Тропа тунеядцев. Из жизни контрразведчиков. Книга первая. В августе тридцать четвертого. Часть вторая. Блокада
– Это, что, здесь – у вас?! – Отозвалась Фаина Геннадьевна. – До, чего вы дожились! Это же – Федорино горе, а не помещение! Как, тут, жить можно!
Она, разразилась длинной проповедью, о пользе чистоты и правилах гигиены.
Бабий, покорно выслушал, отповедь, прерванную, появлением Маргариты, с двумя ведрами воды, в руках.
– Фаина Геннадьевна, я чистенькой водички, принесла. – Заискивающе, сказала Маргарита.
– Хорошо. Эту воду оставь. Грязную, иди – вылей. Только, у крыльца, не выливать! Отнеси подальше, к забору!
Фаина Геннадьевна, стала слезать, с подоконника.
Бабий рванулся, к ней, чтобы, вовремя, подать руку.
– Значит, так! – Грозно, сказала Фаина Геннадьевна. – У половины продуктов, срок годности или кончился или подходит, к концу! Электрочайник, только, один…
– Погодите, минутку! – Театрально, взмахнул, руками, председатель и достал блокнот. – Говорите, что, вам, требуется. Все, что будет, в моих силах – сделаю!
Когда Сашка вылез, из погреба, на свет, божий, была вторая половина дня. Потянувшись, он прошелся по двору, разминая, атрофировавшиеся, за пять дней добровольного, заточения, члены.
– Сашка, это – ты, тут ходишь?
– А, кто – еще?
– Погреться вылез? Или – как?
– Пойду, тетя Валя.
– Пойдешь? Смотри – сам. Тебе виднее. – Сказала Валентина Семеновна, хозяйка дома, в Погорельцах.
– Да, можно идти. Чувствую – трезвый, как стеклышко.
– Перекусишь, на дорожку?
– Лучше, налегке, пойду
– Тебе виднее.
Сашка Меченый, он, же – Молочаевский Гоблин, слазил в погреб, вытащил вилку компьютера, из розетки, погасил свет и, взяв рюкзак, снова выбрался во двор.
– Ну, до свиданья, тетя Валя!
– До свидания, «племянничек»! Не забывай – звони!
– Как, что будет – позвоню. Грибы будешь брать?
– Ты, пока, ягоду давай. С грибами, потом, разберемся.
Гоблин, махнув, рукой, закинул рюкзак на плечи, и пошел, со двора.
Проходя, через деревню, он, молча, помахивал рукой, отвечая на редкие приветствия. Народу, в страду, в Погорельцах, было мало.
Выйдя на дорогу, ведущую к Молочаевке, он поправил рюкзак, и неспешно пошел вперед, туда, где темный, клин леса, разрезая колхозные поля, ближе всего, подступал, к дороге.
Пройдя, с полкилометра, Гоблин увидел впереди, идущую встречным курсом, странную процессию. Издали, она напоминала, известную, картину «Бурлаки на волге».
Метров за сто, он опознал идущих, вернее, тянущих – партизаны!
Впрягшись, в передок телеги, четыре брата шли, шумно гомоня, видимо обсуждая, какое-то, спорное дело. На время, они примолкли, потом, узнав Гоблина, снова, приступили к обсуждению.
Когда, они сошлись, дискуссия, была приостановлена.
– Здорово! – Поздоровался гоблин.
Валерик, скинув лямку, с плеча, вылез вперед и протянул ему руку.
– Не дыши, на меня. – Поморщился Сашка.
– Здорово. – Ответил, тот, отступая назад, и поднимая руки, вверх, словно, сдаваясь в плен.
– В лес, собрался? – Понимающе, спросил Коля.
– Ага! А, вы, куда стремитесь?
– К светлому будущему! – Весело, сказал Пашка, не имевший понятия, что это – за будущее, такое светлое. Он, лишь, смутно помнил, что покойный отец, говорил ему, что все туда раньше стремились, а, потом развалили союз.
– Мотаемся, как проклятые! – Сказал Коля. – Один, козел, нас, сегодня, так, подставил, злости не хватает!
Коля озабочено, покачал головой.
– Закурим?
– Можно. – Ответил Гоблин и, сам, достал сигареты.
Все закурили.
– Понимаешь, сегодня, какой-то, городской придурок, к нам приперся, бензином торговать.
– Прямо, к вам? – Заинтересовался Сашка.
– В наши края.
– А!
– Сам, понимаешь – чужие, здесь, не ходят! Ну, мы, его, аккуратно, вырубили и товар экспроприировали.
– Правильно. – Согласился гоблин. – Тут, своих самогонщиков хватает! А, чем, клиента приводили, в кондицию? Попить, чего, дали или помазали, чем?
– Не. Клиент осторожный попался. Но, у Пашки, всегда – клизма, в рукаве.
– Понял.
Гоблин знал этот метод, приведения, жертвы, в бессознательное состояние. В обычную медицинскую клизму, засыпался, измельченный в пыль, «коктейль», из сушеных грибов. Остальное, было, делом техники. Главное, было, распылив порошок, вблизи лица, клиента, не надышаться, самому.
Пашка, по слухам, в этом деле, был виртуозом.
– Короче! Клиент уснул. Мы первую партию погрузили и повезли, в Погорельцы. Солнце – в зените, но дотянули! Заволокли к «Шалому». Ну, ты – знаешь!
– Знаю.
– Он, мужик справедливый, добросовестный. Ладно, говорит, возьму. Договорились о цене. Он лактометр взял горючку проверил. Вижу – удивился. Что не так, спрашиваю. Он говорит: «Все – так! Даже – очень! Прямо – авиационное топливо, а не бензин! Я, маловато, вам пообещал и, от щедрого сердца, добавлю, еще». Мы, конечно, радуемся – повезло, то, как!
Коля замолчал и мрачно вздохнул.
– Чего, такое? – Спросил гоблин.
– Рано радовались. – Ответил Коля. – Пошли за остатком, Погрузили. Приволокли, на одном вздохе. «Шалый», опять качество проверил, лактометр, тряпочкой, протер, вижу – опять, удивился. У меня, прямо, сердце замерло. Неужто, думаю, еще накинет? Ага, накинул!
Все четверо, разом, вздохнули.
– Чего – такое? – Весело, спросил гоблин.
– Чего, чего? «Так, дело, у нас, не пойдет!» – Говорит «Шалый». – Загружайте, свое, добро, обратно.
– Чего случилось?
– Чего, чего? Горючка хмельная, оказалась. Салфетка пробная фиолетом окрасилась. Сам знаешь – такую горючку, залей, с километр проедешь – движок, можно выбрасывать!
– Да, это дело – хреновое! – Согласился гоблин.
– Мы, прямо, руки опустили. «Извини!» – Говорим. – «Мы, без, злого умысла!» «Верю!» – Говорит «Шалый», только, волоките, эту дрянь, с, моего, двора. Это – мне, без надобности». Потом, видит – мы совсем потухли. Вынес вискаря. Мы дернули – в голове, прояснилось. Рванули обратно. Представляешь – солнце, еще в зените, а мы с телегой – дурни, дурнями. Дрянь эту в поле не бросишь. Пришлось везти обратно. Хорошо Шалый, нас подзаправил, на две ходки. А, так бы пропали.
– Да представляю. А, это, что, сейчас, тяните?
– Движок мерседесовский. Не захотел, гад, по-хорошему – будет, по-плохому!
Братья накинули, лямки, на плечи, и поволокли, свой, груз, дальше.
Гоблин, проводил, их, долгим, задумчивым, взглядом и пошел вперед.
Там, где лес сближался, с дорогой Молочаевка – Погорельцы, в его сторону отходила, грунтовая дорога, проложенная, монтажниками, для установки ограждения.
На дороге, отчетливо, отпечатались, колеи, от двуколки Понаморей.
Вдали, у кромки леса, на краю ямсового, поля, что-то темнело, видимо – машина, того самого, заезжего спекулянта.
Направляясь туда, Сашка, никак не мог, взять в толк, что, здесь, понадобилось придурку-горожанину. Теперь, когда почти в каждом колхозе была, своя, перегонная установка, сельчане не испытывали дефицита, горючего. Они, сами, могли продать его, сколько угодно. Правда, не рапсового, а из маниока. Повсеместно, считалось, что маниочное – ниже классом, хотя специалисты, разницы, не находили.
Приблизившись к машине, грузовому «Мерседесу», с оголенным, лишенным брезента, кузовом, гоблин внимательно осмотрелся.
Понамори, никогда, не проявляли, садистских наклонностей. Так и сейчас, спящего водителя, отволокли, к самой машине, где он находился, в тени, а не жарился, на солнце.
Это был розовощекий, плотненький, парень, без особых примет, в стандартной, одежде. Он тихонько, похрапывал, погруженный, в сладкие, наркотические, видения.
– Хорошо, если, до росы, проснется. – Подумал гоблин. – Рассветы, уже – холодные. Замерзнет и простудится, бедолага!
Двадцатилитровые, пластиковые, емкости, с горючим, были свалены, немного, поодаль. Понамори, демонстративно, раскидали, хмельную горючку, высказав, таким образом, свое презрение, к негодному товару.
В кармане, у спящего, зазвонил мобильник. Звонил долго и настойчиво. Когда он, умолк, Саша обошел машину кругом и, ничего, полезного, для себя, не обнаружил.
Когда он уходил, мобильник зазвонил снова.
Он, уже подлез, под проволоку, а телефон, все звонил-надрывался, не давая, ему сосредоточиться.
Наконец, электронные, трели стихли.
Гоблин стоял, на довольно заметной тропинке, уходящей, в лесную чащу и, молча смотрел, на лес.
За эту привычку «лесовиков», постоять немного, прежде чем войти в лес, в народе ходили слухи, что они, в это время, читают свои секретные заговоры, отводя всякую напасть.
На самом деле, гоблин, просто слушал и смотрел. Если не топорщатся ветки, не порошит, в глаза, пыльцой – идти можно. Если, по другому, лучше, не суйся! Правда, несмотря на молодые годы Меченый был полным гоблином, а не каким-нибудь юниором. Он мог, без большого ущерба для себя, ходить, даже, по запыленному лесу. Только, без особой нужды, вступать в неуравновешенную среду, не хотелось. Тем более заниматься промыслом, когда в лесу метет, было невозможно.
Сегодня, все выглядело, как-то странно. В воздухе, присутствовала, непонятная напряженность, но деревья были спокойны.
– Идти, не идти? – Подумал Сашка. – А, была, не была – не возвращаться, же, обратно! Чуть, что – на месте пережду.
Приняв решение, он шагнул вперед. Тропинка, заросшая, по краям, мелкими кактусами, обозначена была четко, и идти, по ней не составляло, особого труда.
Оказавшись, в тени, деревьев, он приостановился, подышал лесным воздухом и, не ощутив никаких побочных эффектов, пошел дальше.
Радостно, пели птички. Листья, трепеща, на ветру, бросали на тропинку, скользящие тени.
Нервное, напряжение, у гоблина, стало спадать. Враждебная людям, среда, стала родной и близкой.
И вдруг…. Обломанная ветка! Гоблин остановился, не веря, своим глазам. Ветка, не была, случайно, обломана. Судя, по толщине и положению, ее обломали нарочито.
– Мама, родная! Это, что, такое, творится, на, белом, свете!
Гоблин осторожно, обошел, это место и, дальше, пошел медленнее.
Вот здесь, чья-то нога, подфутболила, беззащитный, гриб-сыроежку оставшийся съедобным, даже, в, нынешние времена. Дальше виднелись помятые листья папоротника.
– Что, за напасть? – Подумалось, ему.
Теперь, он шел, очень осторожно – поминутно, останавливаясь и оглядываясь, по сторонам.
Богатый опыт, блужданий, по лесам, говорил ему, что сейчас опасности нет и все – спокойно. Только было непонятно, отчего – так?
Когда, справа от тропинки, обозначился небольшой просвет, он пошел, еще осторожнее. Потом, увидел, на тропинке, человеческие ноги, обутые в оранжевые кроссовки и, пожухлый цветок красной орхидеи, нависший, над тропинкой.
Вблизи, ноги имели продолжение, в виде мужского, тела, облаченного в кожаную куртку, с множеством карманов.
Тело мужчины было перевито, воздушными корнями, той, самой, орхидеи, которая, еще, полностью не сомкнула свои объятья.
– Да, мужик, ты – попал, конкретно! – Почесался гоблин. – На районе, дитенок, еще говорить не умеет, а, уже, знает, что красная орхидея зацвела, это – смерть неминучая! Увидел, что расцвела – задерживай дыхание и уходи, куда подальше! Интересно, ты был – молодой недоумок, или – придурок старый?
Лица покойника, было не разобрать, из-за копошащейся, на голове, массы, оранжевых насекомых.
Потом, его взгляд упал, на, измочаленный стебель цветка, который, судя по всему, пытались сорвать
– Интересно, для кого, ты, предназначался, цветочек аленький? – Тихо, спросил, сам, себя Сашка.
Глава семнадцатая
Над усадьбой «Веселый дворик», воскресное утро, окрасилось бледно-розовой зарей, предвещавшей ясный, безветренный день.
Алена проснулась, рано и, хотя, Туманова предупреждала ее, чтобы она вела, себя естественно, не смогла улежать, в постели и вскочила.
Считая, что не стоит, в такую рань, лезть, на глаза прислуге, она тихонько села, у окошка и стала смотреть, во двор.
Рассвет не произвел, на нее, особого впечатления, потому, что Белая – Чернышевская считала, что рассвет, обязательно должен быть ярко-красным. Как в песне, которую, по утрам, любил напевать отец: «Утро красит, красным светом, стены, древнего Кремля….».
– Как, все-таки, у них, все – убого. – Вдруг, подумала, она, ни с того, ни с сего.
После тюремной камеры, место, куда ее привезли, показалось, Алене прекрасным.
Теперь, деревянные срубы, зданий и ограда из жердей, казались, ей смешными и нелепыми.
Только здешний сад, заслуживал, быть перенесенным, на одну, из отцовских вилл, где-нибудь, в средней полосе. Как сказал, тот мент: «Футуристический пейзаж»!
– Ага, вот и Ванька, вылез, из сторожки! – Отметила она, про себя. – Хоть бы не начал мочиться, посреди двора.
Довольно, симпатичный, внешне, но полный, полудурок, в умственном развитии, этот страж порядка вызывал, у Алены, смешанные чувства. С одной стороны – он был смешон, с другой, ей было, его, немножечко, жалко.
Вчера, его на смену, привез, какой- то офицер и на вопрос, сменяющегося дяди Пети, почему не заступает Миклашевский, ответил:
– На больничном – Миклашевский. Этот кадр, подежурит. Старший сержант Лобанок.
После отъезда начальства, Ваня, как представился, заступивший на смену, с серьезным видом проверил, хорошо ли сидит, на ней, электронный браслет. На замечание, Алены, что у него в будке запищит, если браслет расстегнется, Ваня ответил:
– Так, положено!
Потом, он выложил Алене, что, его прислали, сюда, в качестве «усиления», потому, что он очень опытный сотрудник. Правда, ему, сказали, что он, здесь – временно. Он, сам, правда, не горит желанием, застрять, здесь, надолго. Ведь, он работает, на «Жданах», охраняет рынок.
Позже, Алена слышала, как заведующая, Анна Леонидовна, говорила, кастелянше:
– Прибери, все, с глаз, долой! Слыхала, этот соколик, на «Жданах», сторожует! С ним, надо, держать, ухо, востро! Враз, приберет, что плохо лежит!
Покрутившись, вокруг Алены и поняв, что сердечного разговора, у них не получится, Ваня переключился, на горничную Веронику.
Та ответила, на его поползновения, легким флиртом, и привратник воспрял, духом.
Ваня, походив по двору, скрылся, с глаз, и Алене стало скучно.
Поскучав, еще, немного, у окошка, девушка начала зевать и решила, поспать, еще чуть-чуть.
Проснулась, она, как дома, аккурат, к завтраку. Во дворе, слышались голоса.
Выглянув в окошко, Алена увидела, что Ваня крутится возле второй горничной – Вики, которая, по своему обыкновению, загорала, вытащив шезлонг на солнце.
– Прямо, копытом бьет! Как – жеребец! – подумала она, а вслух добавила:
– Как – мачо!
Тут, Алена рассмеялась, потому, что вспомнила беседу, с дочерью, отцовского приятеля.
Маргарита, так звали ту, сногсшибательно-гламурную деву, рассказывая о своем бой-френде, назвала, его «настоящим мачо».
На, это, Алена заметила:
– Вообще-то, по-итальянски, «мачо», означает жеребец. И, не просто, жеребец, а – жеребец-производитель. Тот, который предназначен, только, для удовлетворения, кобыльей похоти. В конце концов, он конечно – лошадь, но, в сущности – скотина безрогая! Мне бы не хотелось, чтобы рядом со мной, находился человек, которого можно было ассоциировать с, безмозглым скотом.
Выражение, лица, тогда, у Маргариты, стало приятно отупелым, хотя было непонятно, от чего? То ли она обиделась, то ли ничего, не поняла, из сказанного.
Понаблюдав, еще немного, за Ваней, Алена решила, про себя:
– Нет, он – не «мачо»! Он – косячный жеребец, которым двигают, не меркантильные намерения, а любовь, к процессу! Такой соберет, вокруг себя табун и глотку перегрызет, любому, кто покуситься на его кобылок!
После завтрака, Алена намекнула Веронике, что засиделась и не прочь прогуляться, скажем, после обеда.
– Пойду, спрошу – что Ванька скажет!
– Ага! – Подумала Алена. – Ваня превратился в Ваньку! На этом направлении, процесс, у него, пошел!
Вернувшись, Вероника, сказала:
– Говорит – можно! Только, это…. – Потупилась девушка. – Он говорит, что местность, для него – незнакомая. Просит, что бы я пошла с вами…. Можно, так?
– Конечно! – Радостно, сказала Алена, так, будет, еще лучше!
– Ладушки!
В голосе, Вероники, послышалось смущение.
– Скажете, когда захочет идти!
Когда горничная ушла, Алена, чувствуя, как внутри нарастает напряжение, упала на кровать и попыталась успокоиться.
От лежания, нервоз, стал, только усиливаться, и Алена пошла, в сад.
В саду, она начала успокаиваться.
– Помогают, что ли, эти коряги, загогулистые? – Подумала она и спохватилась:
– Конечно, помогают, они, же – туристические! Вот, они и помогают! Я, ведь – туристка! Милиционер, тогда, их так и назвал – туристические. Это Ирина, его поправила, сказала: «Футуристические»!
Алена развеселилась и, полностью, пришла, в себя.
Время, все ближе, подходило, к обеду, но чувство, тревоги, больше не приходило.
Обедали, в усадьбе – кто, как. Милиционерам, еду, обычно, относила повариха Надя. Иногда, тем, хватало. Иногда, они, захаживали, за добавкой. Остальные, садились, вместе, за общий стол, в малой столовой.
Дворника Владимировича допускали к совместной трапезе, если он был абсолютно трезвый, что, видимо, случалось, крайне, редко. По крайней мере, за все время пребывания в «отеле», Алена, его, ни разу, за столом, не видела.
Ей, самой, было предложено, принимать пищу по собственному усмотрению – хочешь со всеми, хочешь у себя, в комнате.
В первый, день, она ела, у себя. Потом, решила выходить, к, общему, столу.
Сегодня, обеденный стол был накрыт без обычной для Нади, задержки, что было здесь, обычным явлением, а точно в срок.
Дворник Владимирович, явившись, к столу, даже, выразил, по этому поводу, легкое недоумение.
– Так, праздник, то – какой! – Сказала Надя, всплеснув, руками. – Владимирович, сообщил, что, к столу, пожалует! Как, я могу, дорого гостя, задерживать!
– Ване, то, поесть отнесла? – Поинтересовалась заведующая.
– А, то, как, же! – Сказала Надя. – Супу, не захотел! Говорит, мне, лучше, бифштексов, побольше! Привередливый!
Обед прошел, довольно, весело. Заведующая и повариха, все время подтрунивали дворника, убеждая его, порвать с «зеленым змием» и питаться прилично, за столом, а не у себя, «в конуре».
После обеда, Алена, подошла, к Веронике, и спросила:
– Так, что – пойдем, пройдемся?
– Угу! Сейчас! Только, Ване, скажу!
Вернувшись, Вероника, радостно, улыбаясь, сказала:
– Пошли! Говорит, можно идти!
Ваня, поджидал, их, у ворот. Для прогулки, он, можно сказать, принарядился – застегнул мундир, на все пуговицы, и смахнул пыль, с ботинок.
Девушки, молча прошли, мимо него. Вероника, даже, гордо, задрала нос, кверху.
Выйдя, за ворота, Алена взяла спутницу, под руку. Ваня, обмахиваясь пучком, травы, шел следом, и, проявляя бдительность не только, разглядывал, их со спины, но и вертел головой по сторонам.
Выйдя на асфальт, девушки, разом, не сговариваясь, повернули, в сторону деревни.
Заметив, на краю, кукурузного поля, синюю машину, Алена спросила:
– А, там – кто?
– Орнитологи. – Сказала, Вероника.
– Что – за орнитологи? – Насторожился Ваня.
– Ученые. Птиц изучают. – Пояснила девушка, явно, демонстрируя, перед ухажером, собственное, превосходство. – К нам, в усадьбу, заезжали. Спрашивали, может, можно остановиться. Потом, в деревню, поехали. Теперь, у тетки, моей квартируют.
– У, тебя, тут, что – тетка? – Поинтересовался конвоир.
– Да. – Гордо, повела плечами, Вероника. – Тетка Эвелина!
– Вы, не из дворян – будете?
– Чего, это?
– Ты – Вероника, тетка, у тебя – Эвелина! Имена – такие аристократические!
– Да, ну – тебя! Из простых – мы!
– А, можно, мне посмотреть, что они, там, делают? – Прервала их милую, беседу, Алена.
Ваня, мгновенно, насупился, но, как-то несерьезно.
– Ой! Ой, какие мы – строгие! – Насмешливо, сказала Вероника.
– Так и быть, можно.
Направляясь, в сторону «орнитологов», Алена, снисходительно, не прислушивалась, к завязавшейся беседе, между горничной и милиционером.
Ирина встретила, ее, в наушниках и с, небольшим, микрофоном в руках.
В кабине, положив руки на руль, сидел, какой-то, уж очень, мрачный тип, похожий на наемного убийцу.
– Вот, это – любовь! – Улыбнулась, Туманова, Алене, выразительно, кивнув в сторону, оставшейся, на дороге, парочки.
Алена, помня инструкции, ничего, не сказала, вслух, только, вопросительно, кивнула.
– Все – в порядке. Говорить, можно. – Сказала Ирина. – Вокруг, все чисто! Давай, присядем, вот, здесь – что бы быть, на виду.
Они сели, на какие-то, чемоданы, друг, против друга.
– Ты – как? – спросила Ирина.
– Нормально.
– Я браслетик, с тебя, сниму, когда вертолет сядет, или чуть, позже.
– Хорошо. – Кивнула Алена.
Вчера, ночью, Туманова осмотрев замок приспособления, сразу заявила, что «такое барахло», в России, уже давно не делают.
– Каменный век! – Подвела, она тогда, общий итог.
– Алена! Алена! – Позвала, ее Вероника, махая рукой.
– Да!
Алена поднялась и помахала, в ответ.
– Мы, у тети, будем! Белый дом! Крайний! Ты, только, долго, не задерживайся!
– Хорошо!
– Пятнадцать минут! – Крикнул Ваня и, делая замысловатые зигзаги, поспешил, вслед, за своей, пассией.
– Вертолет, скоро, прилетит? – Спросила Алена.
– Уже близко. Тебе, не слышно, еще, а я, его, уже слышу.
Вскоре и Алена, без всякого, спецоборудования уловила, вдали, еле слышный рокот.
Шум, винтов, все нарастал, и она чувствовала, как начинают дрожать, колени.
Видно, по разлившейся по, ее лицу бледности, Ирина угадала, что винтокрылая машина находится, в пределах обычной, слышимости. Сняв, наушники, и похлопав, Алену по плечу, Туманова сказала:
– Ну, вот – почти, все…. Сейчас загрузимся и полетим. Хмурый субъект, вылез из кабины и, задрав голову, вверх, сказал:
– Вон – они! Летят!
Сидя, за столом, у тети Эвелины, милиционер Ваня, подробно и обстоятельно объяснял, двум женщинам преимущества Департамента охраны, перед, обычной, патрульно-постовой службой.
Пить, Ваня отказался, но, на шинку, приналег изрядно.
Заслышав, шум вертолета, он, прервав, пафосный монолог, поднял голову:
– Это, чего, там – такое?
– Летит, что-то. – Беззаботно, сказала Вероника.
– Так, не опыляют, уже?
– Не опыляют. – Подтвердила, Эвелина Борисовна. – Только, все равно летать, не перестали. Делать, им, видно, нечего!
– Вот, вы, Эвелина Борисовна, зря, говорите, что мы, там, крохоборничаем! – Продолжил Ваня. – Ничего подобного! Просто, в силу обстоятельств, нам, известно до какой нижней планки, может опустить цену, продавец….
Когда вертолет приблизился, к деревне, Ваня, снова, замолчал, и даже поднял голову кверху, ожидая пролета воздушной машины.
Однако вертолет, над столом, не появлялся, хотя гудел, все громче и громче.
– Так, он садится! – Оторопело, сказал он. – Ничего, не понимаю….
Милиционер, растерянно, взглянул, на женщин, пребывающих в состоянии полной безмятежности. Потом его взгляд упал, на, переносной, приемник сигналов тревоги.
Все было в норме.
– Надо, идти посмотреть… – Начал подниматься Ваня, из-за стола.
– Сидите, сержант! – Строго и очень официально сказала Вероника, разворачивая, у него, под носом, неизвестно, откуда, взявшуюся красную книжечку.
Там была ее фотография и надпись со словами: « …Комитет государственной безопасности….».
– Это, чего, такое? Что, за шутки?
– Сидеть, кому говорю….
Голос Вероники звучал нежно, но глаза, были холодными.
– Ты чего? – Грозно спросил Ваня, расправляя плечи.
– Сержант, сидите, спокойно! Комитет Государственной Безопасности! – Послышался голос, с крыльца.
Повернув голову в ту сторону, он увидел молодого крепко сбитого паренька, в цивильном костюме.
Этому, можно было верить, что он оттуда, откуда представился. Поэтому милиционер опустил, пятую точку, обратно, на стул и притих.
– Что там? – Спросила Вероника, у стоящего, на крыльце, паренька.
Тот, в свою, очередь, задрал голову, вверх и задал, кому-то невидимому, аналогичный вопрос.
– Вертолет сел. Горючее заливают. – Ответили, сверху.
Вслед, за этим, во дворе, воцарилась тишина. Только, стул поскрипывал, под нервничающим Ваней.
– Все! Садятся! И машина отъезжает! – Раздался голос из, слухового, окошка. – Дамочки, в вертолете, мужики, на колесах!
– Сержант, за мной! – Скомандовала Вероника и бегом бросилась, со двора. Ваня, еле, поспевал, за ней.
Выбежав за околицу, девушка остановилась и, держа, руку, козырьком, проводила взглядом, взлетающий вертолет.