Гибель Республики. Хроника в сценах и документах

Цезарь – Клодию из Испаний, куда выехал как наместник

Нам не грозит ничто. Пакт Катона с Помпеем невероятен, ибо Катон не продаст себя. Но – внимание!

Цицерон – Катону

Слушай, достойнейший из людей! Скажу тебе, что Помпей обожает славу невиданно, но в политике и в общении с плебсом он как дитя… И, главное, если вы породнитесь, будет возможность реализовывать философию, воплощать идеалы в римском нечестии. О, я знаю Помпея! Я защищал его на судах; он скромен и склонен к доброму. Удостоенный званья «Parens Patriae»13, друг, с твоей помощью за решимость в дни Катилины, я и тебя вознесу наверх. Породнись же с ним!

Цицерон в тот же день – другу Аттику

В Риме столько событий! Будь я болтлив, как рот, не успел бы сказать всего. Ты представь Александра14, Магна Помпея, это во-первых: завоевать мир, дабы, вернувшись, сделаться пешкой! бегать просителем за сенатской элитой! Консульства нé дали, утвердить азиатский план отказались, но и проект наделения ветеранов землёй отвергли. Кто же преступные дураки? Кто? Красс, Лукулл и Марцелл. Катон ещё… Ладно, первых мы знаем с их скудоумием и надутым тщеславием знатных нобилей. Но Катону не ясно, я вопрошаю, что без поддержки честность не выдержит натиск пагуб? Что бы смириться ради победы? Нет. Бесполезно. Видишь Катона – и словно чувствуешь, что встают перед взором снежные Альпы с надписью, что нельзя служить одноврéменно двум. Конечно, был бы он мягче – не был бы Марк Катон, нам известный. Только, в конце концов, мы не пьесу затеяли, где Порок душит Праведность, а она отбивается. Тот и та – вне действительной жизни, коя вокруг нас. Глýпы бывают некие лица с их театральной односторонностью. Я гляжу в себя, в Цицерона, – сложен бесспорно: непостоянен, амбициозен, вспыльчив, изменчив, но и толков, начитан, смел, добродетелен! Посмотрю на Катона – голая Правда без тени фальши, Правда с Упрямством. Боги бессмертные! Вник ли он, что живёт не в платоновых домыслах, а с подонками Ромула?!

Всё, молчу. Это тема, где я теряюсь, ― впрочем, как Цезарь. Умный, расчётливый, осмотрительный Цезарь тоже не знает, как быть с Катоном. Цезарь уехал грабить Испании в ранге претора, чтоб покрыть баснословный долг и сорвать куш для будущих подкупов, ведь ему надо в консулы.

Кстати, Клодия привлекли-таки в суд, скота, за его святотатства и за интрижку с жёнушкой Цезаря, кой отправил прошение на развод немедленно; ищет выгодных браков: может, с Помпеем? Мне бы сидеть, молчать, но супруга, Теренция, – в пиках с Клодием, и я должен его обвинять в суде, а ведь он мне приятель… Чуть не забыл, прости: как, пришла ли в твоё захолустье весть, что Катон дал развод жене? Ах, Катон, неужели ты слаб, как мы? Возжелал породниться с сильными мира, то есть с Помпеем?

Красс, богатейший сенатор, – Цезарю

Чтоб ты отбыл на должность, я поручился кругленькой суммой перед твоими заимодавцами. Ты теперь там наместник? Грабишь Испании? Возврати-ка мне деньги, Цезарь, скорей, пока есть где брать. Коль Катон и Помпей сойдутся, больше не дам за тебя монетки. Все мои деньги, как и твой шарм, будут мало что значить.

Катон – другу Мунатию

– Передай, что Катона не взять соблазном и что Катон станет другом Магна, если Магн станет добрым, честным. Дружба их будет крепче родства.

Цезарь – Клодию из Испаний

Мы победили. Марк Катон и Помпей в разладе. Так что за дело! Будь за Помпея, капай мёд в уши римскому быдлу. Милый, любимый! Мой…

Помпей, выгнав Мунатия, кто был прислан Катоном, нервно бормочет: – Он отказал?! Помпею, кто был народом назван Великим?! Магну Помпею?!! Он что, не понял?! Стоит мне топнуть – в Рим приползёт на коленях вся знать вселенной!!! Вздумай жениться – мне будут рады все семьи Рима, все-все матроны!!! – Он подымает критскую вазу, чтобы швырнуть её. Не решась, ставит вазу на место. – Вдруг он не понял, что породниться с ним предлагал я, МАГН?!!

Льстецы:

– Ты был должен, вернувшись, не распускать войска после славной войны, а идти на Рим, и сейчас ты бы был диктатором. Ты бы всех их казнил, Помпей: и катонов и крассов! Славься!!

Щерясь, Помпей, зло:

– Я их казнил бы! Всех скопом сразу!!! Не понимают добрых подходов! Им всем по нраву, если их бьют?! Пусть знают: я, распустив солдат, был унижен! Впредь буду умным, не распущу рать! Живо почувствуют, кто такой Помпей Магн, бог плебса!

Льстец:

– О, Великий!! Плебс тебя любит! Ты лучший воин! И ты богат, богат! Ты меч Рима! Ты исключителен!

Помпей, хмуро:

– Катон… Он кто?! Отказал породниться… Я как мальчишка… Я опозорюсь перед солдатами, каковым сулил землю, и перед странами, что захватывал, коль в сенате отменят все мои планы, там утверждённые. Но и Рим засмеёт меня, покорителя мира, ставшего как простой гражданин.

Льстецы:

– Подкупай их, чернь и ораторов! Яви милость к ним, покажи благосклонность! Все придут под сень звёзд твоих и богатства и силы! Да, подкупи Рим, Город продажный и развращённый, ― и он падёт ниц!!

Надписи на зданиях близ Форума

Эй, Помпей, где награды за войны? Мир покорил тебе твой наложник Деметрий, коему даришь виллы?

Магн-Болтун-Балабол-Брехун!

Клали, двигали мы «Великих»!

В дырку Помпея мы поимеем!

Цезарь – тайно – Помпею Великому из Испаний

Я, чтитель римского Александра, чувствую зависть перед величием дел твоих и досаду на чванство римских магнатов по отношенью к лучшему воину всех времён и народов. Я, как патриций линии Юлиев от богини Венеры; я, бывший претор и даровитый римский оратор, рад был бы видеть дочь мою Юлию за кумиром Республики. Предоставлю себя, и друзей моих, все ресурсы и средства в распоряжение столь великого зятя, кой образец мой в бранном искусстве, ибо не так давно за победы в Испаниях получил я, волей солдат моих, императорский титул.

Цезарь, пропретор и император, друг исполина воинской славы.

Клодий, ораторствуя с помоста перед толпою, резко кричит:

– Чтó дал сенат, кроме жалкой подачки, брошенной в виде хлебных раздач? Чтó, други? Или Республику не возвысил, не накормил Помпей и Республика нищая? Рим стал центром земли, мы знаем, деньги текут в Рим; также на каждого из сограждан – сотни подвластных. Но благородный народ наш нищ! Катон-брюзга, его свора в сенате и Цицерон-трепач всё протратили. Цицерон-пёс судил меня, когда я был застигнут с жёнушкой Цезаря в его доме на требах Доброй богини… – Клодий подмигивает. – Блеск баба! пряная!.. Хотя Цезарь признал при всех, что я чистый. Как же иначе? Чтобы наш Цезарь не поделился всем, что имеет (смех)?! Да скажи кто: Цезарь прижимист, – в зад того (смех и гогот)! Я самый-самый что ни на есть народ. По рождению Клавдий, как мои родичи, что зевают в сенате, сделался Клодием, чтобы стать ближе к вам, народ. А сестра стала Клодией, римской шлюхой. Мы ваши оба, – и Клодий хмыкает, – в меру ваших возможностей (буря хохота). Ибо мы продаёмся только за деньги.

Примечания