Не устоять!

Несколько минут спустя в комнату вприпрыжку вбежала Мэй.

– Лис, мы уезжаем. Рейф попросил взять у тебя список продуктов.

– Ах да, я же все написала. Список на кухне. – Фелисити выпрямилась, несколько раз повела уже начавшими затекать плечами и вышла в коридор. – Ты ему его и прочтешь, моя радость.

– Думаешь, он неграмотный? – свистящим шепотом поинтересовалась заинтригованная Мэй.

– Очень многие люди не умеют читать, – мягко заметила Фелисити, протягивая ей листок. – Не забудь попросить миссис Денуорт записать расходы на наш счет. Скажи, что в среду я пришлю ей бараний бок.

Наверное, этого хватит, чтобы рассчитаться с долгами в лавке, подумала Фелисити. Большего она просто не могла потратить.

– Ладно, не беспокойся.

Мэй выскочила за дверь. Фелисити пошла следом, и голова ее вновь была переполнена мыслями о пиратах и захватывающих дух приключениях в Южных морях.

Аристотель оказался вовсе не старой клячей. Гнедой, прекрасно сложенный, мускулистый и ухоженный гунтер, с любовно расчесанной гривой и изогнутым густым хвостом, смотрелся просто великолепно. Сразу было видно, что в его жилах течет кровь знаменитых арабских скакунов. Наверное, он мог мчаться быстрее ветра.

Фелисити перевела взгляд на всадника, и в душе у нее зашевелился червячок сомнения в отношении его надломленного рассудка. Даже если он украл Аристотеля, отрицать было невозможно – Рейфел Бэнкрофт отлично знал, как ездить верхом. Сидел он в седле чуть расслабленно, поводья небрежно держал в левой руке, и на его красивом лице играла легкая улыбка. Когда девочка подошла к нему, он немного развернулся боком, подхватил ее за руку и легко, без видимых усилий поднял и усадил перед собой.

– А мы точно не будем скакать галопом? – поинтересовалась Мэй, ласково потрепав по шее Аристотеля.

– Можешь не сомневаться, – заверил ее Рейф и приветственно махнул рукой Фелисити. – Мисс Харрингтон, мы скоро вернемся.

– Вы – Фелисити откашлялась. – Хорошо. Осторожнее там.

– Не волнуйтесь.

Аристотель с всадниками давно уже исчез за поворотом, а Фелисити все стояла во дворе и смотрела им вслед. Помимо Найджела и немногих дальних родственников, Мэй была самым родным для нее человеком. Со времени смерти родителей она редко оставляла младшую сестренку без присмотра. И вот пожалуйста: отпустила ее с незнакомым взрослым красавцем, которого они не далее как вчера побили до полусмерти.

Она сложила руки на груди и прислонилась плечом к дверному косяку. Когда Рейф посмотрел ей в глаза и твердо заявил, что ему можно доверять, она отчего-то сразу поняла, что так оно и есть. Хотя за последние дни на их с сестрой долю выпали огромные испытания, Фелисити надеялась, что не утратила способности смотреть на вещи разумным и рассудительным взглядом. А сегодня утром одним лишь своим вызывающим невольное уважение внешним видом он сумел ее убедить, что, если бы в его намерения входило причинить им страдание, он уже давно бы это сделал вчера. Тяжело вздохнув, девушка вернулась в дом, чтобы закончить с картинами и посмотреть, можно ли еще что-нибудь спасти из западного крыла.

Любопытство, которое Рейф вчера вызвал у жителей Пелфорда, выросло многократно, когда он соскочил со своего коня и спустил Мэй на землю.

– Список мы взяли? – поинтересовался молодой человек. В Лондоне зеваки нередко глазели на него, главным образом когда Бэнкрофты совершали семейный выход в свет. Так что сейчас Рейф отметил интерес обывателей к своей персоне и тут же о нем забыл.

Мэй извлекла из кармана платья клочок бумаги:

– Вот он. Я прочту вслух, чтобы вам было полегче. Рейф с трудом удержался от того, чтобы в очередной раз не потрогать собственный затылок. Он прекрасно знал, что нащупает там громадную, величиной с гусиное яйцо, шишку.

– Благодарю вас, сударыня.

Мэй взяла его за руку, и они вместе перешли булыжную мостовую и направились к дверям лавки миссис Денуорт. С высоты своего роста молодой человек украдкой наблюдал, как его спутница отчаянно старается не отстать. Как вести себя с детьми, Рейф толком не знал и в душе считал их особой человеческой породой, ничего общего не имеющей со взрослыми. Он не относил громкие вопли и бессвязное лепетание к привлекательным сторонам жизни.

Однако девчушка, что сейчас вышагивала рядом с ним, казалась не по годам рассудительной, чрезвычайно впечатлительной и отчаянно нуждающейся в надежной защите, несмотря на завидное умение ловко шарахать незваных гостей по голове.

– Мэй, сколько вам лет?

– Восемь и еще половинка, – блеснула темными глазами Мэй. – А сколько лет вам?

– Двадцать восемь и еще половинка, – ответил Рейф.

– Никогда бы не подумала, что вы такой старый! – рассмеялась Мэй.

– Ну спасибо, – усмехнулся Рейф. – А сколько лет твоему брату и сестре?

– Почти двадцать три. Найджел появился на свет на час раньше Лис, но он прямо трясется от злости, когда она пробует им командовать.

– Представляю.

На пороге лавки девочка остановилась и потянула его за рукав:

– Рейф, мне нужно кое-что вам сказать.

Он наклонился, невзирая на пульсирующую боль в затылке:

– Что такое?

– Мне совсем не нравится миссис Денуорт, – горячо зашептала Мэй ему на ухо. – Она рассказывает про Найджела всякие гадости!

Кивнув для убедительности, она вошла внутрь.

– Сам черт ногу сломит, пока со всем этим разберешься, – пробормотал себе под нос Рейф, шагая следом.

– Да ведь это мисс Мэй! – воскликнула тучная женщина в платье из ярко-зеленого муслина, выплывшая из задней комнаты на звук открывшейся двери. – А где твоя сестра? – Она перевела взгляд на Рейфа: – И это кто такой?

– Фелисити осталась дома. А это Рейф, – сообщила Мэй таким тоном, как будто речь шла о ее любимой собачке.

– Доброе утро, – подавив ухмылку, кивнул Рейф.

– У меня тут список, – продолжила Мэй, разворачивая листок. Прокашлявшись, она начала перечислять: – Нам нужна буханка хлеба, два фунта муки, два фунта соли, один…

– Полагаю, деньги с тобой? – бесцеремонно перебила ее миссис Денуорт и скептически поджала губы. – Или поэтому твоя сестра и сидит дома?

К счастью, Мэй не уловила сарказма в голосе женщины и покачала головой. – Фелисити просила вам сказать, чтобы вы все добавили на наш счет, а она в среду пришлет вам бараний бок.

Владелица лавки не без труда скрестила руки на своей необъятной груди.

– Дорогая мисс, мне иногда тоже нужно кушать. А ваш братец рассчитается с долгами не раньше чем в Судный день. Скажи своей сестре, что вот когда она пришлет мне целого барана – вместе с шерстью! – тогда я с удовольствием и возобновлю кредит Харрингтонам.

– Но мы не задолжали вам целого барана! – возмутилась Мэй.

Рейф внимательно слушал их диалог. Формально говоря, подумал он, Харрингтоны не должны владелице магазина ни пенса. Поместье Фортон-Холл теперь принадлежало ему, его прежние обитатели стали теперь его гостями, и платить им или нет, решать пристало ему.

– Простите, вы – миссис Денуорт?

– Да… это я. – И хозяйка оценивающим взглядом окинула его искусно сшитый, но до неприличия помятый наряд. – Э-э-э… сэр?

Дьявол, нужно будет как можно скорее послать за вещами, подумал Рейф.

– Сколько именно Харрингтоны вам должны?

– А вам-то что за интерес? – нахмурилась миссис Денуорт.

– Вы хотите, чтобы с вами полностью рассчитались, мадам? – хладнокровно поинтересовался Рейф.

Лавочница продолжала полупрезрительно его разглядывать. Наконец, пошмыгав носом, извлекла откуда-то из-под прилавка замусоленную бухгалтерскую книгу, полистала ее и звучно сообщила:

– Семь фунтов восемь шиллингов.

Не было сомнений, что сейчас Фелисити такие деньги заплатить никак не могла. Со вздохом сожаления по поводу очередного уменьшения сорванного на днях банка Рейф полез во внутренний карман сюртука и вытащил оттуда десятифунтовую банкноту.

– Выдайте мисс Мэй все, что требуется, – попросил он, кладя ее на прилавок, – Остальное запишите на счет Харрингтонов.

Миссис Денуорт проворно ухватила деньги короткими жирными пальцами.

– Как скажете, сэр, – с готовностью согласилась она, теперь сама любезность.

Пока воспрянувшая духом Мэй зачитывала список, Рейф решил побродить по лавке. В крохотном помещении можно было найти все – от свечей до дамских шляп и одежды, от куриных яиц до духов, которых была аж целая полка. За дверью на крюках висели половинки разделанных говяжьих туш. Из увиденного разнообразия Рейф заключил, что хозяйка владела единственной на всю округу лавкой. А цены говорили о том, что госпожа прекрасно об этом осведомлена. Рейф задержался у банки, наполненной доверху разноцветными леденцами.

– Мэй, вы любите сладкое? – обратился он к девочке.

– Еще бы! Лис конфеты тоже очень нравятся.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы расслышать в ответе Мэй просьбу. Улыбнувшись, он снял с банки крышку и набрал с дюжину леденцов.

– Это тоже добавьте к счету, миссис Денуорт.

– Хорошо, сэр.

Распихав всю провизию в два объемистых мешка, они приторочили их к седлу Аристотеля. Гнедой, переступив с ноги на ногу, заинтересованно оглянулся, и Рейф готов был поклясться, что на его морде появилось брезгливо-обиженное выражение, когда он увидел, что его превращают во вьючное животное.

– Уж извини, старина, – рассмеялся Рейф, ласково потрепав коня по холке.

– А где вы доштали такую шамешателную лошат? – поинтересовалась Мэй с набитым леденцами ртом.

Рейф играючи подхватил девочку под мышки и усадил на Аристотеля. Потом и сам вскочил в седло.

– Я прикупил его, буквально не глядя, у графа Монтроза. Монти уверял меня тогда, что, хотя этот гнедой и чертовски… э-э… очень упрямый, рука у него не поднимается огреть его кнутом. – Рейф пустил Аристотеля неторопливым шагом по дороге обратно к Фортон-Холлу. – Мой брат, маркиз Уорфилд, одно время держал его у себя на конюшне, но я отыграл его обратно.

– Вот здорово! Потрясающе!

Рейф рассмеялся:

– Послушай, я то и дело слышу «потрясающе», «выше крыши». У кого это мы поднабрались таких слов?

– У Найджела. Фелисити говорит, что от них у нее вянут уши, а мне нравится.

– Надо признаться, ты их употребляешь всегда к месту. Мэй хихикнула.

– Спасибо. Рейф, а Фортон-Холл теперь и правда ваш? Бэнкрофт встретил взгляд ее темных и, слава Богу, пока еще невинных глаз и слегка растерялся.

– Подождем приезда вашего брата, чтобы решить все честно, – наконец уклончиво ответил он. – А чем вы с Фелисити занимаетесь целыми днями?

– Я делаю уроки, а Фелисити штопает нашу одежду. Потом я ей помогаю, мы вытираем пыль, подметаем, кормим цыплят. Два раза в неделю ходим на дальнее пастбище проверить коров и овец и надоить молока, из которого Лис делает сливки и масло. У нее на огороде еще растет капуста и картошка, но, наверное, последний ливень все там смыл…

Некоторое время Рейф ехал молча.

– Работы-то хватает, – наконец заметил он.

– Фелисити говорит, что тяжелая работа ей нравится. Все лучше, чем сидеть без толку весь день.

– Она и кухарничает за двоих?

– Ну да! Она так вкусно готовит, не поверите! Вот только надоело каждый день есть цыплят и кроликов.

Чем больше девчушка болтала про их с Фелисити житье-бытье в Фортон-Холле, тем сильнее Рейф восхищался мисс Харрингтон. Сам-то он вырос в окружении целой армии прислуги, готовой кинуться к младшему отпрыску герцога Хайброу по первому зову. Да и на военной службе он особо себя не обременял приведением в порядок форменной одежды, тем более приготовлением ужина. Подобные желания посещали его весьма редко. Его презрение к Найджелу еще больше усилилось. Какими бы ни были его намерения, уехать и бросить на произвол судьбы родных сестер, предоставить их заботам ведение хозяйства и не оставить на это ни гроша было по меньшей мере подло, пусть они обе и не возражали против этого.

– А кто ловит кроликов? – спросил Рейф, хотя и был почти уверен в ответе.

– Это Лис. Знаете, она все-все умеет!

– Начинаю тебе верить, – улыбнулся Рейф.

– Лис! Мы вернулись! – прокричала Мэй, сунув голову в пролом в стене.

Фелисити резко выпрямилась, с трудом удержала равновесие и отерла выпачканной рукой потный лоб.

– Не заходи сюда, – поспешила она предупредить младшую сестру.

– Знаю, знаю. Опасно. Мы с Рейфом будем на кухне.

– Ладно.

Фелисити споткнулась, едва не упала, но успела ухватиться за торчавший из груды мусора обломок стропила. Казалось невообразимо странным стоять посреди того места, которое несколько дней назад было гостиной их собственного дома, и видеть на прежних местах безжалостно переломанную мебель. Всякий раз при виде оголенной бутовой кладки на глаза у нее неудержимо набегали слезы, но рыдания вряд ли помогли бы ей разыскать под завалами шкатулку с драгоценностями или книги из семейной библиотеки.

Что-то среди обломков привлекло ее взгляд, Фелисити наклонилась и извлекла из мусора стеклянную фигурку. Это оказался красочный африканский попугай, правда, без головы и с отбитыми лапами. Повертев стеклянную пичугу в руках, Фелисити бросила ее в угол, мусор в котором уже перебрала. Возможно, ей удастся убедить Рейфа, что даже если сделка и состоялась, то касалась она лишь западного крыла усадьбы…

– И когда это все случилось?

От неожиданности у Фелисити чуть сердце из груди не выпрыгнуло, Девушка обернулась.

– Мистер Бэнкрофт, я и не слышала, как вы подошли, – для чего-то объяснила она, снова выбитая из колеи его низким спокойным голосом. – Ночью, четыре дня назад.

– Называйте меня Рейф, пожалуйста, – мягко напомнил он. – Здесь, наверное, была гостиная?

– Да. – Фелисити снова склонилась над грудой мусора. – И то, что осталось от моей спальни.

– Благодарите Бога, что вас в ней не было, когда это все произошло, – покачал головой Рейф. Глаза его были полны искреннего сочувствия.

– Когда все вокруг начало трястись и качаться, мы с Мэй успели перейти спать в маленькую столовую рядом с кухней. Но все равно было страшно.

– Вид такой, как будто здесь прошло, и не рез, стадо слонов. – Он отпихнул носком сапога разломанное кресло. – Даже не одно, а два или три стада.

Фелисити выпрямилась, уперла руки в бока и съязвила: – Судя по вашим словам, вы видели стадо слонов живьем?

Рейф присел на корточки, поднял фигурку попугая и задумчиво повертел в руке.

– Слонов я видел только африканских, – рассеянно ответил он, разглядывая стеклянную птичку. – Вот этому приятелю еще повезло.

– И где же вы этих африканских слонов видели?

– В Африке. – Рейф пристроил попугая у себя на плече и изо всех сил зажмурил глаз. – Извиняй, приятель. – Он перешел на лондонское просторечие, немилосердно растягивая слова: – А нету ли у тебя бумаженции да пера с чернилами в придачу?

– Есть, кэп! – невольно рассмеялась Фелисити.

– Раз уж я скорее всего задержусь у вас на какое-то время, мне нужно написать пару строк дворецкому моих родителей, чтобы он переслал сюда что-нибудь из моей одежды. – Поднявшись, Рейф демонстративно обвел рукой свою великолепную, но немилосердно измятую и выпачканную одежду. – Я покинул Лондон в небольшой спешке.

«Еще бы тебе было не спешить – с украденным-то конем», – подумала Фелисити. Пока Рейф, бросив попугая на пол, разгребал мусор в поисках новых сокровищ, девушка в очередной раз вгляделась в лицо своего собеседника. Господи, до чего же он все-таки был хорош собой и, несмотря на разбитую голову, двигался с ловкостью прирожденного атлета. Фелисити вздохнула. Это должно было случиться, подумала она, не могло не случиться после всех бедствий, что одно за другим сыпались на нее весь последний год. Умопомрачительно красивый незнакомец наконец появился на пороге ее дома и, само собой разумеется, оказался благодушным полоумным!

Если бы он и в самом деле был в здравом уме, то не оказался бы в графстве Чешир, чтобы попытаться заполучить в свои руки поместье Фортон-Холл. Сын герцога Хайброу с легкостью отыскал бы массу намного более интересных мест для своих путешествий. Фелисити подумала, что ничуть не удивится, если теперь он заявит о том, что бился бок о бок с самим герцогом Веллингтоном в Ватерлоо.

– Обычно вид у меня намного более презентабельный, чем сегодня, – неожиданно заметил Рейф.

Фелисити, поняв, что уже довольно долго не сводит со своего гостя глаз, поторопилась отвести взгляд.

– О, меня это вовсе не волнует, – залившись краской, ответила она, с преувеличенной осторожностью выпростала из-под обломков какую-то книгу и принялась тщательно протирать разбухшую от воды обложку.

Рейф добродушно рассмеялся, и у Фелисити вдоль спины пробежала едва заметная сладкая дрожь.

– Понимаете, за последние дни моя гордыня получила несколько серьезных ранений. Я пребываю в малость – если не выразиться сильнее – растрепанных чувствах. Не сомневаюсь, что вы меня держите за круглого дурака.

Наконец-то в его речах появился хоть какой-то здравый смысл.

– Да нет, Рейф, – улыбнулась Фелисити. – Просто на вас навалились со всех сторон неожиданные обстоятельства, вот и все.

Бедняга, пережить такое унижение – восьмилетнее дитя одним ловким ударом свалило с ног и отправило в беспамятство такого здоровяка.

– Да уж, удовольствия здесь мало, – кивнул он и снова принялся разгребать носком сапога обломки мебели. – Я объездил чуть ли не всю Европу, и продажа этой унылой мусорной кучи дала бы мне возможности попасть в Америку или на Дальний Восток. Теперь же я буду до смерти счастлив, если доберусь до Ирландии.

Сочувственная улыбка сползла с лица Фелисити.

– Эта унылая куча мусора – мое родовое поместье! – резко бросила она. – Буду признательна, если вы об этом не забудете.

– Ваше бывшее родовое поместье, – мягко поправил Рейф, чуть приподняв правую бровь. – Сейчас это родовая груда камней для вас и мельничный жернов на моей глупой шее. – Поддев носком сапога чудом уцелевшее чайное блюдце, он отправил его в угол комнаты, где оно разбилось на мелкие кусочки. – А я-то думая, поместье, Фортон-Холл принесет мне удачу.

– Вас тут, между прочим, никто не держит!

Рейф довольно долго молча смотрел в лицо Фелисити с каким-то непонятным для нее выражением.

– Это правда, – наконец отозвался он. – А что держит здесь вас?

Фелисити не решилась ответить сразу, потому что почувствовала, что ждет он отнюдь не очевидных и легковесных слов.

– Это мой родной дом. Если бы я не жила здесь, за усадьбой некому было бы присмотреть.

– Теперь я вижу, что для поместья все сложилось гораздо удачнее, чем оно того заслуживало. И тем не менее – где мне взять писчую бумагу?

– В столовой около кухни. Там на письменном столе стоит деревянная коробка.

Рейф поблагодарил коротким кивком головы, повернулся и вышел.

Следующий час Фелисити провела в раскопках. Труд был тяжелый и грязный, каждая разбитая или разломанная вещь причиняла ей острую душевную боль. Излишней сентиментальностью она никогда не страдала, но сейчас вокруг нее безвозвратно рушилось поместье Фортон-Холл. Дальше будет еще хуже, если в ближайшие дни Найджел не вернется домой с деньгами.

Рейф, похоже, решил остаться здесь по меньшей мере до тех пор, пока не прибудут из Лондона его вещи. Если он и дальше согласится ездить в Пелфорд за продуктами, то его присутствие будет вполне терпимым. По крайней мере одной заботой меньше.

Фелисити, пораженная внезапно пришедшей в голову мыслью, прервала свое занятие и резко выпрямилась. Как интересно: появление вполне трудоспособного, пусть немного и придурковатого мужчины оказалось для Фортон-Холла самой большой удачей за последние годы!

Думая об этом, она взобралась по шатающимся ступенькам на чердак – посмотреть, нет ли там еще какой-нибудь уцелевшей одежды. Когда девушка спустилась обратно, то услышала, как в столовой около кухни заливается смехом Мэй. Если Рейф Бэнкрофт сумел удержать ее свободолюбивую сестру от безумной утренней беготни, то тем самым он уже начал приносить осязаемую пользу. Найджел вечно отмахивался от Мэй с ее вопросами, всякий раз отправляя девочку к Фелисити и бесцеремонно одергивая при любом проявлении ее живого характера. Фелисити дотащила свой узел до столовой и, улыбаясь, остановилась на поройте. Мистер Бэнкрофт детское веселье переносил более чем хорошо, а видеть Мэй хохочущей во все горло было в любом случае лучше, чем если бы она сидела с несчастным и понурым видом.

– Какое же это слово! – возмущалась ее младшая сестра, тыкая пальчиком в лист бумаги, над которым склонился Рейфел.

Нахмуренные брови Рейфа не могли скрыть веселого блеска в его глазах.

– Слово «поспешность».

– А мне кажется, это вообще какие-то каракули, которые прочесть нельзя!

– Ах, нельзя прочесть… Вы тут обмолвились недавно, сколько вам лет. Что-то я запамятовал… Четыре?

– Мне восемь! – веселилась Мэй. – И я умею читать! И писать тоже умею.

– Ну что ж, я это тоже умею делать. – Рейфел что-то небрежно накарябал внизу страницы и сложил лист пополам. – И делаю это лучше, чем вы, сударыня.

– Да все ваше письмо – одни закорючки и больше ничего!

– Неправда. – Рейф чуть улыбнулся в ответ, надписывая на письме адрес.

– Нет, правда!

– Это…

Фелисити кашлянула.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш жаркий спор, но я отыскала на чердаке старую одежду нашего деда… От гардероба Найджела ничего не осталось, а потом вы все равно немного выше брата. Вот я подумала, что, пока вы дождетесь своей одежды из Лондона, вы могли бы переодеться в это…

– Очень любезно с вашей стороны, мисс Харрингтон, – поднялся из-за стола Рейф.

Он подошел и взял узел у нее из рук. Потом, не отпуская ее руки, поднес ее к губам и легонько поцеловал, не отрывая при этом глаз от ее лица. На этот раз Фелисити была уверена, что он пытается с ней флиртовать. Хотя ей и раньше уже доводилось быть объектом для флирта, она не могла припомнить, чтобы один мимолетный поцелуй вызывал у нее такой приятный озноб. Вдруг Фелисити сообразила, что вся она – одежда, обувь, лицо, руки – перемазана в пыли, и, покраснев, торопливо убрала руку.

– Нет нужды меня благодарить, – слегка сдавленным голосом выговорила девушка, чувствуя себя неуклюжей школьницей, – Эти вещи все равно некуда было бы девать. Так что, пока мы будем дожидаться приезда Найджела, вы, может быть, захотите…

Рейф положил узел с одеждой в ближайшее кресло и повернулся к Фелисити:

– Чем я могу вам помочь?

Он убедил себя в своем дворянском происхождении, и прекрасно – проще всего будет сыграть на его благородстве, подумала Фелисити.

– Я понимаю, что ваша знатность не позволяет этим заниматься, но здесь, кроме нас с Мэй, больше никого нет, и некоторые вещи нам просто не по силам.

Рейф скрестил руки на груди и с острым, неподдельным интересом взглянул на Фелисити:

– Например?

– Ну, для начала в столовой и в спальнях на втором этаже ужасно протекает крыша.

Фелисити не стала продолжать, чтобы одним перечислением их проблем не отбить у незваного гостя всякую охоту помочь. Она понимала, что, каким бы здоровяком ни выглядел Рейф, необходимость приложить пусть незначительный, но физический труд могла поставить его в неловкое положение.

– Вы хотите, чтобы я починил вам крышу, – скорее сообщил, чем спросил он.

– Ну… – протянула Фелисити и, сделав шажок вперед, ласково положила ладонь ему на плечо. – Ведь по вашим словам выходит, что эта крыша принадлежит вам.

– Так-так… Верно! – Прищурив глаз, мужчина повернулся и снова подхватил: узел с одеждой. – Есть ли у вас лестница, спрашивать, наверное, не нужно? Молодая женщина молча кивнула и отступила, не сумев скрыть торжествующую улыбку. Какое счастье, когда при малейшем дожде на тебя с потолка ничего не капает!

– Лестница за конюшней.

– Ладно, – вздохнул Рейф. Он повернулся к Мэй и шутливо нахмурился: – Юная мисс на сей раз сумеет удержаться и не станет охаживать мои бока граблями, когда я выйду в одежке кровельщика?

– Не беспокойтесь, Мэй будет со мной готовить ленч.

– Лис! Ну что ты, в самом деле…

– Отлично. – Рейф, направился к дверям, при этом чуть задел плечом Фелисити и вышел.

– Лис! – воскликнула Мэй, заставляя старшую сестру выйти из задумчивости. – Ты что, забыла? Ленч уже готов! Заботами нашего принца Уэльского!