Гора из черного стекла

– О чем вы говорите? – воскликнул Орландо, спускаясь вместе с Фредериксом и тучей мелких зеленовато-желтых приматов следом за Бонитой Мей по спуску вниз.

– Мы не пойдем туда прямо в руки солдатам! Это же ясно, леди!

– Лучше не груби мне, мальчик, – ответила та. – А то лишишься всех друзей в этом городе.

– Послушайте, это же глупо. Вы сами говорили, что нам лучше не попадаться в лапы парням Осириса, так зачем нам теперь идти к ним?

Он повернулся к Фредериксу, который также не понимал, зачем.

– Если бы у вас было побольше терпения, это бы вам помогло. – Миссис Симпкинс постучала себя по голове. – Он – здесь.

– Кто здесь? – спросил Орландо.

Но миссис Симпкинс уже ковыляла через прихожую. Он и Фредерикс последовали за ней, сопровождаемые облаком обезьянок, которые были зрительным воплощением того шума, который производили. Все остановились в дверях. По пандусу, ведущему от главных ворот к входу в дом, прихрамывая, поднимался очень странный человек: очень маленький, от силы три фута роста, с толстыми бесформенными конечностями. А лицо его было еще необычнее: большой рот, выпуклые глаза – настолько странное, что казалось маской, однако, несмотря на все уродства, даже беглого взгляда было достаточно, чтобы разглядеть в его удивительных глазах быстрый, склонный к иронии ум.

– Как мило, что вы пришли, – сказала миссис Симпкинс и, к глубокому удивлению Орландо и Фредерикса, поклонилась странному карлику. – Мы у вас в долгу.

– Пока нет, – ответил тот, обнажив в подобии улыбки свои огромные лошадиные зубы. – Когда будете, я скажу!

– Это, – обратилась она к мальчикам, – Бес. Он – могущественный бог, к тому же добрый.

– Домашний бог, – возразил он, – мелкое божество домашнего очага.

– А это Таргор и Пифлит, – представила она, многозначительно посмотрев на обоих. – Они – боги-воины с маленького острова в Зеленом море.

– Боги-воины? – Бес изумленно посмотрел на Фредерикса. – Наверное, остров действительно маленький – этот костлявый вряд ли окажется в первых рядах битвы, скорее в последних. Так вы пригласите меня войти или будете держать на солнцепеке, пока я не покроюсь струпьями, как Собек?

Миссис Симпкинс проводила его через прихожую в самую большую комнату дома.

– Это так великодушно, что вы согласились нам помочь, – сказала она.

– Я только сказал, что подумаю, мамочка.

Карлик откровенно разглядывал Орландо и Фредерикса, но совершенно не замечал обезьян, которые громоздились на плечах Орландо и наблюдали за посетителем с нескрываемым восхищением.

– Сначала эта парочка должна отгадать мои загадки. – Он покружился на месте с удивительной грациозностью и замер. – Ну-ка скажите, кто я такой?

Бес опустился на четвереньки, выставил зад и принялся ползать по комнате задом наперед, испуская частые звуки, похожие на пуканье. Обезьянки хохотали так, что несколько из них скатились с плеч Гардинера и уцепились за пояс, чтобы не грохнуться об пол. Даже Орландо улыбнулся. Миссис Симпкинс закатывала глаза.

Карлик остановился и поднял на них взгляд.

– Разве вы не узнали жука-навозника, единственное божество, имеющее коричневую окраску и сверху и снизу? – Бес покачал головой. – И чему только теперь учат молодых богов?

Бес перекатился на спину и безвольно уронил конечности, потом красиво сложил руки на груди и закрыл глаза.

– А эту отгадаете? Кто я?

Через какое-то время толстенькая рука медленно сдвинулась и поползла к промежности, а добравшись туда, схватила и сжала то, что там находилось.

Смущенный, но заинтригованный Орландо только покачал головой.

– Разве по раскачивающимся сосцам Хатор вы не догадались, что это наш господин Осирис? Кто еще может быть мертвым и при этом испытывать вожделение? [19]

Орландо услышал досаду в голосе карлика и тотчас понял, что эта игра в загадки была очень важна – от нее зависит их спасение. Не дав Орландо времени для раздумий над загадкой об Осирисе, крошечный человечек вскочил на ноги.

– Даю вам последний шанс. Отгадайте, кто я?

Он поднял руки к своим курчавым волосам и поднял пальцы, как бы изображая уши, лицо его исказилось, изображая широкий оскал, обнажающий все зубы, потом откинул голову и залаял, как больная собака. Дикое Племя начали делать то же, и комната наполнилась собачьим лаем.

– О горе мне! – запричитал карлик. – Хотя сейчас ясный день, в голове у меня сумбур, поэтому я вою на солнце, будто это луна!

Фредерикс рассмеялся:

– Это Упси-Пупс!

– Упаут, – ответил Орландо, полный благодарности другу. — Это Упаут.

– Ладно, – заявила миссис Симпкинс, – мы уже наигрались в игры…

Бес приподнял одну кустистую бровь:

– Эта, по-моему, была слишком легкой. Давайте попробуем еще одну.

Он подождал, пока утихомирится Дикое Племя, и когда наступила тишина, Бес поднял руки к глазам, прикрывая их. С помощью какого-то чревовещательского трюка он сделал так, что голос его зазвучал отовсюду, но не из его большого рта.

– Я заблудился в темноте, – завздыхал он. – Меня навечно заперли в гробу, и теперь я блуждаю во тьме и холоде…

– Эту загадку я тоже знаю, – сказал Орландо. – И она не смешная.

Карлик опустил руки.

– Ты была права, мамочка. Они в самом деле что-то знают. – Он повернулся к Орландо: – Ты говоришь правду. Это – не смешно.

Он раскинул руки, будто приветствовал их, но тут же резко отскочил, приземлившись на свои кривенькие ножки у порога комнаты.

– Тогда пошли. Нас ждет храм дедушки Ра.

– Минуточку, – громко заявил Орландо. Энергия, что позволила ему встать с постели и подняться на крышу, начала утекать, и ему все труднее было сдерживать себя, – а как мы пройдем мимо всех этих солдат? И почему мы идем именно туда?

– Вам нужно убираться отсюда, – неожиданно спокойно ответила миссис Симпкинс. – Я уже говорила, что это место небезопасно для тебя и тех, кто с тобой.

– Но почему бы нам не отправиться вниз по реке к следующему проходу, или как вы его называете? Почему нам ничего не рассказывают? Мы до сих пор не знаем, что вы здесь делаете и зачем нам нужно ввязываться в эту дурацкую революцию.

Она кивнула:

– Ты прав, мой мальчик, я должна тебе вторую половину рассказа. Я расскажу, сколько смогу, пока мы идем. У Тефи и Мавата полные лодки солдат курсируют по Нилу весь день, а ночью нельзя высунуться из дома, если не хочешь быть съеденным.

Фредерикс закричал:

– Но почему мы должны идти туда?

– Потому что там – единственный доступный проход, – спокойно ответила миссис Симпкинс. – А Бес единственный, кто может вас туда провести.

– Если только мы не будем стоять здесь весь день, как старая бабка с запором в зарослях лилий, и дожидаться, когда зашевелятся кишки, – заметил Бес.

Миссис Симпкинс принесла белое одеяние из толстой ткани и набросила его Орландо на плечи.

– Это защитит тебя от солнца, мальчик. Ты еще нездоров.

По ее указанию, но не без воплей протеста эскадрон обезьянок забрался под накидку.

– Давайте больше не будем превращать серьезное дело в цирк, – сказала она.

Увы, горько подумал Орландо, следуя за удивительно проворным карликом через сад, именно на цирк мы и похожи.

– Эй, если нам нужно идти в храм к этому парню-волку, – вдруг вспомнил Фредерикс, – может, нам следует хотя бы взять свой меч, а?

Орландо уже устал, глядя, как карлик перебирается через стену. Он явно хотел вывести их незаметно.

«В такие моменты, – размышлял человек, который был одновременно и Феликсом Жонглером, и Осирисом, богом жизни и смерти, – чувствуешь себя более чем одиноко в шкуре высшего существа».

Встреча с Жианом Бао взбодрила его, но ненадолго. Сейчас, лежа в вечно голубой пустоте, в нижнем уровне системы, он размышлял о том, какой союз с дьяволом заключил китайский финансист. Сам Жонглер не заключал сделок, если не видел четко все условия.

Еще большее беспокойство вызывали последние новости от Иного, который продолжал углубляться в цикл К и явно не собирался что-то менять в своем поведении. Никто в Братстве Грааля не имел понятия о том, что система под сетью Грааля нестабильна, и по мере того как дни, оставшиеся до Церемонии, проходили, Жонглер стал чувствовать, что, возможно, он совершает ошибку.

Есть ли какая-нибудь возможность отключить Сеть от Иного и заменить на другую систему прямо сейчас? Роберт Уэллс и его Иерихоны из Телеморфикса разработали что-то, что может работать, хотя какие-то функции будут потеряны при замене – как минимум замедлится время отклика, может быть, придется расплачиваться потерей некоторых второстепенных битов памяти, не говоря уже о том, что Церемонию придется отложить. Но Сеть, безусловно, будет спасена, и завершение проекта Грааля продолжится. Но посмеет ли он? Уэллс был в отчаянии от проекта Грааля, как и сам Жонглер, но это не значит, что Уэллс будет спокойно взирать на то, как председатель Грааля спокойно признает поражение. Нет, американец бы спас проект, а потом сделал бы на нем политический капитал. Такая перспектива была неприемлема. Но не признать поражение означает рисковать всем, абсолютно всем в системе, которая ежедневно показывает себя непредсказуемой и необъяснимо странной.

Он беспокойно заерзал – или заерзал бы, если бы его тело, находящееся в комнате поддержания жизни, не опутывали пористые микротрубки, несущие густую жидкость. Уже более ста лет он советовался сам с собой, но иногда очень хотелось, чтобы это было не так.

Мозг Жонглера снова послал сигнал двигательному аппарату, чтобы снять нервную энергию, и опять сигнал ушел в никуда. Жонглер скучал по свободе движений, но еще больше он скучал по успокаивающей обстановке своей любимой симуляции. Однако сначала нужно сделать дело.

Вспомнив о деле, Жонглер открыл окно связи. Почти сразу появилось лицо Финни или, скорее, хищная голова его египетского воплощения, Тефи.

– Да, мой господин?

Жонглер помолчал, застигнутый врасплох.

– Где жрец? Что ты там делаешь?

– Забочусь о ваших интересах, о господин жизни и смерти.

– Конечно, ты должен заботиться о моих интересах, но я не…

Его охватило сомнение, а с ним и нехорошие предчувствия.

– Это Джонас? Ты нашел его?

Более разумное, но внушающее надежды предположение пришло ему в голову.

– Или ты просто заманил его в мой Египет?

Хищная голова склонилась:

– Мне жаль, но мы не знаем его местонахождения, хозяин.

– Проклятье! Почему же ты тогда его не ищешь? Ты забыл, что я могу сделать с тобой в любую минуту?

Клюв резко дернулся.

– Мы ничего не забыли, господин. Мы просто… изучаем кое-какие детали, а потом снова будем выслеживать его. Скоро вы почтите нас своим присутствием?

Жонглер покачал головой.

– Позже. Возможно… – Он проверил время на дисплее, который показывал гринвичское время, знак имперского превосходства над всеми мирами, сохранившийся с тех далеких времен, когда английская морская империя еще не уменьшилась до размеров крошечного островка. – Хотя не сегодня. Это отвлечет меня от всех необходимых встреч.

– Очень хорошо, господин.

Феликс Жонглер заколебался. Уж не облегчение ли увидел он на нечеловеческом лице своего слуги? Но подобные подозрения не были так важны, как решение, которое он должен принять, а времени на его принятие оставалось слишком мало. Он отключил связь.

Итак… не пора ли отказаться от Иного? Пришло время запустить Последовательность Апеп? Он, конечно, не может ничего сделать, не получив гарантий от Уэллса, а это значит открыть систему для инженеров Телеморфикса. Жонглер содрогнулся от этой мысли. Расхитители гробниц. Осквернители. А есть ли выбор?

Он снова поймал себя на мысли, что нуждается в человеке, чьему совету бы доверял, ему нужен только один человек. Очень давно у него была надежда, что таким человеком может стать Джонни Вулгару – его ум и полное отсутствие сентиментальности были очевидны с первой их встречи в так называемом Управлении по делам молодежи в Сиднее, доме для детей-калек. Но юный Дред оказался слишком диким, чтобы его полностью приручить, к тому же он был существом с аппетитом хищника, поэтому не годился в доверенные лица. Дред был полезным инструментом, иногда, когда Вулгару удавалось держать себя в руках, Жонглер подумывал, что ему можно бы дать больше ответственности. Кроме неприятного происшествия со стюардессой, хотя то убийство, по свидетельству агентов Жонглера, было отнесено колумбийской полицией к разряду нераскрываемых преступлений, больше свидетельств плохого поведения не было. Но агрессивная собака, как стало ясно теперь, не может стать советчиком.

Когда-то Жонглеру казалось, что Финни может стать достойным его доверия, даже несмотря на его родство с почти нечеловеком – Маддом. Но ночь разбитого стекла все изменила.

Жонглер вздохнул. В укрепленной башне, высоко над озером Борн, слаженно работала сеть систем, посылающих импульсы воображаемых мускульных усилий в мозг, осторожно меняя соотношение «кислород/углерод», почти точно изображая наличие тела, но не достигая цели совсем чуть-чуть.

Примнчания