Руферы. Советская антифантастика

© Владислав Аркадьевич Зубченко, 2022

ISBN 978-5-0056-8492-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

РУФЕРЫ

(советская антифантастика)

***********

Кран спал, уткнувшись в небо. Он только что заснул: проскрипел своей старой болевшей шеей, отнеся напоследок строителям железобетонную плиту на верхний этаж, и, наконец, задремал, чуть сгорбившись над этим неугомонным городом с его беспокойной ночной жизнью. Ледяной свет фонарей разливался где—то внизу, иногда выхватывая из темноты мальчишеские компании, занятые в это время непонятными для родителей делами. По улицам, расставив фары, с шумом пролетали машины. Город узнавал себя по звукам, взглядом провожая идущих и едущих, но там, наверху, он уже спал в своих небоскрёбах и башнях. Крановщица тётя Шура, соблюдая примету, на прощание привычно погладила кран по голове-кабине и полезла вниз.

– Давай, железо, отдыхай.

Шуре должно было через месяц стукнуть шестьдесят, и она давно не стеснялась своего возраста. Утренние восхождения к небесам она с некоторых пор рассматривала философски. В эти минуты ей казалось, что однажды она вот так и уйдёт по этой самой лестнице куда-то выше и уже не вернётся. Шура разговаривала с краном с тех пор, как полгода назад похоронила погибшего на стройке мужа. Дети давно разлетелись, а любимый шестнадцатилетний внук Пашка бывал у неё в гостях всё реже. Шура даже завела для него в доме интернет, но не помогло. А два дня назад Пашка неожиданно позвонил ей сам.

– Ба, привет! А как на твоё железо попасть можно? – спросил Пашка.

– Зачем тебе? – напряглась Шура.

Это он, Пашка – для друзей Пабло, однажды придумал крану модное новое название, означавшее на языке «айтишников» на самом деле компьютеры. Крану, как показалось женщине, это имя шло, и она подхватила сленговое словечко, стараясь угодить любимому Пашке.

– Сфоткаться там, наверху, хочу.

– С ума сошёл, Паша?!

– Ба, ну чё ты, а?

– Нет, даже не думай, – отрезала Шура. – Сдурел? Там пятьдесят метров!

– Да мы с пацанами на семнадцатиэтажках наших давно сидим! – перешёл на срывающийся крик Пашка, пытаясь убедить непонятливую бабулю.

– Как сидите?! Зачем сидите? – охнула та.

– Мы же руферы, ты в курсе? – с неподдельной гордостью в голосе заявил внук. – Ходим по крышам, короче.

– Какие такие руферы? – немного пришла в себя баба Шура. – Мы дома строим, чтобы вы, балбесы, по крышам лазали? Карлсон ты наш!

– Ба, хорош меня тролить! – возмутился Пашка. – Короче, ты организуешь, или мы с другим крановщиком за бутылку эту тему решим?…

Сейчас у спускавшейся по узким лестницам башенного крана Шуры никак не шёл из головы этот разговор с внуком. Тем же вечером она отыскала в интернете видео про этих самых руферов, и у неё, всю жизнь отработавшей на высоте, от увиденного сердце начало постукивать в пятках.

– Это зачем же они это делают, дурни? – спросила себя, сидя у монитора, Шура. – Дед его, значит, жизнь на стройке положил, а этим покрасоваться друг перед дружкой! Мозгов совсем нет!…

********

То что у руферов есть обычные человеческие мозги, на прошлой неделе доказал товарищ Пашки Лёха Свиф, сорвавшийся с крыши новостройки и разложивший эти самые мозги на асфальте на всеобщее обозрение. Поначалу, когда с верхнего этажа строящегося небоскрёба отделилась маленькая точка, никто ничего не понял. Но точка быстро увеличивалась в размерах, и вскоре раздался какой-то жуткий длинный женский крик и, наконец, стало страшно. Лёха летел вниз на глазах у всех молча, и Пашка подумал, что у того ещё в воздухе просто остановилось сердце, а может быть он всё понимал. Пашка убеждал себя, что Свиф ничего не почувствовал, грохнувшись на тротуар в двух метрах от детской коляски, отчего у мамы малыша случился припадок.

– Вот дурак же, а! – качали головой сходившиеся к Лёшиному распластавшемуся телу люди. – Ну и кому ты чего доказал?

Но Лёха Свиф этого не слышал. Рядом валялся его разбитый вдребезги смартфон. Паша поднял его, и ему захотелось посмотреть, нельзя ли оттуда вытащить последние фотки погибшего Лёхи.

– Ничего не трогать, – раздался голос приехавшего следователя Следственного комитета. – Кто его знает? То есть знал?

– Это Лёха Свиридов, Свиф, – мрачно сказал Паша. – Он в центре живёт. То есть жил.

Пашка своим разумом ещё не осознавал, что руфер Свиф уже не с ними, а где-то гораздо дальше. Следователь присел у трупа и начал внимательно рассматривать разбитую голову Свифа. Делал он это непринуждённо, будто видел свою будничную картину очередного дня.

– Кто с ним был на крыше? – не оборачиваясь, спросил он.

Никто не ответил, и следователь начал куда-то звонить по мобильному.

– Эксперт—то когда будет? Или я опять тут с телом до вечера просижу?

Кто-то, наконец, вынес простыню, и Свифа накрыли вместе с обезображенной головой.

– Сейчас ангелы за ним прилетят, – зашептали вечные старушки, подтянувшиеся от соседнего дома. – Душа-то ждёт рядышком.

Пашка поёжился и на мгновение представил, как Лёхина душа, белая и прозрачная, сидит на корточках у своего тела и плачет. Тишину разорвал дикий крик.

– Лёша, сыночек!!!

Лёшкина мать рухнула на колени и подползла к сыну. Добравшись до него, она уткнулась лицом ему куда-то в шею и завыла. Пашке стало совсем не по себе. Он хотел было уйти, но на плечо легла чья-то рука.

– Пошли, – равнодушно произнёс следователь.

– Куда? – отодвинулся от него Пашка.

– Пока в машину, расскажешь, как давно вы по крышам носитесь, – таким же холодным голосом объяснил офицер. – Пошли, пошли, некогда!…

***********

Шура, спускавшаяся вниз, не знала про смерть руфера, а думала о просьбе внука. На полпути она остановилась, чтобы перевести дух – годы брали своё. Страх высоты саму Шуру покинул много лет назад. Только однажды, когда в «каблухе» она поднималась на свой первый кран, страх вдруг появился, сжал ей грудь, пополз в руки, в ноги, забрался в промежность и сковал насмерть.

– Вниз не гляди, дура! – крикнул ей лезший следом мастер. – А ну, шустрей давай!

Молодая Шурка, почему-то забыла, что она в комбинезоне, и ей показалось, что мастер снизу глядит ей под юбку. Она, повинуясь девичьему инстинкту, оторвала одну руку от лестничной перекладины и, замерев, схватилась ею за задницу.

– Лезь, говорю! – прикрикнул старый мастер. – Ты не про зад свой думай, а про руки – улетишь вниз и пока тебе.

А через два года было свежее, спрыгнувшее с постели, майское утро, и в нём она – двадцатилетняя, только что выучившаяся на крановщицу, лезет – нет, почти летит наверх под сальные шуточки мужиков строителей, оценивающих Шуркину красоту сквозь робу-комбез.

– Не упады, дэвушка, дай поддержу! – громче других орал молодой грузин монтажник Шота.

Под гогот товарищей Шота бросил недокуренную сигарету, плюнул в ладони, растирая ими липкую грязь, и полез следом за молодой девчонкой. Шурка оглянулась и прибавила ходу – а ну, догони! Она уже была возле кабины, махнула стоящим внизу мужикам белым платком и завязала его на голове.

– Дэвушка, какой же горячий, – не успев отдышаться, с ходу начал добравшийся до верха Шота. – Хачу знакомиться с тобой. Вечером в кино идём, да?

– На землю-то спустись, шустрый, – хохотнула девушка. – Упасть не боишься? Чё бледный такой? Страшно, небось?

Шота оглядел кран. Стрела его висела над верхним этажом строящегося дома. Монтажник подмигнул Шуре и вдруг ухватился руками за железные перекладины стрелы.

– Ты чего задумал? – глаза крановщицы округлились от страха. – А ну, давай отсюда!

Шота уже оторвался от площадки и, ловко перехватывая руками перекладины, поплыл по стреле к дому.

– Куда?! А ну назад! – заорала Шурка. – Назад, идиот!

– Так пайдём кино? – остановился, раскачиваясь над бездной, Шота. – Нэт? Ну тогда я пошёл.

– Чёрт с тобой! – заплакала от страха Шура. – Давай обратно!

Но Шота уже добрался до троса с крюком и, обхватив его руками и ногами, словно в цирке ловко съехал на самый край бетонной плиты.

– Тогда в сэмь часов тебя жду, Шурочка! – весело крикнул он…

До сих пор, стоило Шуре вспомнить тот день, по всему её телу ползли мурашки. Бесшабашному Шоте тогда объявили выговор и лишили квартальной премии, а через полгода они поженились…

Спустя четверть часа Шура, наконец, слезла с небес и направилась к автобусной остановке. На часах было семь.

– Пашка не звонит, – забеспокоилась она о внуке. – А если и впрямь залезет где-нибудь?

Она достала мобильник и сама набрала его номер.

«Абонент временно недоступен» – ответил приятный женский голос, и у Шуры всё упало вниз.

Она не спала до полуночи, пока Пашка не объявился в сети.

– Ты где? – тут же позвонила она. – Почему отключен?

– Ба, расслабься, а! – вредным тягучим тоном отрезал Паша. – Всё, я спать…

Проснулась Шура резко. Было уже совсем светло и надо было что-то решать. Она знала, что отказать любимому внуку, в конце концов, не сможет. Пашка был придуман для неё. Когда Бог забрал к себе Шоту, то взамен отдал ей Пашку. Шота погиб в солнечный майский день на глазах Шуры. Он висел на своей привычной верхотуре, что-то сваривая. Шура видела, как он, подняв маску сварочного шлема, махнул ей рукой: «я скоро». А потом Шура ничего не поняла. Просто её муж начал падать, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Он не пытался уцепиться за торчавшие балки и арматуру, и его тело всё падало и падало дальше. Когда раздался глухой стук, Шура страшно закричала, и ноги перестали её держать… На похоронах ей сказали, что Шота почему-то сам отцепил страховку, но зачем он это сделал никто так и не понял…

Без внука, стоило ему пропасть хотя бы на пару дней, смысл Шуриной жизни исчезал. Она, теряя ориентиры, искала Пашу повсюду, а найдя, опять ругала себя за эту привязанность, за то что избаловала его вконец своей любовью. С четырнадцати лет Пашка больше не давал бабуле целовать себя. В эти мгновения внутри него что-то сжималось и, распрямляясь, отталкивало Шуру. Пабло словно берёг свою, ещё неосознанную, девственность для первого поцелуя с девушкой. Но Шуре и этого было вполне достаточно.

Ломка у Пашки началась спустя год. Детство бросило прыщавого переростка с невыученными уроками, не оставив на второй год. Оно бросило его посреди шумной улицы вместе с такими же, как он, неожиданно предоставив свободу выбора, лишив Пашкиных отца и матери права на сына, как на собственность…

– Как в школе? Как опять нет оценок? Ох, дураком ты растёшь, – заводил, вернувшись с работы, вечерами свою пластинку отец.

– Расту, расту, – не отрываясь от компьютера, бубнил невпопад Пашка.

– Никуда на работу не возьмут, слышишь?

– Да пофиг.

– А кормить тебя кто будет?

– Поем где-нибудь.

– Мать, он всё борзеет и борзеет! Чего наглый такой, сынок?

– Не наглый я – сосредоточенный.

– Ты мои нервы испытываешь, да? – отец начинал двигать желваками. – Нет, я с кем общаюсь?!

– Чё нервы? – поворачивал на этих словах, наконец, свою непутёвую голову в сторону родителя Пашка. – Молчу вообще-то.

Заведённый Пашкой отец с чувством облегчения от выполненного на сегодня долга отправлялся на кухню к жене утолять усилившийся аппетит.

– Ты пить будешь? – обязательно доносился оттуда его голос. – Слышь, какие нервы на этого надо, а?

– Тихо ты, – нёсся следом полушёпот матери. – Нельзя так, он наш сын. Пей уже, я не буду.

– Сын. Восемнадцать стукнет и всё – алга, работать! А пока я его кормлю, он обязан! Ты будешь? Ну как хочешь, – пустая рюмка с грохотом опускалась на стол.

– Всё, угомонись ты!…

Пашка слышал, что отец с матерью продолжали обсуждать, как правильно распорядиться его судьбой, и опять надевал наушники. В этих наушниках творилось что-то непонятное. С тех самых пор как однажды, сидя в своей любимой «CS: GO», сквозь переговоры с другими геймерами, он вдруг услышал явный шёпот. Шёпот шёл по обоим каналам и забирался Пашке в голову, мешая настроиться на игру, но разобрать слов Пашка не мог.

– Воздушная тревога… граждане… Кто это шепчет, парни, чё за прикол? – спросил он в чате.

– Ну всё, капец! Пабло глюк поймал! – заржали виртуальные бойцы в ответ.

Через пару часов с мультиками в глазах Паша закончил бой и, сняв наушники, переместился в кровать. Но шёпот не исчез, пока обессиленный Пабло не провалился в странный сон. В нём он видел себя на какой-то неизвестной крыше, в небе грохотала гроза и сверкали молнии. Вокруг него были непонятно во что одетые люди, а вверху, во вспышках молний, появлялось и исчезало что-то огромное и неясное. А потом Пашка вдруг оказывался не то на чердаке, не то в подвале, и перед ним лежал очень странный предмет, напоминавший бомбу. Но смысл сна, появившись, тут же терялся. Назавтра всё повторялось снова, а проснувшись, Пашка ясно понимал, что видел этот самый сон вчера. Так длилось уже пару недель, но говорить об этом родителям не было смысла – они сразу решат, что у сына «поехала крыша» и отлучат от компа…

В свои шестнадцать среди взрослеющих девчонок Пашка слыл красавчиком с тонкими чертами худощавого лица, которые, впрочем, разглядывать было необязательно. Огромные тёмно-карие его глаза заполняли собой всё оставшееся свободное пространство в сердцах девушек, томимых ожиданиями перемен, чтобы поймать на себе хоть один взгляд Пабло. Сам он тяготился своей красотой. Она очень мешала Пабло доказывать пацанам, что он такой же, как они – никакой не женский любимчик, походя не оставляющий шансов товарищам строить личные отношения. Сердце самого Пашки было свободно и создано, казалось, не для любви, а для приключений…

В очередное холодное осеннее утро Пабло, показав родителям, что школьный рюкзак у него за спиной, выйдя из подъезда, направился наугад в каменный лабиринт столицы, присматривать новые крыши для залаза. Городу было очень много лет, и за это время он давно запутался в своих улицах и переулках. Пабло любил город в это время дня. Дворы и улицы были полупустыми, лишь пенсионеры сновали с раннего утра по важным, одним им ведомым, делам. Пашка, останавливаясь, задирал голову, мысленно намечая путь вверх.

– Типа, ты где сейчас? – набрал он номер товарища. – Чё? Я не слышу ни фига!

– В колледже ещё чалюсь, не тупи! – зашептало в руферском телефоне. – Не могу говорить.

– Ты офигел, клоун? – набросился Пашка с любезностями на примерного ученика. – Я же сказал, что позвоню, пересечёмся!…

Типа – это сын замначальника полиции города, спортсмен и качок. Суровый вид ему помимо прочего придавало отсутствие какой-либо растительности на голове. Каждый раз, обривая череп, брутальный Типа обязательно резался, поэтому к его лысине были прилеплены крохотные кусочки пластыря, создавая впечатление, будто крутой пацан только что вылез из мусорного бака. Он учился в колледже вроде бы на «айтишника» и сошёлся с Пабло и сотоварищи, когда те в очередной раз уходили от ментов, нырнув с покорённой ими крыши на пожарную лестницу. Двое «пэпээсников» бежали следом, но как-то вяло и неохотно. Типа наблюдал всю эту картину из папиного служебного авто – его в тот день родитель отмазал после очередного задержания за драку.

– Меня со службы попрут, урод! Ты меня подставляешь, понял ты это?! – орал на него отец, захлопнув дверь автомобиля, остановившегося у высотки. – Тебе в армию через год, но я не доживу до этого! Ещё раз и я тебя сам в зону сдам!

Три тёмных бегущих силуэта почти добрались до земли. Полицейские преследователи аккуратно сползали следом, видимо не имея цели догнать убегавших, с каждой минутой всё больше отставая от руферов.

– Вон ещё трое таких же уродов! – начал бить отец по рулевому колесу обеими руками.

– А твои сзади, типа, там работу исполняют? Не упали бы, блин, – издевательски заметил сын.

– Упадут – ещё наберём, – зло сказал отец и взял рацию. – «Букет», «Букет»! Внизу принимаете троицу?

– Так… точ…, – зашипело и затрещало в рации. – …ем, това… под…!

– Всех троих сразу в отделение, в обезьянник.

– Детские лучше работают, – покосился на рацию Типа. – Чё не купите?

– Умничаем, да? У тебя ж мозгов меньше чем волос на башке, кретин!

Руферы добрались уже до последнего пролёта, как вдруг, по-кошачьи скользнув в какую-то дыру между перилами, один за другим вскочили на примыкавший к высотке забор и исчезли за ним. Ждавшие их за углом полицейские, выбежав из укрытия, теперь растеряно толпились у лестницы.

– Круто! – хлопнул в ладоши перед самым отцовским носом Типа и выкинул вверх средний палец руки.

– Вот дебилы! – откинулся в водительском кресле полицейский начальник.

В ту же секунду в автомобильной рации что-то снова зашипело.

– Гр… не, воздуш… вога, – донеслись до сына обрывки фраз. – Все… рытие!

Типа удивлённо посмотрел на отца.

– Чё это там у вас?

– Что?

– Какая тревога? Типа, учения что ли?

– Обкурился опять? Иди домой! – распахнул дверь отец. – Приду – пообщаемся ещё, Иван-дурак ты наш!…

Типа досиживал урок, собираясь на встречу с Пабло. Минут за пять до звонка вошла секретарь и сказала, что Типу вызывают к директору.

– Что будем делать, Иван? – новый директор колледжа, мужчина лет сорока пяти, оценил взглядом с ног до головы знаменитого мажора

– Что делать? – глаза Ивана стали круглыми, сделав его похожим на героя фильма ужасов.

– С первого курса сказали, что ты вымогал деньги и угрожал «закопать», – спокойно продолжил директор.

– Это, типа, я сказал? Не было такого, – вальяжно «включил дурака» нагловатый подросток.

Директор не спеша подошёл к двери кабинета, зачем-то закрыл её на ключ и показал его Типе.

– Ну и чё это? – ухмыльнулся тот.

– Я знаю, кто твой отец, Иван, – начал внимательно разглядывать ключ директор. – Большой полицейский начальник.

– А причём тут отец? – скрестил руки на груди Типа, чувствуя своё полное превосходство над дядей. – Вы мне тут чё втираете?

– Лови! – крикнул вдруг директор и бросил ключ Типе.

Тот инстинктивно выкинул вперёд правую руку… и в следующую секунду оказался лежащим на полу со страшной болью в вывернутой директором кисти.

– Как меня зовут? – налитым тихой яростью голосом спросил директор.

– Я не помню, – захрипел Типа. – Пусти!

– Как меня зовут? – директор сделал движение рукой, и Иван зарычал от боли.

– Николай… Владимирович! Пусти!

– ..те! – ещё повернул руку руководитель. – Надо говорить «пустите». Повтори!

– Пустите, – промычал сквозь зубы Типа.

– Кто здесь главный? – спросил Николай Владимирович. – Кто в школе главный?!

– Ты… Вы, – в глаза у Ивана потемнело.

Директор отпустил руку подростка и сел в кресло.

– Плохая реакция у тебя, Иван! – покачал он головой и взял в руку канцелярский нож. – Подними ключ и не наделай глупостей

Только что поднявшийся с пола Типа послушно взял ключ.

– Отцу привет передай от Шального, – продолжая крутить в руках, разглядывал нож директор. – Мы с твоим батей были в Урус-Мартане, в девяносто девятом, а потом меня списали. Хозяин в этом колледже я, Иван. И пока я здесь, у нас будет порядок. Ты меня понял? Не слышу?

– Да, – тихо ответил Типа.

– Будем считать, что мы друг друга услышали, иди. – На последнем, сказанном директором слове, нож, просвистев возле уха Типы, вонзился в дверь…

Типе, выскочившему из школы, очень хотелось снова набить кому-нибудь морду. Он шёл быстро и зло, будто только что обкурился дури, которую завозили в город не то узбеки, не то таджики. Дурь Иван впервые отведал пару лет назад. Всё походило на голливудский детектив с тайниками и конспирацией.

– Это подарок, братан, – уговаривал Типу мутного вида пацан со стеклянным взглядом, протягивая ему только что извлечённый из условленного места чек. – Просто возьми от меня, не обижай отказом, а не захочешь – разбежались.

Втянув в лёгкие дым, Типа поначалу ничего не ощутил, но через пять минут его начало колбасить не по-детски. Он то хохотал, то рыдал. Ненадолго приходя в себя, он едва успевал удивиться тому, что с ним происходит, как его опять окунало куда-то с головой.

– Накрыло тебя, братан! – слышал он безумный хохот мутного пацана. – Расслабься. Твой папашка тебя своим не сдаст – ты же сын ему.

– Мы с батей в контрах, – еле ворочая языком, выговорил Типа. – Он мне пофиг!

Ивана качнуло как следует и опрокинуло на асфальт. Сквозь туман он увидел, как Мутный склонился над ним.

– Ты с папашкой мирись, давай, брателло, нам этот мент для «крыши» нужен…

Типа вдруг схватил мёртвой хваткой Мутного за воротник и начал душить.

– Про отца забудьте, суки! – заорал Иван. – Я сам по себе, ясно тебе, козёл?!

Типу нашли на скамейке. Проезжавший мимо наряд полиции не сразу признал в обделавшемся, выглядевшем словно бомж с помоечным стажем, подростке сына шефа…

Вот и сейчас прохожие шарахались от одного его неадекватного вида, стараясь не заглядывать парню в бешеные глаза. Типа, держась за болевшую руку, свернул наугад, и к нему начал приближаться звук уличной рекламы.

«Как, ты ещё не купил подарок своей девушке…» – по-настоящему дурацкий голос выдавал его обладателя – очевидно, самого автора рекламы, решившего сэкономить на актёре. Типу это безумно раздражало именно сейчас, и он начал глазами искать на столбе репродуктор, чтобы чем-нибудь запустить в него. Наконец, заметив наверху маленькую коробочку, он поднял с земли валявшийся обломок кирпича и, прицелившись, замахнулся.

«Граждане, воздушная тревога! Воздушная тревога…», – понеслось вдруг оттуда.

Типа замер, как вкопанный с кирпичом в руке. Он отчётливо вспомнил, что уже слышал этот голос тогда, в машине у отца, через радиообмен.

– Не понял, – сказал он себе и огляделся.

Рядом на скамейке сидел человек. Из-под распахнутого его кожаного пальто виднелся странный военный френч, какие Типа видел лишь в кино. Незнакомец читал газету.

– Мужчина, а Вы слышали, они воздушную тревогу… – начал Типа.

– Да, я знаю, Иван, – не отрываясь от газеты, перебил его человек в кителе.

– Учения что ли? Постойте, а Вы меня знаете?

– Почему учения? – мужчина начал сворачивать газету. – Всё будет по-настоящему, Иван.

– А Вы кто будете? – нагло ухмыльнулся руфер.

– Я тот, с кем тебя свела судьба, – мужчина протянул сложенную газету Типе. – Ненадолго. Впрочем, это понятие сейчас очень относительно…

У Типы опять потемнело в глазах, он замотал головой и, качнувшись, чуть не упал на землю. В следующую секунду всё вернулось на свои места. Человека в пальто не было. Иван почувствовал, что держит что-то в руке. Он поднял предмет к глазам – это была очень старая пожелтевшая газета. В верхней части газетной страницы крупными буквами было напечатано «ПРАВДА». Типа поднёс газету поближе, чтобы рассмотреть дату. Буквы и цифры сливались в глазах.

– Тысяча девятьсот сорок… – начал он вчитываться.

– Мужчина, у Вас закурить не будет?

Типа поднял глаза – перед ним стояла зеленоглазая местная красотка Ника. Длинные ноги девушки начинались где-то под головокружительно рискованным «мини» и заканчивались тонкими шпильками, вонзёнными в асфальт.

– Так как у нас с куревом, Тип? – улыбнулась красотка и бросила взгляд на газету. – Или у тебя косячок с махорочкой на любителя?

– Не курю я, Ника, – машинально сунул газету в карман Типа, чувствуя бесконтрольный прилив тестостерона. – А вот коктейлем я бы тебя угостил.

– Ни у кого на этой улице нет закурить, – с деланной обидой в голосе вздохнуло созданное для того, чтобы сводить с ума мужчин, длинноногое творение. – Ну что же, видимо, придётся соглашаться на коктейль…

С Типой, похоже, не срасталось. Намотавшись, Пашка добрёл до МакДональдса и, пошарив в карманах, добыл оттуда валюту. Хватало в аккурат на кофе.

– Доброе утро, – натянула штатовскую улыбку на ещё растущем прыщавом лице ребёнок-кассир. – Нашу новинку не желаете?

– Не желаю. Один кофе. – Пабло небрежно опустил мелочь в детскую руку.

Сев у окна, он с деловым видом уткнулся в смартфон. Народу почти не было.

– Молодой человек, здесь свободно? – Пашка оторвался от экрана. Возле стола стоял мужчина в кожаном пальто.

– Свободно, – удивлённо оглядел пустой зал Пабло.

– Прохладно сегодня, не правда ли, Павел? – устроился человек за столом и распахнул пальто. Под ним оказалась военная форма с воротником-стойкой.