Кукловод

– Это не декорации для «войны». Тебе не стоит переживать, я не веду боевых действий с красивыми девушками, ну разве что в спальне, – снова шуткой он попытался снять неожиданное напряжение.

– Андрей, мы даже паспортный контроль не прошли. Ну ладно бы в Москве, там все возможно, но здесь. А в Москве ты назвал мою фамилию пограничнику, хотя я тебе ее не говорила, – сказала Катя, уже не пряча своего беспокойства.

– Тебя что больше волнует: моя осведомленность или бюрократический порядок у пограничников?

– Меня волнует, что я не официально прибыла в Италию, и, случись что, может оказаться, что меня здесь вообще никогда не было. Я не удивлюсь, что официально я и из Москвы-то не выезжала… «Катя, сядь в машину»… «Катя, заходи в самолет»… Ничего не объясняешь, просто двигаешь мной, как пешкой по шахматной доске, глядишь – в любой момент разменяешь на что-нибудь или того хуже – пожертвуешь.

Катя говорила, не скрывая своего беспокойства. Андрей лишь молча улыбался. Казалось, что он знает все, что она скажет, и теперь просто наслаждается всплеском ее эмоций.

– Нет, Катюша, этой пешкой я никогда не пожертвую, эта пешка должна стать ферзем! – опять шутя, ответил Андрей.

– А может эта пешка всегда мечтала стать королевой,– уже кокетливо передернула Катя.

– Нет, родная, королева слишком уязвима, ее все хотят «сожрать»! – Андрей с трудом сдерживал смех. – Это заставляет короля нервничать и ревновать. Ревность – это источник непоправимых ошибок, – Андрей уже почти смеялся. – Так что ферзем, родная, безликим и неприметным ферзем.

– Ладно, смотри сам, – улыбаясь, кивнула Катя. – Тебе же потом с этим «ферзем» по Милану ходить.

Она повернулась к окну и стала наблюдать за мелькающими огнями пригорода Милана. Чувство тревоги сменилось внутренним спокойствием, улыбка замерла на лице. «Как же легко он может снять напряжение, – подумала она. – Точными, легкими фразами. Даже занятно».

«Кардано-аль-Кампо», «Кастелланца», «Лайнате»… – таблички с названиями населенных пунктов пролетали мимо. Некогда обособленные, а теперь почти слившиеся с огромным монстро – городом мечты Миланом, огни которого с каждой минутой превращались в единое завораживающее представление. Пауза, повисшая между ней и Андреем, давала время для глубокого вдоха, для осознания действительности, куда же несут ее собственные мечты. Андрей с наслаждением рассматривал ее профиль, застывшие в уголках глаз слезинки счастья и шмыгающий время от времени нос. Паузы иногда наполнены большим содержанием, чем диалоги. А тишина – лучшее, что можно было бы услышать. Машина, продираясь сквозь плотный поток, рыскала в поисках свободных полос. Ее нервное рычание раз за разом нарушало эту тихую идиллию. Катя повернулась к Андрею и, наклонив голову, сделала глубокий вдох.

– Проверяешь, не попахивает ли серой? – шутливо спросил Андрей.

– Просто от самой Москвы меня преследует запах сирени. С того момента, как ты подошел тогда к нам за столик. Он то нарастает, то как-будто испаряется на время. С разной интенсивностью, но всегда рядом. Вот я и решила, может, это твой парфюм?

– Я не пользуюсь никаким парфюмом! Для меня это слишком примитивно. А тебе не нравится запах сирени?

– Нет, наоборот! В детстве у нас во дворе было очень много кустов сирени. Мне очень нравилось гулять, когда они цвели. Это запах детства, спокойствия, тишины и защищенности.

Андрей загадочно улыбнулся и отвел взгляд в сторону.

Запахи… Редко кто задумывается, какую роль играют они в нашем мировосприятии. Еще труднее представить, что восприятие запаха можно вызывать искусственно, погружая тем самым сознание оппонента в атмосферу более знакомую и привычную. К сожалению, для человека его органы чувств не совсем корректно отображают то, что пытаются отобразить. Поэтому и есть возможность существования оптических, слуховых иллюзий. Генерация запаха является иллюзией такого же качества, хотя и более сложной. Например, когда мы видим желтый предмет, это лишь означает, что его поверхность больше всего отражает лучи желтого цвета из видимого спектра световых волн. Сам же предмет при этом является белым. Вот такой парадокс. Генерация запаха – это всего лишь генерация волн, соответствующих частоте тех элементов, которые им обладают. Иногда воздействие может проводиться на участки мозга, минуя органы обоняния. Вполне выполнимая для подготовленного человека задача. И самое главное, эффективно помогает на стадии привязки к оппоненту, снимая у того чувство обеспокоенности и тревоги.

– Это хорошо, когда пахнет детством, – искренне улыбаясь, сказал Андрей. – В детстве порой кажется, что все возможно.

– И почти всегда, что эти возможности где-то рядом.

Машина зарычала в очередной раз и, вырвавшись из тисков потока, неудержимо ринулась вперед. Огни большого города галактикой звезд надвигались на них уже со стремительной быстротой. Феерия чужого счастья скоро проглотит их тишину и накроет безликой суетой. Милан открывал объятия широкими проспектами, неоновыми вывесками и толпами праздно гуляющих людей. Калейдоскоп бутиков, перекрестков и светофоров сменялся длинными парковыми террасами, уютными площадями и фонтанами. Город только готовился к ночному безумию, сбрасывая с себя суету дня. Катя не отрывала глаз от окна, за которым раскрывался новый для нее мир. Милан в десять раз меньше Москвы, но город, основанный кельтами и потом завоеванный римлянами, на площадях и улицах которого отпечатки более чем двухтысячелетней истории, с первого взгляда заставлял трепетать дух и завораживал сознание. Когда едешь по Милану, не покидает ощущение того, что воздух наполнен грохотом колесниц, шумными маршами римских легионов, толкотней на торговых рынках Средневековья. Отпечаток истории, тень прошлых событий. От нее нельзя отмахнуться, она незримо преследует вас в каждом камне на мостовой, в каждой песчинке известняковых плит зданий. Тень никогда не падает на стену, не оставив на ней постоянного следа, как свет, проходя через линзу, оставляет отпечаток на серебряной пластине. Существуют следы наших деяний и отпечатки всего того, что происходило ранее. Атмосфера таких городов особая, она погружена в историю, только ей понятное содержание. Здесь даже дышится по-другому, в унисон дыханию веков.

– Не могу поверить, что я в Милане! – не скрывая изумления, сказала Катя. – Честно говоря, у меня были другие планы на вечер.

– Так всегда и бывает, – задумчиво произнес Андрей. – Ты строишь планы на вечер, а кто-то строит планы на тебя.

– И кто же выигрывает? Тот, у кого был правильнее расчет?

– Да нет, обычно выигрывает тот, у кого сильнее воля. Ибо если ты точно расставляешь приоритеты, твоим планам уже никто не помешает. В твоем случае желание побывать в Милане было сильнее всего того, что было запланировано на вечер. Мечта увидеть Милан у тебя появилась недавно – Андрей сделал паузу, пытаясь что-то вспомнить, – где-то месяца два назад, когда тебе попался на глаза каталог бутиков с главной торговой улицы Милана Виа Монтенаполеоне. К твоему удивлению, в него были вставлены постеры с главными архитектурными памятниками Милана, миланского кафедрального собора Сан-Лоренцо-Маджоре, храма святого Александра и другие. По такому же стечению обстоятельств твое внимание привлекла программа, рассказывающая о замке Сфорцандо и театре Ла Скала. Информация об Италии и Милане преследовала тебя с назойливостью комара, пока желание побывать в Милане стало непреодолимым. Но ты понимала, что это всего лишь несбыточная мечта. И тут я – как добрый волшебник в голубом вертолете… в голубом, потому что другого не было… – Андрей почти смеялся, – со своим диким, как многим могло показаться, предложением. Многим, но не тебе. Груз твоих желаний плюс мои возможности – и мы в Милане! Все просто! – закончил фразу Андрей и потянулся в бар. Он достал стакан и налил в него апельсиновый сок.

– Сок хочешь? – сказал он, протягивая стакан Кате.

Она смотрела на него, не скрывая изумления. Чувства растерянности и удивления смешались в ее душе, сжимая ее в границах неопределенности.

– Сок? Нет, сок не хочу… – борясь с собственными мыслями, произнесла она. – Откуда ты все это знаешь?

– Да просто предположил, – улыбнулся Андрей. – А то как бы ты со мной поехала?

– Врешь ты все! Предположил… – разочарованно пробурчала Катя, поняв, что спрашивать дальше бесполезно. – Оказывается, ты страшный человек!  – придавая нарочитую значимость своим словам, добавила она.

– Да? А мне говорили симпатичный, – рассмеялся Андрей. – Да не переживай ты так, Котенок,– ласково сказал Андрей. – Желания всегда нами управляют, просто мы не хотим этого признавать. Все будет хорошо, просто доверься мне.

– А другого ничего не остается! – сказала Катя, разводя руки в стороны и выпячивая нижнюю губу, как бы подчеркивая безысходность. – Как ты меня сейчас назвал? Котенок? А почему Котенок?

– Катя – значит Котенок. Не нравится?

– Пусть будет Котенок, – утвердительно кивнула Катя. – А тебя как в детстве называли?

– Меня? – переспросил Андрей. – Меня – Конем.

– А почему Конем? – Катя рассмеялась, прикрывая губы ладонью.

– Фамилия у меня Конев. Поэтому и прозвище у меня было – Конь.

Они оба рассмеялись еще сильнее.

Умение разрядить ситуацию, разрезать накалившуюся атмосферу острой шуткой было естественным свойством его ума. Не прилагая никаких усилий, он мог блистать на различных светских раутах и покорять всех своим обаянием. А теперь, изящно уводя линию напряжения в сторону, он увлек Катю в объятия своей души. Она чувствовала, как все больше и больше проникается доверием к Андрею, как, увлекаясь его витиеватыми рассуждениями, приближается к сути их построения. Взаимное проникновение душ настолько неотвратимо, что люди просто «прикипают» друг к другу, и отрываться потом приходится «с мясом». Катя повернулась к окну, с чувством сладкого волнения покусывая нижнюю губу. «Надо же, как ловко все подстроил: журналы, буклеты, рассылки тематические приходили на телефон про Италию, да и женщина в салоне так увлеченно рассказывала, как съездила в Милан… – подумала Катя. – И ведь действительно, так вдруг захотелось сюда вырваться! Никогда бы не подумала, что все подстроено, ведь была уверена, что это мое собственное желание». Катя вдруг резко повернулась к Андрею.

– А зачем ты мне все это рассказал? Я думала, что раз ты так ловко все провернул, легко добился своего, то, наверное, это должно было остаться втайне от меня. Зачем ты мне все рассказал? – спросила она.

Андрей даже не отводил взгляда после прошлого монолога с Катей, он как будто предвидел такое развитие событий.

– Потому что мы с тобой в одной лодке, Катя. Еще очень много загадочного и непонятного будет происходить с другими людьми, при других обстоятельствах, и, возможно, многое я не смогу тебе прямо объяснить, но одно ты должна знать точно – я с тобой абсолютно честен и никогда не причиню тебе вреда.

– Да ладно… Тот вред, который ты можешь причинить, я так понимаю, мне скоро придется у тебя выпрашивать.

Андрей засмеялся, многозначительно опуская взгляд в пол.

– Или ты не об этом? – замешкавшись, переспросила Катя. – Да ну тебя, вечно напустишь пыли и разгадывай тут твои кроссворды! Ежик в тумане, вот ты кто! – шутливо сказала она, толкнув с досады Андрея в плечо.

– Не Ежик, а Конь, мы же договорились! – тоже шутливо ответил Андрей.

Они оба рассмеялись. Машина, сделав последний реверанс, остановилась перед главным входом в гостиницу Starhotels Rosa Grand Milano. Это было пятиэтажное здание, построенное в строгом классическом стиле, расположенное в тихом и очень уютном месте. Первый этаж был занят бутиками, ресторанами и другими заведениями подобного типа. Это позволяло получить весь необходимый сервис прямо в гостинице. Центральный вход был скрыт террасой. За вращающейся стеклянной дверью открывался великолепный вестибюль. Полы были покрыты миланским мрамором, стойка на ресепшен, изготовленная из дуба, плавным поворотом сглаживала некоторую угловатость помещения. Обслуживающий персонал был приветлив, но не слишком навязчив. Катя от растерянности взяла Андрея под руку. Ритм его быстрого шага был для нее непривычен, но она пыталась под него подстроиться. Андрей бросил в сторону встречающего персонала приветственную фразу на итальянском, с кем-то поздоровался, кому-то просто кивнул и быстрыми шагами направился к лифту. Путешествие налегке имеет массу своих преимуществ. Во-первых, отсутствие багажа сопровождается легкостью в передвижении, во-вторых, всегда появляется повод приобрести что-то новое, при наличии денег, конечно. Двери лифта открылись, Андрей сделал шаг вперед, увлекая за собой Катю. Через секунду эта металлическая коробочка открыла перед своими пленниками коридоры второго этажа. Катя опять почувствовала эту стремительность в действиях Андрея. Уверенность и точность движений, а также их быстрота, не давали опомниться и увлекали стремительным потоком за собой. Она держала его за руку и почти бежала за ним, будто пытаясь удержаться за спасательный плотик посреди бурной реки. Звук электронного замка – и открытая дверь водоворотом затягивает ее в номер. Судорожное состояние и скомканное в груди дыхание заглушила захлопнувшаяся дверь. Андрей быстро прошел в номер, опустился в кресло и замер. Ей показалось, что его взгляд, направленный в угол комнаты, скорее всего не был ею ограничен. Катя, с трудом приходя в себя, опустилась на стул, стоявший возле двери.

– Андрей, может, ты объяснишь? – с трудом справляясь с волнением, спросила Катя. – Мы только что прилетели, а за тобой уже и номер имеется, и ключи от номера в кармане.

– Я живу здесь уже неделю, – неожиданно холодно и как-то отстраненно ответил Андрей. – Еще утром я завтракал здесь и в Москву летал исключительно за тобой, – продолжал говорить он, но было видно, что все его мысли сосредоточены на чем-то более важном для него в данный момент. – Ты права лишь в том, что сегодня ты Москву не покидала, да и я из Италии никуда не улетал. По крайней мере, для многих, кто тебя знает, ты до сих пор в Москве.

Андрей стоял вполоборота, корпус был наклонен вперед, приподнятые плечи создавали впечатление готовности к прыжку. Свет, падающий из окна, очерчивал его темный силуэт, еще больше размазывая границы реального.

– Ты здесь пока располагайся, ну там прими душ и прочее, а мне нужно на полчасика отлучиться, узнать на ресепшен, может, платье привезли, – сказал Андрей, нервно рыская глазами по комнате.

Катя от неожиданности просто оторопела. Ей вдруг захотелось закричать на него, но хлопнувшая дверь скрыла его ускользающий силуэт. Ярость огнем раскатилась по всему телу, сдавила виски и, не найдя другого выхода, с грохотом обрушилась на закрытую дверь. «Какая дура! Какая дура ты, Катька! Ну куда тебя черт понес?! Вот и все. Закрытая дверь… Без денег, да еще нелегально въехала в страну»… – борясь со слезами, размышляла она. – «Что делать-то теперь? Звонить в консульство, пока не поздно! …И что я им скажу?»

Мысли сбивались в кучу, спотыкались, обгоняя друг друга, никак не хотели выстраиваться в простую логическую цепочку. Когда эмоции накатывают волной, когда слезы сковывают дыхание, разрезая грудь нестерпимой болью, трудно поймать нить логических рассуждений. Потому что эмоции задействуют в организме механизмы, в основе которых лежит реакция на ситуацию, а не ее анализ. Эмоции – это, пожалуй, самое яркое наше отображение реальности, не всегда, правда, самое реальное.

«Нет, лучше позвонить на ресепшен и кричать, звать на помощь». Она бросилась к телефону, сняла трубку, но гудков не было. Телефон был неисправен, либо его заведомо выключили.

– Домой собралась звонить? Возьми мой телефон, с него будет быстрее, – услышала Катя за спиной голос Андрея.

Повернувшись, она увидела, как перед ней стоял улыбающийся Андрей с открытым торсом, бодро вытирая полотенцем голову.

– Ты же только что ушел? – обескураженно сказала Катя.

– Ушел? – Андрей широко улыбнулся. – И куда же?..

– Туда, – трясущейся рукой указала на дверь Катя.

– Вообще-то я решил немного освежиться, зашел в ванную…но из номера, Катя, я не выходил.

Андрей закончил вытирать полотенцем голову, бросил его на край кресла и подошел к окну. Его взгляд снова устремился в угол комнаты. Потом он резко повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. Что-то было в этом взгляде необычное, он как-будто обволакивал ее сознание, и чувство невесомости наполняло все ее тело. Он сделал несколько шагов навстречу, опустился в кресло и снял трубку телефона.

– Хотя, если тебе удобнее с этого телефона, то, пожалуйста, звони с этого, – сказал он, быстрыми движениями набирая какой-то номер.

– Мама, – сказал Андрей, протягивая трубку Кате.

Она закрыла лицо ладонями, в попытке справиться с нахлынувшей волной слез, сделала глубокий вдох и резким движением заправила волосы назад.

– Мама ждет, – спокойным тоном сказал Андрей, тряся в протянутой руке трубку от телефона. Катя взяла трубку, сжала эмоции в кулак и выдохнула.

– Привет, мама, – пытаясь сдержаться, сказала она.

– Привет, Катя. Может, объяснишь, что происходит? Где ты и с кем? Забежала на минуту днем и исчезла. А минуты две назад звонил какой-то парень и сказал, что вы любите друг друга и сейчас улетели в Италию обвенчаться, как-будто в Москве обвенчаться нельзя, – услышала она на том конце провода неуверенный, чем-то взволнованный и, тем не менее, такой родной голос мамы.

– Какой парень звонил? С какого телефона? – стараясь держать себя в руках, спросила Катя.

– Да не знаю, какой… Андреем назвался. А что, их у тебя несколько? – услышала она встревоженный голос мамы.

– Мама, подожди. Со мной все нормально.

Катя, укоризненно и строго посмотрела на Андрея, который удобно раскинувшись в кресле, наблюдал за ней, как незаинтересованный зритель за поставленной пьесой.

– Я действительно в Италии с Андреем, ты его не знаешь. Мы с ним сходим сегодня в оперу, а вечером я прилечу в Москву.

Катя сознательно сделала на последней фразе ударение, глядя в глаза Андрею, как бы требуя подтверждения. В ответ Андрей лишь пожал плечами, за что увидел перед собой сжатую в кулак руку Кати.

– Мама, не переживай. Со мной действительно все нормально! – уже немного успокоившись, сказала Катя. – Ты просто вспомни, пожалуйста, с какого номера он звонил?

– Так с этого и звонил, – утвердительно сказала мама Кати. – Ты же знаешь, у нас современный аппарат, он все номера определяет.

– Точно с этого? Ты ничего не путаешь? – настойчиво переспросила Катя.

– Да точно, точно с этого. Можно подумать, нам из Италии по несколько раз на дню звонят, чтобы я запуталась! – уверенно ответила ей мама.

– Ну ладно, мама, я тебе еще позже перезвоню, когда домой буду вылетать, – сказала Катя, не спуская взгляда с Андрея.

Она положила трубку телефона, выждала несколько секунд и снова сняла. Гудков в трубке не было. Телефон по-прежнему либо не работал, либо преднамеренно был выключен. Андрей, раскинувшись в кресле, продолжал безучастно наблюдать. На его лице сквозила хитрая улыбка, взгляд рассеянно блуждал, иногда спотыкаясь на карандаше, который он, перебирая пальцами, крутил в руке. Катя быстро поднялась, сняла с кресла полотенце, брошенное Андреем, и направилась к ванной. «Довольно просторная, но все же тупиковая комната, здесь он зайти не мог, да и когда? Прошло-то всего несколько минут, – подумала Катя. – Мокрый пол возле душевой кабинки и пар, каплями сползающий по стенам… – все это говорило о том, что здесь действительно принимали душ, да и полотенце, брошенное Андреем, было абсолютно мокрым».

Ее мозг настойчиво искал логическое объяснение происходящему. Нестыковка в деталях порой приводит в замешательство все наше восприятие действительности. Таков уж человек: либо он все должен понимать, либо этого не существует. Бегло осмотрев ванную комнату, Катя направилась к двери в номер. Она плавно нажала на рукоятку замка, сделала паузу, чтобы побороть накатившее волнение, и потянула дверь на себя. Дверь приоткрылась, и Катя, высунувшись на полкорпуса в коридор, чуть было не столкнулась с проходящей мимо горничной. Та смущенно улыбнулась и прошла дальше по залитому светом коридору. Катя закрыла дверь, а потом снова, сделав небольшую паузу, потянула на себя. Дверь послушно открыла ее взору все тот же коридор гостиницы, по которому все так же перемещались постояльцы и обслуживающий персонал. Закрыв дверь окончательно, она, переполненная чувством смущения, подошла к Андрею и села в кресло напротив. Он все так же был занят вращением карандаша, всем видом показывая свое безразличие. Взгляд рассеяно блуждал, особо ни на чем не останавливаясь, пока не наткнулся на вытянутый перед ним кулак Кати. Андрей с наигранным удивлением посмотрел ей в глаза, делая вид, что ничего не понимает.

– Не зли меня! – сухо сказала Катя. – Лучше сам расскажи.

Андрей широко улыбнулся.

– Душ довольно-таки приятный, правда, вода немного мягкая, шампунь плохо смывается, – попытался отшутиться Андрей, но, посмотрев снова на Катю, решил не обострять. Угроза в виде ее кулачка становилась еще более весомой.

– Ну ладно, что у тебя там не стыкуется? – покрутив свободной рукой над головой Кати, спросил Андрей.

– Я только что видела, как ты вышел, захлопнув за собой дверь, – пытаясь справиться с волнением, Катя указала рукой на входную дверь. – Я хотела ее открыть, но она была заперта. Я так перепугалась, что бросилась звонить, даже не помню куда…

– На ресепшен, – поправил ее Андрей.

– Да, на ресепшен! – Катя была вне себя от его спокойствия. – Но телефон тоже не работал. Катя рефлекторно сняла трубку, чтобы продемонстрировать, и поднесла ее к уху. Возникшая пауза говорила о том, что на сей раз в трубке отчетливо слышались гудки. Андрей, продолжая улыбаться, приподняв брови, с укоризной посмотрел на Катю.

– Ну я же видела, как ты ушел! – сдаваясь под грузом обстоятельств и не понимая, что происходит, произнесла она. – И как ты мог звонить с этого номера, если я постоянно находилась здесь и тебя не видела? – продолжала Катя, на подсознательном уровне понимая абсурдность того, что она говорит.

– Ну хорошо, я попробую тебе объяснить коротко, не вдаваясь в детали, но не уверен, что ты способна сейчас это осознать. Вот смотри… Карандаш крутится в моей руке с определенной скоростью и четко выверенными движениями. Давай заставим его вращаться быстрее, и еще быстрее, – сказал Андрей, и карандаш действительно начал вращаться с невероятной быстротой, бесшумно скользя между пальцами, он набрал такие обороты, что практически утратил четкие очертания, превратившись в темное пятно.

– Думаешь, это возможно – вращать что-либо с такой скоростью? А ведь, по сути, его скорость не изменилась, просто происходит это в сжатом промежутке времени. Это, как во сне… все происходит стремительно, нарушая все временные и пространственные ограничения, субъективно воспринимаясь, как миг. Время имеет линейную направленность и течет в одном направлении, но оно неоднородно и имеет разную плотность, за счет чего в мгновение можно «запрессовать» больше событий, чем могло бы показаться изначально. Пространство и время – такие непостоянные субстанции, что воспринимаются нами очень субъективно. Для одного время летит, для другого – стоит на месте. И пока ты здесь боролась с собственными страхами и билась в открытые двери, я спустился в бар, встретился с человеком, который там меня ожидал, забрал платье на ресепшен и позвонил твоей маме… Ну мало ли, что ты можешь ей наговорить – решил заранее их проинформировать. Если бы это происходило в твоем сне, ты бы не удивилась такой прыти?

– Но я ведь не спала?

– Кто знает, Катя, где сон, где реальность. Во сне мы плачем, смеемся в голос, пугаемся, просыпаясь в поту. Иногда эмоции, которые мы переживаем во сне, настолько ярки, что просыпаясь, многие седеют от ужаса, который там испытали. Если есть изменения в физическом мире, можно ли считать сны нереальными? Порой сама реальность напоминает сон. Никогда не поймешь, спишь ты или нет, слишком тонкая грань между двумя состояниями. Слишком тонкая грань между реальностью и сном, – задумчиво сказал Андрей, опуская взгляд, как бы сосредотачиваясь на каком-то внутреннем, наполняющем его чувстве. – Иногда хочется, чтобы все это было сном, дурным сном, и хочется поскорее проснуться. Хотя в некоторых снах хочется жить вечно.

Утратив надежду что-либо осознать и решив принять все, как данность, Катя поднялась с кресла и, махнув на Андрея рукой, направилась к окну.

– Знаю, что врешь, просто чувствую это, но ничего доказать не могу… Да и смысл? – устало прошептала Катя.

Открывающийся из окна вид на ботанический сад отвлек ее перегруженное информацией сознание на более понятные и красивые пейзажи экзотических растений.

– А что, нельзя было обойтись без такого рода фокусов? – тихо спросила Катя.