Марш теней
Солнце уже клонилось к закату. Вансен почти завершил проверку караулов Старой стены, останавливаясь у каждого поста, в том числе и у тех, где стояло по одному сонному солдату у единственной запертой двери. Опьяненный морским воздухом и собственными мыслями, Вансен хотел обойти и куда более длинную Новую стену, но взглянул на залив и увидел паруса судна, только что прибывшего из Иеросоля. Значит, времени у него нет – до конца дня нужно переделать сотни дел: расселить гостей, обеспечить им охрану, а также присматривать за ними. Комендант крепости Авин Броун, конечно же, поручит эти заботы Вансену.
Корабль был четырехмачтовый – довольно крупное судно. Значит, посланника сопровождает солидная свита. Вансен мысленно выругался: из-за них придется пожертвовать несколькими днями приятного одиночества. Необходимо удерживать солдат и горожан подальше от чужеземцев – ведь король Олин находится в плену у повелителя Иеросоля Лудиса Дракавы, а значит, между иеросольцами и людьми Южного Предела возможны столкновения.
Выйдя из тесного караульного помещения неподалеку от Вест-Грин-стрит, он заметил стоявшую на стене фигуру в плаще с капюшоном. Судя по хрупкости телосложения, там либо женщина, либо подросток. На какой-то безумный миг Феррас представил, что это она – та, о ком он едва решался подумать. Неужели судьба привела ее сюда одну и теперь он может заговорить с ней? Вансен уже стал подбирать слова: осторожные, уважительные, искренние. Но через секунду вспомнил, что ее нет в замке. Она на холмах, охотится со всеми остальными.
Вихрь мыслей, словно пчелиный рой, пронесся в голове Фер-раса. Ему почудилось, что человек в капюшоне услышал эти мысли, потому что он оглянулся, шагнул к лестнице и исчез из виду. Когда Вансен добежал наконец до ступенек, темная фигура уже слилась с другими прохожими в толчее узких улочек у стены.
«Похоже, не мне одному нравится вид с высоты», – подумал Вансен.
Сердце пронзила боль, и он не сразу осознал, что причина ее – одиночество.
– Ты слишком замкнулся в себе, Вансен, – как-то сказал ему Маррой. – Ты больше думаешь, чем говоришь. Но люди все равно знают, о чем ты думаешь. Им известно, что себя ты очень ценишь, а об остальных невысокого мнения. Старикам, Лейбрику и Саутстеду, это особенно не нравится.
– Я не люблю людей, которые… которые считают себя вправе иметь преимущества, – ответил ему Вансен. Он пытался точнее передать свои чувства, но с трудом подбирал подходящие слова. – Не люблю, когда с безразличным видом берут то, что дают боги.
– Тогда ты должен не любить большую часть человечества, – улыбнулся Маррой. Улыбка редко освещала его старое морщинистое лицо.
С тех пор Феррас Вансен часто спрашивал себя, не ошибался ли бывший капитан. Сам он любил Марроя чуть больше, чем боялся. Ему нравилась жесткая беспристрастность этого человека, его терпеливость и редкие, неожиданные проблески горьковатого юмора. Донал Маррой оставался таким до самого конца. Даже когда мучительная болезнь победила его, он не жаловался и не сетовал на судьбу, а лишь сожалел, что не знал своей участи заранее и не успел задать хорошую трепку лживому и самонадеянному младшему брату жены.
– Я надеюсь, кто-то сделает это за меня, – говорил он. – Кто-то другой убедится в его неблагодарности и хорошенько отделает мерзавца.
Вансен поражался стойкости старика: он смеялся, несмотря на мучительный кашель с кровью, а его ввалившиеся глаза горели по-прежнему ярко, как у хищной птицы.
– Ты займешь мой пост, Вансен, – сказал умирающий капитан. – Я обсудил это с Броуном. У него нет серьезных возражений, хоть он и считает тебя чересчур молодым для такой должности. Разумеется, комендант прав, но у нас нет другого выхода. Я не доверяю этому ослу Дайеру – он пустозвон, а воины постарше слишком растолстели и обленились. Капитаном будешь ты. Действуй. Можешь, конечно, все испортить, если хочешь. Тогда они будут приносить цветы на мою могилу и грустить обо мне.
Он рассмеялся, и изо рта снова пошла кровавая пена.
– Спасибо, капитан, – ответил Феррас.
– Не за что, парень. Если у тебя все получится, заработаешь только на клочок земли, чтобы построить там дом, а в конце жизни можешь получить достойное место на кладбище вместо ямы на пустыре. – Маррой крючковатыми пальцами стер кровь с подбородка. – Да, вспомнил. Не забудь им сказать, что для меня приготовлено место на кладбище стражников. Я вовсе не хочу лежать на восточных холмах. А еще меньше хочу, чтобы Михаэль Саутстед мочился на мою могилу. Так что ты уж приглядывай за ней…
Когда капитан умер, Феррас не плакал. Но теперь, когда он вспоминал старика, слезы порой сами наворачивались на глаза. Со временем он понял, что походка капитана напоминала ему походку отца. Правда, он не оплакивал и Падара Вансена. Уже много лет Феррас не посещал его могилу во дворе старенького храма в Малом Стелле. Но это неудивительно: сестры вышли замуж, обзавелись детьми и переселились в город, а отсюда до Далер-Трота было несколько дней пути. Вся жизнь Ферраса протекала здесь – в огромной и многолюдной крепости.
Он двинулся к западной башне у Вороновых ворот. Он собирался узнать у коменданта Броуна, какие будут распоряжения относительно прибывших южан. Стражники в караульном помещении разожгли жаркий огонь, и Вансен остановился согреть руки. Едва он вошел, разговоры моментально прекратились – так бывало всегда. Солдаты застыли в неловкой тишине – все, кроме караульного офицера Коллума Дайера, который был Феррасу почти другом. Вансен опасался, что в один прекрасный день ему придется поставить Дайера на место, о чем часто говаривал Маррой. Сделать это необходимо – ведь сейчас Дайер не выказывал ни страха перед капитаном, ни уважения к нему. Но день, когда такое случится, станет последним днем их хрупкой дружбы.
– Осматривали посты, капитан? – спросил его Дайер.
Вансен обрадовался уже тому, что Коллум обращается к нему по званию в присутствии посторонних. Это все-таки знак уважения, не так ли?
– Врага еще не видать? – продолжал Дайер.
– Нет, слава Перину. – Вансен заставил себя улыбнуться. – Зато прибыл корабль из Иеросоля с воинами на борту, так что не стоит терять бдительность.
Он вышел из караульного помещения и направился вниз по лестнице, а потом по улочке, ведущей к Большому залу. Кабинет коменданта располагался в лабиринте коридоров позади Тронного зала. При виде молодого капитана стражники вытянулись в струнку. Вансен взглянул вверх – на высокое здание с массивным резным фасадом, выделявшееся среди башен холма Мидлан, как жемчужина в королевской короне, и почувствовал беспокойство. Словно что-то должно измениться. Словно из-за его собственной ошибки или по внезапной прихоти судьбы все это у него отнимут.
– Я счастливчик, – сказал он себе. – Небеса ко мне милостивее, чем я того заслуживаю. У меня есть все, что мне нужно. Или почти все. Это щедрые дары, нельзя желать большего, нельзя гневить богов жадностью. Я счастливчик, я должен помнить об этом везде и всегда.
3. ЧИСТЫЙ ГОЛУБОЙ КВАРЦ
ПТИЦА-ЗАГАДКА
Клюв из серебра, кости из холодного железа,
Крылья из солнца на закате.
Когти хватают одну пустоту.
Из «Оракулов падающих костей»Мальчик остановился, рассматривая устремленные ввысь башни замка. Три из них были видны в конце холмистой дороги, бегущей между полей к стенам города, что раскинулся на морском берегу. Далеко впереди, за насыпью на заливе, вздымался холм Мидлан, а над ним, как вонзившийся в небо темный коготь, возвышалась гора Волчий Клык.
– Что это такое? – спросил ребенок тихо, почти шепотом.
– Замок Южного Предела, – ответил ему Чет. – Там, где башни на скале в центре бухты. А перед ним – сам город. Да, это Южный Предел, а еще его зовут Пределом Теней. Или я уже тебе рассказывал? Его так называют, потому что он находится слишком близко к… – Чет вспомнил, откуда появился сам мальчик, и оборвал себя. – А еще его можно назвать маяком всех Пределов, если ты любишь поэзию.
Мальчик отрицательно покачал головой. То ли потому, что не любил поэзию, то ли по каким-то другим, не столь ясным причинам.
– Большой, – сказал он.
– Эй, давайте быстрее! – прикрикнула Опал, уже давно обогнавшая их.
– Она права. Нам еще далеко идти.
Мальчик колебался, и Чет положил руку ему на плечо. Ребенок сначала сопротивлялся, словно башни пугали его, но все-таки сдался.
– Там нет ничего страшного, малыш, – успокаивал его Чет, – до тех пор, пока мы с тобой. Так что лучше не отходи от нас.
Мальчик снова отрицательно покачал головой.
Когда они вошли в прибрежную часть города, широкая Маркет-роуд кишела народом. По большей части это были большие люди. Сначала Чету показалось, что толпа собралась поглазеть на пару фандерлингов и оборванного белокурого мальчишку при них, но потом он понял: люди смотрели на возвращение королевской охоты. Они уже начинали расходиться по домам, и разносчики сбрасывали цены на каштаны и поджаренные хлебцы, отчаянно пытаясь привлечь последних покупателей. Чет слышал разговоры о том, что охотники убили какое-то огромное существо. Добычу только что доставили в замок. Какая у этой твари чешуя! А какие зубищи! Это вам не еще один подстреленный олень… Люди выглядели немного подавленными, даже несчастными. Чет надеялся, что принцесса и ее угрюмый братец не пострадали. Он вспомнил добрые глаза Бриони. Но если бы с ней что-то случилось, люди непременно говорили бы об этом.
Путь через город был довольно долгим, но все-таки фандерлинги успели добраться до берега. Очень скоро прилив превратит холм Мидлан в остров.
От берега к холму по насыпи шла широкая дорога, выложенная булыжником. Во время прилива она скрывалась под водой, но причалы у ворот замка были недосягаемы для волн. Многие поколения рыбаков и торговцев выстроили здесь отдельный городок, напоминающий продуваемую всеми ветрами ярмарочную площадь на подступах к холму. Фандерлинг, его жена и мальчик брели по деревянным настилам, где громоздились прижатые друг к другу убогие домишки. Эти жилища нередко затопляло во время высоких приливов, вода подходила к ним слишком близко. Вокруг суетились нагруженные товаром разносчики и сновали повозки, спешили пересечь насыпь до наступления ночи.
В просвете между двумя ветхими строениями Чет увидел залив Бренна, а за ним – океан. Последние лучи солнца еще ярко освещали землю, но на горизонте уже собирались плотные темные облака. Чет вдруг с ужасом осознал: из-за придворных охотников и загадочного мальчишки у него совсем вылетело из головы то, что он видел сегодня.
«Граница Теней! Нужно сказать кому-нибудь, что она сдвинулась!»
Ему очень хотелось поверить в то, что королевская семья в замке уже обо всем знает. Что они тщательно обдумали создавшуюся ситуацию и пришли к выводу: это ничем не грозит, нет ничего дурного. Но Чет никак не мог уговорить себя и успокоиться.
«Нужно кому-то сообщить», – думал он.
Ему было страшно идти в замок, хотя он бывал там раньше – работал вместе с другими фандерлингами. Пару раз он даже руководил работниками. Тогда он имел дело непосредственно с господином Найнором, смотрителем замка, или с его помощником. Однако отправляться в замок по собственному желанию, словно он важное лицо…
И все-таки, если большие люди ничего не знают, кто-то должен им сказать. Не исключено, что за сообщение полагается плата. Может быть, хватит и на новую шаль для Опал, и на что-нибудь еще. Ну, хотя бы на пропитание для этого юного существа, которое они привели с собой.
Чет посмотрел на мальчика и с ужасом подумал: а вдруг Опал пожелает оставить ребенка при себе? Бездетная женщина так же непредсказуема, как незакрепленный стык между плитами песчаника.
«Давай-ка обдумаем все по порядку», – сказал себе Чет.
Он посмотрел на облака, летящие из-за океана. На фоне их бескрайней черноты башни вдруг показались ему хрупкими и изяшными, как прекрасные женщины. Да, без сомнений, необходимо доложить людям короля о Границе Теней.
«Если я расскажу обо всем в гильдии, то начнутся споры на несколько дней, а потом назначат посланцев – либо Синнабара, либо толстого молодого Пирита. И тогда не видать нам награды. Надо идти самому. Даже если мне лишь почудились перемены на Границе – ничего страшного. Не накажут же меня», – думал он.
Ему снова вспомнились молодая принцесса и ее брат. Чет и сам не знал, почему не может забыть испуганный взгляд девушки, когда она едва не задавила фандерлинга, и лицо принца – измученное и бесстрастное, словно небо над холмом. Чет ощущал какое-то теплое чувство в сердце. Может быть, это преданность? Какой бы нелепой она ни казалась.
«Они должны узнать», – решил фандерлинг.
И вдруг мысль о том, что движется сюда с той стороны Границы Теней, вытеснила из его головы отвлеченные идеи вроде надежд на милость королевской семьи. Есть другой способ сообщить эту новость – именно им Чет и воспользуется.
«Все должны узнать».
Лошадь Кендрика погибла, и трое слуг должны были похоронить ее на склоне, где происходила схватка с виверной. Сам принц почти не пострадал, получив несколько синяков и ожоги от ядовитой слюны чудовища. Он один из всей компании охотников, казалось, пребывал в хорошем настроении на обратном пути в замок.
Тело виверны, скрученное огромными кольцами, везли на открытой повозке, чтобы простой люд мог на нее подивиться. Маркет-роуд заполнили сотни людей, желавших увидеть принца-регента и придворных. Разносчики товаров, акробаты, музыканты и карманные воришки – все надеялись что-нибудь подзаработать на этом неожиданном гулянье. Но Бриони заметила, что большинство людей выглядели мрачными и озабоченными, Торговля шла вяло, народ молча смотрел на аристократов голодными глазами, и очень немногие приветствовали королевскую семью – да и то лишь из уважения к отсутствующему королю Олину. Окровавленный Кендрик (он тщательно вымылся, потер кожу жесткой тканью и листьями, снимающими раздражение, но темно-красные пятна не исчезли) испытывал нестерпимую боль от попавшей на кожу слюны виверны, однако старательно улыбался собравшимся на Маркет-роуд горожанам, показывая тем самым, что это не его кровь.
Бриони тоже чувствовала на коже какое-то мерзкое едкое вещество, от которого не удавалось избавиться. Баррик переживал оттого, что во время охоты не сумел поднять копье, и за всю дорогу не произнес ни слова. Граф Тайн и его окружение перешептывались: разумеется, они осуждали чужеземца Шасо, убившего виверну из лука и лишившего их удовольствия поохотиться по правилам. Тайн Олдрич был из тех аристократов, что считали лук оружием для крестьян или браконьеров. По их мнению, лучники способны на одно: красть военную славу конных рыцарей. Тайн и его единомышленники шептались и не выражали своего недовольства вслух только потому, что главный оружейник спас жизнь молодому принцу и принцессе.
Несколько собак (и среди них милый Дадо, который в первые месяцы своей жизни спал в кровати Бриони) лежали мертвыми на склоне холма, рядом с лошадью Кендрика. Их всех похоронят в одной яме.
«И зачем мы устроили эту охоту?» – спрашивала себя Бриони.
Она глядела на пелену облаков, заволакивавших небо на северо-востоке. Их силуэты походили на предвестников несчастья – вороново крыло или тень совы. Нужно поскорее добраться до дома, зажечь свечу на алтаре Зории и попросить богиню-девственницу ниспослать Эддонам свое благословение.
«Надо было сразу выслать лучников и прикончить виверну стрелами. Тогда Дадо остался бы жив. И Баррику не пришлось бы сейчас прикладывать героические усилия, чтобы удержаться от слез», – думала принцесса.
– Почему ты такая мрачная, сестренка? Прекрасный день, лето еще не ушло, – сказал Кендрик. Он рассмеялся: – Посмотри, что стало с моей одеждой! Это была лучшая куртка для верховой езды. Мероланна убьет меня.
Бриони удалось выдавить слабое подобие улыбки. Она представляла себе, что скажет их тетушка – о куртке и не только о ней. Мероланна была остра на язык, и все в замке – за исключением, пожалуй, Шасо – боялись ее как огня. Да и Шасо, скорее всего, просто лучше других скрывал свой страх.
– Я… сама не знаю… – Бриони оглянулась, желая убедиться, что Баррик следует за ними, в нескольких шагах позади. – Я беспокоюсь за Баррика. В последнее время он такой сердитый. А после сегодняшнего случая помрачнеет еще больше.
Кендрик почесал голову, еще сильнее размазав по ней кровь.
– Ему нужно стать сильнее, сестренка, – ответил он. – Люди теряют руки и ноги, но продолжают жить и благодарят богов за то, что не произошло худшего. Очень плохо, что он постоянно думает о своем увечье. К тому же он проводит слишком много времени с Шасо – с самым непреклонным и безжалостным человеком во всех Пределах.
Бриони с ним не согласилась: Кендрик никогда не понимал Баррика, что не мешало принцу любить младшего брата. Не понимал он и Шасо. Хотя, конечно, никто не стал бы отрицать, что главный оружейник – очень жесткий и упрямый человек.
– Все не так просто… – начала принцесса.
Ее прервал Гейлон Толли. Тот уже побывал в замке и теперь ехал им навстречу в окружении своей обычной свиты – саммерфильдцев в зеленых мундирах, расшитых золотом и сиявших ярче закатного солнца.
– Ваше высочество! С юга прибыл корабль!
У Бриони сжалось сердце.
– О, Кендрик, вдруг мы узнаем что-нибудь об отце! – воскликнула она.
Герцог снисходительно посмотрел на нее.
– Это галеон «Поденсис» из Иеросоля, – доложил Гейлон принцу-регенту. – На нем посланник Лудиса с новостями о короле Олине.
– При чем здесь цвет кожи Шасо? – раздраженно поинтересовался Кендрик.
– Я говорю про посла, ваше высочество. Посла из Иеросоля. Кендрик нахмурился.
– Это очень странно.
– Все это очень странно, – согласился Гейлон. – Но мне сказали именно так.
Рассматривая замок, безымянный мальчик казался встревоженным, однако ворота Василиска в массивной внешней стене вызвали у него настоящий ужас. Чет бессчетное количество раз проходил мимо этих ворот, но теперь он попытался посмотреть на них глазами чужака. На облицованной гранитом стене, в четыре раза превышавшей рост человека (тем более – рост Чета), было высечено страшилище вроде свирепой рептилии. Переплетенные кольцами щупальца спускались по обеим сторонам ворот, а голова нависала над огромными дубовыми створками, обитыми железом. Широко раскрытые глаза и зубастая пасть были покрыты тонкими пластинами из драгоценных камней и слоновой кости, края чешуек сверкали позолотой. И фандерлинги, и другие жители города знали, что эти ворота появились задолго до того, как здесь поселились люди.
– Это чудовище не живое, – тихонько сказал мальчику Чет. – Оно не настоящее, его вырезали из камня.
Тот обернулся, и в его глазах Чет увидел нечто более глубокое и странное, чем обычный страх.
– Мне… совсем не нравится смотреть на него, – сказал ребенок.
– Закрой глаза, когда мы будем проходить под воротами. Иначе нам домой не попасть. А еда у нас дома.
Мальчик моргнул светлыми ресницами, еще раз пристально посмотрел на мрачного змея над головой и плотно зажмурил глаза.
– Эй, вы, пошевеливайтесь! – прикрикнула на них Опал. – Скоро стемнеет.
Чет взял мальчика за руку и провел его через ворота, чем вызвал любопытство и удивление у стражников в черных плащах и высоких шлемах с хохолками: солдатам никогда прежде не приходилось видеть фандерлинга, держащего за руку человеческого ребенка. Впрочем, удивление стражников с гербом Эддонов на груди (серебряный волк и звезды) было не настолько сильным, чтобы им захотелось подняться, взять в руки алебарды и покинуть свое уютное место, прогреваемое теплыми лучами солнца.
Когда принцесса и придворные добрались до королевских покоев, фандерлинги и их подопечный вошли под сводчатую галерею на Маркет-сквер. Они оказались перед храмом Тригона. Теперь Чету была видна вся дорога к Новой стене – за ней располагалась главная часть замка. Множество огней мерцали там, словно светлячки в теплую летнюю ночь. Вороновы ворота внутреннего двора были распахнуты настежь. Десятки слуг с факелами выходили из резиденции навстречу охотникам, принимали у них лошадей и оружие, провожали вельмож в покои где их ждали горячая еда и теплая постель.
– А кто здесь правит? – спросил мальчик.
Очень странный вопрос. Чет не знал, как на него отвечать.
– Кто правит в этой стране? – уточнил он. – Ты имеешь в виду, как зовут правителя? Или кто правит на самом деле?
Мальчик нахмурился, не понимая слов фандерлинга.
– Кто правит в этом большом доме? – переспросил он. Тоже странный для ребенка вопрос. Но Чет сегодня слышал и не такое.
– Король Олин, – ответил он. – Но его сейчас нет в замке. Он в плену, на юге.
Прошло уже почти полгода с тех пор, как король Олин отправился в поход, чтобы убедить мелкие княжества и королевства в центре Зона объединиться в союз против Ксиса. Он намеревался противопоставить этот союз возрастающей угрозе со стороны автарка – короля-бога, желавшего расширить свою империю на южном континенте Ксанд за счет прибрежных земель Эона. Однако из-за предательства Геспера (короля Джеллона, вечного соперника Олина) правитель Пределов попал прямо в лапы авантюриста Лудиса Дракавы – протектора Иеросоля нового хозяина древнего города. Чет не очень-то разбирался во всей этой истории и не пытался объяснять ее маленькому голодному ребенку. Он только сказал:
– Старший сын короля Кендрик – принц-регент. То есть он управляет королевством, пока его отец отсутствует. У короля есть еще двое детей помладше: сын и дочь.
Глаза мальчика оживились.
– Мероланна? – спросил он.
Чет посмотрел на ребенка с таким изумлением, словно тот его ударил.
– Мероланна? Ты слышал о герцогине? Значит, твой дом где-то поблизости. Откуда ты, дитя? Ты можешь вспомнить? – Но белокурый мальчик лишь молча посмотрел на него. – Да, есть здесь Мероланна, но это тетя короля. Младшего брата и младшую сестру Кендрика зовут Баррик и Бриони. Ах да, жена короля ждет ребенка.
Чет машинально сотворил знак «каменной кровати». Фандерлинги считали, что он помогает благополучному разрешению от бремени.
Непонятный огонь в глазах ребенка погас.
– Мальчик слышал о герцогине Мероланне, – сообщил Чет жене. – Значит, он живет где-то недалеко.
Опал покосилась на ребенка и ответила:
– Он еще много вспомнит, если поест и поспит. Или мы так и будем всю ночь стоять посреди улицы и рассуждать о вещах, о которых ты не имеешь ни малейшего представления?
Чет вздохнул, но не стал спорить и повел мальчика дальше. Из замка выходило множество людей – больше, чем входило туда. Те, кто жил в городе, на берегу, спешили домой после работы. Чет и Опал пробивались сквозь встречную толпу, где были в основном большие люди. Опал шла впереди. Они удалялись от Маркет-сквер – по гулким крытым переходам в сторону тихих, несколько мрачноватых улочек за лагуной Скиммеров, к одному из двух больших доков. Деревянные сваи на причалах скиммеры вырезали в виде животных и людей в таких замысловатых позах, что трудно было разобрать изображения. В свете уходящего дня краски поблекли, и Чету показалось, что фигурки сейчас напоминают заморских божков: они пытаются разглядеть вдали очертания родной земли. Со стороны этих свай доносились громкие стоны: скиммеры-рыбаки, разгружавшие улов у причала, завели заунывную (а по мнению Чета, вовсе лишенную благозвучия) песню, от звуков которой дрожал воздух лагуны.
– Неужели этим людям не холодно? – спросил мальчик. Солнце уже скрылось за холмами, и холодный ветер усиливался, разбивая об опоры пенистые волны.
– Это скиммеры, – объяснил Чет. – Им не бывает холодно.
– А почему?
Чет пожал плечами.
– Ну, например, фандерлинг может поднять вещь с земли быстрее, чем большой человек. Потому что мы маленькие. А у скиммеров толстая кожа. Так пожелали боги.
– У них странный вид.
– По-моему, они вообще странные. Они всегда держатся вместе. Некоторые из них, как мне говорили, никогда не отходят от лодок дальше конца причала. А еще у них перепончатые ступни, как у уток, – пленки между пальцами. Впрочем, они не самый странный народ. Есть еще чуднее, но по внешнему виду и не скажешь. – Чет улыбнулся. – А у твоего народа есть что-нибудь подобное?
Мальчик посмотрел на него. Взгляд ребенка был отсутствующим и одновременно беспокойным.
Они быстро миновали лагуну, прошли темными переулками и оказались на тесных улочках больших людей, что работали на берегу или промышляли в море. Быстро темнело, улочки освещались лишь огнями факелов на перекрестках да слабым светом из окон, еще не закрытых ставнями. То тут, то там вспыхивали фонари, которые слуги несли перед возвращавшимися домой хозяевами. Большим людям нравилось возводить свои жалкие домишки один над другим. Лестницы и переходы, пристроенные к фасадам, придавали домам вид ежей, утыканных колючками. Эти нагромождения почти полностью перекрывали узенькие улочки. Стояла жуткая вонь.
Вы ознакомились с фрагментом книги.