Хроники побережья. Часть вторая

Солнечная дорога (часть вторая)

Когда бесполезно мужество поступков, должно оставаться в человеке мужество надежды… Жить spe fretus. Опираясь на надежду… Владислав Крапивин.

Глава 1 Утро возвращения

Перед старым обшарпанным зданием общежития царил переполох. Все бегали туда-сюда, в воздухе витало напряжение. Я прибавила шагу, с головной болью это непросто.

– Ребята, что происходит? – спросила я, шдядя вопросительно на девчонок.

– Алиска, где ты была? – воскликнула Аня, отшатнувшись, будто увидела привидение.

– Куда ты пропала? Где была? Мы три недели тебя ищем, объявления расклеили, где только можно, милиция приезжала, всех опрашивали, – Лера засыпает меня вопросами.

– Куда я пропала, заблудилась, по острову моталась по лесу вдоль реки.

– Нашлась! – закричал кто-то из подошедших мальчишек.

– Что здесь происходит, мне кто-нибудь объяснит? – спросила я, я начиная нервничать.

– Она еще спрашивает, – произнес один из пацанов, кажется, Игорь, мы с ним на палубе теплохода стояли, когда плыли сюда.

– Алиса, где тыбыла? – ошарашенно спросил, спешно подошедший командир стройотряда.

– Заблудилась я. Пошла прогуляться, и вот… – ответила я, опуская глаза. Что еще я могла сказать? Пусть уж лучше так, чем все объяснять, как было, еще примут за сумасшедшую, только этого мне не хватало, – Я в лесу заночевала, стемнело быстро, – об остальном тактично умолчала.

– Тебя не было три недели, ты в лесу ночевала? – спросил командир, глядя подозрительно.

– Ну да. Говорю же, заблудилась. Еле вышла. Ягоды ела, рыбу, – подтвердила я.

– Как ты рыбу-то ловила? – спросил он уже спокойнее. Поволновался, видно, немало.

– Ну как, палкой заостренной, сейчас же путина, много рыбы идет, это нетрудно, – ответила я, глядя на него невинными глазами.

– Больше без спроса никто никуда не ходит и не покидает территорию завода, – сурово заявил командир отряда.

Да уж, похоже, они и, правда, переживали, студентка пропала, не хухры-мухры.

***

Через неделю мы отправились домой на Алтай. Сначала плыли с Итурупа на теплоходе в Южно-Сахалинск, потом летели в Новосибирск, ехали в Барнаул. Между Новосибирском и Барнаулом «Икарус» остановился перед мостом через Чумыш. Наконец-то я в Тальменке. Куда же мне теперь идти. В последнем письме мама написала, что обменяла наш дом на квартиру в городе, и теперь я буду жить в Барнауле, а она вышла замуж и с Максимом и Мухтаром переехала в соседний поселок на следующей станции по железной дороге.

Мобильных телефонов тогда не было, да и стационарные были далеко не у всех, так что домой я добиралась с непредвиденными обстоятельствами.

От самого Чумыша в шесть утра я долго шла до железнодорожного вокзала по пустынным улицам поселка и наконец с наслаждением опустилась на скамейку у перрона. Тащиться через полпоселка с тяжеленной сумкой в руках то еще удовольствие. Поискала по карманам, нашла пятнадцать копеек и вздохнула с облегчением, теперь можно было сдать сумку в багаж. Пятьдесят баночек икры и три килограмма соленой горбуши, да еще мои вещи – все это тяжело носить с собой. Запихала сумки в камеру хранения, набрала код и опустила монетку. Замок закрылся, все, можно идти.

Мои надежды не оправдались, и дома никого не оказалось, в ответ на звонок меня обдало леденящей тишиной, исходящей изнутри дома. Возвращалась я усталая, шла тихим шагом, спешить некуда, до электрички еще пара часов. Воробьи чирикали, желтели листья деревьев, светило яркое, но уже по-осеннему солнце, стояло бабье лето. Спустя два часа подошла электричка, громким свистом оповестив о своем приближении, и приветливо распахнула двери, словно приглашая войти. Впереди меня ждала долгожданная встреча с мамой и Максимкой.

К их новому дому я подходила неуверенно, все неизвестное всегда вызывало тревогу. Максимка, увидев меня, бежал навстречу по улице, как это обычно делали сельские ребятишки, маленький двухлетний малыш с темными, как угольки, глазами. Я широко распахнула руки, и он влетел в мои объятия.

Началась учеба в городе. Дни проходили за днями. Лекции сменялись практикой в больницах, я с интересом погрузилась во все новое, но, несмотря на это, часто вспоминала моих друзей и всех, кого оставила на острове. Полтора года пролетели незаметно, я закончила учиться и начала работать на подстанции Скорой помощи.

Глава 2 1995 год

Подписала, не глядя, и вышла на ватных ногах из кабинета. Медсестра отвела меня в отделение нейрохирургии этажом выше. Мои вещи из неврологии уже перенесли туда. Я сегодня утром поступила в эту больницу и даже не успела их распаковать.Нейрохирург долго рассматривал снимки компьютерной томографии. Что-то ему не нравилось. Он попросил подождать за дверью. Мимо быстро прошел один врач, второй, третий. Что-то происходит не очень хорошее. В воздухе чувствуется напряжение, словно, молния вот-вот ударит где-то рядом. Эта изматывающая головная боль когда-нибудь прекратится? – Пройдемте, – позвал меня, махнув рукой, вышедший из кабинета незнакомый доктор, и направился вглубь темного крыла здания больницы. Вошел в другой кабинет. Я пошла по коридору следом, предчувствуя что-то очень плохое. – Садитесь, – сказал он в кабинете, перебирая бумаги на столе. Мне трудно поворачивать голову, просто опускаюсь на стул, стараясь не наклониться, чтобы избежать дикого приступа боли, заставляющего крепко сжимать челюсти. – У вас опухоль, – начал говорить врач. Я молчала. Внутри непонятное чувство то ли облегчения, что наконец-то нашли причину изматывающих головных болей, то ли ужас, сковавший все чувства и заморозивший их. – Это операбельно? – выдавила, наконец, я из себя. – Да. Но тянуть нельзя. Сегодня пятница, в понедельник-вторник необходимо сделать операцию, – ответил мне доктор. – Хорошо, – медленно произнесла сухим бесцветным голосом, стараясь держать голову так, чтобы слезы не выкатились из глаз. – Подпишите согласие, – врач положил передо мной на стол лист бумаги.

***

В палате одевалась женщина. Ее только что выписали. Больше никого не было, все кровати были пусты. Мы разговорились.

– Чего ты ревешь, – спросила она, надевая футболку

– Диагноз такой ужасный поставили, – ответила я, всхлипывая.

– Какой диагноз? – участливо спросила женщина.

– Опухоль мозга, – произнесла я приговор.

– А кто врач? – задала она вопрос, заканчивая одеваться

– Генрих Владимирович., – сквозь слезы ответила я.

– Ну и чего ты ревешь? У него такие руки золотые. Он все сделает хорошо, даже не переживай. Он только в палату зайдет, будто, ясное солнышко пришло. Все будет хорошо, – уверила меня она.

Я смотрела на нее и с трудом, но во мне поселился маленький огонек надежды, а вдруг все и правда будет хорошо.

Женщина ушла, и я осталась одна. Изредка заходили медсестры, но я почти не замечала этого.

Ночью было особенно тоскливо, одиноко и при этом не проходила боль, от которой хотелось лезть на стены и выть.

Я не хотела сообщать маме о том, что я в больнице, у нее больное сердце, а со мной все будет хорошо, надеялась я.

Мои подруги после окончания учебы разъехались. Одна уехала домой в Заринск, другая вышла замуж и отправилась в Новосибирск. Сойтись с новыми я еще не успела. Если бы Денни был здесь или Тай. Я часто их вспоминала и очень скучала по ним и бабушке, по нашей лесной избушке, вспоминала наши посиделки у костра, неразлучных друзей Алекса и Влада, я даже по ворчливому Глену соскучилась, надо же такому быть.

Мимо открытой двери по коридору прошла санитарка, очень похожая на бабушку Лизу. Я выглянула в коридор, но там уже никого не было. «Наверно, показалось,» – подумала я.

На следующий день мне совсем стало плохо, дежурный врач наблюдал, до понедельника оставалось еще два выходных дня.

К вечеру в палату вошел Генрих Владимирович. Он улетал в район по санавиации и только что вернулся, его вызвал дежурный нейрохирург.

– Как дела? – спросил он у меня, зайдя в палату, где я лежала на кровати. .

Сил отвечать не было.

– Покажи язык, – попросил врач, рассматривая мои зрачки.

Все, что я помню после – это как мне ставят внутривенно лекарство, я даже не спрашиваю что это, хотя всегда это делала раньше.

***

Я наблюдала за происходящим сверху из угла операционной. Облаченные в белое, с лицами закрытыми масками, врачи и медсестры быстро, словно рубили что-то твердое, перекидывались словами между собой:

– Рефлексы отсутствуют, давление сорок на ноль.

– Клиническая смерть.

– Адреналин…

– Пульса нет…

Темнота. Меня окружает темнота. Ничего нет. И никого. Пусто, холодно и темно. Нет запахов. Совсем ничего.

– Разряд… – раздается чей-то незнакомый голос.

В какой-то момент я начинаю слышать то, что происходит в операционной, хотя не должна. Толчок. «Эй, товарищи доктора, мне больно, » – силюсь сказать, но не могу, мое тело меня не слушается, а во рту трахеостомическая трубка.

– Еще разряд, – звучит тот же резкий голос. Снова толчок. «Нет, так не пойдет, » – думаю я и…

Раздался дикий грохот прямо надо мной. Сквозь закрытые веки резко возник свет. Он появлялся и исчезал несколько раз.

– Электричество отключили из-за грозы! – раздался крик, и наступила темнота. Хотя… Я что-то вижу. Море. Это точно море. И тут я понимаю, как сильно скучала по нему.

Глава 3 Встреча с бабушкой

Холодные острые капли дождя больно хлестали по плечам и рукам. Тонкая ткань сорочки никак не защищала меня от холода и воды, я промокла насквозь. Зябко. Холод пробирал до костей, как будто он пришел из преисподней, приходилось идти, с трудом вытаскивая ноги из грязи на раскисшей дороге. Низко и тяжело плывущие серые тучи, плотно заволокли небо, ветер периодически обдавал мелкими брызгами грязи. Ливень не скоро закончится, еще и темнело довольно быстро, окоченевшие босые ноги утопали в склизкой грязи.

Да где же домик бабушки Лизы? Я скоро совсем потеряю чувствительность, озябшие руки уже плохо слушались, а кисти посинели.

К моему изумлению я оказалась перед таверной. Она находилась на окраине селения, значит, до бабушки Лизы не так уж далеко, но все еще идти и идти. Войти в таверну я не рискнула. В наступившей темноте смогла, озираясь вокруг, подойти к двери, удалось заглянуть в небольшую щель.

Старый Януш стоял на своем обычном месте, разливая медовую настойку. За столиками сидели несколько мужчин, лениво переговариваясь между собой. Слова невозможно было разобрать, но ни Тая, ни Денни там не было. Я попробовала напрячь слух и почти прильнула ухом к щели неплотно прикрытой двери. Мужчины спорили, упоминая при этом имя колдуна Сигмариона и сентинов. Видимо, еще не разрешились проблемы с ними. Ничего, стоящего внимания, я больше не услышала и потому поскорее поспешила к каменному переходу через речушку. Чтобы перейти ее по камням, пришлось омыть ноги ледяной водой, иначе бы я свалилась с мокрых камней, скользя по ним из-за размокшей грязи на ногах. Она налипла на ноги и скользила под совсем закоченевшими от холода ладонями при попытках смыть ее мягкой речной водой. Кое-как мне это все же удалось, хоть и с трудом, и я смогла благополучно перейти речушку и добраться до домика на опушке.

Дрожащей рукой я слабо постучала в окно, едва смогла повернуться и, с трудом переставляя ноги, доплелась до невысокого крыльца. Через какое-то время, показавшееся мне одним из самых долгих ожиданий в моей жизни, дверь бесшумно отворилась, и в темном проеме появилась фигура бабушки Лизы.

– Кому понадобилось в такую погоду шастать? – спросила она, голос ее звучал заспанно.

– Лиса?! Ты? – удивленно воскликнула старушка.

Я только слабо улыбнулась и кивнула, но в полутьме это не особо было видно, говорить сил не было.

– Лиса, да ты совсем заледенела. Скорее входи! – проговорила бабушка и буквально втащила меня в сухие сени.

Обняв мои холодные плечи, она торопливо легонько чуть подтолкнула меня внутрь избушки. Через минуту я уже оказалась сидящей на стуле со спинкой и подлокотниками рядом с теплой печкой, где еще тлели угли. Закутанная в колючий шерстяной плед, с кружкой горячего чая в руках, я наслаждалась долгожданным теплом. Постепенно чай с малиновым вареньем привел меня в состояние, когда я смогла нормально разговаривать.

Бабушка торопливо наливала с печи горячую воду в чашу с порошком растертой горчицы. Она заставила меня опустить туда ноги и положила рядом шерстяные носки. Подала мне в руки кружку горячего молока с медом.

– Рассказывай, миленькая, как вышло, что ты в ужасную погоду в таком виде здесь оказалась? Разве можно голышом в такую погоду ходить? – спросила бабушка Лиза, садясь на скамью, приготовившись слушать.

Справедливости ради, надо сказать, на мне была ситцевая больничная сорочка, но для такой погоды, это и правда, все равно, что голая. Что мне было делать? Сказать правду? Бабушка подумала бы, что у меня не все дома, что я от холода помутилась рассудком. По правде говоря, я была недалека от подобной участи. Хоть мне и не хотелось, но пришлось придумать историю, в которой меня бедную ограбили какие-то люди, когда я ехала сюда.

– Не иначе, происки сентинов. В последнее время они совсем стали бессовестными. То один их увидит, то другой, а недавно планолет Сигмариона пролетел в их сторону. Этот негодяй обзавелся планолетом и теперь наводит ужас на всю округу.

– Бабушка, как Денни и Тай? – спросила я, делая глоток молока.

– Денни ведь в обители теперь живет. Уже почти два года, – проговорила бабушка, промакивая глаза уголком чистого старенького передника, – После твоего ухода, Лиса, он долго грустил и принял решение уйти в монастырь. Никто из нас не смог его отговорить.

Это было странно. Я бы поняла, если бы девушка так себя повела. Но Денни?

– Это странно, – удивленно сказала я, – а Тай?

– Тай сейчас ушел на разведку. Он отправился на остров сентинов, – ответила бабушка.

Денни…

Глава 4 Тай

Приходилось обходить старые останки то ли домов, то ли еще каких-то строительных разрушений бывшего селения сентинов, что не ускоряло Тая в пути.Тай устало прикрыл глаза. Впереди пустынный песчаный ландшафт. Повсюду раскаленный серо-желтый песок, наверно, в нем можно испечь яйца птиц. Громко хлопая крыльями, взлетела стайка чаек, испуганная появлением чужака. Тай представил себе вкус запеченных куропаток, которые они с Денни часто ели у бабушки Лизы после охоты, уж она не скупилась на угощения. От воспоминаний потекла слюна, в животе заурчало, голод снова дал знать о себе. Непреодолимо хотелось вонзиться зубами в кусок ароматного сочного мяса, с капающим светлым жиром. Тай даже зажмурился, отогнал непрошеные мысли прочь. Продвигаться по лесу было все же лучше, чем идти через песчаную пустыню. Там хоть не приходилось постоянно ступать по раскаленному за долгий жаркий день песку, в котором утопали ступни. Его тонкие кожаные невысокие сапоги плохо защищали от испепеляющего жара, исходящего от песка. Похоже, ночь снова будет холодной. Еще только июнь, дни долгие и светлые, а теперь еще и знойные со скрипящим на зубах песком и вечным запахом пыли, ночи, хоть и короткие, но холодные. Вот уж чего не хватало, так только этого. Он изможденно остановился. Скоро можно будет передохнуть в трактире. Стоит оглядеться внимательней. сентиныточно хотят их земли, где вольготно живется и людям, и скоту. Здесь же постоянный изматывающий летний зной, засуха, вечная жажда и повсюду сопровождающее желание смыть с себя липкий пот, разъедающий кожу до изнеможения. Теперь надо только сделать вид, что он просто идущий мимо путник, и ему ничего не нужно, кроме хорошего ужина и холодной воды, ну можно конечно будет и теплой разжиться. Солнце уже садилось за горизонт, и после такого трудного долгого дня не помешает смыть с себя усталость, песок и грязь, а потом просто выспаться, наконец-то наслаждаясь свежестью и чистотой собственного тела и постели.

Впереди показалось какое-то строение. Тай свернул немного в сторону и оказался перед потрескавшейся деревянной дверью, выгоревшей на солнце. Трактир с комнатами для постояльцев, о чем свидетельствовала облупившаяся вывеска над дверью. Он вошел внутрь и ощутил приятную после раскаленного зноя прохладу.

За широким дубовым столом сидел мужчина неопределенного возраста, то есть такого, что можно было дать ему и сорок лет, и шестьдесят. Тай поинтересовался, есть ли свободный номер. Конечно, комната нашлась, откуда здесь вообще берутся постояльцы, непонятно, видимо трактир остался с того времени, когда здесь еще было селение.

Хозяин предложил одиночный номер и ужин, если юноша пожелает. Ясное дело, Тай пожелал. Нормальная еда ему уже снилась по ночам.

Номер располагался на втором этаже. Тай открыл протяжно скрипнувшую дверь и вошел внутрь. Кровать в углу, стол и стул перед ней, ну, ничего, пойдет, не до изысков, крыша над головой и еда есть, чего еще желать. Он привык ко всему за свою жизнь.

Через несколько минут дверь без стука со скрипом отворилась, и жена хозяина внесла на большом круглом блюде еду. Тай спросил у женщины, как так случилось, что их заведение расположено посреди пустынных песков.

– Раньше у нас здесь располагалось селение, да только пески все наступали, и со временем поглотили все вокруг. Люди перебрались отсюда, остались только мы, потому, что трактир расположен был на горе. Там дальше море, но до него еще идти и идти. Мы скоро тоже отсюда уедем, совсем невыгодно стало здесь оставаться, никакой прибыли, но у нашего главного есть план, мы все поедем на дальний остров на юге, там хорошие земли.

– Так там, наверно, кто-то живет? – прикинулся Тай простаком.

– Ну да, придется повоевать, – простодушно ответила женщина. На Совете решат когда.

– И как скоро Совет, – спросил Тай, стараясь выглядеть при этом равнодушным.

– Да, завтра должен быть, – ответила женщина, – А тебе зачем? – вдруг насторожилась она.

Тай обворожительно улыбнулся, пожимая плечами:

– Да ни зачем.

Женщина продолжала смотреть на него с подозрением, сквозившим во взгляде, пришлось придумывать что-то на ходу.

– Вечером приходи ко мне, – сказал он, – ты такая хорошенькая, поближе познакомимся. Пожилая женщина от неожиданности зарделась, как девица на выданье, такой прелестный юноша считает ее хорошенькой, надо же!

– Хорошо, – ответила она, стараясь скрыть довольную улыбку, – до вечера.

***

Никто не побеспокоил его. Немного отдохнув, Тай собрался и бесшумно выпрыгнул в окно, так как дверь, как он помнил сильно скрипела, да и проходить пришлось бы мимо хозяина у входа. Объяснять, почему он решил покинуть заведение, на ночь глядя, если все уже оплатил, не хотелось, кроме того это могло вызвать ненужные подозрения.«Вот и отдохнул, – подумал Тай, – Теперь придется по-быстрому есть и уносить ноги». Хорошо, если получится уйти незамеченным. Ему удалось хорошенько поесть. Мясо бобров он съел, а копченую, тонко порезанную ломтями оленину, положил себе в заплечный мешок, пригодится. Напиток из травы зверобоя хорошо утолил жажду.

Тай покинул негостеприимную землю врагов с наступлением темноты.Прыгать пришлось с высоты второго этажа. Хоть бы его не заметили, а то неизвестно кто и что о нем подумает, хозяин мог принять за ненормального или вора, а его жена за…Тай даже не хотел думать за кого, главное, чтобы не за шпиона-разведчика.

Лодка ждала его в укромном месте. Маленькая бухта хорошо подходила для этого. Оттуда вдоль берега Тай поплыл тем же путем, которым прибыл сюда, Не зря Глен рассказал, как лучше плыть и где пристать. Теперь Таю нужно было проделать тот же путь, что и Глену при побеге из плена. Слава Святым Богам за ним не гнались, как за Гленом. Почти три дня провел он в пути. Останавливался на ночлег, разводил костер и готовил еду, запасался водой из ручьев и рек на островах.

Глава 5 Колдун не дремлет

Разозленный Сигмарион, после нашей выходки с лекарством, не желал больше иметь никаких дел ни с кем из жителей нагорья. Ну а что нам оставалось делать, чтобы спасти людей из обоих селений, если этот мягко сказать, нехороший человек, потребовал пожизненного рабства одного из нас. Кому хочется всю жизнь провести рядом с сумасшедшим, неизвестно откуда появившимся человеком с завышенной самооценкой.

Гелия передала его слова Глену при встрече в поместье Глена:

– Сигмарион очень зол на вас.

– Да пусть злится, нам что от этого, – ответил ей Глен.

– Не скажи, Глен, мало ли что он может придумать, даже я не знаю толком о его планах. Он стал скрытным, всего и всех опасается, – не согласилась с ним Гелия.

Глен, не подозревая ни о чем, сливал информацию Гелии, рассказывал о своей жизни главной помощнице колдуна, живущей в горах в его замке, ведь она его мать. Сомневаюсь, что Гелия хотела навредить нам. Просто о том, что она считала неважным, нечаянно из разговоров узнавал Сигмарион, делая выводы не в нашу пользу. Так Гелия узнала, что я уехала домой куда-то на северо-запад острова, Еще хорошо, что Глен не знал всей правды обо мне, что я на самом деле из другого мира.

Глен и Тай поссорились из-за разногласий по поводу Денни. Глен настаивал, чтобы Денни жил, как ему хочется. Если ему нравится заточить себя в высоких стенах монастыря, пусть там и остается. Наверно, сказалась давняя неприязнь к Таю, вожаку воинов соседнего селения, что и повлияло на слова Глена. Тай был не согласен с Гленом и считал необходимым помочь Денни принять, как он твердо был уверен, правильное решение о возвращении домой. Глен поделился своими переживаниями с матерью.

И вот то, что Денни сейчас в монастыре, а Тай отсутствует и находится на другом острове, стало известно колдуну. Наши селения остались без главного лидера молодых воинов и его правой руки и соратника

Живя очень далеко от селений и высоко в горах, в своем большом замке в три этажа, Сигмарион начал предпринимать внезапные и решительные действия.

***

Завтрак подали в семь утра. Сигмариоен плотно поел яичницу с домашней колбасой. Выпил эликсир из трав для бодрости тела и духа и отправился на посадочную площадку за замком. Планолет уже был готов к вылету. Его черные металлические бока поблескивали на солнце.

– Смотреть за рабами в оба! – рявкнул Сигмарион одному из своих помощников.

– Да, сэр, – вышколено ответил тот.

Дверцу планолета предусмотрительно открыли, и Сигмарион уселся на сиденье, надел шлем и приготовился к полету. Опустил прозрачный верх кабины, можно отправляться. Он нажал одну, вторую кнопки на пульте управления, планолет плавно оторвался от земли и начал набирать высоту.

Сигмарион сел поудобнее, откинул спинку сиденья и закрыл глаза.

В полной тишине планолет бесшумно летел на большой высоте, машина еле заметно покачивалась,

Внизу мелькали деревья, речки, овраги, горы. Спустя час в стороне осталась Тиния. Еще через некоторое время он миновал Китовый. Теперь предстояло лететь на остров, где жили сентины.

Еще через несколько часов он начал снижаться, миновал песчаную местность с единственным оставшимся пока невредимым домом. На пульте загорелась красная лампочка. Вот и все, пора садиться, и планолет приземлился недалеко от моря на побережье.

В стороне столпились наблюдавшие за посадкой люди. Сигмарион вышел из планолета и стоял в ожидании, когда к нему подойдут, но никто к нему не бежал. Перепуганные несколько человек стояли поодаль, остальные попрятались от греха под телеги, за деревьями и кустами.

– Долго я буду здесь стоять? – гаркнул Сигмарион со всей силой в голосе, на которую был способен. Только тогда к нему подобострастно приблизились трое мужичков, простенько одетых, с опаской поглядывая по сторонам.

Наконец, его проводили к главе сентинов. Беседа прошла вполне удачно, как и предполагал Сигмарион. Ему удалось договориться о нападении на Тинию и Китовый. Сигмариону и невдомек было, что все уже спланировано и без его предложения. Вот только золото, предложенное им сентинам, тем было очень кстати. Поэтому они не стали тянуть с переговорами, а просто сообщили о своем согласии напасть на юго-восточную часть Итурупа. Похоже, Сигмарион нашел способ добычи золота, изделия и монеты из которого ценились здесь так же высоко, как и в моем мире.

***

Когда Глен осознал, откуда Сигмарион прознал о делах в селениях, то попытался исправить ситуацию и рассказал об этом мне.

Я отправилась посоветоваться к старейшинам своего селения.