История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта

В ней повелевалось причислить Никона к лику патриархов и поминать в таком звании открыто при богослужениях (Карташев А.В., 1992).

Прежде чем перейти к описанию истории болезни и смерти Алексея Михайловича, скажем несколько слов о врачах, лечивших государя. Наиболее известным из них был Самуэл Коллинз – англичанин, личный доктор Алексея Михайловича в 1653–1667 гг. Вернувшись в Англию, он опубликовал в 1671 году книгу «Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, жительствующему в Лондоне». Не менее известным специалистом, лечившим царскую семью, был немец Лаврентий Блументрост (царский врач в 1668–1678 гг.), основатель династии врачей, многие годы работавших затем в России. Еще один иностранец, служивший при дворе – Давид Берлов, известный тем, что широко назначал больным диетическое лечение. Он, как и все иноземные врачи, работавшие в Москве, имел дом в Немецкой слободе[15] («Кукуй»). Многократно в документах того времени упоминается и польский еврей Даниил фон Гаден, взятый в плен русскими войсками в 1656 году. В Москве он стал лекарем Аптекарского приказа, с 1672 года – придворным врачом. Во время стрелецкого бунта 1682 года фон Гаден был убит по обвинению в «злоумышлении» на царское здоровье. Все медики и фармацевты находились в подчинении Аптекарского приказа. Вот как характеризует его тогдашнюю деятельность один из современников царя Алексея Михайловича: «Аптекарский приказ… А в нем сидит боярин тот же, что и в Стрелецком приказе, да дьяк. А ведомо в том Приказе Аптека, и докторы, и лекари, иных государств люди, да для учения Русских людей с 20 человек. А будет тех докторов и лекарей с 30 человек, и жалованье идет им – годовое и месячное, погодно, по зговору» (Котошихин Г., 1983). Представление о доходах иноземных врачей, работавших в Москве, можно составить (на примере лейб-медика Г. Грамана) из знаменитой книги А. Олеария (1906): «…он получает правильное денежное содержание в 62 рубля или 124 талера и кроме того ежегодно 300 рублей, что составляет в общем 2088 талеров, помимо хлеба в зерне и в печеном виде, солоду, меду и других вещей для домашнего хозяйства. Когда нужно отворять жилу или давать лекарство, доктору дается еще особая награда в 100 талеров наличными деньгами, а также кусок атласа или дамаста, сорок соболей и т. п. От бояр и других вельмож врачи редко получают за лечение деньги, но лишь соболей, куски копченого сала, водку или иную провизию». Описывая государственное управление России, А. Олеарий называл и Аптекарский приказ, «где находится царская аптека. Лейб-медики, цирюльники, аптекари, дистилляторы и все, кто к этим делам прикосновенен, должны ежедневно являться сюда и спрашивать, не требуется ли чего-либо по их части. При этом они должны быть челом патрону, стоящему во главе этого учреждения, Илье Даниловичу Милославскому». Указом Алексея Михайловича в 1670 году Аптекарскому приказу была вменена в обязанность и организация борьбы с «прилипчивыми» (инфекционными) заболеваниями. Представление о лечебных препаратах, применявшихся при царском дворе, дает рукописный лечебник XVII века, ныне хранящийся в РГАДА, с подробными советами, какие принимать меры, «аще у которого человека болит» голова, сердце или живот. Помимо растительных средств, указанных выше, широко использовались такие экзотические вещества, как жемчужный и ингридов песок (измельченная слоновая кость), сахар «сереборинный», спирт из ягод можжевельника и даже…раковые глаза (Преображенский А., 1997).

Как судебному эксперту, мне интересно отметить, что врачи того времени выполняли и другие, помимо осмотров трупов, судебно-медицинские исследования. Так, в одном из столбцов середины XVII века из фонда Поместного приказа (РГАДА) обнаружено «вещественное доказательство» – мумифицированный палец женщины, потерявшей его в драке с соперницей, с соответствующим врачебным описанием. Штат царских докторов стоял на страже здоровья государя и следующим образом. При подозрении на заболевание придворные немедленно направлялись к врачам для освидетельствования (своеобразной экспертизы состояния здоровья) на предмет годности к несению службы и оценки опасности их болезни для царя. Некоторые подобные протоколы сохранились до наших дней. Так, лекарь Даниил фон Гаден в 1664 году осмотрел стольника М. Морозова и певчего К. Федорова. Заключения гласили, что «болезни внутри и наружи никакой нет и язв и знаков наружных нигде нет же и весь он здоров». В результате первому разрешили быть при дворе, а второму – «ходить к пению» (Новомбергский Н.Я., 1906). Боязнь «порчи», колдовства вызывала чрезвычайные предосторожности. Приближенные, особенно женщины, обязаны были под присягой обещать «лихих волшебных слов не наговаривати над государевым и над царициным платьем, и над сорочками, и над портами, и над полотенцами, и над постелями» (Шульгин В.С., 1983).

Вернемся, однако, к состоянию здоровья государя. После сорока лет, работая с документами, Алексей Михайлович стал пользоваться специальными хрустальными очками, привезенными ему западноевропейскими докторами. В последние годы жизни царь стал меньше двигаться, заметно пополнел. Его тучность не позволяла садиться на коня, все чаще государь «шел в карете». За месяц до кончины для него в Тележном ряду была куплена «избушка, обита кожею». Это был, видимо, последний «выход» царя. Решать дела он любил, лежа в кровати. Особенно тучным был живот царя[16]. Опухшие веки, красное лицо царя выдавали в нем гипертоника. Большой любитель париться в бане, он стал плохо чувствовать себя после этой процедуры – все чаще требовал от докторов «кидать кровь». Кровопускания[17] приносили временное облегчение. Затем голова вновь наливалась тяжестью, кружилась, тянуло лечь. Тревожные вести, расстраивая государя, утяжеляли его самочувствие. Все чаще государь страдал «расстройством желудка» (Нахапетов Б.А., 2005). Какого характера были эти приступы? Возможно предположить, с учетом малой подвижности и ожирения, что Алексея Михайловича мучили запоры, тягостно отражавшиеся и на деятельности сердца. Со времени правления этого государя в практику лечения вошли консилиумы. При этом особое значение придавалось согласию между врачами. Так, сохранился документ об участии в осмотре Алексея Михайловича докторов Ягана Розенбурха, Стефана Фунгадина, Лаврентия Блюментроста, Симона Зомера и аптекаря Крестьяна Энглера, в котором указывалось, что «между ними никакова несогласия и недружбы нет и имеют между себя любовь» (Нахапетов Б.А., 2005).

В исторической литературе имеются указания (А. Богданов, 1997), что Алексей Михайлович простудился 6 января 1676 года во время Водосвятия на Москве-реке в Праздник Крещения Господня. Переохлаждение вызвало длительный кашель и лихорадку. Был ли это лишь бронхит или врачи не сумели диагностировать более грозную болезнь – воспаление легких? Считают, что предсмертное заболевание государя развивалось на фоне длительно, многие годы протекавшей цинги. Была ли у Алексея Михайловича эта патология? Этому диагнозу противоречат: “свежий” вид кожных покровов тела и розовый (красный) цвет лица (для цинги более характерны бледность кожи лица, темные пигментные пятна); несомненное наличие повышенного артериального давления, в то время как у больных цингой оно понижено (А.А. Кедров и соавт., 1986), отсутствие истощения (государь всю жизнь выглядел упитанным, полным).

Читателю, в контексте излагаемых материалов, небезинтересно будет узнать современные медицинские воззрения на проблему ожирения (ввиду ее актуальности для обеспеченных категорий населения). В основном причинами ожирения в пожилом возрасте являются: избыточное питание, неактивная жизнедеятельность, ослабленная без достаточных оснований, как это наблюдается иногда при праздном образе жизни людей, способных к труду. Необходимо учитывать функциональное предрасположение к ожирению, обусловленное обменными и эндокринными сдвигами. Из сказанного следует, что в проблеме ожирения немалую роль играет поведение человека, а не просто жизнь, управляемая фатальными законами. Другими словами, ожирение организма в значительной мере возникает в результате попустительства человека к своей личности, его малой культуры, в частности физической (Давыдовский И.В., 1966). По данным американских авторов (Gount, 1960), лица с превышением веса на 5–14 % дают рост смертности на 22 %; превышение веса на 15–24 % и более увеличивает смертность на 44–74 %. Ожирение не только ускоряет наступление признаков старости, но и утяжеляет ее недуги; оно увеличивает шансы на возникновение осложнений возрастных процессов, способствуя развитию тех или иных форм недостаточности (коронарной, мозговой и т. п.). Грозными спутниками общего ожирения являются жировая дистрофия миокарда и перерождение печени (стеатоз), с которыми связаны многие осложнения у тучных больных.

Более 60 % случаев ожирения относится к алиментарному, или экзогенному типу, связанному с избыточным питанием, превышающем энергетические затраты организма. В случаях конституционального ожирения некоторые авторы придают значение дисфункции гипоталамуса, центров, регулирующих аппетит. Таким образом, «алиментарный» тип приобретает гормональную окраску и приближается к нейроэндокринным расстройствам, которые занимают второе место среди причин ожирения, особенно у женщин.

Ожирение часто сочетается со многими заболеваниями. Так, более чем в 1/3 случаев у тучных бывает сахарный диабет, в 25 % – артериальная гипертония, ишемическая болезнь сердца, часто встречается желчнокаменная болезнь, артрозы. Примерно 30 % тучных погибает от сердечно-сосудистых заболеваний. Легочная гиповентиляция сопровождается сгущением крови, синюшностью, сонливостью. Этот синдром может привести к смерти в результате декомпенсации легочного сердца (Калитиевский П.Ф., 1987). Лечение складывается из диетотерапии, физиотерапии и медикаментозных средств. При назначении лечебной гимнастики, массажа, водных процедур необходимо учитывать состояние сердечно-сосудистой системы (Кочергин И.Г. и соавт., 1967). Медикаментозное лечение предусматривает назначение препаратов, регулирующих деятельность щитовидной железы, мочегонных (при наклонности к отекам), средств, подавляющих чувство голода (при повышенном аппетите). Естественно, в России конца XVII века врачи ни в плане теоретической подготовки, ни в порядке обеспеченности соответствующими препаратами не располагали реальными возможностями оказания адекватной помощи больным…

22 января 1676 года дежурный врач произвел государю очередное кровопускание. Темная густая кровь медленно стекала по ноге в специальный серебряный тазик, который держал ассистент врача. Алексею Михайловичу стало легче дышать, медленно уходила тяжесть, сдавившая сердце. Государь сильно зяб, его посадили (сидя дышалось легче), к ногам приложили полый серебряный шар, наполненный горячей водой, накрыли горностаевым одеялом. Приехавший Патриарх Иоаким поил больного елеем, читал специальные врачевательные молитвы, кадил перед Образом Святителя Николая, Архиепископа Мир Ликийских. Государю полегчало. Он распорядился судьбой престола, передавая его по кончине сыну Федору, назначил опекуном своего друга и сподвижника князя Юрия Долгорукого, сделал другие указания.

В ночь на 29 января 1676 года у Алексея Михайловича развился «приступ». Врач Костериус, в тот день дежуривший в соседнем покое, немедленно был вызван к царю. Все последние недели по рекомендации докторов государь пил отвар боярышника (препараты из плодов боярышника и в современной медицине успешно применяют при различных расстройствах сердечной деятельности: ангионеврозах, мерцательной аритмии, пароксизмальной тахикардии (Машковский М.Д., 1988), уменьшавший одышку и приступы сердцебиения у царя. Здесь уместно рассказать о нелепом, с современной точки зрения, обычае, существовавшем при царском дворе до Петра I. Любое лекарство, даваемое государю, предварительно обязан был пробовать боярин-руководитель Аптекарского приказа. Лекарь, видя ухудшение состояния царя, немедленно послал за А.С. Матвеевым, занимавшим этот пост в 1676 году. А государю становилось все хуже: дыхание стало частым, поверхностным, в груди слышались влажные хрипы. Царь, знавший, что облегчало ранее такие состояния, потребовал «отворить кровь». А Матвеева все не было. Царь стал задыхаться, попросил прибытия Патриарха для проведения Соборования. Приехавший наконец-то боярин произвел пробу и необходимое лекарство было дано царю. Ослабевший государь половину пролил на одеяло, закашлялся, бессильно откинулся на подушки, не реагируя на обращения доктора. Святейший Иоаким прибыл немедленно и начал выполнение Святого Таинства. Спальня опустела, Патриарх и государь, столь долго трудившиеся вместе на благо Руси, остались одни, потрясенные происходившим. В прилежащих покоях стали собираться плачущие сестры и дочери царя. Всех страшила неясность будущего. Кто станет править? Болезненный, добрый и слабовольный Федор? Психически неполноценный десятилетний Иоанн? Общий любимец, крепыш Петр, которому шел 5йгод?

Алексей Михайлович предчувствовал приближение смерти и встретил ее спокойно, как веление Свыше. Между 15 и 16 часами 29 января 1676 года царя не стало. Удар Большого колокола Успенского собора известил об этом Москву. Перед смертью Алексей Михайлович распорядился выпустить узников из тюрем, вернуть сосланных, заплатить за должников по частным искам…

Ввиду отсутствия объективных медицинских документов, суждение о причине смерти Алексея Михайловича может быть высказано в вероятностной форме. Сердцебиение, одышка, переросшая во влажные хрипы в груди, положительный эффект от применения препаратов боярышника свидетельствуют, что смерть последовала от хронической сердечной недостаточности, осложнившей запущенную, не леченную должным образом гипертоническую болезнь, протекавшую на фоне общего ожирения.

На наличие гипертонии указывают «красное» лицо государя в последние годы жизни, характерные жалобы на «тяжесть» в голове, головокружение, положительный лечебный эффект кровопусканий. Утяжелению состояния гипертрофированной сердечной мышцы способствовало и ее жировое перерождение (дистрофия), всегда сопровождающее избыточную полноту. Одной из причин обострения болезни и ее декомпенсации, приведшей к сердечной недостаточности, могла быть и сильная «простуда» (острое распираторное заболевание? бронхит? пневмония?), перенесенная царем в январе 1676 года.

В.О. Ключевский (1990) образно охарактеризовал правление этого государя: «Царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении позу, соответствующую такому взгляду на дело: одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении. Он вырос вместе с поколением, которое нужда впервые заставила заботливо и тревожно посматривать на еретический Запад в чаянии найти там средства для выхода из домашних затруднений, не отрекаясь от понятий, привычек и верований благочестивой старины». Есть все основания говорить, что Алексей Михайлович был не только прямым предшественником своего великого сына Петра, но и оставил свой самобытный след в нашей истории.

В заключение главы кратко расскажем о третьем государе из Дома Романовых – Федоре Алексеевиче. Когда умиравший Алексей Михайлович исповедовался и причащался из рук Патриарха Иоакима, придворные уже приготовили царское облачение на его старшего сына – превосходившего отца ростом, но более узкоплечего, худощавого юношу, вступившего в пятнадцатое лето своего жития[18]. С первым траурным ударом колокола толпа приближенных вошла в покои царевича.

Федор Алексеевич был сопровожден из теремов вниз, в Грановитую палату, одет в царское облачение и усажен на трон. Начался процесс присяги, наступило новое царствование. Основную роль в организации воцарения Федора сыграли глава Стрелецкого Приказа Ю.А. Долгорукий, дворецкий Б.М. Хитрово, князь И.А. Хованский, дядя нового царя И.М. Милославский. Весь вечер, ночь и утро в полыхавшем огнями светильников дворце присягали новому государю придворные, офицеры, дворяне. К тому времени, когда церемония присяги переместилась из дворца на площади Кремля, в приходские церкви города и стрелецких слобод, а в Приказах начали оформлять крестоцеловальные грамоты для всей страны (они рассылались до 10 февраля), слабый здоровьем царевич был совершенно измучен. Ноги его так отекли, что днем 30 января, на похоронах отца, он совершил краткий путь до Архангельского собора на носилках (Богданов А., 1997). Воспоминания о Смуте заставляли придворных спешить, хотя, казалось бы, не могло быть никаких сомнений в наследовании трона царевичем, еще 1 сентября 1674 года торжественно «объявленным» Церкви, двору и народу в качестве преемника отца. Богатые пожалования дворянству и разосланная по сему случаю грамота помогли запомнить это выражение воли Алексея Михайловича. Публично объявлялось, что царь Алексей завещал страну старшему сыну, но ползли слухи, что боярин А.С. Матвеев пытался посадить на престол малолетнего царевича Петра. Говорили, что канцлер убеждал умиравшего царя и бояр, что Федор Алексеевич болен, и мало надежд на его долгую жизнь. Второй сын царя Алексея – Иван – тоже не способен править, тогда как Петр на диво здоров, крепок, умен.

В этих разговорах был смысл: состояние здоровья Федора вызывало сильное беспокойство. Сестры и тетки его по матери (М.И. Милославской) постоянно находились у постели нового царя. Они питали недоверие к Аптекарскому приказу, с 1672 года возглавлявшемуся А.С. Матвеевым. Уже 1 февраля 1676 года боярин был удален с этой должности, а восьмого числа царскую медицину возглавил представитель высшей родовой знати Никита Иванович Одоевский. Через неделю новый глава Аптекарского Приказа созвал консилиум шести ведущих медиков страны. Обследование Федора Алексеевича показало, что «ево государская болезнь не от внешнего случая и ни от какой порчи, но от его царскаго величества природы… та-де цинга была отца ево государева… в персоне» (Богданов А., 1997). Хроническая болезнь дает сезонные обострения, – заявили доктора, – которые купируются с помощью внутренних и внешних укрепляющих средств, ванн, мазей. Полное излечение возможно «только исподволь, а не скорым времянем». Бояре вздохнули с облегчением, считая, что указанная болезнь при соответствующем уходе несмертельна, Алексей Михайлович жил с ней и царствовал десятки лет. Характеризуя здоровье государя, следует сказать, что, когда Федору исполнился год от роду, «дядьки», взяв его из рук мамок, посадили на игрушечного деревянного коня. С детства страсть к лошадям вошла в кровь царевича, который, вступив на престол, проявил себя как фанатик коннозаводства. Он сменил руководство Конюшенным приказом, приблизив к себе конюшего И.Т. Кондырева с его родней, коннозаводчика В.Д. Долгорукова; выписывал производителей из Западной Европы.

«Как отец сего государя, великой был охотник до ловель зверей и птиц, так сей государь до лошадей великой был охотник. И не токмо предорогих и дивных лошадей в своей конюшне содержал, розным поступкам оных обучал и великие заводы конские по удобным местам завел, но и шляхетство к тому возбуждал. Чрез что в его время всяк наиболее о том прилежал к ничим более, как лошадьми, не хвалитися!» (Татищев В.Н., 1856).

Характерен случай, который некоторые современники считали причиной болезненности Федора Алексеевича: он, будучи на тринадцатом году, однажды собирался прогуливаться со своими тетками и сестрами в санях. Им подведена была ретивая лошадь: Федор сел на нее, желая быть возницей у родственниц. На сани насело их так много, что лошадь не могла тронуться с места, встала на дыбы, сшибла с себя седока и сбила под сани. Они всей тяжестью проехали по спине лежащего на земле Федора и измяли его, после чего он чувствовал периодические боли в груди.

Поездки по Подмосковью верхом царь практиковал постоянно, исключая моменты приступов цинги. Не забывал он и увлечение отца, проявляя большую заботу об увеличении числа ловчих птиц, которые по его указам доставляли даже из Сибири. С раннего детства Федор увлекался стрельбой из лука. Это был настоящий спорт со своими правилами и детально разработанным инвентарем. Документы рассказывают, что для царевича и его товарищей-стольников изготовлялись десятки луков разных типов и многие сотни стрел нескольких разновидностей, мишени для комнатной и полевой стрельбы. Стрельба смыкалась с военными играми вроде перестрелки через Крымский брод на Москве-реке.

Федор по складу характера напоминал отца: был мечтательным, тихим и кротким. Грубые забавы сверстников-родственников из рода Милославских – пьянство, кулачные бои претили ему. Будучи уже царем, Федор Алексеевич с большим знанием дела распорядился об оборудовании Потешной площадки при комнатах своего младшего брата и крестника царевича Петра: с военным шатром, воеводской избой, пахотными рогатками, пушками и прочим воинским снаряжением.

Кремлевский дворец, включая покои членов царской семьи и дворцовые церкви, мастерские палаты, комплекс зданий Приказов – все было перестроено в царствование Федора Алексеевича, соединено переходами, по-новому изукрашено. Пятиглавые каменные храмы на Пресне и в Котельниках, колокольня в Измайлове, ворота в Алексеевском, десятки каменных зданий были результатом забот юного государя. В РГАДА сохранился его собственноручный чертеж церкви Во имя Святителя Алексия, Митрополита Московского и Всея Руси, сооруженной в 1686 году в Чудовом монастыре (Рогожин Н.М., 1986). При всех хоромах были разбиты сады, кроме общего для обитателей царского «Верха» парка у Золотой палаты и висячего Набережного сада со ста девятью окнами по фасаду. Организуя общую систему канализации Кремля, государь позаботился устроить проточный пруд (десять на восемь метров) и запустить туда «потешный» кораблик. При царе Федоре значительно улучшилось санитарное содержание дворцовых помещений, возникли режимы влажной уборки и регулярных проветриваний.

Скажем несколько слов о курениях, применявшихся в то время в жилых хоромах. Обыкновенное курение составляло ячное пиво, которое употребляли «для духу», особенно в мыленках, а также в мастерских палатах, где хранилась одежда и разный «убор постельный». Вероятно, тем же способом, т. е. посредством печей, употребляли и другие, не слишком дорогие, обычные курения. В особенной моде была розовая вода. В царских покоях курили разными составными ароматами из водок и трав, которые заготовлялись Аптекарским Приказом. В. Рихтер в своей «Истории медицины в России» свидетельствовал, что для благовония употребляли тогда для Грановитой палаты – oleum cinnamomi, для Мастерской палаты – oleum caryophyllorum. Из Аптеки часто выписывались другие благовонные составы для курения и разная смесь из редких ароматов, которые клали в платье, чтобы доставить ему хороший запах. Изготовлялись также благовонные свечи, например, в хоромы царевны Софьи в 1686 году было изготовлено 26 таких свечей. Ароматическими составами курили в жаровенках, серебряных и медных (Забелин Н.Е., 1990).

Тетки и сестры Федора, оскорбленные второй женитьбой Алексея Михайловича и поведением мачехи (позволявшей себе даже появляться с открытым лицом перед народом, заведшей театр, танцы и прочие «безобразия»), требовали удалить Наталью Кирилловну и ее отпрыска от двора – ведь именно они ухаживали за больным царем! Любимая мамка, нянчившая Федора с младенчества, боярыня Анна Петровна Хитрово обвиняла перед своим воспитанником в страшных преступлениях и А.С. Матвеева, и Нарышкиных, – а царь знал о ее безусловной преданности и доверил попечению боярыни свою молодую жену. «Дядька» Федора, Иван Хитрово, сын всесильного главы дворцового ведомства боярина Богдана Матвеевича, воспитавший царевича и оставшийся одним из доверенных приближенных царя, поддерживал требование родственницы. Однако государь отклонил предложения сподвижников. А.С. Матвеев 31 января дал послам при царском дворе твердые гарантии, что политика России не меняется. «Все те же господа останутся у власти, кроме разве того, что ввиду малолетства его царского величества четверо знатнейших бояр будут управлять наряду с ним» (Богданов А., 1997).

По мнению царя, укрепление Церкви и борьба с раскольниками требовали расширения церковной иерархии: на необъятное пространство страны приходилось вместе с Патриархом всего семнадцать архиереев (девять митрополитов, шесть архиепископов и один епископ). К осени 1681 года Федор Алексеевич имел тщательно разработанный проект епархиальной реформы. Государь исходил из того, что «заблуждения староверов и иноверцев» коренятся в невежестве, а неспособность и нежелание приходских священников противостоять мнению паствы проистекает от недостатков управления. Обширности и славе государства, его роли оплота христианского благочестия должна соответствовать великая Церковь, в которой Патриарху, как Наместнику Христа, подчиняется двенадцать митрополитов (наподобие апостолов), семьдесят архиепископов и епископов (шестьдесят из последних – через митрополитов). Проект епархиальной реформы предусматривал соответствие административному делению государства, предусматривал источники содержания и подчинение каждой епископии. Однако Патриарх откладывал рассмотрение проекта и только 15 октября, в ответ на письменную просьбу Федора Алексеевича, обещал представить его Церковному Собору.