Пираты Мексиканского залива
На второй день после сражения на горизонте показались паруса. Бродели решил принять бой, если это испанские военные суда, а если торговые – то пуститься в погоню. Пираты приготовились действовать, но вскоре поняли, что перед ними флотилия под началом Моргана.
Корабли соединились, и Морган, выслушав донесение обо всех событиях, дал Бродели приказ следовать в кильватере его судов курсом на Пуэрто-Принсипе. Предводитель пиратов обязан был объяснять цель каждого своего распоряжения, и вскоре даже простые матросы знали, что город Пуэрто-Принсипе решено взять штурмом. Выбор пал именно на этот город, потому что он ни разу не подвергался нападению и его обитатели сохранили все свои богатства.
Антонио пользовался уважением Моргана и имел большое влияние на своих товарищей, бывших охотников с Эспаньолы; благодаря его заботам Хулия, Педро Хуан и сеньора Магдалена ни в чем не нуждались. Они остались вместе с Антонио, который был зачислен в команду захваченного в плен испанского судна. Морган превратил «Санта-Марию» в свой флагманский корабль и сам принял над ним командование, это значительно улучшило положение Хулии и ее родных. Адмирал не видел Хулии, он только знал, что на корабле находится семья Антонио. Зато мстительный вице-адмирал Бродели глубоко затаил злобу против Антонио, из-за которого лишился своей законной добычи, и ждал только случая, чтобы погубить его. Вскоре неразумный патриотизм Медведя-толстосума предоставил ему этот случай.
Вдали уже показались очертания Пуэрто-Принсипе. Пираты, охваченные жаждой наживы, ослабили надзор, и пленные испанцы теперь могли более свободно общаться между собой.
Воспользовавшись суетой, царившей на корабле Моргана перед высадкой, дон Симеон Торрентес, капитан «Знаменитого кантабрийца», пробрался в каюту к Педро Хуану. Они узнали друг друга, но общая беда заставила их позабыть о былой неприязни.
– Сам дьявол преследует нас, – пожаловался дон Симеон.
– Да, да, – отвечал Хуан, – а в довершение несчастья, эти разбойники собираются напасть на Пуэрто-Принсипе. Они разграбят все до нитки, ведь бедняги жители ни о чем не подозревают.
– Клянусь дьяволом, будь я помоложе и посильнее, я, как истый испанец, добрался бы вплавь до берега и предупредил губернатора. Но я стар, а больше сделать это некому.
– Спокойней, земляк, уж не слишком ли сильно сказано! Хоть вы хороший испанец и настоящий слуга господа бога и его величества, а я, быть может, не хуже вас.
– Черт побери! Да если бы мне ваши силы и ваши годы да та свобода, которой вы пользуетесь, я бы давно уже плыл к берегу. Но вы наверняка не умеете плавать!
– Я плаваю, как рыба. И доберусь ли я до земли или пойду на дно, а уж докажу, какой я испанец!
– Черт побери! Вы способны на это?
– Почему же нет?
– Тогда заверяю вас, король не замедлит вознаградить ваш подвиг. Вы дворянин?
– Нет.
– Он сделает вас дворянином, услуга стоит того. И, как знать, может быть, пожалует вам герб с золотой рыбой на красном поле…
– Его величество, конечно, будет знать, как наградить меня, – ответил, раздуваясь от самодовольства Хуан, который уже видел себя дворянином и обладателем родового герба, – хотя, я полагаю, тут больше подойдет серебряное поле с золотыми кругами.
– Клянусь душой дьявола! Да разве вы не знаете, что сочетание двух металлов в гербе дозволяется только на щитах королевского рода. Ладно, его величество сам во всем разберется, боюсь только, что у вас не хватит духу на это дело.
– И вы полагаете, что это будет большой заслугой в глазах повелителя нашего – короля?
– Величайшей.
– И полагаете, что его величество действительно наградит меня?
– Уверен.
– Тогда считайте, что дело сделано. Я доплыву до берега.
– И станете дворянином.
Тут поблизости появилось несколько пиратов, и дон Симеон поспешно отошел от Хуана. Идея капитана Торрентеса глубоко запала в душу Педро Хуана де Борики. Он обдумывал ее и так и эдак, и всякий раз задача казалась ему все проще, а награда все заманчивее. Он ничего не говорил сеньоре Магдалене, боясь, что та воспротивится его намерениям. И вот, оставив на себе только самую необходимую одежду, Хуан улучил момент, когда на него никто не смотрел, и прыгнул в воду. Шум падения привлек внимание какого-то матроса, раздался крик:
– Человек за бортом!
Несколько матросов приготовились спасать утопающего, который, как все полагали, случайно упал в море. Они внимательно вглядывались в воду, собираясь прыгнуть вниз, как только тело всплывет на поверхность. Но напрасно. Педро Хуан был искусным пловцом, и, когда он вынырнул, чтобы глотнуть воздуху, корабли уже остались далеко позади. Однако один из пиратов заметил его и закричал:
– Вот он! Это сбежал кто-то из пленных.
Все посмотрели в указанном направлении и различили вдали беглеца, который плыл во всю мочь и был уже совсем близко от берега.
– Спустим шлюпку, – предложил один.
– Бесполезно, – возразил другой, – через минуту он будет на берегу. Надо немедленно доложить адмиралу.
Моргану тут же сообщили о происшествии, и он приказал проверить пленных. Вскоре один из командиров принес известие, что все пленные налицо, кроме мужа сеньоры Магдалены, матери Хулии, которая считалась женой Антонио. Во время этого доклада вице-адмирал Бродели находился у Моргана и все слышал.
– Что ты думаешь об этом? – спросил его Морган.
– Думаю, что здесь нечто более серьезное, чем просто побег пленного.
– Что же?
– Этот неизвестно откуда появившийся человек слывет родственником Антонио Железной Руки и, возможно, знает больше, чем нужно, о наших планах.
– Но какое это имеет значение?
– А вдруг он предупредит жителей города?
– Даже если так, неужели ты думаешь, что они способны дать нам отпор?
– Как знать, если их предупредят заранее, они могут сделать попытку. Во всяком случае, добро свое они припрячут, и мы потеряем по меньшей мере две трети добычи.
– Да, ты прав. Это большая оплошность.
– Если не преступление. Уж не думаете ли вы, что этот человек бежал только затем, чтобы вернуть себе свободу? Ведь он даже не был пленником. И неужто без серьезной причины он покинул бы свою жену и дочь, если только эта девушка действительно его дочь? Здесь кроется какая-то тайна, если не измена.
Морган глубоко задумался, опустив голову. Бродели с любопытством наблюдал за ним.
– Антонио! – воскликнул адмирал. – Нет, он не способен на предательство. Я понял его характер, а я никогда не обманываюсь в людях…
– Антонио, возможно, ничего не знает, – примирительно ответил Бродели, убедившись, что адмирал непоколебим. – Однако он виноват в том, что не захотел поместить этого человека вместе с остальными пленными.
– Но если этот человек действительно его родственник?
– Тогда он должен знать, почему тот сбежал.
– А мог и не знать, – возразил Морган, решив отстаивать Антонио до конца. – С чего бы беглец стал откровенничать с Железной Рукой, зная, что он с нами заодно.
– Во всяком случае, – продолжал Бродели, стараясь перенести спор на другую почву, – для общего блага необходимо произвести быстрое и решительное расследование, и начать с женщин. Может быть, они-то и прольют свет на причину побега и на свои истинные отношения с Антонио.
– Вы упорно стремитесь посеять недоверие к этому юноше. Ну что ж. Я произведу расследование в вашем присутствии и постараюсь убедить вас.
– Дай-то бог.
Морган кликнул одного из командиров и приказал привести к себе Хулию и сеньору Магдалену. О бегстве Педро Хуана уже стало известно всем, и женщины сразу поняли, зачем их зовут. Трепеща от страха, вошли они в каюту адмирала.
– Сеньоры, вы должны говорить мне только правду, – сурово обратился к ним Морган. – Только правду, иначе я прикажу вздернуть вас на рее. Понятно?
– Да, сеньор, – отвечала сеньора Магдалена.
– Прежде всего, сеньора, ваша дочь действительно жена Антонио?
Сеньора Магдалена подумала, что если она солжет, то пират сразу догадается об этом по ее лицу.
– По правде говоря, нет, сеньор.
Морган невольно взглянул на Бродели, следившего за ним с дьявольской усмешкой.
– Я говорил вам! – воскликнул тот.
– Хорошо. Прикажите взять Антонио Железную Руку под стражу.
– Что вы хотите с ним сделать? – в ужасе спросила Хулия.
– Скоро увидите, – ответил Морган, в ярости оттого, что дал себя обмануть, и чувствуя свое унижение перед торжествующим Бродели.
– Сеньор, сеньор! Что хотите вы сделать с Антонио? – повторила Хулия, придя в отчаяние от суровости адмирала.
– Сеньора, только смерть будет достойным наказанием за обман.
– Смерть! Смерть! Боже мой! Но что же сделал Антонио? Какое преступление совершил он? Не убивайте его, сеньор! Молю вас на коленях! Чем он разгневал вас?
– Он помешал нам завладеть добычей, и очень хорошей добычей, – ответил Бродели. – Он виноват и в том, что с корабля бежал человек, который, без сомнения, поднимет тревогу в Пуэрто-Принсипе.
– Но он-то чем виноват? – повторила Хулия, все еще стоя на коленях.
– Тем, что обманул нас, выдав вас за свою жену, хотя даже ваша мать говорит, что это неправда.
– Матушка! Матушка! Что вы наделали!
– Но я только сказала правду, – возразила сеньора Магдалена.
– Слышите? – спросил Морган. – Сомнения нет, этот человек обманул нас, посмеялся над нами, и он умрет.
– Нет, не умрет! – воскликнула Хулия, стремительно поднявшись.
– Не умрет? – переспросил Морган.
– Не умрет или вы совершите величайшую несправедливость. То, что сказал вам Антонио, – правда! Я его жена!
– Хулия! – воскликнула сеньора Магдалена. – Хулия! Что ты говоришь?
– Это правда! Правда! Я его жена.
– Пусть так. Но как вы это докажете, если даже ваша мать утверждает обратное.
– У меня есть доказательства.
– Дайте их.
– Есть свидетель, который может все подтвердить, и его слова спасут меня.
– Кто же этот свидетель? Назовите его, – сказал Морган.
– Вы! – ответила Хулия.
– Я?! – воскликнул Морган.
– Да вы, адмирал Джон Морган.
Бродели, сеньора Магдалена и все остальные в изумлении переводили взгляд с адмирала на Хулию.
– Я?! – повторил Морган.
– Да, выслушайте меня. Я стала женой Антонио без ведома и против воли матери.
– Недостойная! – воскликнула сеньора Магдалена.
– Пусть продолжает, – сказал Морган.
– Когда моя мать спала, я потихоньку ходила на свидания с Антонио. Мы жили на острове Эспаньола, Антонио был охотником. Однажды ночью, когда я возвращалась со свидания из Пальмас-Эрманас, на меня напал какой-то человек и потащил в чащу леса. Я чувствовала, что погибаю, человек этот был слишком силен. Я закричала и стала молить бога о помощи. И бог послал мне спасителя. Напавший на меня человек бежал. Мой спаситель проводил меня до самого дома, и там я спросила его: «Как ваше имя?» – «Джон Морган, – ответил он, – только молчите». Я хранила молчание до этого часа, повинуясь воле моего спасителя, и не сказала ни слова даже Антонио, ибо я знаю, к чему обязывает благодарность. Помните ли вы, сеньор, об этом происшествии?
Морган внимательно слушал рассказ девушки. Едва она кончила, пират встал и пожал руку Хулии.
– Все это правда! Вы сохранили мою тайну, хотя для вас она не имела значения, вы повиновались мне из благодарности. Я верю, что вы говорите правду: тот, кто так поступает, не может лгать. Сеньора, несмотря на то что вы сказали, эта девушка – жена Антонио. Можете возвращаться в каюту, к вам будут относиться с должным почтением.
Все командиры были довольны такой развязкой, и только Бродели помрачнел.
– Что ты наделала, несчастная? – запричитала сеньора Магдалена, оставшись с дочерью вдвоем. – Ты обесчестила себя…
– Я спасла его, матушка, в благодарность за то, что он спас нас! Спасла своего супруга, это мой долг!
XV. ПУЭРТО-ПРИНСИПЕ (Продолжение)
Педро Хуан благополучно достиг берега. Выйдя на сушу, он оглядел морское пространство, опасаясь, как бы пираты не выслали в погоню за ним шлюпку. Убедившись, что погони нет, он присел отдохнуть, прежде чем отправиться дальше.
Эти края были ему совершенно незнакомы, и он не знал, какая из дорог ведет в город, но, твердо решив оказать великую услугу испанской короне, Медведь-толстосум встал и без колебаний избрал первую попавшуюся тропинку. Ему повезло, и через несколько часов пути, измученный и истомленный, он был уже в городе. Рассказ о приближении пиратов взбудоражил всех жителей Пуэрто-Принсипе, и вскоре Хуан, представ перед лицом самого губернатора, поведал ему все, что знал о задуманном пиратами нападении и грозившей городу опасности.
Сообщение Педро Хуана вызвало тревогу и ужас. Одни торопились спрятать свои сокровища или увезти их в близлежащие горы. Другие решили дать отпор врагу. Немало было и таких, кто, зная, что терять им нечего, спокойно ждали нашествия Джона Моргана и его пиратов. Губернатор разослал во все стороны гонцов с просьбой о помощи и, не теряя времени, принялся сзывать ополчение и готовиться к защите.
На всех дорогах, ведущих от моря к городу, выросли заграждения из обломков скал и древесных стволов. Губернатор уже собрал свое войско, когда караульные донесли, что пираты высаживаются на берег.
Морган по-прежнему не сомневался в верности Антонио. Однако объяснение между Морганом и Хулией стало известно Железной Руке, и он понял, что вице-адмирал Бродели затаил против него злобу, а сеньора Магдалена тоже питает к нему неприязнь. Таким образом, он и Хулия оказались среди врагов. Мать Хулии, опасаясь Антонио, всячески старалась скрыть свое нерасположение и делала вид, будто всем довольна и хочет только одного: соединиться вновь с Педро Хуаном и отправиться в Новую Испанию.
Настало время высадки; вельботы и шлюпки с пиратами отвалили от судов и помчались к берегу.
– Вы оставляете Железную Руку на корабле? – спросил Бродели у Моргана.
– Да, – ответил адмирал.
– Пожалуй, он будет полезнее на берегу. Он – охотник и скорее может пригодиться вам при высадке и во время сражения, чем мне на корабле, где я остаюсь в полной безопасности.
Морган не знал или позабыл о неприязни Бродели к Антонио и поддался на обман.
– Вы правы, – сказал он, – я беру его с собой.
И приказал Антонио взять команду над одним из отрядов. Хотя Антонио ничего не знал об этом разговоре, тяжелое предчувствие сжало его сердце, когда он прощался с Хулией. И все же он до конца не понимал, какая беда им грозила. Бродели теперь командовал флотилией, Антонио отправлялся на берег, и Хулия оказалась во власти вице-адмирала без всякой защиты.
Ричард, бывший охотник, остался для охраны кораблей и, по счастью, принадлежал к команде флагманского судна. На него возлагал Антонио все свои надежды.
– Ричард, – сказал ему Антонио, – я буду командовать отрядом при высадке.
– Счастливец, – отвечал англичанин, – наконец-то ты заживешь другой жизнью, будешь сражаться, узнаешь опасности и тревоги, а я по-прежнему буду помирать со скуки и только ждать известий с земли.
– Выслушай меня, Ричард. Я покидаю на корабле свою жизнь, половину своей души. Хулия остается здесь…
– Я понимаю тебя, но верю, что с тобой ничего не случится. А ты можешь быть спокоен – ведь Хулии здесь ничто не угрожает.
– Напротив, друг мой, я в большой тревоге. Хулии грозит здесь величайшая опасность.
– Опасность? Но какая?
– Слушай же. У вице-адмирала дурные намерения, я это понял. Увидев, что она одна, без всякой защиты, он, без сомнения, захочет воспользоваться случаем.
– О, это ему не удастся! Разве нет здесь твоих друзей! Неужто мы так слабы?
– Ричард! Мои друзья – единственная моя надежда, а особенно ты!
– Да, я буду заботиться о ней, как о родной сестре.
– Ты обещаешь мне, Ричард, охранять мою Хулию?
– Отправляйся со спокойной душой, Антонио. Ничто не остановит меня, я на все готов ради этой девушки. Даже убить Бродели, если это понадобится. Наши друзья-англичане помогут мне. Будь спокоен и не бойся за Хулию. Я остаюсь с ней.
– Спасибо, спасибо, ты вернул мне счастье! – воскликнул Антонио, с жаром пожав руку Ричарду. – Когда-нибудь я отблагодарю тебя за услугу. Прощай!
И друзья расстались. Удаляясь в шлюпке от корабля, Антонио не сводил глаз с Ричарда, Бродели, Хулии и сеньоры Магдалены, которые смотрели ему вслед. Какие разные мысли волновали эти четыре сердца!
«Ты унес с собой мою душу», – думала Хулия.
«Я победил», – торжествовал Бродели.
«Я выполню свою клятву», – говорил Ричард.
«Хорошо бы ты встретил там смерть», – желала сеньора Магдалена.
А Антонио предавался размышлениям и уповал на бога.
Джон Морган высадился первый, а за ним и все его не слишком многочисленное войско. Разведав дороги, пираты убедились, что все они перерезаны. Испанцы надеялись помешать продвижению неприятеля. Однако этих людей ничто не могло остановить. Помехи и преграды только распаляли их боевой дух и поддерживали решимость.
Морган построил свой отряд в колонну и без всякой дороги, определяя направление по компасу, вступил в глухой лес, отделявший их от города. Этот переход был чудовищно труден; заросли колючих кустарников вставали стеной, на каждом шагу приходилось прорубать проходы в плотной сети лиан, деревья стояли так тесно, что едва можно было протиснуться между двумя стволами. Водопады, потоки, скалы преграждали путь, сама природа препятствовала пиратам, грозила им гибелью; за каждым поворотом можно было ждать засады или неожиданного удара.
Но пираты не отступили бы даже перед силами ада. У Моргана была железная воля, и он знал своих людей. Охотники с Эспаньолы, привычные к суровой жизни в горах, сыграли в этом походе главную роль. Они служили разведчиками и саперами боевой колонны, они исследовали местность, прорубали проходы в чаще абордажными топорами и широкими охотничьими ножами.
Этим передовым отрядом командовал Антонио. В самые трудные минуты образ Хулии не покидал его: порой ему казалось, что она спокойна и думает о нем, и тогда силы его удваивались; порой он видел, как беспомощно бьется она в руках Бродели, и тогда топор валился у него из рук и он боялся сойти с ума от страшных мыслей.
Ревность и любовь боролись в душе Антонио, и каждый час казался ему вечностью.
Два дня пробивалась колонна пиратов сквозь лесные дебри, а на третий, когда солнце стояло уже высоко в небе, раздался радостный крик разведчиков. Они вышли на опушку леса. Перед ними расстилалась бескрайняя долина, а вдали маячили первые городские строения. Теперь положение пиратов изменилось. Они почувствовали, что желанная цель близка.
Голова колонны вышла из леса и почти одновременно вдали показался легкий кавалерийский отряд, скакавший навстречу врагу. Сам губернатор города встал во главе эскадрона, надеясь запугать противника, обратить его в бегство и разбить наголову. Но он не знал ни повадок, ни мужества пиратов.
Морган приказал развернуть знамена, построил своих людей полукругом и под гром барабанов повел их прямо на испанский отряд, который стремительно мчался вперед.
Возможно, в наши дни, когда успехи тактики и военной науки превратили кавалерию в мощное средство прорыва, тот боевой порядок в форме подковы, какой придал Морган своему войску, не устоял бы перед первым же ударом не только эскадрона, но даже взвода. В те времена думали иначе, и исход сражения часто решала не пушка, а человеческая мысль.
Морган и губернатор Пуэрто-Принсипе приблизились друг к другу на расстояние выстрела. Грянул один мушкет, за ним другой, третий, и сражение началось. Испанцы и пираты дрались с ожесточением. Бой длился уже три часа, а предугадать исход было невозможно. Испанский губернатор объезжал свои ряды, воодушевляя солдат, а случалось, и сам брался за мушкет, если пираты начинали теснить его войско. То же делал и Морган. Борьба продолжалась с переменным успехом.
Антонио сражался, как лев, на виду у испанских воинов, кровь его кипела, он позабыл о Хулии и думал только о битве. Он совершал чудеса храбрости, и адмирал смотрел на него с восхищением.
– Молодец, Антонио! – бросил он ему, оказавшись с ним рядом. – Надо наступать, эти испанцы оказались храбрецами.
– Будь здесь хотя бы два десятка моих земляков верхом на конях, – отвечал Железная Рука, – все было бы уже кончено.
Морган, ничего не ответив, улыбнулся мексиканцу и продолжал обход войска.
Железная Рука вместе с горсткой охотников вырвался далеко вперед. Губернатор заметил это и, взяв с собой нескольких всадников, бросился на врага. Схватка была неизбежна, отступать у охотников уже не было времени. Им оставалось сопротивляться до конца и либо отразить удар, либо умереть. Антонио зарядил мушкет и остановился, поджидая неприятеля. Охотники последовали его примеру. В густых клубах пыли мчались, словно ураган, испанские всадники. Впереди, подбадривая их криками и собственным мужеством, скакал губернатор.
Антонио и его охотники взяли всадников на прицел. Блеснул огонь, грянул залп, засвистели пули, и все скрылось в клубах дыма и пыли. Однако кони, очевидно, продолжали свой бег, потому что поднятая ими туча пыли приближалась.
Когда рассеялся дым, стало ясно, что удача была на стороне пиратов. Антонио своим выстрелом настиг самого губернатора, немало всадников было убито, а их кони, не чуя больше узды, рванулись вперед и, налетев на пиратов, кое-кого, в том числе и Антонио, сшибли с ног. Уцелевшие испанцы, отступив, соединились со своими главными силами и сообщили печальную весть о гибели губернатора.
Однако боевой пыл испанцев не угас, и бой продолжался с прежним ожесточением.
Железная Рука поднялся с земли и увидел, что конь губернатора в испуге мечется среди пиратов. Он бросился к нему, схватил его за узду и так ловко вскочил в седло, что пираты разразились криками восторга.
Теперь Антонио почувствовал себя во всеоружии. Нескольким пиратам тоже удалось захватить коней, оставшихся без седоков, и вскоре Железная Рука оказался во главе небольшого кавалерийского отряда. Этого только он и хотел: теперь победа будет за Морганом.
Антонио и его всадники сеяли смерть повсюду, где появлялись, пешие пираты теснили врага со всех сторон, и вскоре в рядах защитников города поднялось смятение. Морган понял это и решительно двинулся вперед. Пираты с торжествующим криком бросились за ним.
Испанцы начали отступать, ища спасения в лесу. Однако лес был далеко, а конница пиратов преследовала и разила врага, захватывая все новых лошадей.
Сражение длилось долго и под конец превратилось в бойню. Немногим испанцам удалось скрыться в лесу – почти все они полегли мертвыми на поле боя.
Морган, не теряя времени, собрал всех своих людей. Его потери, по сравнению с потерями противника, были ничтожны, и он дал приказ немедля двинуться на город. Колонна, состоявшая теперь из кавалерии и пехоты, выступила в путь и через несколько часов подошла к Пуэрто-Принсипе.
Там пиратов ожидал новый бой, хотя и не столь упорный, как в поле. Губернатор оставил в городе гарнизон и, несмотря на печальный исход первого сражения, защитники города приготовились к сопротивлению. Вскоре, однако, гарнизон сдался. Отдельные жители пытались обороняться в своих домах, но тоже вынуждены были сложить оружие.
До этого часа Антонио еще по-настоящему не знал людей, с которыми свела его судьба. Он думал, что все россказни о жестокости пиратов – клевета, измышления испанцев. Но то, что он слышал, не могло сравниться с тем, что увидел он собственными глазами.
Почувствовав себя хозяевами города, пираты набросились на мирных жителей. Мужчины, женщины, дети, старики, рабы – все без исключения были заперты в церквах, а в опустевших домах начался самый разнузданный грабеж. Антонио наблюдал, как пираты тащили из жилищ разное добро, как складывали и увязывали свою добычу, готовясь переправить ее на корабли.
Возмущение вспыхнуло в груди юноши, и он отправился на поиски адмирала, желая узнать, как же сам он смотрит на поведение своих людей.
Джон Морган не принимал участия в бесчинствах пиратов. Спокойно отдыхал он в доме, ранее принадлежавшем губернатору. Увидев Железную Руку, адмирал сразу понял, что происходит в душе молодого охотника. Они были наедине, и Морган мог говорить свободно.
– Готов прозакладывать голову, – сказал адмирал, – что знаю, чем так взволнован мой новый друг.
– Навряд ли, сеньор. Боюсь, я и сам не решусь открыться вам.
– Напрасно. Это означает, что вы плохо знаете людей.
– Возможно, сеньор.
– Тогда слушайте: вы – честный, отважный юноша, не способный ни на что дурное и стремящийся лишь к благородным и возвышенным целям, – пришли в ужас, увидев, что творят мои люди в городе, не так ли?
– Да, сеньор, – согласился Антонио, ободренный искренней сердечностью Моргана.
Вы ознакомились с фрагментом книги.