Музей магических артефактов

– Что же, ваша милость, вы и впрямь желаете приобрести имущество в нашем департаменте?

– Всё верно, желаю. Для моих целей подойдёт любой заброшенный старый дом, я ищу тихого и уединённого места. И если вы подберёте мне что-то подобное, ваша комиссия составит пятнадцать процентов от сделки.

– Очень рад это слышать, но – понимаете, будет непросто. Вы уверены? Здесь до сих пор ещё сохранились непроходимые леса, и в здешних горах тоже есть такие тропы, в которых ориентируются только местные уроженцы.

– Это же замечательно, дорогой господин Руа! Вот и подберите мне такой домик, можно старый замок, если у вас здесь есть, который расположен в глуши и найти который смогут только местные уроженцы.

– Но… – господин Руа, невысокий плотный плешивый мужчина в клетчатом сюртуке, внимательно оглядел собеседника, – не желаете ли вы сказать, что у вас проблемы с законом? Мы здесь живём тихо и уединённо, и нам, понимаете, не нужно пристальное внимание властей к нашим повседневным делам.

Собеседник господина Руа был мужчина хоть куда – покрой его сюртука выдавал знакомство с последней столичной модой, тонкая шерстяная ткань определённо стоила немалых денег, и шил сюртук с панталонами отличный портной. Жилетка из узорчатой ткани, цепочка от часов чистого золота, не иначе, а шелковый галстук заколот булавкой с изумрудом. Панталоны заправлены в сапоги из мягчайшей кожи, цилиндр шёлковый, а дорожный плащ из мягкого сукна. Здесь, в лесистых предгорьях, так не одевались даже заправские щёголи. И сам тоже приметный – высок, плечист, чёрные волосы с проседью, руки нежные, как у девицы, но сильные – господин Руа видел, как пришелец управлялся с норовистым конём.

Приезжий гость внушал подозрения, и немалые.

С другой стороны, если он придёт с тем же предложением к кому другому, например – к дядюшке Марсо, владельцу единственной в городке гостиницы, тот не откажется, и обещанная сумма достанется ему, а вовсе не Жермону Руа. А у дядюшки Марсо только тётушка, и больше никого, потому что два сына разъехались далеко, а дочка замужем аж в Массилии. А у него, Жермона Руа, – два сына и три дочки, всё ещё при родителях. И сыновей нужно учить, а дочерям давать приданое, а в Верлене в целом не развернёшься – очень уж небольшой городок. Так что никак нельзя упускать такого выгодного посетителя.

– Понимаете, господин…

– Джилио, граф Джилио, любезный господин Руа.

– Так вот, господин граф, во всей нашей округе есть только один… одно место, которое вам может подойти. Но приобрести его будет непросто.

Точнее, невозможно, но откуда об этом знать приезжему?

– И в чём же… непростота?

– Понимаете, это заколдованный дом с давней и запутанной историей. Найти действительного владельца – нелёгкая задача.

– Но мне рекомендовали вас как человека ловкого и знающего, – усмехнулся граф Джилио.

– И это так, но… я не маг, понимаете. Вот, скажем, вы маг?

– Что вы, кто ж признается-то, что он маг? – снова усмехнулся граф.

– Некоторые осмеливаются. Идут на государственную службу и благоденствуют.

– Я не интересуюсь государственной службой, – улыбнулся приезжий. – Но готов хорошо заплатить за решение моих частных вопросов. Или вы считаете, что пятнадцати процентов недостаточно?

– В нашем случае – определённо недостаточно, – господин Руа вздохнул и уставился в пол.

– Двадцать пять вас устроит? И без лишних вопросов.

– Договорились, господин граф. Двадцать пять, и без лишних вопросов.

Филипп брёл по лесной тропе из последних сил. Тропа спускалась с горы в долину достаточно круто, а он очень, очень устал, и поэтому то и дело падал, когда ему под ногу попадался камушек или ветка, и катился вниз. Но он знал, что ему нужно спуститься, и там, внизу, его ждёт надёжное убежище. Такое, где его не найдут и не смогут преследовать и где он сможет отлежаться или отсидеться, прежде чем двигаться дальше.

Филипп уродился магом, и только потому, что маги в целом сильнее и здоровее обычных людей, он до сих пор был жив, не слишком истощён и вообще мог двигаться. Обычный человек уже бы лежал где-нибудь под кустом или в горной расщелине. А его вела надежда на то, что впереди крыша над головой, и там есть что-нибудь съестное, и не только съестное, а ещё и магическое – чтобы восстановить силы.

А силы ему были очень и очень нужны… Даже если и не удастся добиться справедливости, то хотя бы сохранить жизнь. Для начала.

Он в стотысячный раз запнулся о корень, не удержался на ногах и покатился вниз, задевая низкие ветки деревьев и колючие кусты. Врезался в толстый ствол, затих. Сознание на некоторое время ушло, и в бреду ему мерещились голоса.

– Ты перейдёшь через горы и найдёшь Последний Приют.

– Там никто не будет тебя ждать, и вообще там, скорее всего, никого нет – о владельцах не слышали уже почти столетие.

– Но это место существует, и в нём – источник силы, и это значит – там ты обретёшь то, чего тебе недостаёт.

– И сможешь двинуться дальше, и исполнить то, к чему ты предназначен свыше с рождения.

В бреду все эти слова даже не казались такими глупыми и высокопарными, как бы вышло, услышь Филипп их в здравом уме и твёрдой памяти. Но в бреду можно не запоминать ничего и вообще делать вид, что тебя всё это никак не касается.

Ветер зашумел кронами деревьев, и Филипп пришёл в себя. Опираясь о дерево, поднялся и снова пошёл вниз. Его заплечная сума, сшитая из хорошей толстой кожи, уже совершенно опустела, еды там не осталось ещё со вчера. Хорошо хоть время от времени встречались ручейки – из них можно было напиться и набрать воды во флягу.

Такой ручеёк встретился ещё шагов через сто, и можно было растянуться во мхе на берегу, попить воды, набрать с собой и просто немного полежать и посмотреть на небо.

Небо понемногу розовело – где-то далеко солнце садилось за верхушки деревьев. Эх, неужели ещё одну ночь ему придётся провести под деревьями в лесу?

Нет, нужно подниматься и идти вперёд – пока хватит сил и пока ещё хоть что-то видно.

Да, было видно – крутой спуск завершился, тропа становилась ровнее. Она по-прежнему понижалась, но уже не так сильно, и травы становилось больше, и какие-то вечёрние цветы раскрывались и даже пахли. Одуряюще пахли.

Что? Цветы? Ещё, наверное, лиловые? А как ему сказала старая Магда – дойдёшь до долины лиловых цветов, и там, значит, оно?

Филипп шёл, и ему казалось – быстро и бодро, но на самом деле – еле-еле. И уже когда сумерки почти что скрыли всё вокруг, он увидел его. Дом. Большой старый дом.

Глаза выхватывали отдельные его части – вот каменное основание, и подвальные окошки, и первый этаж тоже из камня. А дальше – дерево, большие окна, балкончики, башенки на крыше. Флюгер на башне – в виде кота.

Никакого забора или другой ограды не было. Можно заходить.

Филипп обошёл дом, держась руками за стену, но не обнаружил двери. Только окна. Что ж, значит, через окно. Если что, можно разбить стекло камнем.

Но ничего разбивать не понадобилось. Первая же рама отворилась внутрь. Пришлось предпринять некие усилия, чтоб забросить едва живое тело на подоконник, но ему это удалось.

Филипп перевалился через подоконник внутрь и куда-то упал. И вновь лишился сознания.

– Как записать вас, господин? – спросила толстуха, раскрывая большую и засаленную книгу постояльцев.

– Я сам запишусь, – Жорж подтащил к себе книгу, взял перо, обмакнул в чёрнильницу и вывел самым красивым почерком, на какой был сейчас способен, своё имя. Со всеми завитушками.

– Жорж Морель? – прочитала толстуха.

– Он самый! Жорж Морель, специальный корреспондент «Репортажа», к вашим услугам, госпожа?

– Марсо. Эмильенна Марсо, – тут же расплылась в улыбке толстуха. – Мой муженёк командует трактиром, а я приглядываю за постояльцами – чтобы, значит, постель чистая, и пол тоже, и одежду вашу могу взять почистить-постирать-погладить. И если чего желаете на завтрак – то извольте сказать, сделаем. Вы к нам надолго?

– Как знать, – вздохнул Жорж.

Откровенно говоря, тащиться в глушь ему вовсе не хотелось, и сам повод казался глупейшим, но – разве ж поспоришь с редактором господином Виктором? Он сказал – поезжай и привези сенсацию. Да какая ж тут сенсация, в городке о двух площадях да нескольких улицах?

– И что же, про наш Верлен прямо в столичной газете напишут? – заинтересовалась госпожа Марсо.

– Это возможно, – кивнул Жорж.

– Напишите про Жермона Руа, что он проворовался, – заявила дама.

– Кто это?

– Это наш мэр. Его давно уже нужно турнуть, а кого-нибудь другого поставить на его место. Получше, – добавила она со значением.

Ну вот ещё, только местные сплетни слушать не хватало! То есть, послушать-то можно, но он-то здесь совсем не за этим!

– О, так вы здесь всё знаете, уважаемая госпожа Марсо! – Жорж умильно улыбнулся. – Подскажите, а что у вас в окрестностях за дом, в котором исчезают люди?

– Люди исчезают? В доме? – не поняла она.

– Да, мне так рассказали. Даже нашему главному редактору об этом рассказали. Что есть некий дом, старый и страшный, в который зайти заходят, а выходить – уже не получается.

– Дом волшебника Гийома, что ли? – нахмурилась толстуха. – Да в него ещё пойди войди, там дверей-то нет!

– Как нет? – не понял Жорж.

Чтоб у дома да дверей не было? Глупости какие!

– А вот так, нет как нет. Сама видела. В детстве-то все там побывали, любопытно же, сами понимаете, – она улыбнулась и затрепетала ресницами, прямо как юная девица.

– А в окно залезть? Или окна тоже нет?

– Есть, но его ж ещё надо найти и отворить, – сказала она так, будто это не простое действие, а нелёгкое дело.

И впрямь что-то странное.

– Госпожа Марсо, давайте так: вы сейчас покажете мне комнату, и пообедать я тоже не прочь, и тем временем расскажете – что за дом, откуда взялся, и почему у него нет дверей. Куда делись. Наверное же, были когда-нибудь, а потом их заложили?

– Ох, господин хороший, нет, всё было не так. Но лучше вы спросите моего мужа – он вам расскажет в подробностях, потому что он давным-давно однажды был там внутри. А больше не был никто. Потому что трудно и страшно. А мой Алоиз – был, потому что хитрый и храбрый.

Жорж никак не мог представить себе хитрым и храбрым почтенного трактирщика, одетого в поношенную жилетку и штаны с заплатками, объёмное брюхо которого торчало далеко впереди него самого. Но – кто ж его знает, как тут всё на самом деле? Ему велено всё разузнать и привезти сенсацию, и будет он не Жорж Морель, если этого не сделает.

– Я готов следовать за вами, госпожа Марсо, – сказал он хозяйке гостиницы.

– Сестрица Эрмина, расскажи сказку!

– Поздно уже, спать пора.

– Ну пожалуйста, всего одну! Так хочется!

– Совсем маленькую сказку, ладно? Мы будем завтра самыми послушными на свете!

– Хорошо, уговорили, – улыбнулась Эрмина, девушка семнадцати лет – нежная, хрупкая, с мечтательным взглядом голубых глаз.

Правду сказать, сказки рассказывать она и сама была готова день-деньской, без особой просьбы. Но уже поздно, и если отец или матушка услышат и поднимутся в детскую, то будут недовольны – почему младшие ещё не спят, а сама она не спустилась помочь кухарке Жавотте или посидеть с бабушкой. Но сказка позволяла мечтать… а мечтать Эрмина любила больше всего на свете.

– И какую же сказку вам рассказать, неугомонные? – спросила она братьев.

Восьмилетние близнецы Пьер и Поль задумались.

– Ну… давай про некромантов, люблю про некромантов, – сказал Пьер.

Он был заводилой в их делах и проказах.

– Нет, кому нужны некроманты, давай про путешествия в далёкие страны, – возразил Поль.

Он не мог дождаться, когда вырастет и отправится за океан. Ничего, ждать осталось немного, каких-то лет десять всего.

– Про дом! Про заколдованный дом! – заверещала Мадлен, самая младшая, ей недавно исполнилось шесть.

– Тихо, тихо, а то сейчас придёт матушка, и будете спать без сказки, – замахала на неё руками Эрмина. – Хорошо, про заколдованный дом.

– Нет, про большие корабли, – попытался возразить Поль.

– Про некромантов! Я хочу про некромантов!

– Дом! Волшебный дом!

– Да что у вас тут опять такое, – раздался недовольный голос от двери.

Эжени уже исполнилось шестнадцать, она мнила себя девицей взрослой, которой не по нраву ни игры, ни сказки. Она была готова день-деньской сидеть у окошка и разглядывать всех, кто проходит мимо – вдруг жених покажется? Но денег у родителей немного, приданое у сестёр Руа небольшое, поэтому женихи в их дом не торопились.

– Всё в порядке, Эжени, – Эрмине, как старшей, всегда приходилось быть миротворцем. – Посиди с нами.

– Дела мне нет, только с вами сидеть! – фыркнула Эжени, но осталась – уже темно, жечь лампу без дела матушка не позволяет, а спать вроде бы и рано ещё.

– Дети, а ну тихо, – сказала Эрмина негромко, но твёрдо, – а то не будет вам никакой сказки.

– Ладно, давай про дом, – согласился со вздохом Поль.

– Дом, – мечтательно улыбнулась Мадлен.

– В наших предгорьях стоит старый-старый дом, – начала Эрмина. – давным-давно его выстроил могущественный волшебник, господин Гийом, для своей возлюбленной госпожи Маргариты. Он был самым великим волшебником на свете, ему подчинялись и ветры, и воды, и земная твердь.

– И огонь, – влез Пьер. – Он побеждал врагов одним лишь мановением руки, и все враги падали! Замертво!

– И огонь, – кивнула Эрмина. – Но он полюбил Маргариту, дочь королевского советника, да только просватали его возлюбленную за другого – богатого и знатного, а Гийом был из простой семьи, и всего в своей жизни добился сам. Её отец отказал Гийому, сказал – ты никто, хоть и маг, и не отдам я тебе свою единственную и прекрасную дочь. Разозлился Гийом, хотел убить советника, но взмолилась прекрасная Маргарита и попросила сохранить жизнь её отцу. Не смог Гийом отказать, а она пообещала – что если будет на то господня воля, что она окажется свободна, то обязательно примет его предложение.

– Но только потом, – глубокомысленно заметил Поль. – А он хотел сейчас.

– Удалился огорчённый Гийом в леса и выстроил там дом. На прочном каменном фундаменте, с толстыми стенами и заговорёнными прозрачными окнами, через которые были видны и ёлки на горных склонах, и снега на вершинах. И наполнил он этот дом удивительными вещами, которые умели всё делать сами. Печка и котлы варили вкуснейшую еду. Метла сама мела двор. Лампы зажигались, когда хозяин заходил в комнату, и гасли, когда он выходил. Утюг сам утюжил ему сорочки, а игла зашивала прорехи. Клавесин играл прекрасные мелодии. А у ворот стояла пушка.

– И когда приходили враги, она сама стреляла! – с воодушевлением сказал Пьер.

– Громко-громко стреляла! – добавила Мадлен.

– Точно, стреляла, – улыбнулась Эрмина. – Поэтому ни один враг не осмеливался приблизиться к тому дому – ни с равнины, ни через горы. А потом жених прекрасной Маргариты заболел и умер.

– Его убили враги, – заявил Поль.

– Да нет. Это сам Гийом его потихоньку убил, – поправил Пьер.

– Поносом он страдал, как сосед дядька Готье, от него и помер, – авторитетно сообщила Мадлен.

– Но как только Гийом об этом прослышал – то сразу же явился в столицу. И снова предложил прекрасной Маргарите стать его женой. Она согласилась, но её отец никак не хотел отдавать дочь за человека незнатного, хоть бы и мага. И тогда Гийом пришёл ночью, а Маргарита вышла к нему из потайной двери, и он посадил её на своего коня, и умчал в заколдованный дом.

Но отец красавицы отправил за ними погоню, и пришлось им заметать следы. На потайных тропах, которыми вёз Гийом свою любимую, за ними вырастали непроходимые кустарники. Ветви деревьев цеплялись за одежду преследователей и рвали её.

– И выкололи одному глаз! – мстительно сказал Пьер.

– А ты откуда знаешь? – не удержалась тихо сидевшая Эжени.

– А вот знаю!

– Ему бабушка сказала, – выдала Мадлен.

– Успели Гийом и прекрасная Мадлен добраться до волшебного дома и скрылись в нём. Но прибыла погоня, и потребовали они отдать прекрасную Маргариту, потому что её отец уже нашёл ей нового жениха – богатого и могущественного. И тогда выстрелила пушка, и половина отряда упала замертво. А потом сгустились тучи, и град обрушился на тех, кто ещё держался на ногах, и половина от оставшихся тоже попадала на землю. Только самые смелые никуда не делись, они-то и попытались взять дом штурмом. Но не смогли найти дверь! Потому что дом распахивал двери только для тех, кого желал видеть хозяин. Открылись окна, оттуда высунулись ружья – и выстрелили все разом! А потом ещё прилетели птицы из горного леса и принялись клевать и рвать когтями тех, кто не сдавался. И пришлось последнему оставшемуся в живых, а это был юный барон Тремон, кричать, что он сдаётся, и тогда вышел на порог господин Гийом, и велел передать своему тестю, что госпоже Маргарите в его доме будет оказан всяческий почёт и уважение. И все они отправились в город Верлен, и там пошли в церковь, и святой отец обвенчал Гийома и Маргариту, а барон Тремон был тому свидетелем.

– В церковь Сен-Реми они пошли, что на Круглой площади, – добавил Пьер.

– И все колокола зазвонили, стоило им только ступить под своды, – вставил своё слово Поль.

– А они вернулись в волшебный дом и жили в нём долго и счастливо в любви и согласии, – продолжала Эрмина. – Жизнь госпожи Маргариты в том доме была легка и приятна, потому что волшебные предметы всё в доме делали сами. У них с господином Гийомом родились сыновья, и ни одной дочери, но старший сын женился и привёл в дом свою жену, и звали её Маргаритой, и стала она там хозяйкой после смерти его матери. И с тех пор только женщина по имени Маргарита может стать хозяйкой дома, и если найдётся такая, то дом будет её слушаться. Но иссяк род господина Гийома, долго уже не было в доме Маргариты, поэтому стоит он в лесу посреди поляны с лиловыми цветами и ждёт, пока она появится. А когда она найдётся – то откроется невидимая дверь, распахнутся окна, дом стряхнёт с себя пыль веков и снова будет, как давным-давно.

– И пушка выстрелит, – пробормотал засыпающий Поль.

– Непременно, хороший мой, – Эрмина наклонилась и поцеловала его в щёку. – А сейчас всем спать и видеть только самые лучшие сны, – сказала она, зажигая ночник.

– И охота тебе всякие глупости повторять, – пробурчала Эжени, когда они обе спускались по старой скрипучей лестнице.

– Не любо – не слушай, – пожала плечами Эрмина. – Дом-то есть, и все его видели.

– Старая развалина это, а не дом!

– Откуда тебе знать? Может, развалина, а может, и нет.

– Девочки, вы что это там так долго? – раздался снизу голос старой госпожи Руа, бабушки обеих юных девиц.

– Идём, бабушка, – сказала Эрмина. – Поспеши, Эжени, бабушка ждёт.

1. Не бегайте за чужими котами

Рита Мерзликина никогда не относила себя к неудачникам. Она искренне считала, что у каждого в жизни бывает полоса чёрная и полоса белая, и нужно всего лишь дождаться, пока твоя нынешняя побелеет.

Ну, подумаешь, задержали зарплату! Если удастся продержаться до понедельника и не залезть в кредитку, значит, потом выданного хватит на подольше. Ненамного, потому что какая там зарплата у научного сотрудника в музее, но всё равно, получится купить себе что-нибудь приятное. Фруктов, орехов или в сети какую-нибудь занятную хреновинку заказать.

Муж Арсений ей всю дорогу говорил: Ритка, ты хламовщица, неужели тебе на твоей работе хлама мало, нужно ещё и домой тащить? Но Рита весь свой хлам нежно любила и хламом не считала, потому что была уверена – каждая вещь достойна места на полке ли, в шкафу или на стеллаже, и раз она была кем-то для чего-то создана, то пусть и исполняет своё предназначение. Поэтому всё, что попадало в музей и в Ритины руки, содержалось в образцовом порядке, будь то ржавые угольные утюги, закопчённые чугунки, поеденная молью шляпка или выкопанный где-то поисковиками ржавый ствол от винтовки времён боёв на Халхин-Голе.

Впрочем, дома тоже хватало всяких чудных штук – кукол, плюшевых игрушек, старых книг. Рита собирала вещи с завидным упорством, особенно оторвалась после развода с мужем. Потому что развод разводом, а уйти ему из её квартиры некуда, снять себе – жаба давит, да ещё сыну Ваньке покупали жильё. Хоть какое-то, но чтоб своё – малютку-студию на окраине города, в ней ещё ремонта по самую макушечку, и ипотеку десять лет платить, но с тем Ванька уже пусть сам справляется. Хватит того, что на первый взнос с Сенькой собрали и на сына оформили. Правда, съезжать Ванька не торопился, потому что там голые стены, и до работы утром полтора часа через пробки, а из материнской квартиры полчаса пешком – и на месте. Да ещё и кормить-поить там тоже некому, а дома мама и сварит, и постирает, и тарелку помоет.

Дочка Надюшка, наоборот, вышла зимой замуж и уехала с мужем Пашей в Москву, им там нашлась работа. Ну хоть у детей белая полоса, приятно.

Рита в раздумьях не заметила, как доехала на автобусе до нужной остановки. Быстро сунула водителю деньги, выскочила, перебежала на другую сторону улицы – всё равно пробка и машины стоят – и там только перевела дух. Вроде бы еда дома есть, так что в магазин заходить не надо, да и не с чем, по совести-то говоря. Сенька дать денег на еду на этой неделе не разбежался, а ест как настоящий, да и у Ваньки тоже с аппетитом всё хорошо, а с доходами – не очень. Поэтому Рита кормила их сытно, но просто. Вчера ещё наварила пятилитровую кастрюлю борща, натушила капусты с сосисками – целую большую сковороду, и очень надеялась, что сегодня ей готовить не придётся.

Дома ждала весёлая книга про девчонку, которая попала в магический мир на отбор невест к дракону и ловко побеждала там всех врагов – потому что куда тамошним фифам против русской-то девчонки, в таких жизненных передрягах закалённой, что ничего уже не страшно? А ещё нужно дошить платье для куклы, отснять и выставить в сеть, авось кто купит, одежда для кукол ручной работы у коллекционеров в чести.

В раздумьях о девчонке-попаданке и о куклах Рита открыла ключом дверь, вошла домой, поставила сумку, сбросила туфли. Увидела незнакомые балетки – к сыну девушка пришла, что ли?

– Мам, привет! – из своей комнаты высунулся Ваня. – Ты чего так долго? Есть уже знаешь, как охота?

– А чего ж не поел? – Рита подхватила заколкой распущенные блондинистые волосы и пошла мыть руки.

– А чего поесть-то? – поинтересовался за спиной отпрыск.

Вот ведь сын своего отца, тот тоже умрёт с голоду возле полного холодильника!

– Знаешь, я с собой ничего не забирала, – покачала головой Рита.

Господи, как она уже устала от этого всего!

Пошла на кухню, открыла холодильник – точно, не притронулись ни к борщу, ни к капусте.

– Совсем уже обессилел, что ли, тарелку еды себе в микроволновке не можешь разогреть? – попёрла она на Ваньку.

– Ну мать, ты чего! Я ж не знал, что там еда!

– А я кому вчера сказала? И ещё специально за сметаной сходила к борщу, уже вечером поздно, еле успела перед закрытием?

– Да мам, ты чего, я правда не знал, ну а посмотреть не подумал, мало ли что у тебя там!

– Да господи ж, что может быть-то в холодильнике, кроме продуктов!

– А колбасы нет?

– А сходи, купи и положи, и будет тебе колбаса! Я и так вас двоих, здоровых лбов, кормлю, а кто бы меня кормил хотя бы так же? Сели на шею и ноги свесили, дармоеды!

Рита знала, что стоит её завести, и она потом до поздней ночи не остановится, но ничего не могла с собой поделать. Потому что – наболело.

– Ну мам, у меня зарплата знаешь когда? Ещё неделю ждать!

– Да толку с твоей зарплаты, ты с неё хоть что-нибудь в дом купил хоть раз?

Хлопнула дверь Сенькиной комнаты, он вышел оттуда, громко топая, в одних спортивных штанах и босиком.

– Чего орёте? Никакого покоя!

– Спал, что ль? – не поняла сразу Рита.

А потом за его спиной к входной двери прошмыгнула соседка Сонька, Надюшкина одноклассница. Сунула ноги в те самые балетки у входа.

– Драсьте, тёть Рита! – а футболка-то криво надета, и джинсы недозастёгнуты.

Тьфу, холера. Ещё и дверью хлопнула.

– Сеня, кобель несчастный, я тебя сколько раз просила девок сюда не водить? Сваливай отсюда на все четыре стороны и делай что хочешь! И ещё покоя ему, значит! Еды подай, носки собери, трусы постирай, жопу помой – и туда же, покоя ему нет! Ты сам на развод подал, забыл уже? Вот и проваливай!

– Сама проваливай, поняла, дура ненормальная! Не успела в дом зайти – уже орёшь! Совсем с ума сошла со своими уродскими куклами!

Сеня схватил со стола двух лежащих там кукол и запустил в Риту. Ловить летящие предметы Рита не умела, но тут попыталась – потому что а вдруг разобьёт, дурак такой? Одну поймала, вторую не успела, но она, к счастью, шлёпнулась на куртку, которую Рита ещё даже повесить не успела.