Грехи Марии

Мой голос стих. Я ожидала удар тока за то, что ослушалась и не стала петь песню, но видимо, моя история пришлась ему по вкусу. Помолчав еще около минуты, я продолжила.

– Оттрубив срок от звонка до звонка, Орсолано вышел тринадцатого декабря, имея на руках очень хорошие рекомендации от коменданта тюрьмы. Примерно в это же время он начал встречаться со своей троюродной сестрой Доменикой, владевшей винным магазином. После того, как его бизнес потерпел крах, Орсолано переехал к возлюбленной, и вскоре обустроил в помещениях ее винного магазина ателье и небольшой цех по производству колбас. Двадцать четвертого июня, примерно через полгода после того, как Орсолано вышел из тюрьмы, в городке пропала девятилетняя девочка по имени Катерина. Ее искали, однако так и не нашли. Четырнадцатого февраля этого же года пропала десятилетняя Катерина. И вновь поиски, и вновь – никаких результатов. В конечном итоге горожане решили, что девочек утащили волки, хотя нападения серых хищников на людей в этой местности всегда были очень редки. А что же Орсолано? А он в тот год стал отцом, а в следующем, женился на своей сожительнице.

Я отошла к стене и подняла голову вверх, в надежде найти взглядом камеру, но все было тщетно. Тогда чуть помедлив, я повернулась чтобы продолжить рассказ, но по моему телу прокатился едва заметный удар тока. “Вот оно!” – подумала я, они хотят, чтобы я говорила! И я приняла условия:

– Третьего марта, не помню какого года, в городке, где проживала чета Орсолано, пропала еще одна девочка – четырнадцатилетняя Франческа приехала из соседней деревни, чтобы продавать куриные яйца на рыночной площади. Это был вторник, последний день карнавала, предшествовавшего Великому посту. В городке царил веселый хаос, везде сновали торгаши, гости города и прочая праздная публика, поэтому Франческу хватились нескоро. Когда же родители принялись ее искать, нашлись несколько свидетелей, которые смогли припомнить, что вроде бы видели похожую девочку в компании господина Орсолано. Он якобы купил у нее яйца, однако забыл дома деньги и не смог рассчитаться на месте. Тогда он повел Франческу к себе в магазинчик, чтобы расплатиться с ней там. И больше ее никто не видел. Родители бросились в лавку к Орсолано, однако тот все отрицал и сообщил, что девочка действительно заходила за деньгами, он щедро ей заплатил, и она ушла. Что с ней случилось потом – не его ума дело. Вполне возможно, что на нее напали грабители. Оснований для обыска было недостаточно, однако местная общественность, судя по всему, имела к лавочнику вопросы, и горожане самовольно ворвались в магазин и все там перевернули вверх дном. В результате импровизированного обыска были найдены детские вещи, которые родители пропавшей Франчески сразу опознали. Когда стали разбираться еще тщательнее, обнаружили следы крови в одном из шкафов, а также подозрительный грязный мешок, в котором, вероятно, преступник перевозил тело.

Я прошла в центр комнаты, но не села. Осталась стоять, готовая к любому развитию событий. Цепь криво перекрутилась на моей ноге, содрав часть кожи, но возбужденная хоть какими-то изменениями я не заметила. Кроме гула прожектора в комнате было тихо. Не дожидаясь, я продолжила:

– Ужасающие вести всколыхнули городок, на площади быстро собралась компания инициативных граждан, намеревающихся линчевать Орсолано, и жандармам пришлось буквально прятать его в офисе местной полиции. Там он по-прежнему все отрицал, утверждая, что кровь принадлежит козе, которую он зарезал в тот день. В конце концов, полицейские прибегли к уловке – они предложили Орсолано выпить, чтобы успокоить нервы после всех недавних стрессов, и буквально «накидали» его. А затем жандарм, который вел допрос, предложил ему во всем признаться и заявить о невменяемости – якобы тогда получится смягчить наказание. И пьяный Орсолано повелся. Он в подробностях рассказал, как заманил девочку в магазин, изнасиловал и расчленил ее, после чего вынес из дома в мешке и прикопал на берегу реки. Поисковая группа без труда обнаружила останки. Маньяк признался, что аналогичным образом заманил к себе еще двух девочек, и поступил с ними так же, как с Франческой, а части тел разбросал в лесу, чтобы их растащили звери. Никаких следов этих девочек обнаружить не удалось. Заседание суда состоялось уже десятого марта, Орсолано был приговорен к смертной казни через повешение, и через неделю приговор был приведен в исполнение. Уже после казни преступника по городу, как это нередко бывает, поползли нехорошие слухи. Якобы кто-то слышал еще от кого-то, что на допросе Орсолано сознался в том, что ел мясо своих жертв, а также использовал его для приготовления колбас в своей лавочке. Именно поэтому, согласно молве, их тела и не нашли. Правда это или нет – мы уже вряд ли узнаем, однако среди жителей окрестных деревень за уроженцами города, в котором жил и убивал Джорджио Орсолано, закрепилось прозвище «поедателей христиан».

Я замолкла. Давно не говорила так много. Мой голос охрип, а во рту пересохло. С громко бьющимся сердцем ждала реакции, ждала хоть какое-то движение, пусть это будет еще одна записка или кусок отварной каши. Мне надоела эта неопределенность. Но все было неподвижно. Ничего не происходило. Внутри меня снова начинала подниматься паника. Провести еще один день также, в этом же месте, в этих удушающих грязных стена я не могла. И тогда в моем сознании пронеслась сумасшедшая мысль. Возможно, она там была постоянно, просто я старалась не думать о ней, заталкивала ее подальше, считая нереальной, неосуществимой. Но спустя один выдуманный рассказ и всего несколько дней заточения эта мысль уже не была столь прозрачна.

Прислонив руки к стене и выгнув спину дугой я положив голову, упершись в холодную стену. Я шла ва-банк.

– Ты узнал себя в моем рассказе? Я могу рассказать подробнее про монстра. Ты это хочешь услышать? Этот монстр, о котором мы сейчас поговорим, был страшнее. Хочешь послушать про него? Этот монстр был священником, но это не мешало ему растлевать девочек!

Мой голос сорвался, глаза застлали слезы. Разгадка была близка.

– Разве твои грехи не страшнее моих, Игорь? Может это ты должен мне спеть? Или покаяться в грехах! Давай, мы соорудим келью!

Внутри меня начала подниматься волна злости. Я ощущала ее, она разгоняла жар по моей крови.

– Чертов ублюдок, ты струсил? Эй, жалкий кусок говна! Выходи! Выходи же! – Я начала с силой бить кулаками по стене. Все было бесполезно, но мне было плевать. Я устала ждать. – Давай же, выходи! Тебе нужна я? Так возьми! Разве ты хочешь не этого? Или мне стоит позвать тебя по-другому, папочка!

Я шипела как змея, как чудовище, которым была всегда в его глазах. Если я ошибалась, то получу очередной заряд тока, но если была права… Мне не хотелось думать об этом, но и закрывать глаза более я не могла. В голове смешались воспоминания и реальность, как серая тухлая жижа каши, размазанная по полу, по моим ногам и платью.

– Если это ты, там за линзой камеры, за чертовой железной дверью, то знай – я ненавижу тебя чертов ублюдок! Но если тебя там нет, и ты просто очередной курьер, ворующий и продающий людей, то у меня для тебя плохие новости! Я скорее сдохну тут, в моче, чем ты хоть что-то получишь от меня! Мне нечего терять! У меня ничего нет!

Развернувшись спиной к двери, я завалилась на нее всем телом и начала стучать по ней согнутой ногой. Натянутая цепь резала мою окровавленную ногу, но мне было все равно. Моя решимость возрастала с каждым ударом о дверь. А может это было отчаяние. Если он меня не выпустит, значит я отобью себе ногу, но не успокоюсь.

Я кричала ругательства и с каждым ударом обрушивалась на дверь всё сильнее и сильнее. Мой ошейник не бил меня током. И это означало что либо я все делаю правильно, либо там, за дверью уже никого нет.

И тут случилось нечто неожиданное – когда моя нога онемела, а надежда начала покидать меня – дверь открылась. Резко, беззвучно. Распахнулась как будто ее ничто не сдерживало.