Повелитель соблазна

Пролог

Остров Кирена

Август 1813 года

Руины в лунном свете казались развалинами волшебного замка. Небольшие серебристые бассейны, чуть колеблясь, переливались таинственными зеркалами среди ночных теней, питаемые горячим источником, неторопливо ниспадающим каскадом по выбитым в граните ступенькам террасы – древним остаткам римской бани. И все же поразительное зрелище на этот раз не успокоило Каро Иверс. Наоборот, напряжение, подогретое досадой и нетерпением, только усиливалось по мере того, как она подъезжала ближе.

Остановившись у подножия террасы, Каро соскользнула со спины своей покладистой кобылы. За восточным гребнем скалы простиралось сверкающее Средиземное море, спокойное и безмятежное под ярким диском луны. Пейзаж был поистине великолепным, поражающим воображение даже здесь, на острове, известном своей необычайной красотой. Но сегодня эти тишина и спокойствие, казалось, резко противоречили ее тревожному состоянию.

Она нервничала, как семнадцатилетняя девушка, сбежавшая на тайное свидание к возлюбленному. Что, разумеется, было, совершенной чепухой. Майор вовсе не ее любовник, какие бы дурацкие фантазии ни рисовало разгулявшееся воображение. Она вообще сомневалась, что он придет.

Не зная, чем занять руки, Каро нагнулась, сорвала цветок хрупкой белой орхидеи, после чего оставила лошадь пастись среди травы и папоротников, растущих в трещинах между камнями, а сама направилась к баням. Свежий соленый ветерок теребил ее муслиновые юбки, принося запах жимолости, вьющейся по древним развалинам, и сосны, которой поросли склоны гор. Хотя ночь была в самом разгаре, булыжники под ее босыми пятками все еще хранили тепло летнего солнца. Каро стала взбираться по высеченным в скале ступенькам, служившим людям целую тысячу лет.

Когда она проходила под высокой аркой портала, сердце дрогнуло и куда-то покатилось. Над ее головой, у обнесенной перилами стены, стоял человек, глядя вдаль, на безбрежное, пересеченное серебристой лунной дорожкой море.

Майор Максвелл Лейтон.

Она узнала его сразу же, хотя встретила впервые всего три дня назад. Не многие жители острова были так же высоки, широкоплечи и мускулисты и обладали столь властной осанкой. И ничей взгляд не действовал на нее сильнее, чем вызывающий взор этих синих глаз.

С самого прибытия майора на остров с миссией милосердия она проводила с ним почти все время, сражаясь в отчаянной битве за жизнь умирающего.

Но сегодня он пришел, с облегчением отметила Каро. Наверняка собрался искупаться. Он уже снял сапоги и короткий голубой гусарский мундир, оставшись в бриджах и белой сорочке.

Выпрямившись, он неожиданно оглянулся, и она вдруг застеснялась своего вида: истрепанные юбки старого, поношенного платья колыхались вокруг голых ног, каштановые кудри рассыпались по плечам густой буйной гривой. Прикусив губу, Каро старалась не выдать своего смущения. Но по щекам полз предательский румянец.

– Не жалеете, что я вторгся в ваше убежище? – тихо спросил он.

«Не знаю… может, и жалею…»

Она часто приходила к римским развалинам искупаться в бассейнах, особенно когда еле волочила ноги и с трудом двигалась после очередного тренировочного поединка на шпагах. И крайне редко позволяла кому-то нарушать свое одиночество. Но после нескольких изнурительных дней ухода за больным майор тоже нуждался в покое и красоте руин, чтобы снять усталость. Нуждался в целебном воздействии чудотворных вод. Как и она сама.

– Я не считаю ваше присутствие вторжением, – искренне ответила она. – Кроме того, я сама просила вас прийти.

Каро, взобравшись наверх, встала рядом с ним у осыпающейся каменной стены. Сердце билось все быстрее просто от его близости.

Поразительно, как ее тело отзывается на него! Она никогда не испытывала столь примитивной реакции на мужчину. Правда, в легендах говорилось, что остров Кирена обладает мистической способностью возбуждать любовь и обольщать чувства, но до сих пор она считала себя неподвластной чарам. Да, ничего не скажешь, Максвелл Лейтон – поразительно красивый мужчина, таких ей редко приходилось встречать: темно-синие глаза, точеные черты лица и волосы цвета воронова крыла. Но среди ее знакомых мужчин были и те, которых по праву можно считать неотразимыми. И поклонников у нее было немало.

Однако эти поклонники крайне редко возбуждали в ней столь сильные чувства. Вот уже три дня Каро пыталась подавить неистовое влечение к майору Лейтону, а заодно и сентиментальные эмоции, столь для нее нехарактерные.

И больше всего тревожили жар и страсть в его глазах: одним взглядом он пробуждал в ее крови безумные желания, от которых перехватывало горло.

Усилием воли, вынуждая себя успокоиться, Каро пристально всмотрелась в сверкающую даль моря и вслушалась в тихий шепот волн далеко внизу, набегавших на берег вечным неустанным прибоем.

– Надеюсь, Йейтс спокойно спит? – прервала она, наконец, молчание.

– Да, слава Богу, – кивнул майор. – Впервые за много недель он обрел некое подобие покоя.

Лейтенант Джон Йейтс потерял ногу в Испании во время последнего ожесточенного сражения с наполеоновскими войсками, и рана никак не заживала. Бедняга слабел день ото дня, метался в жару и умолял командира отвезти его домой на остров. Но во время путешествия открытая рана загноилась.

Не в силах покинуть умирающего лейтенанта, майор Лейтон отказался уехать, ожидая конца, который, к счастью, так и не настал. Состояние молодого человека, каким-то чудом улучшилось сегодня утром; лихорадка спала, и врач объявил, что все, возможно, обойдется.

– Я невыразимо благодарен вам, – пробормотал майор. – Именно вы спасли жизнь Йейтсу.

– О, вовсе не я, – скромно покачала головой Каро. – Доктор Алленби – превосходный врач, а я всего лишь помогла.

– Но именно вы сутками сидели у его постели.

Она действительно преданно ухаживала за лейтенантом, потому что у местного доктора было очень много пациентов. Но и майор Лейтон сыграл в выздоровлении Йейтса жизненно важную роль: подменял ее при необходимости, послушно и без жалоб выполняя любую самую грязную работу, придерживал метавшегося в бреду лейтенанта, пока она накладывала на рану мази и бальзамы, вливала в его горло омерзительно вонючие зелья и накладывала холодные компрессы на его горящий лоб.

– Йейтс жив, – настаивал Лейтон, – потому что вы не дали ему умереть. Думаю, что его спасла исключительно ваша сила воли.

Каро чувствовала себя польщенной его похвалой.

– Что же… я славлюсь своим упрямством.

Лейтон ответил легкой улыбкой. Она никогда не видела, как он улыбается, и у нее от восторга сжалось сердце. Все же ее влекла к нему не столько его истинно мужская привлекательность, сколько неподдельная тревога Лейтона за раненого подчиненного.

Во время долгих мрачных часов их тяжкого испытания они стали ближе друг другу. Теперь их трудно было назвать чужими людьми: слишком многое пришлось испытать вместе: страх, отчаяние, надежду и, наконец, бесконечное облегчение. Отвоеванная победа стала почти неразрывной связью между ними.

И поэтому она так сильно жалела, что завтра он уезжает.

– Думаю, вы чересчур меня превозносите, – покачала головой Каро. – Если верить Джону, именно вы спасли его жизнь, отведя сабельный удар.

– И все же его вообще не ранили бы, не заслони он меня собой. Я в огромном долгу перед ним. И перед вами тоже, – вырвалось у него с такой силой, что Каро невольно повернула голову. И увидела, как пристально смотрит на нее майор. Темно-синие глаза под густыми ресницами пристально изучали ее. Внезапный жар разлился по телу Каро, жадно первобытный и откровенно чувственный.

Она поспешно отвела взгляд. Подобные желания – просто глупость. Весьма сомнительно, что она способна привлечь этого божественного красавца. Разумеется, она неплоха собой, но вряд ли после проведенных вместе дней он посчитает ее достойной своего внимания.

Трудно его за это осуждать. Хорошо воспитанные благородные леди не имеют дела с гноем, кровью и умирающими и находят другие, более женственные занятия, чем ассистировать местному доктору при хирургических операциях и лечении мужчин, не находящихся с ней в родстве. Ни одна леди не колесит по всей Европе с опасными заданиями и уж тем более не пускает в ход оружие, защищая правое дело в попытке искоренить зло и тиранию.

Но она не похожа на большинство хорошо воспитанных благородных леди. Ее природный дар исцеления словно провел невидимую границу между ней и обществом, а тайное призвание окончательно поставило ее в положение отверженной. Она была «хранителем», членом тайного общества защитников, поклявшихся следовать древним идеалам, которые в незапамятные времена исповедовал легендарный вождь.

Но вряд ли стоит обсуждать свою карьеру с чужаком, а тем более с майором Лейтоном, который завтра покинет Кирену и, скорее всего никогда не вернется.

При мысли об этом тоска еще сильнее обуяла Каро. Ясно одно: она никогда его не забудет… хотя всей душой противилась этому.

Максвелл Лейтон заставил ее мечтать о вещах, которые, как она долго убеждала себя, ей не нужны и не важны. В зрелом двадцатичетырехлетнем возрасте она добровольно отказалась от всего, что считалось важным для женщины: брак, дети, муж… даже любовники.

Любовники…

Грудь Каро стиснуло болью…

Может, в самых безумных фантазиях она и грезила о том, каково это – испытать физическую любовь мужчины, но майор вряд ли изберет ее своей возлюбленной. После долгого совместного сражения за жизнь лейтенанта он скорее считал ее товарищем по оружию, чем предметом желания.

– Вы по-прежнему будете ухаживать за Йейтсом? – взволнованно спросил он.

– Разумеется, – вздохнула она. – Не стоит беспокоиться, майор. Теперь он вне опасности и со временем окончательно излечится.

– Но навсегда останется калекой.

Лейтон закрыл глаза и слегка вздрогнул.

Ей казалось понятным его отчаяние. Он чувствовал себя ответственным за самопожертвование лейтенанта. И очевидно, сам страдал от ужасных последствий войны. Правда, он не был ранен, как его подчиненный. Но после восьмилетней службы в кавалерии невидимые раны наверняка кровоточили до сих пор. Его эмоциональная боль была ощутимой. Во время их ночных бдений у ложа умирающего она видела его измученные глаза. Понимала, с какими душевными демонами ему приходится бороться. Закаленный в битвах солдат, уставший от смерти и разрушений.

Она хотела помочь ему, хоть как-то утешить, но не представляла, что делать. Это не физическая рана, которую можно исцелить настоями и мазями.

– Лейтенант говорит, что вы герой, – выдохнула она, наконец.

Лейтон презрительно фыркнул.

– Ах, если бы вы только знали! – буркнул он, брезгливо оглядывая свои руки, словно они все еще были запятнаны кровью. – Вы целительница, а я только и могу, что отнимать жизни. И я боюсь даже вспомнить тех бесчисленных бедняг, которые воевали и погибли под моим командованием. Или… друзей, которых я потерял.

– Лучше подумайте о бесчисленных жизнях, которые вы спасли!

– В этом-то и весь ужас, – мрачно пробормотал g он. – Я не смог их спасти.

Сердце снова пронзила игла боли. Ему не нужно объяснять свои чувства. Он считал, что виноват перед погибшими хотя бы уже потому, что выжил.

Она сама, как целительница, временами вела такие же битвы, пытаясь бросить вызов старухе с косой. И слишком часто оказывалась побежденной.

– Нельзя обвинять себя в безумствах войн, майор, – тихо заметила Каро, мягко кладя руку ему на плечо. – Каждый из нас может всего лишь пытаться исполнить свой долг. Поверьте, необходимо необычайное мужество, чтобы, как вы, день за днем видеть смерть лицом к лицу. Но я и все наши соотечественники искренне благодарны вам и другим отважным людям вроде вас, которые пытаются спасти мир от узурпатора.

Майор долго молчал. Просто смотрел на нее, словно стараясь запечатлеть в памяти черты ее лица. Глаза казались темными и бездонными, как сама ночь.

– Ангел милосердия, – выговорил он, наконец. – Вы всегда стараетесь утешить полузнакомых людей?

Каро снова залилась краской.

– Кажется, да. Как вы сказали, я целительница. И не могу видеть чужих страданий.

– Вам кажется, что я страдаю?

– А разве нет? – тихо спросила она. Лейтон хрипло рассмеялся:

– Вы чертовски проницательны.

Стараясь сменить тему разговора и отвлечь его внимание от своей персоны, она ответила вопросом:

– Вам обязательно нужно ехать завтра? Может, вы согласитесь еще немного побыть на Кирене?

– Признаю, мысль весьма соблазнительная, – кивнул он, поворачивая голову сначала налево, где к северу от острова лежала Франция, а потом направо, в сторону Испании, где тянулась бесконечная кровавая война на Пиренейском полуострове.

– Я совсем не рвусь обратно, в эту жестокую бойню. Не могу спокойно наблюдать, как мои люди становятся пушечным мясом, – объяснил он и, покачав головой, добавил: – Но они во мне нуждаются. Я не могу их предать.

– Но немного отдыха вам не помешает. Пока лейтенант был в критическом состоянии, вы не имели ни малейшей возможности насладиться миром и покоем нашего маленького острова. Уверяю, это настоящий бальзам для души.

– Хотите сказать, что ваш остров пронизан некоей особой магией?

– Никакой магии. Но солнце, свежий воздух и море обладают способностью исцелять израненные души. Согласно древней легенде, сам Аполлон зачаровал его, чтобы создать рай для влюбленных.

– Я никогда не верил в существование такой вещи, как чары.

– Я тоже, – согласилась Каро.

Но чары или нет, а Кирена – настоящая обитель красоты, где море отливает лазурью, склоны гор залиты солнцем, а под голубым небом золотятся долины. Остров и, правда имел силу успокаивать измученные нервы, излечивать горькие душевные раны и даже глубочайшую скорбь. Поэтому Каро и попросила майора прийти сегодня к римским развалинам.

Лейтон оглядел живописные руины и сверкающие, расположенные на разных уровнях бассейны.

– В этом месте действительно должно царить волшебство.

Его тревожащий взгляд снова устремился на нее. Последовало долгое молчание.

И тут он медленно протянул руку, приподнял ее волосы и нежно обхватил ладонью затылок. Каро задохнулась, когда он уставился на ее губы, приопустив длинные густые ресницы. Сердце бешено заколотилось. Ни один мужчина еще не смотрел на нее вот так… с желанием. Неужели он действительно может ее желать?

– Майор Лейтон…

– Меня зовут Макс.

Ей показалось, что он вознамерился поцеловать ее, но вместо этого он накрыл ее руку своей, нечаянно раздавив зажатый в пальцах цветок орхидеи. Осторожно взял у нее смятый цветок и поднес к ее щеке, проведя нежными лепестками по губам.

Каро стояла, не в силах пошевелиться. Могла только смотреть на него.

– Я нуждаюсь в исцелении, милая Каро. Ты можешь излечить меня?

Ее сердце, казалось, вот-вот разорвется. Похоже, он просит чего-то большего, чем простое утешение. А она страстно хотела дать ему это утешение…

Он неожиданно вздрогнул, словно просыпаясь, и, пробормотав ругательство, поспешно отступил.

– Простите. Я пришел сюда не для того, чтобы обольстить вас.

Каро почему-то стало грустно и одиноко. Одно его прикосновение до глубины души потрясло ее. Может, Лейтон действительно хотел поцеловать ее, но вспомнил, что он офицер и джентльмен. Благородный человек не захочет воспользоваться уединением.

«Но что, если я хочу этого обольщения?» – Непрошеная мысль застала ее врасплох.

– Мой приход сюда был ошибкой, – тихо признался он, пытаясь отвернуться.

Каро с тревогой воззрилась на него.

– Нет! Пожалуйста, не уходите! – вырвалось у нее. Невыносимо думать, что он оставит ее и уйдет! – Вы даже не искупались! И я обещала показать вам приемы массажа!

– Но я не хотел бы затруднять вас.

– О, что вы, я буду только рада. И вам необходим массаж, майор, вы сами это знаете.

Должно быть, он расслышал мольбу в ее голосе, но все же нерешительно пробормотал:

– Наверное, это не слишком удобно.

Каро, стараясь казаться спокойной, с притворной строгостью объявила:

– У меня куда больше опыта в медицине, чем у вас, майор. Вам необходимо последовать моему совету.

Тени в его глазах словно растворились, и их место заняли веселые искорки.

– А иначе что будет? Вы силой заставите меня покориться, как в свое время беднягу Йейтса?

– Совершенно верно. У меня много способов справляться с капризными пациентами, и при необходимости я без колебаний воспользуюсь ими.

– Ваши угрозы звучат поистине устрашающе. Ладно. Так и быть.

Он стянул сорочку и бросил у каменной ограды. Пульс Каро немедленно участился, стоило ей увидеть его мощный, перевитый мышцами торс.

– В каком бассейне я помещусь?

– Вон тот, в середине, – самый глубокий и самый теплый. Там приятнее всего, несмотря на то что ночь отнюдь не дышит прохладой.

– Намереваетесь присоединиться ко мне? Ее колебание длилось всего краткий миг.

– Да. Массаж более эффективен в сочетании с горячей водой.

Он картинно пожал плечами и принялся разминать их, словно пытаясь облегчить боль.

– Я отдал бы год жизни, если бы вы сумели хоть ненадолго облегчить мои недуги. – Повернувшись, он направился к среднему бассейну. – Вы говорили, что доктор Алленби иногда использует методы восточных целителей. Этот массаж – часть восточной философии? Вы постоянно массировали конечности Йейтса, чтобы обеспечить приток крови и облегчить боль.

– Да, – кивнула Каро. – Восточная медицина во многом полагается на исцеляющую силу прикосновения.

Майор без дальнейших слов снял бриджи.

Она изучала анатомию человека. Множество раз видела обнаженных мужчин. Но все это были либо трупы, либо больные или искалеченные пациенты. А в этом человеке не было ничего хилого или болезненного. Он походил на греческого бога: длинноногий и идеально сложенный. Все его тело дышало дикой, примитивной красотой. Серебристый свет подчеркивал каждую бугристую мышцу его широких плеч, могучей спины, узкой талии, тугих ягодиц, мускулистых бедер наездника…

И она снова потеряла способность мыслить, пораженная его великолепной наготой. И вдруг поняла, что он, вероятнее всего, считает ее опытной женщиной, имевшей немало любовников. Женщина, избравшая столь необычное призвание, по его мнению, должна разбираться в мужчинах и тонкостях любовных игр. В армии единственными женщинами, помогавшими докторам лечить раненых, были обозные потаскухи.

Он опустился в воду. Дно бассейна было покатым, как в шезлонге, и он лег на спину, так что вода доходила до середины груди. На секунду, прикрыв глаза, он блаженно вздохнул, когда горячая вода омыла его.

– Вы были правы, – пробормотал он. – Это рай. Последовавшее за этим молчание возымело неприятное воздействие на Каро. Напряжение вернулось с новой силой.

Теперь она понимала, что просто не способна оставаться профессионально безразличной к Максу Лейтону, как к любому другому пациенту. Как ей могло прийти в голову, что она сможет относиться к нему, как ко всем остальным?!

– Вы идете?

Она осознала, что он ждет ее. Наблюдает.

И Каро вдруг словно громом поразило. Все это время она лгала себе! Воображала, что убедила его прийти сюда из чистого сострадания. Только потому, что ему было плохо, а она никогда не могла отвернуться от чужих страданий.

Но не надеялась ли она втайне на нечто большее?

Она слышала, как стук ее сердца почти заглушает тихий звон цикад в теплой ночи, и гадала, успел ли майор заметить ее смятение.

Неужели это и есть ее шанс наконец-то удовлетворить свои безумные желания, лихорадочные фантазии? Много долгих лет она держала их в узде, решив прожить жизнь без страсти, остаться старой девой по собственному желанию. Но сегодня это может измениться…

– Каро?

На этот зов она откликнулась, словно притягиваемая неодолимой силой. Помедлила на краю бассейна и после минутного колебания позволила платью упасть у своих ног.

Стоило ей войти в воду, как батистовая рубашка вздулась пузырем вокруг бедер. Тепло ласкало ее тело, пока она шла к нему. Но жар во взгляде Лейтона вызвал озноб предвкушения. Раскрасневшаяся и разом ослабевшая, она вся дрожала.

К тому времени, как они оказались рядом, у Каро голова шла кругом, и все же она старалась не выдать себя и говорить ровно и тихо:

– Повернитесь спиной.

Он оттолкнулся от стены и послушно выполнил приказ. Встав на колени позади него, Каро подняла руки и осторожно положила пальцы на его плечи. Даже при первом прикосновении чувствовалась невероятная напряженность мышц.

– Закройте глаза, – мягко приказала она, принимаясь массировать легкими движениями, выводя кончиками пальцев крошечные кружки. Плоть под его кожей была тверда, как дерево, шейные сухожилия натянуты подобно тетиве лука. Его тело представляло собой один огромный узел: вне всякого сомнения, следствие невероятных физических усилий и стараний держать в душе тяжкие переживания и мрачные эмоции.

– Попробуйте расслабиться и почувствовать мое прикосновение, – пробормотала Каро. – Позвольте теплу вас успокоить.

Он с громким вздохом капитулировал, и она с энтузиазмом принялась за работу, разминая скованные напряжением мускулы плеч. Большие пальцы глубоко вонзались в неподатливые узлы. Когда она дошла до самого болезненного места, он протестующе выгнулся, но не издал ни звука.

Она постепенно смещалась ниже, работая над скользкой мокрой кожей спины. И замерла, когда большой палец наткнулся на длинный шрам возле правой лопатки.

– Что это?

– Пуля задела.

Каро встревожено нахмурилась, вспомнив об опасной жизни военного, но все же продолжала медленно разминать его спину, нажимала на нее нижней частью ладоней, не пропуская ни единого клочка кожи, то и дело, задевая за очередной полученный в бою шрам. Наконец ей удалось немного размягчить сведенные мышцы, хотя тело расслабилось не так сильно, как она надеялась. И что всего хуже, в ее собственном теле тоже нарастало напряжение. Влажная плоть под ее пальцами показалась ей обжигающе горячей.

Внезапно оставив его спину, она снова перешла к шее. Он тихо застонал от боли и удовольствия, когда ее пальцы осторожно погрузились в сухожилия. Еще минута, и она зарылась руками в его смоляные волосы, оказавшиеся на ощупь мягкими и шелковистыми, прежде чем начать массировать его голову. Он снова вздохнул, на этот раз от чистого удовольствия, и этот звук, в свою очередь, наполнил ее радостью. И не только. Внизу живота сгущалась красноречивая тяжесть. Плеск воды казался маняще-соблазнительным, серебряная тишина ночи – нереальной, как во сне.

Испытывал ли он те же первобытные чувства, которые обуревали Каро?

Ее руки медленно скользнули вниз, по спине Макса, ладони мяли теплую кожу, выпуклые мышцы. Должно быть, он понял, что ее прикосновения стали другими, потому что она ощутила, как напряглось его тело под ее невольными ласками. И все же не могла остановиться. Большой палец сам собой лег на пулевой шрам. Она позволила себе немного задержаться, растирая неровную складку, словно жалея, что не смогла уберечь его от боли. Но тут неожиданно для себя, что-то сочувственно бормоча, прижалась губами к изуродованной плоти. И осознала, что он мгновенно застыл. Почувствовала его нерешительность.

Под его взглядом ее сердце лихорадочно забилось где-то в горле. Она забыла о своей миссии целительницы. Теперь она просто женщина. И расплавленная лава его взгляда только обостряла безумные порывы, бушующие в ней. Не выпуская Каро из плена своих глаз, он поднял руку, чтобы коснуться ее щеки.

– Ты, должно быть, нечто вроде сна… прелестная игра моего воображения. Но если я сплю, лучше не просыпаться. Пусть это длится вечно…

– Вы правы. Я тоже не хочу просыпаться, – едва слышно прошептала она.

Он привлек ее ближе, так что теперь она прижималась к нему всем телом, и крепко обнял. Единственной преградой между ними была мокрая ткань ее сорочки.

Внутри у Каро что-то бешено затрепетало.

Почти касаясь ее губ своими, он еще крепче стиснул руки и прижал ее бедра к твердой набухшей плоти своего мужского достоинства, позволяя почувствовать, как сильно он возбужден.

Она не раз видела, как спариваются животные, так что физическая сторона отношений мужчины и женщины в принципе была ей понятна. А ее лучшая подруга Изабелла частенько делилась с ней откровенными историями о жарких ночах, проведенных с бесчисленными любовниками.

Но ничто не подготовило Каро к реальности отношений с этим человеком, к ощущению его плоти, красноречиво говорившей о его мужских потребностях. К жарким, бесстыдным эмоциям, омывавшим ее беспомощное тело.

Его теплое дыхание легким ветерком обласкало ее губы.