Слишком живые звёзды 2

Влад встретился взглядом с Егором, смотревшим на него так, будто ждал ответ на вопрос жизни и смерти.

Может, так оно и было.

– Чтобы мы знали, что здесь всё нечисто, пока будем разговаривать с Алексеем Царёвым.

– С кем?!

– С тем, кто здесь всем заправляет. Выдохни и двигайся за мной. Мы идём прямо сейчас.

– Бог ты мой, кого я вижу!

Они встретили его на одном из лестничных пролётов, пока поднимались вверх, направляясь к его кабинету. Он же спускался вниз, но сразу остановился, как увидел двух мужчин (лишь одного мужчину, другой был мальчиком). Улыбка, искренняя и по-родному тёплая, расплылась на его красивом лице.

– Вы как раз ко мне, джентльмены? Уверен, что да. Вы прямо-таки похожи на гостей, а гостей я люблю. Но только приличных, не берущих чужие вещи. В древних цивилизациях за это отрубали пальцы, – Алексей Царёв громко рассмеялся, и когда Егора поймали омуты его глаз, он почувствовал пробежавший по шее холодок. Казалось, эти зрачки не смеялись – они просто не умели смеяться. – Ну что ж, давайте я вас проведу. Вы, наверняка, не знаете, где мой кабинет. Правда, Владислав?

Он не успел ответить, потому что Алексей уже развернулся и устремился вверх, медленно поднимаясь, словно наслаждаясь каждым шагом, каждым вдохом, обогащающим лёгкие. Егор и Влад молча следовали за ним, один раз переглянувшись друг с другом. Та энергетика, что покорила всех людей в столовой, когда они выбирали лидера, имя которого Алексей Царёв, и сейчас плавала в воздухе. Сила, исходящая от этого человека, ощущалась поверхностью кожи так же чётко, как и его притягательность. Женщины хорошо чувствуют такую силу, мужчины делают вид, что не замечают её, но от Алексея ей несло за целую милю. Каждому его слову хотелось довериться, даже если они не были произнесены. Мужская, слегка грубая красота притягивала к себе – не могла не притягивать. Если Бог создавал мужчину по своему подобию, то он слепил именно лицо Алексей Царёва, стараясь точь в точь передать ему все свои черты.

И получилось очень даже неплохо.

Все трое вместе поднялись на этаж, полностью освещённый флуоресцентными лампами. Лампами… лампами, работающими на электричестве. На электричестве, берущемся из ниоткуда.

А правда в том, что никакого корабля нет. Мы не в воздухе нас обманывают.

Алексей провёл гостей мимо пустых стен коридора, по которому прошедшей ночью бежал Влад. Он узнал блокпост, странно смотревшийся в светлых тонах помещения. Многие Святцы закрылись в кабинке, играли в покер, и только сейчас Егор, проскользнув взглядом по пуленепробиваемому стеклу, увидел макушку одного из этих страшных фантомов. Всё-таки, они не всегда ходят в шлемах. Хоть что-то человеческое в них да проглядывало.

– Эти два красавца со мной, – Алексей поднял ладонь и показал её несущим дежурство Святцам, сомкнув указательный и большой пальцы в жесте «ОК». – Мы ко мне в кабинет. Нас не беспокоить, а если случится что-то чрезвычайно важное, просто позвоните. Я рассчитываю на вас, парни.

Укутанные в маски головы кивнули. Влад спросил себя, нравится ли людям, что носили эту форму, своя работа? Судя по всему, они получали какую-то выгоду, раз согласились на круглосуточную жаровню в чёрной униформе.

Наконец Егор, Влад и Алексей подошли к двери с той самой табличкой, которую совсем недавно освещал светлячок. Когда ключ вошёл в замок, Влада начал окутывать страх. Склизкими щупальцами он скользил по пульсирующему горлу. Холодным пальцами проходил по рёбрам, пересчитывая каждое жутким прикосновением. Такой страх испытывает заключённый перед входом в комнату, где ему произведут смертельную инъекцию. Такой страх испытывают кричащие пассажиры самолёта, видящие в иллюминаторе быстро приближающиеся здания. Но пока… пока Владу удавалось контролировать себя, хотя он понимал, что в последний раз так страшно ему было лишь в подростковом возрасте, когда он чуть не сорвался с крыши заброшенного дома и не упал на арматуру.

Но этот страх был другим. Он был живым.

Его дыхание сквозило в ушах – непонятно, то ли снаружи, то ли изнутри. С каждым поворотом ключа в замке всё больше и больше хотелось развернуться и побежать прочь! И пусть стреляют – плевать! Лучше уж умереть от пули, чем вдыхать этот ужас, этот страх.

Нет, подумал Влад. Я пришёл сюда переговорить с ним и потянул за собой Егора. Испугаюсь я – испугается он. Так что держи себя в руках. Ты выжил в апокалипсисе, и не говори мне, что сейчас струсишь. Раз взялся, так будь добр закончить.

Дверь открылась, и Алексей вошёл внутрь.

Влад и Егор последовали за ним.

Святцы продолжали играть в покер.

– Прошу простить меня за бардак, только недавно узнал, что у меня будут гости. Позвольте процитирую вашего великого учёного, Альберта Эйнштейна: «Только дурак удовлетворяется порядком – гений же господствует над хаосом». Если что-то сказал не так, pardon. Но эти слова и вправду имеют большой вес, что не скажешь о том потоке дерьма, который льётся изо рта каждого второго.

– Вы хотели с нами поговорить об Альберте Эйнштейне? – Влад сам удивился спокойствию в собственном голосе и той смелости, с которой он выпалили фразу.

Но Алексея она ни капли не смутила. Вроде как даже развеселила. Он широко улыбнулся и чуть не поддался смеху, сдержав его внутри. Так учитель молча улыбается за своим столом, пока очередной двоечник несёт у доски такую пургу, что хочется либо позволить себе заржать как лошадь, либо взять пистолет и застрелиться, на глазах у всего класса.

– Я думал, Владислав, это вы со мной собираетесь поговорить. И судя по тому, что вы пришли не один, наверняка о чём-то важно, да? О чём-то очень, очень важном… – Его зрачки замерли, но глаза продолжали жить: в них смешались бездумность мёртвого и страсть живого. Казалось, на дне двух глубоких ям, окружённых тёмно-карими радужками, был свой мир – намного больше того, что только могли себе представить люди. – Вам следует побриться. С чисто выбритым лицом вы выглядите намного моложе. Но да ладно, пройдёмте уже подальше и нормально поговорим.

Алексей развернулся и начал снимать с себя пальто, подходя к стоящей в углу вешалке. Кабинет был огромным. Писатели викторианского периода любили описывать такие комнаты, подчёркивая всё изящество царствующего пространства. Прекрасный Принц мог бы расхаживать здесь изо дня в день, любуясь своим портретом. Екатерина Вторая назначила бы эту комнату исключительно своей, потому что уют здесь буквально плавал в воздухе. Увидев эту комнату, режиссёры тут же загорелись б желанием снять в этих декорациях фильм, писатели – создать здесь своих героев, а художники бы написали такие картины, что мир сразу бы признал их шедеврами. Кабинет завораживал. Кабинет очаровывал. В нём хотелось остаться навечно. До того момента, пока не перестанет биться сердце.

Центральную часть пола устилал красно-оранжевый ковёр, какой обычно бывает в старых русских квартирах. Но он был настолько изящным, что создавалось впечатление, будто его только закончили шить. Казалось, если ступить на него босыми ногами, то пятками коснёшься облаков. Стены украшали две огромные картины, каких раньше Влад, не раз посещавший различные галереи, никогда не видел. На одной из них было изображено горящее здание, что полыхало ярким огнём посреди опустевшей петербургской улицы. Художник, написавший это, явно продал душу дьяволу, чтобы так реалистично передать текстуру света, ложившегося на кожу молодого парня, выбегающего из двери парадной. Скопившаяся копоть скрывала лицо вместе с повязанной на затылке футболкой, руки прижимали к оголённому торсу маленького человечка – судя по развевающимся чёрным волосам, девочку. Картина была не просто красивой, а бесподобной. Когда глаза гуляли по полотну, тебя против твоей же воли переносили в этот пейзаж мёртвого города, и вот ты ощущаешь в лёгких запах гари и слышишь, как истошно кричит ребёнок в руках вырвавшегося из огня героя. Влад не знал, кто написал эту картину, но явно Мастер, и Мастер с большой буквы. Слишком уж прекрасен сей шедевр.

На втором полотне, не уступающем размерами первому и висящему на противоположной стене, было изображено совершенно другое, но завораживало оно ничуть не меньше. Под звёздным небом, будто сотканным из бриллиантов, шагала крупная волчица, изящество которой подчёркивал лунный свет. Он ложился на густую шерсть и мягко переливался на ней. Мощные лапы ступали по земле. Глаза – серые глаза – излучали спокойствие. При одном только взгляде на этого хищника становилось понятно, что здесь именно волчица, а не волк: женские черты проглядывали в форме мордочки, в стоячих ушках и в какой-то страной грации, что буквально просачивалась сквозь поверхность картины. Волчица чем-то цепляла, чем-то, что в искусстве называют вдохновением. Но здесь было что-то другое, явно что-то другое…

Свою лепту красоты добавлял большой орёл, летящий рядышком с волчицей, над её головой. Голубое сияние нежно ласкало его мощные, по-настоящему сильные крылья, перья на которых скрывали заживающие царапины. Хищные карие глаза смотрели куда-то за картину – в ту же точку, которую выбрали и серые. Волчица и орёл…

Волчица и орёл… От взгляда на это дуэт сердце Влада резко сжалось, как будто предупредило о чём-то приближавшемся.

Да, это странно. Волчица и орёл просто не могут быть вместе.

Половину кабинета занимал стол. Точнее, три стола, поставленные вместе буквой «Т». Влад не разбирался в различных материалах, но не сомневался, что это тёмное (даже слегка красноватое, будто с высохшей кровью) дерево в шедшем мире стоило очень и очень дорого. Стулья ничем не уступали и были так же красивы, как и переливы ламп на поверхности столов. Два стула стояли у самой «шапочки» буквы «Т», разделённые пустым столом. Третий же (несомненно, Алексея) царствовал на самом верху, даря хозяину возможность видеть всех и каждого, но в данном случае лишь линию столов перед собой.

Здесь только два стула. Он будто ждал нас.

– Нравится? – Алексей подошёл к замершим Владу и Егору, заставив обратить на себя внимание. После снятия пальто и пиджака он остался в простой (хотя явно не дешёвой) белой рубашке и голубом, в белый горошек галстуке. – Не стойте как вкопанные. Пройдёмте за стол. По слухам, сделал его ещё во Франции 17 века неизвестный мастер, имя которого ушло с ним в могилу.

– Вам наврали. – Егор говорил с таким спокойствием, что ему непременно хотелось поверить. Но вот только Влад, проработавший преподавателем десять лет, уловил в его голосе нотки волнения, какие бывают у ученика, импровизирующего у доски то, что было задано на дом. – Если бы этот стол сделали ещё в 17 веке, он бы сразу развалился, как только вы бы до него дотронулись. На самом деле его собрали китайцы, а ценник налепили такой, будто они собирали его ногами, стоя на бровях.

Алексей по-доброму рассмеялся, не скрывая своей ошибки. Судя по его улыбке, шутка ему понравилась. И хоть лицо Егора какое-то время оставалось серьёзным, всё же через секунды и на нём промелькнула улыбка.

– У тебя неплохое чувство юмора, – Алексей добил последние смешинки, после чего протянул руку Егору. – Я помню тебя со столовой. Ты спросил, как меня зовут. Что ж, теперь настала моя очередь. Как тебя зовут, смельчак?

Ты же знаешь, подумал Влад. Знаешь и его имя, и моё. К чему это представление?

– Меня зовут Егор. – Он пожал протянутую ему руку – твёрдо, по-мужски.

– Приятно познакомиться, Егор. – Алексей разжал ладонь и повернулся к уже более взрослому мужчине, чем голубоглазый мальчик. – А вы Владислав. Ваше имя я сразу выучил.

Где ты мог его выучить?

Они пожали друг другу руки – оба так, как будто делали это в последний раз. На миг две пары карих глаз сплелись воедино, и в эту секунду сердце Влада пропало, его место заняла холодная пустота. И только после того, как пальцы опустили чужую ладонь, сердце вновь забилось в привычном ритме.

– Присаживайтесь, господа. Только-только наступил полдень, и, думаю, кофе пить уже поздновато, но если вы желаете, только скажите.

Он направился к своему кожаному креслу, по пути бросив взгляд на картины. Вроде в его лице что-то переменилось, когда глаза зацепились за горящий дом, за выбегающий из огня силуэт, но ручаться за это Влад не мог. Даже самый лучший, самый внимательный в мире психолог не смог бы считать эмоции по движениям мышц на лице Алексея. Казалось, он сможет оставаться невозмутимым, даже если будет вскипать от ярости.

Влад и Егор сели на стулья, и оба они заметили, что между ними настолько широкий стол, что друг до друга они достанут, только если перегнуться через него. И Алексей, уже занявший кресло, чуть отодвинулся назад, чтобы видеть сразу двоих забредших к нему гостей.

– О чём вы хотели поговорить, Владислав? Я сейчас как раз свободен, так что можем разговаривать, пока солнце не скроется за горизонтом.

– Мы не видим солнце, – подал голос Егор, и как только слова начали срываться с его губ, он обрёл в себе уверенность. – Мы даже не можем поверить вам, что сейчас настал полдень. Держите нас взаперти, как в клетке.

– Егор. – Влад строго посмотрел на него, как всегда смотрел на непослушного ученика, заставляя его заткнуться одним только взглядом. – Не кипятись.