– За какой-то сарай целого мотоцикла мало?! – возмутился я. – Идите сами поищите.
– И поищем, – пообещал он.
Торговались недолго. Ударили по рукам после того, как я сверху накинул ещё орудийный передок, который в речке видел, да доставать не стал. Его можно для телеги приспособить, да найдут куда.
Погуляли мы хорошо. Спал я снова снаружи, на своей лежанке. Перед тем, как лечь, сходил в сарай, где среди разного инструмента, вёдер и лопат у нас стоял большой ящик для угля. Туда я и высыпал из Хранилища тридцать кило хорошего угля, не такого, какой нам выдавали от колхоза. Пока мы ехали от Сталинграда, я поднакопил места и увёл этот уголь со станции. Нам на зиму копить нужно.
Утром мы завтракали в саду. После вчерашнего гулянья он был захламлён: столы и лавки соседи ещё не забрали, да и мусора хватало. Будем убираться сегодня.
После завтрака зашёл старший Трубин. Я уже сообщил Марфе Андреевне, что договорился с братьями о постройке коровника. Бурёнку, которую назвали Машкой, с утра отправили в стадо, пастись, вечером пастух её вернёт. Вчера мы её подоили, и к завтраку у нас было вкусное молоко.
Козу Марфа Андреевна оставлять не стала, и сегодня её отвели к снохе. У той дети, а из живности только куры, так что коза будет очень кстати. Мы и так молоко им носили. Кстати, пока нас с Глашей не было, две наших несушки птенцов высидели, два десятка. Теперь от гусей пополнения ждём.
Я показал Михаилу, где будем ставить коровник. Решили его большим делать и на две части разделить, с двумя входами. В одной части будет коровник, а другую для чего-нибудь ещё приспособим, придумаем. Наверху будет сеновал. Одной стороной коровник будет выходить на улицу, другой к соседям.
Михаил всё верёвочкой разметил, сделал лопатой метки, где траншею копать, и ушёл. Завтра прибудут рабочие и телега с материалами. К осени построят. Что касается аванса, я пообещал Михаилу, что передок сегодня, как стемнеет, ему передам, а мотоцикл после окончания стройки. На этом и договорились.
Марфа Андреевна побежала в сельсовет подать заявку, чтобы нам после уборочной привезли соломы. Да и сено накосить требуется. Тут я им не помощник, они сами с Глашей этим займутся; потом сено просушат и уберут на сеновал. Телегу у Трубиных займём.
Так как школа закончилась, девчата убирались во дворе, соседи постепенно забирали столы и лавки. Глаша с Марфой Андреевной работали на стройке, которая не останавливалась ни на минуту. У многих зданий стены были уже подняты, кроме клуба, тот двухэтажным будет.
Я тем временем сбегал на речку и, спустившись ниже поставленных на реке сетей, наловил целое ведро рыбёшки. Соседский паренёк помог мне донести ведро: повесил его за дужку на руль своего велосипеда, и так мы дошли.
Рыбу я не зря ниже по течению ловил: мне попалась пара крупных лещей, какие раньше не попадались. Всю мелочь засолил. Ту рыбёшку, что засолил ранее, промыл как надо, насадил на крючки (я заранее сделал три десятка штук) и отправил на подловку, пусть сушится. А в этом же горшке свежую засолил. У Трубиных я заказал два бочонка, литров по сто каждый, хочу побольше на зиму засолить.
Ещё вчера я всех удивил тем, что хоть и хромаю, но хожу с тростью, без привычного всем костыля, да и скорость движения заметно возросла. Я и показал обувь, которую мастер в Москве специально для меня сшил, в ней действительно куда удобнее было ходить. Вот такие дела.
После обеда я увиделся с председателем. Он как раз на машинном дворе появился, а до этого объезжал поля. Поговорили с ним насчёт мастерской дома быта. Председатель пообещал, что если не найдёт мастера, то место моё. Понятно, что официально всё будет оформлено на Марфу Андреевну, она и зарплату будет получать, а работать буду я. Всегда есть лазейки в законе, позволяющие его обойти. Не мы первые, таких левых работников в колхозе хватало.
В тот же день к нам во двор начали сносить утварь и всякое разное для починки. Пока помещения нет, я буду работать на дому, так председатель с Марфой Андреевной договорились. Мне не сложно. До вечера я успел залудить подтекавший самовар, починить капавший кран и зарастить Ковкой лопнувшую пружину в патефоне, оставив след сварки. Работа несложная.
Проблема возникла с расценками. Чинил-то я официально, хозяевам вещей выдали квитанции, а цен никто не знал. Председатель со своим бухгалтером и парторгом сели и попытались было высчитать, что сколько стоит. Потом плюнули и решили взять за основу расценки в районном доме быта. Пошлют кого-нибудь в райцентр, он скопирует и привезёт. Райцентр находился в пятидесяти километрах от нас, через него проходила железная дорога, там же была и районная больница.
Передав починенное девчатам, я укатил в ту сторону, где стоял немецкий танк. Договорился с соседским мальчишкой, что он подбросит меня на багажнике своего велосипеда.
Когда доехали, уже стемнело. Я парнишку отпустил, он ещё уезжать не хотел. Дождавшись, пока он пропадёт из вида, я достал полуторку. А как же, Хранилище не резиновое, а мне нужно было освободить место для передка.
Поныряв, я добрался до передка и, коснувшись, убрал его в Хранилище. Потом сел на грузовик и, обогнав по дороге соседа-велосипедиста, доехал до дома Трубиных. Там достал передок, убрал машину и сбегал за братьями. Аванс они приняли, а я поспешил домой.
Уф, ну и денёк. А ещё мотоцикл восстановить треба, это дня на два работы, точнее ночи, по часу или два. И «Кюбельваген» нужно сушить, так-то он в порядке, на ходу, но мокрый, это же лодка. Хорошо, что я магическим зрением пробку на днище рассмотрел, не пришлось на бок опрокидывать: открыл пробку – вода и вытекла, остальное тряпками убрал. Но сиденья и тент крыши по-прежнему мокрые, их нужно сушить, а машина постоянно в Хранилище. Ничего, найду время, высушу.
С завтрашнего дня потихоньку начну делать электроразводку в доме. Как нас подключат, у нас уже всё будет готово. Тут электросчётчиков нет, оплату считают по количеству лампочек и розеток. А ведь на мне будут ещё дома снохи и свахи Марфы Андреевны, к собаке не ходи. И кстати, установили лимит: по одной лампочке и розетке на команду, одна лампочка на улицу. За этим будут строго следить. И это ещё повезло, что через нашу улицу вели линию, половина села пока так и останется без электричества.
Впереди всё лето, и планов хватает. Через месяц, как в Хранилище тонны четыре наберётся, в Сталинград съезжу, скорее всего, снова с сопровождающим. Много чего накупить нужно к зиме. А пока живём.
Три года спустя. Седьмое июня 1949 года.
Вечер. Село Андреевское
Войдя во двор, я поставил ведро с рыбой, закрыл за собой калитку, снова подхватил ведро за дужку и похромал к сараю. Мелкий дождь загнал всех по домам, да и сам я весь промок, но рыбалка в такую погоду просто чудо как хороша. Во дворе я слил содержимое ведра в пузатую бочку, в которой обычно держал пойманную рыбку.
Под навесом, где горела лампа, сидели мои, отмахиваясь от комаров, и пили чай из самовара. За столом, кроме Марфы Андреевны, были её свекровь баба Нюра, обе Анны и мелкая Нина, которой недавно исполнилось пять лет. Одной сестрицы нет, видать на свиданке, возраст подходящий. А Глафира уже два года как вышла замуж за комсомольца из стройотряда, из тех, что у нас школу строили. Сейчас они с мужем живут в райцентре, у них там дом, и недавно Глаша родила дочку.
Марфа Андреевна налила мне чаю в мою керамическую кружку, стоявшую среди других на подносе. Вприкуску с мёдом, довольно щурясь, я пил горячий напиток. После того как промокнешь под дождём это отличное дело.
– Пять? – спросила Марфа Андреевна.
– Весь табель в пятёрках, – подтвердил я.
Я закончил пятый класс, и сегодня был последний экзамен, так что, считай, перешёл в шестой. Вообще, я мог бы перескочить ещё на один класс, но решил не форсировать события, так как школьная жизнь мне неожиданно понравилась.
Однако сейчас мне предстоял серьёзный разговор, и пора было его начать.
– Мама Марфа, мне придётся уехать. На год.
– Это из-за председателя?
– Что? А, нет, плевать я на него хотел. Это из-за ноги. Военные врачи в московском госпитале начали лечить такие повреждения. Делают искусственный сустав по размеру. Приживляют, а дальше реабилитация. Уже двоим сделали. Я отправил письмо с просьбой принять меня и с описанием травмы. Ответили, что ждут меня. Сначала изучат, а там решат. Может, и не будут делать операцию. А поеду сам, я уже взрослый. Нужно только ваше согласие.
– Ты же знаешь, я желаю, чтобы у тебя всё было хорошо. Я не против.
– Спасибо.
– Когда уезжаешь?
– Через неделю.
Марфа со свекровью только вздохнули, слушавшие нас девчата тоже. Привыкли они ко мне. Да и наше подворье за три года стало вполне зажиточным.
А вот насчёт того, что я из-за председателя уезжаю, это она попала в точку. Невзлюбил председатель меня капитально: я один смело ему в глаза смотрел и спину не гнул. Председатель у нас был новый, прежний уехал на повышение в Сталинград, теперь в обкоме работает, курирует сельское хозяйство области. А прислали этого…
Даже слов нет сказать, насколько он мне неприятен как человек. С прежним председателем договориться было легко, понимающий был человек. А этот как год назад вступил в должность, первые полгода никого не трогал, всё по-прежнему было, присматривался. А потом нанёс удар.
Младший Трубин по статье уехал на Север на три года, старший с семьёй переехал в Москву, там устроился. Своих всех забрал, и семью младшего брата тоже, дома продали. Трубины в селе единственные владели личным автомобилем, у них уже года два как был бежевый «Москвич»; вот за это новый председатель их и невзлюбил, кулаками называл.
В общем, начал он капитально закручивать гайки, многие от него взвыли. Нам тоже досталось.
Фильмы я уже больше не крутил, только летом и осенью сорок шестого показал десяток фильмов и несколько мультфильмов, всем очень понравилось. А потом кинотеатр в клубе заработал, и свой киномеханик появился.
В доме быта я работал хорошо, и претензий к моей работе не было, из деревень везли на починку всякое разное, а для машинного двора я перебирал автогенераторы. Однако новый председатель нашёл мастера, и в итоге Марфу Андреевну, под именем которой я работал, уволили. Да ещё удалили нас из очереди на мотоцикл, в которой мы уже год как стояли.
А мастер, молодой парень, хватился – инструментов нет. Потребовали вернуть. А как я отдам? Они личные, закупайте свои и используйте. Видоки подтвердили, что я своим инструментом работал, специально в Москву за ним ездил. Председатель потребовал хотя бы в аренду отдать. Тут уже я в клин вошёл – хрен ему.
Инструменты прибыли через три недели, и всё это время работа стояла. Да и новый мастер был не особо умелый, хотя постепенно, с приобретением опыта, косяков становилось всё меньше. А я продолжал чинить на дому, ко мне многие шли по старой памяти. У меня гарантия качества.
Председателю это не нравилось, вот он и крутился, желая найти, за что бы нас зацепить. И ведь нашёл, сволочь. Пришёл с участковым, понятыми, и взвесили уголь в нашем сарае, наши запасы. А там оказалось в четыре раза больше полученного от колхоза за этот год.
В принципе, объяснить наличие остального можно было, например, тем, что уголь мы купили, но требовалось предъявить чек, которого у меня, понятное дело, не было. Вот я и ляпнул, что собирал на дороге то, что высыпалось из телег. Все понимали, что мой ответ был не более чем иронией: можно собрать полведра, ведро, но не столько, сколько нашли у нас. В общем, поставили нам на вид, но до дела доводить не стали: участковый упёрся.
