Прелюдия к Основанию [Прелюдия к Академии]

Глава 18

Дорс была права. Завтрак оказался весьма сносным. В нем было что-то, безошибочно напоминающее яйца, а мясо было вполне аппетитно подкопчено.

Шоколадный напиток (Трантор вообще славился шоколадом, но Селдон не подозревал об этом), возможно, был синтетическим, однако, питье было вкусным и ароматным.

Селдон остался доволен, а вслух признался:

– Все было очень мило: еда, окружение… все!

– Мне очень приятно это слышать, – поблагодарила Дорс.

Селдон огляделся кругом.

Столовую заливал мягкий и ровный солнечный свет, который свободно проникал через высокие окна на противоположной стене. (Селдон удивился про себя тому, что, возможно, ему удастся, со временем, привыкнуть к этой имитации). Столы были накрыты на четверых, и свободных мест, практически, не было. Они с Дорс составляли редкое исключение. Дорс подозвала нескольких мужчин и женщин и представила их. Все были вежливы, но никто к ним не присоединился. Без сомнения, в этом была заслуга Дорс, но Селдон не заметил, как ей это удалось.

Он отметил:

– Вы не познакомили меня ни с одним математиком, Дорс!

– Никого не было поблизости. У большинства из них рабочий день начинается рано, и к девяти уже заканчивается. По-моему, та безрассудная часть студентов, которые занимаются математикой, стремятся закончить этот курс как можно быстрей!

– Из чего я заключаю, что вы сами – не математик.

– Что угодно, только не это! – с коротким смешком подтвердила Дорс. – Что угодно. Мой хлеб – история. Я уже опубликовала несколько трудов о начальном периоде становления Трантора – я имею в виду древнее человечество, а не теперешний Мир. Полагаю, что мне удастся логически завершить это исследование темой – Королевский Трантор.

– Поразительно! – воскликнул Селдон.

– Поразительно? – Дорс насмешливо взглянула на него. – Вы тоже интересуетесь Королевским периодом Трантора?

– В некоторой мере – да. Этой и многими другими, подобными ей. Ведь я никогда предметно не занимался историей, а должен был бы…

– Должны? Если вы начнете заниматься вопросами истории, что будет с математикой? Университет очень нуждается в специалистах вашего профиля. Здесь у нас полно историков, экономистов и политологов, а вот математиков не хватает. Четтер Хьюммен как-то заострил мое внимание на этом обстоятельстве. Он называет это упадком науки, и рассматривает этот процесс как глобальный.

Селдон ответил:

– Конечно, когда я сказал, что должен изучить историю, я не имел в виду, что это станет целью всей моей жизни. Я подразумевал, что знания такого рода должны помочь дальнейшему развитию моей теории. Мое поле деятельности – математический анализ социальных структур.

– Звучит чудовищно!

– Пожалуй. Это очень сложная проблема, и ее решение без знания эволюции отдельных сообществ – безнадежное дело. А, насколько вы уже заметили, моя картина мира довольно статична.

– Я ничего не смогла заметить, потому что ничего не знаю об этом, Четтер рассказал, что вы пытаетесь развивать психоисторию и что это очень важно. Я правильно поняла его? Психоистория?

– Совершенно верно. Я собирался дать ей другое название «психосоциология», но это слово вызывает во мне отвращение. А, возможно, я просто интуитивно почувствовал, что без знания исторических процессов не обойтись.

– Психоистория – уже благозвучнее, и, тем не менее, я понятия не имею, что это такое?!

– Да я и сам не совсем уверен, что знаю. – Он задумчиво посмотрел на женщину, сидящую сейчас напротив него, и подумал о том, что она может превратить его ссылку в нечто большее, чем просто ссылка. Он вспомнил другую женщину, которая была рядом с ним еще так недавно, но овладел собой и отогнал эти воспоминания.

Если когда-нибудь ему суждено встретить спутницу – она должна будет уметь оценить эрудицию, тягу к научным изысканиям. Должна понимать, чего это требует от человека. И желая изменить ход мыслей, он вспомнил:

– Четтер Хьюммен говорил, что правительство не оказывает никакого давления на Университет.

– Он совершенно прав!

Селдон покачал головой.

– Мне кажется сомнительной такая воздержанность властей. На Геликоне центры высшего образования куда менее независимы от давления правительства.

– Точно также как на Синне, или во всех других Внешних Мирах, за исключением, быть может, наиболее крупных. Трантор – другое дело.

– Да… но почему?

– Потому что это – центр Империи. Университет здесь обладает колоссальным престижем. Профессионалов готовят везде, но будущие администраторы Империи – представители высшей официальной элиты, бесчисленные миллионы людей, которые олицетворяют щупальца Империи в любом, самом отдаленном уголке Галактики – проходят обучение только здесь – на Транторе.

– Я никогда не сталкивался с подобной статистикой, – начал Селдон.

– Поверьте мне на слово. Необычайно важно, чтобы эти люди имели общее мировоззрение, особое ощущение Империи. Этот социальный слой нельзя формировать только из уроженцев Трантора – в противном случае, это вызовет беспокойство Внешних Миров. По этой причине Трантор вынужден привлекать для этой цели миллионы представителей внешнего окружения. И как только они приобретут транторскую патину, почувствуют себя приобщенными к традициям Империи, осознают подоплеку происходящего – произойдет нивелировка их происхождения, культурных традиций. Именно это позволяет Империи поддерживать единство Миров. В то же время, для Внешних Миров немаловажно, что заметное число представителей официальных властей в их администрации – по происхождению и воспитанию – их люди.

И вновь Селдон пришел в замешательство. Он никогда прежде не задумывался над этим. Сомнения с прежней силой охватили его – возможно ли быть действительно крупным математиком, и ничего, кроме математики, не знать. Он задал вопрос:

– Все это относится к тривиальным знаниям?

– Думаю, что нет, – немного подумав, ответила Дорс, – На свете так много областей, что зачастую специалисты замыкаются лишь в своей сфере. Очевидно, это боязнь утонуть в обилии информации.

– Однако, вы-то знаете!

– Но это же моя специальность! Я историк, я изучала становление и расцвет Королевской эпохи Трантора – и именно эта техника административного правления привела к росту влияния, к расцвету и, в конечном итоге, переходу к Императорской эпохе.

Селдон подытожил, словно бормоча только себе:

– Как пагубна излишняя специализация… Она отсекает от знания участок за участком и оставляет его истекать кровью.

Дорс пожала плечами.

– Что можно изменить? Однако, послушайте – если Трантор намерен привлекать представителей Внешнего Мира в свои университеты, должен же он что-то дать взамен этого искусственно сооруженного, странного и чуждого им Мира. Я здесь уже два года, но все еще не смогла привыкнуть. Учитывая то, что я не стремлюсь к административному поприщу, не считаю нужным себя переламывать.

– Очевидно, Трантор дает не только гарантии дальнейшему высокому положению в обществе, значительной власти, обеспеченности, но и свободу. Пока студенты обучаются, им позволено обличать правительство, мирно демонстрировать свое несогласие, развивать собственные теории и взгляды. Им это, безусловно, нравится. Вполне вероятно, что их влечет возможность испытать чувство свободы.

– Я полагаю, – Селдон продолжал развивать свою мысль, – что все это позволяет ослабить психологическое давление, которое испытывают люди с других планет. Выплескивая недовольство, молодежь удовлетворяет революционные инстинкты, так свойственные ей, и, со временем, занимая отведенное ей в иерархии Империи место, – становится способной к конформизму и послушанию.

Дорс кивнула.

– Возможно, вы правы. В любом случае, правительство по всем этим причинам строго придерживается невмешательства в дела Университета. И это не столько свидетельствует о сдержанности – сколько об уме.

– Если вы не стремитесь к административной карьере, Дорс, чем вы собираетесь заниматься в будущем?

– Историей. Я буду учить, буду вводить в компьютерный банк данных свои собственные кассеты-книги.

– Но ведь это не очень престижно!

– Это плохо оплачивается, Хари, что немаловажно. А что касается престижа, это напоминает борьбу, которая быстро надоедает. Я знакома со многими, кто достиг высокого положения, а вот счастливых мне видеть не приходилось. Даже Императоры, как правило, плохо кончают. Когда-нибудь я просто вернусь на Синну и стану профессором.

– Но транторское образование обеспечит вам престиж!

Дорс рассмеялась:

– Надеюсь. Но кого на Синне это волнует? Это довольно однообразный, серый Мир, который состоит из сплошных питомников, кишащих двуногими и четырехногими животными.

– И вы сможете с этим примириться? После Трантора?

– Я и сама часто задумываюсь над этим. Если станет совсем невыносимо, всегда можно добиться разрешения на небольшое историческое исследование в том или другом уголке Галактики. В этом – преимущество моей профессии!

– Другое дело – математики, – сожалея о чем-то, что прежде никогда не волновало его, отозвался Селдон, – от них требуется только одно – сидеть перед компьютером и думать. Кстати, о компьютерах… – Он засомневался. Завтрак подошел к концу, и он подумал, что у нее должны быть свои собственные дела и обязанности.

Дорс, казалось, никуда не спешила.

– Что вы хотели сказать о компьютерах?

– У меня будет возможность получить доступ в историческую библиотеку?

Теперь наступила ее очередь колебаться.

– Я полагаю, что это можно организовать. Если вы занимаетесь математическим программированием, вас могут зачислить внештатным сотрудником факультета, и тогда я смогу похлопотать о разрешении. Только…

– Только, что?

– Я боюсь задеть ваши чувства, но ведь вы – математик и слабо разбираетесь в истории. Вы уверены, что знаете, как пользоваться исторической Библиотекой?

Селдон улыбнулся:

– Я полагаю, что компьютерами пользуются примерно одинаково.

– Разумеется, разумеется, но программы все-таки имеют свои особенности. Вы не знакомы со стандартными ссылками фильмотеки, с быстрыми приемами поиска и просмотра. Вы прекрасно сможете отыскать гиперболический интервал в темноте…

– Вы хотели сказать – гиперболический интеграл, – мягко поправил Селдон.

Дорс пропустила его замечание.

– Но вероятнее всего, вы не сумеете отыскать термины, относящиеся к Договору Полдана быстрее, чем за полтора дня.

– Надеюсь, что этому можно научиться?

– Если… если… – Она выглядела озабоченной. – Если у вас твердое намерение – то у меня есть встречное предложение. Я веду недельный курс, по часу в день бесплатно, по приобретению навыков пользования Библиотекой. Это курс для студентов-выпускников. Вы не сочтете ниже своего достоинства – я имею в виду сидение со студентами за одной доской? Курс начнется через три недели.

– Вы могли бы давать мне частные уроки. – Селдон сам удивился, что в его тоне прозвучали нотки заискивания и упрашивания.

Это не скрылось от ее внимания.

– Осмелюсь сказать, что могла бы. И все-таки, я думаю, что полезнее получить более строгий курс. Ведь мы будем заниматься в библиотеке, вы понимаете, и в конце недели вам будет дано задание отыскать информацию об определенных периодах, представляющий интерес. Вам придется соревноваться с другими студентами – и это пойдет вам на пользу. Частные уроки гораздо менее эффективны, уверяю вас. Я вас понимаю, трудно соревноваться со студентами. Если не получится так же хорошо, как у них – это может задеть вас. Однако, не следует забывать, что они уже прослушали курс элементарной истории, а вы, возможно, – нет.

– Никаких «возможно» – я не изучал историю никогда. Но я вовсе не боюсь соревнования и не думаю, что это может задеть меня – особенно, если вы научите меня премудростям пользования историческими ссылками.

Селдону становилось совершенно очевидно, что эта женщина нравится ему все больше и больше. Мысль о том, что она будет обучать, доставляла неизъяснимое удовольствие. К нему пришло ощущение того, что с этого дня вся его жизнь круто изменится. Да, – он обещал Хьюммену все свои силы отдать разработке своей теории, но это было обещание ума, а не сердца. Сейчас же его охватило странное желание схватить психоисторию за глотку, чтобы найти ей практическое применение.

Очевидно, – это было влияние Дорс Венабили. А, может быть, Хьюммен на это рассчитывал? В таком случае, Хьюммен, действительно – удивительный человек!

Глава 19

Клеон I завершил обед, который, к сожалению, представлял собой скучнейшую церемонию. Это означало, что он обязан провести время в беседах с разнообразными официальными представителями – даже с теми, которых он не знал.

Набор стандартных фраз, выслушивание заверений в лояльности к короне. А, кроме того, все это означало, что пища, когда очередь все-таки доходила до нее, успевала остыть и потерять вкус. Существовала возможность обойти все эти неприятные моменты. Есть до того, в одиночку или со своими близкими, с кем можно было расслабиться и не взвешивать каждое слово и жест, и уже после этого переходить к официальной церемонии – во время которой можно было бы обойтись ну разве что – грушевым напитком. Груши он любил. Однако, если бы он воздерживался от еды в присутствии гостей – они могли расценить его действия как оскорбление.

Жена для этого не подходила, поскольку ее присутствие только усугубило бы его несчастье. Он женился на ней потому, что она принадлежала к влиятельной династии, что позволило укрепить взаимопонимание в Империи и ослабить оппозицию.

Он бы с радостью предоставил ее самой себе, кроме тех случаев, когда приходилось предпринимать некоторые усилия для продолжения рода. Честно говоря, – он не любил жену. Вопрос с наследником был уже решен, и он практически не замечал ее существования.

Клеон хрустел орехами, пригоршню которых взял со стола и громко позвал:

– Демерзель!

– Сир?

Демерзель всегда появлялся мгновенно. Он вообще всегда крутился подле дверей кабинета – так подсказывал инстинкт раболепия. Итак, он появился почти мгновенно, и Клеон подумал, что это очень важно. Конечно, иногда Демерзель отлучался, и Клеон всегда замечал отсутствие своего советника. Это раздражало Императора.

– Что с тем математиком? Я забыл его имя.

Безусловно, Демерзель прекрасно понял, кем интересуется Император. Но, вероятно, ему захотелось узнать – как много помнит Император и он спросил:

– О котором из них вы говорите, Сир?

Клеон нетерпеливо взмахнул рукой.

– Предсказателя. Который был у меня.

– Которого мы отправили?

– Отправили… не отправили – не в этом дело! Того, что был у меня на приеме. Ты обещал держать в поле зрения все, что связано с ним. Как успехи?

Демерзель откашлялся.

– Сир, я пытался это сделать.

– А-а! Это следует понимать таким образом, что ты не преуспел? – Клеон злорадствовал.

Демерзель был единственным министром, у которого не бывало промахов в работе.

Другие никогда не признавали неудач. А, поскольку неудачи, тем не менее, были делом обычным, – применить заслуженное наказание было нелегко. Возможно, Демерзель честнее других лишь потому, что редко допускает ошибки. Грустная мысль пришла в голову Императора: если бы не Демерзель, – он не знал бы, как звучит правда. Скорее всего, это удел всех императоров, и это было причиной того, что Империя…

Он отогнал невеселые мысли, и неожиданно почувствовав раздражение из-за молчания собеседника, к тому же без признания вины, в то время как он восхищался честностью этого человека, резко выпалил:

– Ну, так ты потерпел неудачу, я прав?

Демерзель не вздрогнул.

– Сир, я только частично потерпел неудачу. Я чувствовал, что его присутствие на Транторе может вызвать ненужные осложнения. Проще было бы предположить, что менее хлопотно было бы отправить его домой. Он и планировал вернуться на свою планету на следующий день, но всегда существует вероятность непредвиденных осложнений – ведь он мог передумать и остаться. Именно поэтому, я поручил двум уличным молодцам позаботиться о том, чтобы он отправился в тот же день.

– Ты знаком с уличными молодцами, Демерзель? – Клеон развеселился.

– Очень важно, Сир, иметь дело с разного рода людьми – ведь каждый из них может быть по-своему полезен. Уличные молодцы – не исключение. Случилось так, что они не справились.

– В чем же причина?

– Весьма странно, – оказалось, что Селдон умеет драться. Он их просто побил.

– Математик умеет драться?

– Бесспорно, – увлечение математикой и умение вести бой – вещи плохо совместимые. Однако, относительно недавно, мне стало известно, что Геликон славится этим – я имею в виду умение вести бой, а не увлечение математикой. Причина моей неудачи лишь в том, что я поздно узнал эту подробность, Сир. Мне остается просить извинения у вашего Величества.

– Ну хорошо, хорошо. Надеюсь, что после этого эпизода, на следующий день, он отправился домой, как и планировал?

– К сожалению этот эпизод привел к обратному. Подхваченный событиями, он решил не возвращаться на Геликон и остался на Транторе. Возможно, его уговорил кто-то, кто, скорее всего, стал свидетелем драки. И это еще одно непредвиденное обстоятельство.

Император нахмурился:

– Иными словами, наш математик, как его все-таки зовут?

– Селдон, Сир. Хари Селдон.

– Итак, этот Селдон недосягаем?

– К большому сожалению. Мы проследили за его перемещением – сейчас он в Стрилинговском Университете. И пока он находится на территории Университета – он неприкасаем!

Император негодовал, его лицо налилось краской.

– Мне надоело это слово – «неприкасаем». Не должно быть таких уголков в Империи, куда не может дотянуться моя рука! И тем не менее, в моем собственном Мире, вы говорите мне, что кто-то может быть недосягаем. Это недопустимо!