаря французской поддержке каталонцам удавалось отбиваться от испанцев до 1651 года, когда, воспользовавшись усталостью местного населения от французской оккупации, испанские королевские войска во второй раз осадили Барселону. Воспользовавшись тем, что Испания ведет войну, отделились и нидерландские провинции. Испанская монархия сосредоточила все силы на борьбе с Каталонией. Франция не могла оказать поддержки союзнику, сама в это время находилась в состоянии политической смуты. В октябре 1652 года Барселона капитулировала.

Герцог Диего все не верил в поражение Каталонии, он надеялся, что французы помогут сохранить независимое государство. Но в 1659 году Франция заключила с Испанией Пиренейский мир, по которому король Франции Людовик XIV отказывался от притязаний на обладание Барселоной в обмен на уступку другой каталонской земли – графства Руссильон. И вот тогда уже и герцог Диего покинул Барселону.

Глава 2 Джулия и Хосе

Летом 1650 года в Монтгате, небольшом городке к северу от Барселоны появился странный человек, который купил дом с большим садом на берегу моря. Городской знати он объяснил, что в этом доме поселится генеросо – «достойный гражданин». Действительно, вскоре после этой странной покупки, в город приехал генеросо – герцог Габриэль. Ему не надо было представляться отцам города, герцог был известен, как борец за независимость Каталонии. Он приехал в Монтгат не один, с ним была красавица молодая жена герцогиня Мария Лаура с ребенком на руках и мавр-слуга. Габриэль, уехав из Барселоны, поселился в Монтгате, потому что его привлекли удобные бухточки.

У герцога было достаточно средств, чтобы купить две мулеты – небольшие рыболовные суда. Набрал на них команду и занялся рыболовным промыслом у берегов Средиземного моря. Затем купил землю, на которой стал разводить овец. Дела шли хорошо, а сеньор Габриэль, будучи знатным горожанином, участвовал в управлении городом. Лаура родила ему еще одного сына, прекрасного мальчика, но, когда ему исполнился год, красавица-герцогиня внезапно заболела и вскоре умерла, умер и ребенок. Габриэль второй раз жениться не стал, а воспитателем к сыну-первенцу приставил мавра Яго. Сам же почти все время был занят или своим хозяйством, или городскими делами, и в воспитании сына не принимал почти никакого участия, все предоставив верному Яго и нанятым учителям. К тому же он считал, что мальчик должен хорошо знать жизнь простолюдин.

И вот виконт5 Хосе, сын герцога Габриэля, несмотря на свой аристократизм, играл на улице с простыми мальчишками под присмотром верного Яго. Он рос сильным и ловким, был заводилой и предводителем мальчишек той части города, где жил. Мавр сшил для него из кожи мячик и набил шерстью. И вот у мальчишек теперь к прочим забавам добавилась еще одна – игра в кальчо, в то время это была новая и очень популярная игра. Взрослые играли двумя командами по 37 человек на песчаной площадке пятьдесят эстадо6 на тридцать пять и воротами во всю ширину площадки. Цель игры – забить мячей больше, чем соперник. В игре допускались приемы борьбы и кулачного боя. У мальчишек игра проходила мирно, конечно, приемы борьбы применялись, но кулаками не дрались. Ведь играли между собой практически друзья! Не набирали они и полную команду по тридцать семь человек, хорошо, если всего в обеих командах наберется двадцать человек, а то играли и по пять в каждой команде, но и площадку делали меньше. Команда с Хосе всегда выигрывала, а сам он забивал больше всех голов. Иногда команда Хосе играла с мальчишками другой части города, и уж тогда шли в ход и кулаки, как у заправских игроков в кальчо.

Хосе с друзьями увлеченно играл в кальчо, когда показалась красивая карета, запряженная четверкой лошадей. Впереди сидел мавр, который подгонял лошадей. Сопровождал их сеньор верхом на красивом жеребце. Карета в то время была большой редкостью, мужчины ездили верхом на лошадях, а женщины и старики – на ослах. Итак, проехав прямо через площадку, на которой играли мальчишки, она остановилась около большого дома, неподалеку от дома Хосе. Из кареты вышла нарядно одетая девочка лет десяти и ее служанка. Так в Монтгате поселился герцог Диего с красавицей дочкой Марией Джульеттой.

Герцог Диего дождался окончания войны Испании с Францией, причем Барселону заняли испанцы, а часть Каталонии отошла к Франции, и тогда, по совету друга герцога Габриэля, приехал в Монтгат, и свой первый визит нанес конечно к Габриэлю. Так впервые встретились Хосе и Джульетта. Обратила ли внимание на соседа девочка, неизвестно, но Хосе на девочку внимание не обратил – визит друга отца пришелся очень не кстати, ведь на улице друзья ждали играть в кальчо, а пришлось сидеть дома с гостями.

Герцог в своей дочке души не чаял и баловал ее, как мог. Однако, занимаясь городскими делами, уделял ей немного внимания, предоставив воспитание горничной, девушке лет двадцати, и учителям, которых он нанял. Росла его девочка свободной. Подружек у Джульетты не было, поэтому, если отца не было дома, она одевалась как мальчик – в штаны и рубаху, и шла на улицу играть с мальчишками. Может быть она играла бы и с девочками, но, во-первых, девочек ее круга не было поблизости, а во-вторых, играть с мальчишками было намного интереснее, но только девочку они бы играть не приняли, вот и одевалась Джульетта мальчиком. Но дон Диего уезжал по делам довольно часто, поэтому для дочки был простор. Уличные мальчишки вместе с Хосе знали ее как Жулио, соседского мальчишку, слугу герцога Диего.

– Привет, как тебя зовут и где ты живешь? Что-то мы тебя раньше не видели, – спросили при знакомстве ребята.

– Я – Жулио, и живу вон в том доме, у сеньора Диего, – ответила Джульетта.

Мальчишки решили, что новый товарищ – слуга герцога, ведь у него дочка, и приняли в свою компанию. Играли всегда вместе, и никто не догадывался, что их приятель Жулио на самом деле девчонка Мария Джульетта. Хосе вскоре подружился с Жулио, всегда ему покровительствовал, поэтому ни у кого не возникало желание посмеяться над ним или еще как-нибудь обидеть. Правда и сам Жулио был не задиристым. Он участвовал во всех играх своих товарищей, даже в кальчо играл, правда очень осторожно, всегда опасался силовой борьбы, да следил, чтобы его кто-нибудь не стукнул. Но и Хосе, и остальные мальчишки-игроки относились к этому снисходительно, ведь он был такой хрупкий. А еще Жулио никогда не ходил с мальчишками купаться на море.

– Пойдем с нами купаться, – неоднократно приглашал Хосе друга.

– Да я плавать не умею.

– Пойдем, я научу тебя, а хочешь, так просто посидишь на берегу, походить по мелководью, посмотришь, как я плаваю, позагораешь, а то ты какой-то бледный.

Во время игры Жулио засучивал штаны, длинноваты были, и Хосе видел белые незагоревшие ноги. Но тот всегда отказывался, находил какую-нибудь вескую причину, чтобы не идти с друзьями на море.

Время шло, ребята взрослели, стали подростками, Хосе вырос в красивого молодого человека. Джульетта, тоже выросла, но оставалась худенькой девушкой, и надев штаны с рубахой, легко сходила за мальчика. Она страстно влюбилась в своего друга и покровителя Хосе, но тот по-прежнему не догадывался, что его друг – девушка, продолжая считать ее парнем, а Джульетта не знала, как открыться. Сколько слез отчаяния пролила в свою подушку, но ничего не могла придумать. Конечно, можно одеться девушкой, и «случайно» встретиться с Хосе. Но, во-первых, дочери герцога не подобает самой знакомиться с парнем, даже с сыном герцога, а во-вторых, она не была уверена, захочет ли Хосе знакомиться с ней, как с девушкой.

Но случай представился сам. Хосе был не только капитаном команды по кальчо, но и тренером. У него была тайная мечта подготовить такую команду, чтобы она стала лучшей среди молодежи города, а может быть, и соперничала со взрослыми игроками. Вот он и гонял мальчишек по пляжу, песок в полосе прибоя плотнее и бегать легче, отрабатывая скорость движения и быстроту реакции. Но Жулио самовольно прекратил тренировку и остановился.

– Жулио, а тебе не надо тренироваться? – строго спросил Хосе.

– Нет, не надо, я и так быстро бегаю и легко уворачиваюсь.

Ведь Жулио – девчонка, только что одета мальчиком, и пыталась это показать Хосе, но тот никак не замечал. Из-за этого позволяла со своей тайной любовью дерзости, как и в этот раз. Ей надоело бегать по песку, ведь она не собиралась становиться игроком «кальчо», а играла в команде только из-за Хосе, чтобы быть рядом с ним.

Друзья по команде удивлялись терпению своего капитана. Жулио не самый лучший игрок, конечно, польза есть от него, не плохо играет в центре, подберет потерянный мяч, сделает хорошую передачу, но от силовой борьбы уклоняется, нападающих остановить не может и, конечно, сам мячи не забивает, да это и понятно, вон какой хрупкий, ему не пройти защитников!

Тренировка прекратилась, все смотрели на Хосе и ждали, как он поступит. Разрешит Жулио не тренироваться или отправит домой? А может быть вовсе выгонит из команды? Но и Хосе задумался. Уступить и разрешить не тренироваться? Нельзя, в команде должна быть дисциплина. Выгнать парнишку из команды? Жалко. Привязался к нему Хосе. И он придумал.

– Хорошо, докажи, что ты такой ловкий! Пойдем на мол и попробуй забить мне мяч. Забьешь, и можешь сегодня не тренироваться.

– А если не забью?

– Тогда будешь один бегать по пляжу до вечера. Это будут мои ворота, – Хосе провел на песке черту. – Бери мяч и отойди на пятнадцать шагов. Начали!

Джульетта стояла с мячом и обдумывала тактику: «Дать себя поймать, чтобы Хосе убедился в том, что я – девушка? Можно при всех поцеловать его. А вдруг не поймет? Поцелую, а он подумает, что я парень… Тогда все пропало. Ужас! Надо забить мяч, и «на радостях» обнять Хосе. Вот тогда он убедится, что я девчонка. Но с такого расстояния мяч за черту мне не закинуть, надо подойти ближе, но Хосе не подпустит. Обойти его? Не получится. Надо выманить к себе вперед, и с ходу проскочить по краю мола».

Джулия действительно быстро бегала и была юркая. Она легко могла увернуться от любого преследователя, могла и обойти соперника, но не своего капитана. Девушка понимала, что Хосе не будет применять против нее грубую силу, но может легко отобрать мяч, и тогда придется весь вечер одной бегать по пляжу, когда парни с Хосе будут играть.

Уже несколько раз она пыталась перехитрить Хосе и обойти, но безуспешно. Парень, улыбаясь, потихоньку оттеснял Джулию к концу мола, все дальше и дальше от ворот. «Может быть попробовать перекинуть мяч через Хосе? Он побежит за мячом, вот тут и проскочить мимо, обогнать и схватить мяч. Нет, скорее всего, и не побежит, а просто не даст мне к нему пройти. Не даст… Схватит и будет держать? Тогда я и обниму его, поймет, что его Жулио – девушка! Нет, не будет хватать… Просто загородит дорогу. Опять проигрыш», – так думала девчонка, а Хосе все дальше оттеснял ее от ворот, все ближе к краю мола. Джулия, как не старалась, но вынуждена была отступать. Но вот и мол заканчивается, дальше уже отходить некуда, сзади и с боков – море, впереди Хосе. Джулия уже хочет сдаться и, признавая поражение, обнять парня. «Так он поймет, что я – девчонка! А может и не поймет… Нет, раз я проиграю, все равно заставит бегать по пляжу весь вечер, да еще и посмеется надо мной! Еще и мальчишки смеяться станут. А так тебе и надо, глупая девчонка! Не можешь по-людски с парнем объясниться, будешь как… собака, по пляжу бегать», – думает девушка. Она уже готова сдаться и идти «бегать, как собака, по пляжу».