Любовь со второго взгляда
– Зови меня Ник.
– Ник, – несмело повторила она, отступив от него на шаг. – Что ж, я все-таки хотела бы объясниться. Может, я завтра зайду?
– Думаю, тебе стоит остаться здесь.
– Но вы только что выгоняли меня.
– Буду рад, если останешься. Так что ты делала во дворе?
Сибилла стояла, растерянно моргая, и не знала – бежать ей или все же остаться. То он ее толкает, то обнимает, да еще уставился на ее волосы как завороженный… Все это как-то нервировало. Но люди рассчитывают на нее, нельзя подвести их.
– Фонд наследия собирается здесь по вторникам вечером. Я секретарь. Точнее, заместитель секретаря. – Она сделала глубокий вдох. Честность – лучшая политика. – Я единственная, кто умеет стенографировать. Мы не используем записывающих устройств.
– Так ты не управляешь фондом?
– Нет.
Он стряхнул с плеч пальто и оглядел просторную прихожую, словно ожидая, что ему на помощь бросятся слуги.
– Значит, не управляешь, а просто секретарь. И давно?
– Около года. Мистер Воронов был так добр…
– Что оказалось тебе на руку.
– Нет, вовсе нет…
Сибилла утратила способность соображать, едва его дорогое, явно сшитое на заказ пальто соскользнуло с его плеч, открыв шикарную стать. Дорогой свитер графитового цвета красиво обрисовывал широкие плечи и стройную накачанную талию. Темные джинсы обтягивали длинные мускулистые ноги. К тому моменту, когда ее взгляд достиг его крупных ступней, обутых в ботинки ручной работы, Сибилла буквально ослепла и онемела.
Поймав ее непреднамеренно оценивающий взгляд, Ник, в свою очередь, оглядел ее с головы до ног… и у Сибиллы мелькнула паническая мысль, что она-то, конечно, в отличие от него выглядит отнюдь не блестяще. И… о боже… вряд ли у него возникнет желание переспать с ней…
– Потрудись объяснить, с какой целью ты выпрыгнула на меня из темноты?
Она вдруг осознала, что он нравится ей, и почувствовала себя девочкой-подростком, оказавшейся наедине с симпатичным парнем. Как глупо, особенно если учесть, что ей уже двадцать восемь!
– Я не выпрыгивала! Это вы швырнули в меня чемоданом!
– Я думал, что ты из обслуги – вышла меня встретить. И вообще, я подумал, что ты мужчина.
– Ч-что? – жалко промямлила она, чувствуя себя настоящей глупой овцой.
– В темноте мне так показалось. Твоя одежда в стиле унисекс ввела меня в заблуждение.
– Какой еще унисекс? Это же бежево-розовый цвет!
Выражение его лица ясно дало ей понять, что он не в теме.
– В розовый обычно одеваются женщины, – пояснила она.
Очевидно, он все еще пребывал в недоумении. Она шумно вздохнула.
– Понимаете, это женская куртка большого размера…
– Было темно, – нахмурившись, повторил он.
В попытке поднять самооценку, упавшую от его комментариев ниже пола, Сибилла напомнила себе, что она высокая и да, было темно… К горлу ее подкатил ком. Темно – но не настолько же!
Сибилла почувствовала себя еще хуже, когда он легко стал подниматься по лестнице, а она, задыхаясь, последовала за ним. И как только люди покоряют горы в таком тяжелом облачении?!
Добравшись до верха, она с трудом перевела дух.
– Тебе не помешали бы тренировки, – заметил он, глядя на нее сверху вниз. – Ты не в лучшей форме.
В самом деле? И это он говорит ей? Единственное время, когда ей удается присесть, – тихие послеобеденные часы в архиве, где она работает.
– Вы разве не собираетесь подняться к дедушке? – спросила она, хотя на самом деле ей ужасно хотелось сказать, что у нее нет больше желания объясняться. Единственное, чего она хочет, – оказаться поскорее дома и принять горячую ванну, где она сможет спокойно чуть-чуть поплакать.
– Он подождет.
Он подождет? Да что же это за внук такой? Понятно какой. Отсутствующий. Если бы он не был таким, она не оказалась бы в столь дурацком положении.
Сибилла последовала за Ником через длинную галерею. Она регулярно водила здесь экскурсии – рассказывала об истории дома и его особенностях. Ей подумалось, что мистер «я-думал-ты-мужчина» вряд ли пришел в восторг, знай он об этом.
В центре комнаты стояли шесть стульев стиле короля Якова, дожидаясь, когда им найдут место.
– Это что за черт? – осведомился он, обходя их.
– Они вам не нравятся? – радостно усмехнувшись, спросила она. – Ваш дедушка нашел их на чердаке. Мы пока не решили, куда их поставить.
– Мы? – Он обернулся к ней. – Тебя так интересует обстановка этого дома?
Как будто это преступление… Сибилла отступила на шаг.
– Нет. Меня интересует прошлое.
– И почему же?
Слегка взволнованная тем, как он смотрит на нее – хотя и с подозрением, но все же, очевидно, как на женщину, она замялась с ответом.
– Не знаю. Просто так…
Ответ этот по-видимому его не впечатлил. Стоит попытаться получше.
– Если бы вы выросли в современном безликом доме, как я, тоже видели бы красоту в старинных вещах.
Он смотрел на нее скептически.
– Это было самое бездушное место на земле. С раннего возраста я всегда знала, что есть места и вещи куда лучше. Более… значимые.
Сибилла вздохнула, осознав, что сказала несколько больше, чем следовало.
– И почему же мебель более значимая, если она старая?
– Потому что у старых вещей есть истории, с ними связанные. А предметы мебели, сохранившиеся до наших дней, были сделаны искусными мастерами. Художниками.
– Да ты романтик, – заметил он, и снова так, словно это было преступлением.
– Нет, я практик. Хотя полагаю, что в детстве я читала книги о других детях, которые жили в старинных домах, и представляла, что когда-нибудь тоже буду.
– Неужели?
Ника так и подмывало спросить, а представляла ли она, как живет в его доме.
– Ничего особенного, – заметила она, защищаясь, – так делают многие дети. А у меня к тому же была на то веская причина.
Ник подумал, что сейчас услышит ее душещипательную историю. Она явно нервничала в его присутствии и от этого становилась все разговорчивее.
– Мне куда больше любопытно, почему тебя так интересует этот дом, – проворчал он.
– Нет, вы спросили, почему меня интересует прошлое.
Так. Возможная аферистка с лишним весом, да еще и зануда.
– Старые дома, несчастное детство…
– Я не говорила, что у меня было несчастное детство. Я сказала, что дом был бездушным. А мы были единственными жившими в нем людьми. Какая ирония.
– В чем же?
Она попыталась сложить на груди руки, но в толстой куртке это оказалось не так-то просто.
– В том, что женщина, растившая меня, была одержима генеалогией. Своей, конечно, не моей.
– Тебя удочерили?
Она молча кивнула, ее миловидное личико застыло.
В пятнадцать лет Ник узнал, что его отец – вовсе не его, и с тех пор его жизнь разделилась на «до» и «после».
– И когда ты это выяснила?
Она взглянула на него, словно раздумывая – отвечать или нет.
– Мне было двенадцать. Тогда мои приемные родители развелись.
– Должно быть, тебе нелегко пришлось.
– Да. Еще тяжелее было, когда они отослали меня.
– Отослали?
Она совсем помрачнела.
– Устроили меня в престижную закрытую школу и там оставили на шесть лет.
Он чуть не рассмеялся. Такая, значит, у нее история?
Избалованная девочка из состоятельной семьи жалуется на школьные годы, проведенные в закрытом интернате. Ну что ж, ему жаль ее. Надо отдать ей должное, она неплохо играет.
– Зато они тебе дали хорошее образование.
– Да, образование они дали мне хорошее, – бесцветным голосом согласилась она, опустив глаза и глядя на свои сложенные ладони. – Но я так редко видела их, а теперь и вовсе нет.
– Печальная история, – резюмировал он, и что-то в его тоне дало ей понять, что не очень-то он ей поверил.
Сибилла вдруг почувствовала себя совсем неловко.
– Да, наверное. Сама не знаю, зачем это все вам рассказала. Не уверена, что вам это вообще интересно.
– Ты удивишься, но мне интересно.
Сибилла не нашла, что на это ответить, да еще не сумела побороть искушение и снова уставилась на его широкие плечи и вспомнила, какой он сильный, как уверенно не дал ей упасть и обнимал ее.
Он поймал ее взгляд, и между ними вдруг что-то вспыхнуло.
– А что интересует вас, мисс Парминтер?
Сибилла осознала, что ее интересует и что этого не должно произойти. Она почувствовала, как жар заливает ее лицо.
– Вообще-то миссис, – в замешательстве поправила она его. – Миссис Парминтер.
– Ты замужем?
Она молчала, не зная, что ответить.
– А твой муж знает, что ты бродишь по ночам с другими мужчинами?
Глава 4
Слишком много плохих воспоминаний для одного вечера. С нее было достаточно. У Сибиллы внутри вдруг словно что-то щелкнуло, и она вскинула руку, чтобы закатить ему пощечину.
К счастью, рефлексы его были молниеносны, он тут же остановил ее ладонь, схватив ее за запястье.
В комнате повисла тишина. Сибилла лишь слышала, как громко пульсирует кровь в ушах. Потом Ник спокойно заметил:
– Это было лишнее.
Он отпустил ее руку, и та безвольно повисла вдоль тела.
– Это не мое дело, – добавил он. И только тогда Сибилла поняла, что он имеет в виду вовсе не то, что она собиралась ударить его. Он просил извинения за свои слова.
Боже, она чуть не ударила другого человека! И пусть он спровоцировал ее, но это недопустимо! Это ей следует попросить у него прощения. Но что-то удержало ее.
– Шесть лет назад мой муж поцеловал меня, сел в свой фургон и поехал на ферму Пентсвиль, – тихо сказала она. – По дороге произошла сильная авария… Так что нет, мистер Воронов, мой муж не знает, чем я занимаюсь. Я сожалею, что чуть не ударила вас. Но и вам не нужно было такое говорить. Я не заслуживаю презрения, или, может, у вас вообще проблемы с женщинами? Подозреваю, так и есть.
Сибилла не имела понятия, откуда взялись эти слова и как у нее хватило духу произнести их. Однако сегодняшним вечером чего только не произошло. Сегодня этот мужчина обнимал ее и, сам того не зная, пробудил ее чувственность. Все это разозлило ее. Он разозлил ее. Хотя вины его в этом не было.
– Подозреваю, миссис Парминтер, что проблемы у меня с вами, – медленно проговорил он. – Однако я сожалею о том, что сказал.
– И не напрасно. – Она поймала его пристальный взгляд. Очевидно, что слова ее пришлись ему не по душе, и еще в его глазах она прочла невольное уважение. Это придало ей смелости, и она добавила: – Я тоже сожалею.
Несмотря на обоюдные извинения, лучше себя Сибилла не почувствовала. А только хуже. Она обхватила себя руками. Ох, ну до чего ж нелепая у нее куртка!
– Ты замерзла, – заметил Ник. – Надо снять мокрую одежду.
– Я не…
– Просушишь все у камина, или я отдам вещи в прачечную.
– Пожалуйста, не беспокойтесь. – Она провела ладонью по лицу. – Я собираюсь сдать это завтра в «Климб энд Скай» и вернуть деньги.
– Ты в порядке?
Она заморгала, убрала от лица руку и обнаружила, что он смотрит на нее так, словно она вот-вот лишится чувств.
– Вроде бы да.
При этих словах глаза ее вдруг налились слезами.
О нет, только не это!
Уставшая, промокшая, по уши в проблемах по работе с этим домом да еще в компании с суровым Ником Вороновым, растревожившим ее чувства, Сибилла хотела только одного – избавиться от мокрой одежды, согреться и заснуть на сто лет.
Но она не в сказке, так что придется взять себя в руки.
Вдруг раздался какой-то шум и грохот, и из боковой двери показался управляющий домом Гордон, кативший тележку с бутылками.
Спасена благодаря человеку с алкоголем!
Убежденный холостяк, Гордон работал в этом доме уже почти тридцать лет – остался от прежних хозяев. Он одарил Сибиллу удивленным взглядом, однако ничего не сказал – что значит многолетняя выучка!
Сибилла подумала, что может укрыться за тележкой. Но огонь так и манил к себе поближе, поэтому она отвернулась и принялась разбираться с мокрой одеждой: сняла куртку, затем – брюки. Оставшись в колготках, конечно, почувствовала себе неловко, но они были черными и плотными, так что вполне могли сойти за легинсы. К тому же ей было так приятно получить возможность нормально двигаться.
Она разложила перед огнем джинсы и только выпрямилась, как голову ее накрыло полотенце.
Сибилла было отпрянула, но тут же замерла, услышав:
– Не двигайся! – и гостеприимный хозяин принялся аккуратно вытирать ее влажные волосы.
Очевидно, протестовать было бессмысленно. Но за пять лет она привыкла к тому, что заботиться о ком-то – ее обязанность, и теперь ей чудно было стать объектом заботы кого-то другого. Движения сильных рук стали более ритмичными, она потихоньку начала успокаиваться и приходить в себя после событий этого безумного вечера. Тело ее расслабилось, по спине от удовольствия побежали мурашки…
– Все, достаточно, – слегка охрипшим голосом сказала она, внезапно очнувшись от сладкой неги, смущенная собственными чувствами.
На мгновение Ник остановился, но тут же – еще более рьяно – принялся за сушку ее шевелюры.
– Если через несколько дней ты свалишься с пневмонией… – сердито начал было он.
– Не хотите брать на себя за это ответственность?
– Не хочу, чтобы на меня подали в суд.
Сама того не желая, Сибилла фыркнула и скорее почувствовала, чем увидела, что он тоже улыбнулся.
– Я не адвокат. И денег на адвоката у меня нет.
– Чем ты еще занимаешься, кроме того, что ошиваешься в этом доме? – поинтересовался он, убирая полотенце.
– Предоставить вам список?
Он как-то недобро усмехнулся.
– Почему бы и нет?
– А почему бы вам не навещать почаще своего дедушку? – парировала она. Этот вопрос и в самом деле волновал ее. По ее мнению, это было гораздо важнее того, чтобы держать дом открытым для публики и разбираться с проблемами по этому поводу.
Он аккуратно убрал от ее лица просохшие локоны.
– Если бы я знал, что найду здесь такую красоту, я приехал бы раньше. – И взгляд его остановился на ее губах.
И снова она почувствовала то же самое, что некоторое время назад на улице в снегу – между ними возникло сильное притяжение.
И это было ей совсем ни к чему. Учитывая, что последний целовавший ее мужчина остался лишь в ее воспоминаниях. Она и понятия не имела, что сделает, если он…
И тут его губы накрыли ее. Он не дал ей ни единого шанса избежать этого поцелуя. Одной рукой обхватил ее сзади за шею, другой – за спину и притянул к себе.
Захваченная водоворотом упоительно приятных ощущений, Сибилла чувствовала себя как никогда женственной, желанной и при этом в полной безопасности. От его жесткости не осталось и следа, и его нежная страсть разбудила в ее душе бурю теплых чувств. Он прижал ее к себе крепче, и она ощутила силу его мощного мускулистого тела.
Под нежным напором Ника Сибилла совершенно расслабилась и полностью отдалась этому неожиданному поцелую. Его язык трогал, ласкал, соблазнял, и в каждом его прикосновении было столько мужской уверенности, что Сибилла совершенно потеряла голову и думать забыла, к чему могут привести эти восхитительные объятия.
Но внезапно все ее страхи и сомнения вернулись, и она отпрянула от него.
– Что случилось? – недовольно поинтересовался он.
– Я не знаю, – пробормотала она. Хотя и знала, конечно: ее совершенно ошеломили собственные чувства, она вдруг сильно усомнилась, что способна вести себя как сексуальная, уверенная в себе женщина. Да и была ли она такой когда-нибудь? И вообще, она совсем не готова к такому…
Мег сказала бы, что она засунула свою сексуальность в гардероб вместе со свадебным платьем, букетом и всеми планами на будущее. Вот только случилось это несколько раньше. Когда Саймон недолго встречался с другой девушкой и переспал с ней.
Теперь же, глядя на стоящего перед ней сильного красивого мужчину, она чувствовала замешательство, даже не представляя, куда может зайти с ним. Знала лишь то, что должна сообщить ему.
– Я должна вам сказать, – пробормотала она, – что Эдбери-Холл открыт для публики по выходным.
Ник все еще обнимал ее за талию, с удовольствием ощущая под кашемировым свитером изгибы ее тела. Хотя момент был испорчен, соображать ясно он еще был не в состоянии. Слишком прекрасна и соблазнительна была эта женщина.
– Почему дом открыт для публики? – спросил он, стараясь сосредоточиться. – С чьего разрешения?
– Мистера Воронова-старшего и… вашего. – Сибилла почти перешла на шепот.
– Моего? – возмущенно прорычал Ник. И куда девался нежный страстный красавец, который только что целовал ее?
– Вам же посылали документы. Я не сочла возможным ограничиться лишь разрешением вашего дедушки, – робко объяснила она.
– Я не получал никаких документов.
О нет… Она нервно облизнула губы. Вот теперь придется объяснять про письма. Но ей вовсе не хочется быть ответственной за предстоящую размолвку между внуком и дедом. Семья важнее всего. Она понимает это, как никто другой. Да, лучше было бы не упоминать его дедушку. А что, если Ник Воронов решил обвинить во всем ее? Родная кровь – это родная кровь, и Воронов-старший запросто может принять сторону внука.
Но Сибилла понимала, что винить кроме себя некого.
– Не понимаю, кому от этого плохо? Мистер Воронов одинок, ему нравится общаться с людьми в своем доме…
– И ты этим воспользовалась.
– Нет! – Сибилла закрыла глаза и сделала глубокий вдох. – Понимаю, вы меня совсем не знаете, – как могла более спокойно и уверенно начала она, – и, разумеется, беспокоитесь о своем дедушке…
– Еще как беспокоюсь!
– Да уж, так беспокоитесь, что никогда тут не бываете!
Ох, не стоило ей этого говорить… Он смотрел на нее сверху вниз, и взгляд его был ледяным.
– Я подозреваю, что вы используете моего деда, и, если я это выясню, вы, миссис Парминтер, сильно пожалеете, что нажили врага в моем лице.
Она с трудом проглотила ставший в горле ком.
– Вы по жизни не доверяете людям?
– Когда речь идет о моей семье, я не позволяю никому нарушать границы.
Эти слова рассердили ее. Она ведь тоже охраняет свою маленькую семью. И его дедушка с некоторых пор стал почетным членом ее семьи. На мгновение ей подумалось: а что, если она ошибается? Возможно, Ник Воронов искренне переживает за дедушку? Она на его месте тоже была бы подозрительной.
– Ник, на самом деле это совсем не то, что вы думаете.
– Я думаю, нам стоит вернуться к «господин Воронов».
Он снова достал телефон.
– Опять будете звонить в полицию?
– Вызову вам машину. Полагаю, вы живете в деревне?
До дома ей было идти от силы десять минут, но спорить с ним не хотелось.
– Если ваша организация пыталась использовать вас в качестве женщины-ловушки, то передайте им, что эти методы остались в семидесятых годах двадцатого века.
Женщина-ловушка?
Он отвернулся и быстро заговорил по телефону по-русски.
Сибилла была неприятно потрясена до глубины души. Что она ему, Мата Хари какая-то? Боже, ей надо выбраться отсюда как можно скорее.
Проклиная собственную глупость, она схватила непросохшие джинсы и ботинки.
– Я хочу, чтобы вы рано утром явились сюда. Завтра в восемь. Вам придется объяснить все ваши действия в присутствии дедушки.
Сибилла понимала, какой шикарный вид на ее тыл открылся перед ним. Что ж, подумаешь, еще одно унижение за этот безумный кошмарный вечер…
– Восемь – слишком рано.
– Ничего. Будильник поставите.
Она выпрямилась.
– К вашему сведению, я встаю в шесть. Но у меня есть свои дела. Не только вы в этом мире занятой человек, мистер Воронов.
Ее заявление его явно не впечатлило.
– Я управляю миллиардным бизнесом, миссис Парминтер. А у вас какие дела?
«Пятилетняя дочь», – подумала Сибилла, искоса глядя на него, но вслух не сказала, потому что не хотела упоминать дочку в этой неприятной беседе.
– Завтра утром я уезжаю, так что давайте назовем это подходящей возможностью.
– Для чего?
– Убедить меня не доводить дело до суда.
Силы окончательно покинули Сибиллу. Она просто не в состоянии была поверить в происходящее. Но очень надеялась, что старший Воронов завтра прояснит ситуацию внуку.
– Хорошо. Я приду.
К ее удивлению, он взял свое шерстяное пальто и протянул ей, заметив:
– Вам это понадобится.
Сибилла с отвращением взглянула на свою куртку, взяла предложенное пальто и закуталась в него.
Этот его жест доброй воли напомнил ей, как заботливо Ник сушил ей волосы. И слезы снова навернулись ей на глаза, а плакать она ненавидела. Но сейчас ничего не могла с собой поделать.
Сибилла развернулась, взяла с тележки бутылку бренди – после сегодняшнего сумасшедшего дурацкого вечера выпить ей жизненно необходимо. Он на это ничего не сказал. Она тоже молча вышла из дома, спустилась с крыльца и быстро скользнула в уже ждавшую ее машину.
Глава 5
– Мамочка, в нашем саду стоит великан. Что ты об этом думаешь?
Вчера это был слон под лестницей.
Войдя в спальню после душа, Сибелла обнаружила, что Флер стоит на коленях на подоконнике и с любопытством взирает на заоконный мир своими большими фиалковыми глазами.
Присоединившись к дочери, Сибилла выглянула на улицу, и тут же пульс ее участился. Она отступила на шаг и произнесла мысленную молитву. Потом вернулась к окну.
Флер наблюдала за ней, чтобы понять, как реагировать на высокого незнакомца, стоявшего у дверей. Сибилла взяла себя в руки и прокомментировала увиденное:
– Это не великан, милая, а бог викингов.
Подойдя к двери дома, Ник попытался позвонить в старинный колокольчик, но тщетно – тот был испорчен. Что ж, придется стучать, пока не откроют или дверь не сломается.
– Мамочка спустится и поговорит с ним. А тебе, Флер, лучше остаться здесь с Доджем. Ты ведь знаешь, как он нервничает, когда кто-нибудь приходит.
– Это потому, что люди шумные. – Малышка возилась с кубиками, но Сибиллу ей было не обмануть. Флер ждала, пока она уйдет, чтобы занять наблюдательный пункт на верху лестницы.
Она и сама была бы не прочь сделать то же самое. Однако спустилась, взглянула на себя в зеркало – бессонная ночь оставила на лице очевидные следы. Вместо отдыха ей пришлось как следует порыться в Интернете, чтобы понять, насколько могуществен Ник Воронов и чем может грозить ей противостояние с ним. Судя по материалам «Форбс» – ничего хорошего ждать не приходилось.
Хорошо, хоть успела одеться: белая шелковая блузка, карамельного цвета юбка до колен и сапоги – симпатично и респектабельно. Она нервно провела рукой по волосам и пошла открывать дверь. По пути расстегнула две верхние пуговки на блузке. Не для того, чтобы выглядеть привлекательнее для мужчины, который назвал ее женщиной-ловушкой… Просто чтобы чувствовать себя более уверенно.
Едва Сибилла открыла дверь, как от ее уверенности и смелости не осталось и следа.
Он взглянул на нее и словно сеть накинул. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не потянуться к нему. Как и прошлым вечером она не могла отвести глаз от его губ – широких, красиво очерченных. Еще вчера эти губы целовали ее!
– Понравился мой бренди?
Бренди? Она уже даже не помнила, что сделала с бутылкой… Куда-то поставила…
Не понимая, что на нее нашло, ответила:
– Да, спасибо, я отдала ему должное.
– Будьте аккуратнее. Чрезмерное употребление алкоголя вредно для здоровья.
– Буду иметь в виду.
Что ему нужно? И что это он так разглядывает ее? Совершенно бесцеремонно, как будто раздевает взглядом.
– Итак, – сказала Сибилла, сглотнув ком в горле, – как я могу помочь вам сегодня?
Глаза Ника остановились на двух расстегнутых пуговках ее блузки.
– Сейчас девять утра.
– Я предупреждала, что по утрам занята. – Она нарочито беззаботно махнула рукой.
Ник же переключил внимание на ее роскошные волосы. Они как будто выросли за ночь и стали еще пышнее. Он вдруг осознал, как сильно его влечет к ней. Опять.
Он откашлялся.
– Дедушка сказал, вы водите экскурсии по дому.
Она чуть приосанилась.
– Каждый третий вторник месяца у нас экскурсии для школьных групп. Только по западному крылу.
– То есть вы приводите в мой дом посторонних?
– Не думаю, что ваш дедушка согласится с тем, что дом ваш, – заметила она, нервно трепеща пушистыми ресницами. – На самом деле дом принадлежит каждому жителю Эдбери, если можно так выразиться. Здесь этот дом был главным зданием еще во времена норманнов…
– Как захватывающе.
– Да! Это захватывающе! Ваш дедушка понимает, что мы хранители этого места, и поэтому согласился снова открыть его для посетителей.
Ник старался не смотреть на ее пышную грудь, соблазнительно подчеркнутую шелком блузки, и округлые бедра, обтянутые юбкой.
– Меня куда больше интересует, почему мою частную собственность бессовестно эксплуатируют в качестве развлекательного объекта.