Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин

– Так, патроны заводские, в латунной гильзе, полторы сотни. Патроны для нарезного ствола, ровно сотня. Пулелейка для нарезных патронов есть, капсюли есть. И для гладких патронов, и для нарезных. Пулелейка для гладких патронов есть. Навеска для пороха. Шомпол, ершики для чистки, – закончил он, открывая деревянный ящичек, который достал последним. – Хоть сейчас на промысел.

– Доволен? – спросил урядник с непонятной усмешкой.

– Не то слово, ваше благородие, – честно признался Мишка, баюкая ружье в руках.

– Ну и слава богу. Значит, в суд подавать на него не станешь?

– Да за что же?! – растерялся Мишка. – Человек свое слово честно сдержал. За все беды, что случайно нанес, заплатил. Так за что же в суд? Да и не верю я, что это он виноват, – помолчав, признался Мишка.

– Вот и я не верю, – вздохнул урядник. – Был я в том сарае. Еще до взрыва. И так тебе скажу, Мишка. Прав ты. Нечему там взрываться было.

– Потому вы так старательно везде с ним ходите? – сообразил Мишка.

– Угу. Человек он хороший. В депо его хвалят. А что до увлечений его, так на то он и инженер, чтобы всякое разное придумывать. А если посадят его, то депо наше, считай, навсегда без инженера останется. А это значит, что и народ без работы будет. Не все, конечно, но многие. Вот и бьюсь, чтобы дело это расследовали по совести, а не ради отмахнуться.

– Так это правильно, ваше благородие, – закивал Мишка.

– Да что ты заладил, благородие да благородие. Николай Аристархович я. Забыл что ли? – возмутился урядник.

– Виноват, Николай Аристархович. Забыл. Я после контузии почти все забыл. Даже маму Глашу и то не сразу вспомнил, – ответил Мишка, скорчив соответствующую физиономию.

– Эк тебя приложило-то, – покачал урядник головой.

– Так потому и сказал в прошлый раз, что не может ведро соляры так взорваться. Тут динамит нужен. И немало, – сменил тему Мишка. – Видел я, как скалу взрывали, когда ветку на шахту тянули. От такой пучок динамитных шашек, чтобы один валун убрать, – закончил он, показывая количество шашек руками. – А рвануло так, что от такого валуна один щебень остался.

– Думаешь, стоит со строителями путейскими поговорить? – задумчиво уточнил урядник.

– Ну, хуже точно не станет, – кивнул Мишка.

– Вот и я так думаю, – вздохнул урядник, задумчиво барабаня пальцами по лавке. – Ну да ладно. То мои дела. А ты поправляйся. И помни, что мне обещал.

– Не извольте беспокоиться, Николай Аристархович. Я свое слово держу. А если Трифон что удумает, так то не ко мне вопрос.

Урядник вышел из дома, а Мишка, быстро разобрав ружье, уложил все полученное обратно в кофр и поспешно задвинул его поглубже под лежанку. От завидущих глаз пропойцы-дядьки. Чтобы не вводить того в искушение. Но едва только он вернулся к чтению, как неожиданная мысль заставила его отбросить газету и поспешно выдернуть кофр обратно. Только теперь до него дошло, что все боеприпасы были унитарными, то есть собранными в один блок.

Увлекаясь оружием, Мишка отлично помнил, что собирать капсюль, порох и заряд начали только к началу двадцатого века. До того каждый оружейник искал свой способ быстрого заряжания оружия. Выходит, мир, в котором он оказался, в этом отношении развивается быстрее? Или это вообще другой, параллельный мир? От такого открытия Мишку в жар бросило. Но пока, не имея точного подтверждения, это была только версия.

Вошедшая в дом тетка отвлекла его от размышлений. Подойдя к лежанке, она устало улыбнулась и, протягивая Мишке обрезок толстой доски, сказала:

– Вот, Мишенька. Мужики сказали, что на приклад и цевье тебе в самый раз будет.

– Благодарствую, мама Глаша, – улыбнулся в ответ Мишка, рассматривая доску.

Древесину и вправду подобрали отличную. Оглаживая рукой ровные плотные слои, Мишка мысленно прикидывал, что и как резать. Осторожно поднявшись, он вышел в сени и, достав из угла ящик с плотницким инструментом, отнес его к лежанке. Потом, найдя там же старую корзину и кусок рогожи, принялся готовить себе рабочее место. Глядя на его потуги, Глафира только удивленно глазами хлопала.

Заметив ее недоумение, Мишка только плечами пожал:

– Ну не сорить же в избе. Ты и так вон все руки стерла, стирая да отмывая. А так все опилки да стружка в корзину, да в печь.

– Да бог с тобой Мишенька. Я б прибрала. Мне нетрудно, – принялась уверять его женщина. – А чего урядник-то хотел? Чего приходил? – задала она самый важный для себя вопрос.

– Ружье от инженера принес, – успокаивающе улыбнулся Мишка. – Так что теперь мы с тобой, мама Глаша, точно не пропадем. Ты деньги-то припрятала, а то, не ровен час, Трифон найдет?

– За поленницей, в коробке из-под чая, – тихо ответила женщина, лукаво улыбнувшись.

– Правильно, – усмехнулся Мишка в ответ. – Вот на ноги встану, тогда и пойдем тратить. Купим всякого в доме нужного и тебе обнову какую.

– Да ты что, сынок? Зачем? – ахнула Глафира.

– А затем, мама Глаша, что все должно делаться правильно. Тебе давно уже пора что-то новое купить.

– Спаси тебя бог, сынок, – всхлипнула женщина, утирая глаза уголком платка.

Взяв свое разбитое ружье, Мишка быстро отсоединил приклад и, достав из ящика тонкий гвоздик, принялся очерчивать его на доске. Прикинув толщину, он решил сразу резать анатомический приклад с упорной шейкой. Нечто подобное он несколько раз видел у всяких богатеньких буратин, имевших возможность заказывать у оружейных мастеров апгрейд своего оружия.

Лучковая пила вгрызалась в доску, отсекая все лишнее так, чтобы еще и на цевье осталось. Грубо выведя контур приклада, Мишка разметил посадочную площадку в торце и принялся срезать излишки стамеской. Наблюдавшая за его работой Глафира удивленно покачала головой и, вздохнув, тихо сказала:

– Весь в отца. Тот такой же мастеровитый был. Любое дело у него спорилось.

– Значит, точно все получится, – усмехнулся в ответ Мишка.

У него и вправду получалось. Пятка приклада, слегка развернутая благодаря правильно сточенной древесине, ложилась в плечо словно влитая. Шейка приклада, ярко выраженная для лучшего упора в ладонь, была чуть выше, что давало возможность не сильно выгибать шею при прицеливании. В общем, он умудрился сделать то, что хотел сделать еще в прошлой жизни.

Прикрутив казенник к прикладу, Мишка занялся цевьем. Тут все было проще. Быстро выточив основу под бобровый хвост, Мишка принялся прикручивать к нему все металлические части. За этим занятием и застал его пришедший на очередной осмотр врач. С интересом понаблюдав за работой парня, он одобрительно покивал, после чего достал из жилетного кармана часы и, улыбнувшись, велел:

– Отложите-ка работу ненадолго, юноша. Пора вас осмотреть. Что ж, очень неплохо, – добавил он, проверив пульс. – Сердце работает как часы, наполнение хорошее, ритм ровный. А как общее состояние? Тошноты, головокружения нет?

– Бывает еще иногда, – вздохнул Мишка.

– Сие неудивительно, юноша, – понимающе вздохнул доктор. – Неделя всего прошла с того момента, как вы в себя пришли. Рановато вы так усиленно двигаться начали.

– Да какое же это движение, доктор? – удивился Мишка. – Я ж только руками шевелю. А ходить пока толком и не получается. А ежели совсем не вставать, так и ноги скоро отсохнут.

– Тут вы, молодой человек, безусловно правы. Но и излишние усилия вам сейчас могут навредить. Так что будьте аккуратны. Не хотелось бы, знаете, потом вас от эпилепсии лечить. Тем более что она пока толком и не лечится.

– Постараюсь поберечься, доктор. Обещаю, – ответил Мишка, честно глядя ему в глаза.

Прожив три недели в таком неспешном режиме, Мишка почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы вплотную заняться своим новым организмом. Тело, что ему досталось, было жилистым, крепким, с хорошей реакцией, но совершенно нетренированным. Похоже, кроме нескольких подростковых драк ничего другого в активе у бывшего хозяина тела не было. Так что, едва закончив с полировкой приклада для старого ружья, Мишка принялся про себя разрабатывать систему тренировок.

Растяжка, бой с тенью, ножевой бой по армейской системе, которая пару раз спасла ему жизнь в армии, да и просто отработка ударов на подходящем мешке. Собирать тренировочный комплекс Мишка и не думал. И так светился со своими проколами, словно фонарь. Так что, закончив с ружьем, он начал плавно нагружать свое тело. К его удивлению, сложнее всего пришлось с растяжкой.

Предыдущий Мишка явно и не помышлял о спорте, занимаясь только насущными проблемами. В общем-то, Мишка нынешний его понимал. Когда в доме из кормильцев только баба да огород, а все добытое ими доблестно пропивается, поневоле начнешь думать только о том, как зимой с голоду не помереть. Теперь, уже немного понимая, куда примерно его закинуло, Мишка представлял, какие тут зимы.

В общем, убедившись, что после физических нагрузок ушибленная его голова ведет себя нормально, парень начал приводить себя в порядок и попутно, чтобы хоть как-то не сорваться в депрессию и истерику, вспоминал свою прошлую жизнь. Детство, которое не кривя душой можно назвать счастливым. Юность, в которой бывало всякое, но ангел-хранитель справлялся со своей работой и вытаскивал его буйную головушку из неприятностей. Служба в армии, где из молодого оболтуса за два года сделали если не профессионала, то хотя бы бойца, способного грамотно действовать в пределах поставленной задачи. Пройдя кавказскую войну, Мишка, вернувшись на гражданку, неожиданно для себя понял, что не понимает, как жить дальше. На первый взгляд, все было понятно. Устраивайся на работу и живи, как хочешь. Главное работу найти. А на самом деле все оказалось не так просто. Даже имея на руках диплом о высшем техническом образовании, Мишка оказался никому не нужен. И все упиралось в его участие в боевых действиях. Мишке прямым текстом говорили на собеседованиях, что отмороженные на всю голову стрелки им не нужны.

Найдя с грехом пополам какую-то контору, занимавшуюся всем подряд, он честно пытался вжиться в мирную жизнь. Пахал как проклятый, приходя домой за полночь, забывал про выходные и отпуска, но выбраться из жизни на грани нищеты не получалось. Начальство наедало ряхи, приобретало новые машины и меняло секретарш, а в его жизни все было по-прежнему.

Поймав себя на том, что больше не может и не хочет так жить, Мишка уволился и, немного помыкавшись, устроился на работу в небольшой автосервис. Ему всегда нравилось работать руками, видя реальный результат своих трудов. За то время, пока он загонял себя на работе, тихо ушли один за другим из жизни родители, своей семьи не сложилось, и Мишка вдруг понял, что проводить долгие вечера у дебилизатора ему совсем не хочется.

Побегав по инстанциям, он приобрел охотничье ружье, итальянское пятизарядное «Бинелли», подходящую снарягу и, недолго думая, в ближайший сезон отправился на охоту. Купив лицензию, на гусиной тяге он познакомился с толковыми мужиками, выезжавшими на природу не просто водки попить, и вскоре начал обрастать знакомствами. Именно так он пришел к мысли, что для одного, мотаться по городу достаточно мотоцикла.

Так что следующим этапом стало приобретение и ремонт железного коня. Знакомства среди инспекторов ДПС помогло ему приобрести тяжелый мотоцикл без коляски. На вопрос, почему именно такой, Мишка с грустной усмешкой пожимал плечами, откровенно отвечая, что на иностранную технику слишком долго зарабатывать придется, а кататься уже сейчас хочется.

Так он и жил, деля время между работой и увлечениями. Несколько попыток создать семью закончились ничем. Девушки, едва узнав, что он не топ-менеджер большой корпорации и не бизнесмен, моментально испарялись, оставляя в душе чувство незаслуженной обиды. Наконец ему надоело переживать и бороться с чувством неполноценности, и он переключился на профессионалок. Тут все было намного проще. Заплатил, получил искомое и забыл.

И вот когда жизнь вошла в нормальное русло и катилась по накатанной колее – новый фортель. Словно кому-то там наверху не понравилось его поведение, и этот кто-то решил одним движением изменить все. Задумавшись, Мишка не услышал, как в избу вошла тетка, и вздрогнул, когда услышал ее изумленный вздох. Он как раз делал очередное отжимание, когда Глафира, испуганно охнув, запричитала:

– Мишенька! Сынок! Да что ж это делается-то?! Тебе ж доктор сказал, лежать!

– Мама Глаша, уймись, – плавно поднимаясь, с улыбкой выдохнул Мишка. – Это я специально, чтобы кровь разогнать. Да и доктор сказал, что если не сильно, не особо напрягаясь, то можно.

– Ох, Мишенька. Поберегся бы ты. Ведь едва живой остался, – удрученно вздохнула женщина.

– Ну не всю же жизнь мне лежать, мама Глаша, – улыбнулся Мишка. – Вот начну ходить ровно – и крыльцом займусь. А то ступеньки сгнили давно. Так и до беды недалеко. Я, мама Глаша, потихоньку, не спеша. Помню, что доктор сказал, – попытался успокоить он женщину.

– Ох, смотри, сынок, – покачала та головой. – Сам думай. Взрослый ты у меня уже. Мужик, почитай.

– Вот потому и занялся гимнастикой, что мужик, – тут же нашелся Мишка. – Зима скоро, а у нас во дворе конь не валялся. Дров купить надо. Угля.

– За дрова я уже договорилась. С лесопилки две подводы бревен привезут, – поспешила успокоить его тетка.

– Этого мало. Все равно уголь нужен. Зима длинная, – упрямо качнул головой Мишка.

– Так дорого его покупать-то, – вздохнула Глафира.

– Не дороже денег, мама Глаша, – отмахнулся парень. – Есть у меня одна мыслишка, как это дело решить.

Он и вправду решил обратиться с этим вопросом к инженеру, сарай которого натворил столько бед. Уголь для депо все равно закупают, так почему бы и не приобрести его у того, кто этот самый уголь в депо и везет. Главное, чтобы инженер свел его с нужными людьми. Словно в ответ на его мысли, в дверь постучали и избу вошел инженер в сопровождении урядника и еще двух мужчин в каких-то мундирах. Удивленно глядя на эту делегацию, Мишка напрягся, не понимая, что происходит. Но чуйка, доверять которой он привык еще в армии, молчала.

– Здравствуй, Михаил, – откашлявшись, пробасил урядник, расправляя усы. – По делу мы к тебе. Вот, знакомься. Господа дознатчики, по делу, значит, в котором ты пострадал. Поговорить с тобой хотят.

– Милости просим, господа. Присаживайтесь. Спрашивайте, – осторожно кивнул Мишка, усаживаясь на лавку.

Гости расселись, и один, помладше возрастом и с меньшими вензелями на странных кургузых погонах, достал из портфеля какие-то бумаги. Старший, задумчиво осмотревшись, пожевал узкими, бескровными губами и, вздохнув, спросил:

– Вы готовы отвечать правду, молодой человек?

– Врать не приучен, ваше благородие, – пожал Мишка плечами.

– Что вы можете рассказать о моменте, когда случился взрыв?

– По существу ничего, – развел Мишка руками. – Когда рвануло, меня по голове приложило, и я сознания лишился. А потом, когда очнулся, понял, что не помню ничего. Имя собственное с трудом вспомнил. В первый день даже мать не признал, – добавил он, кивая на тетку. – Это и доктор подтвердить может. Он как раз тут был.

– Странно вы как-то разговариваете, молодой человек, – насторожился старший дознатчик. – То как крестьянин простой, а то как человек с образованием. С чего бы это?

– Если б я сам знал, – усмехнулся Мишка, лихорадочно продумывая дальнейшую линию поведения. – У меня после контузии разные странности начались. Это даже доктор заметил и пообещал бесплатно лечить меня, если я позволю ему себя наблюдать.

– Вот как?! Интересно, – вскинул брови дознатчик. – Что ж. Продолжим. Вы вините господина инженера в своих бедах?

– Нет, – помолчав, решительно заявил Мишка. – Нет тут его вины. Скорее, тут против него умысел. Чтобы его виноватым сделать, а то и вообще убить. Да я господину уряднику это все уже рассказывал.

– А теперь нам расскажите, – не дрогнув, потребовал дознатчик.

– Как прикажете, – вздохнул Мишка, собираясь с мыслями и вспоминая все, что успел наговорить уряднику. – Значит так. Господин инженер сказал, что собирал у себя в сарае дизельный двигатель. И топлива у него было всего одна ведерная канистра. Сам по себе двигатель взорваться не может, потому как он железный. А ведро солярки так взорваться не может, – закончил он, голосом выделив ключевое слово. – Не то количество.

– А какое, по-вашему, количество дизеля нужно, чтобы добиться такого взрыва? – тут же последовал вопрос.

– Много. Цистерна примерно, – попробовал выкрутиться Мишка.

– И откуда у вас такие познания во взрывном деле?

– Так нет у меня серьезных познаний, – пожал Мишка плечами. – Я просто подумал, что если горсточка солярки просто загорается, то, когда ее много, полыхнуть должно серьезно. А много – это даже не бочка. Это цистерна. Да и не взорваться она должна, а загореться. А пожара, слава богу, не было.

– Это вы верно подметили. Не было, – задумчиво протянул дознатчик, разглядывая его непонятным взглядом. – Что еще скажете?

– А что тут скажешь? – удивился Мишка. – Я тут на досуге подумал, как оно и с чего случиться могло, и показалось мне, что кто-то очень хотел от господина инженера избавиться. Или убить, или на каторгу, не суть, главное, отсюда убрать. И выходит, искать надо того, кому это было бы выгодно.

– Ищи, кому выгодно. Откуда такие познания, молодой человек? – тут же зацепился дознатчик.

– Так я ж грамотный, ваше благородие. И газеты вон почитываю, и книжку иной раз полистаю. Если минутка свободная найдется.

– Да, урядник рассказывал, что вы необычный молодой человек, хотя знает он вас с самого детства.

– Это верно. Господин урядник меня еще пацаном сопливым помнит, – поспешил согласиться Мишка.

– А теперь расскажите, как повел себя господин инженер по отношению к вам и вашей семье, когда выяснилось, что вы пострадали, но живы?

– А как повел? Честно. И ружье мне отдал заместо разбитого, и денег уплатил за лечение и заработка потерю. Все честь по чести.

– И что он при этом говорил? – не унимался дознатчик.

– Да, почитай, ничего и не говорил, – почесав в затылке, признался Мишка. – Дядька мой тут выступать начал, так господин урядник его осадил, а я уж решение принял, которое всех устроило. Все при Николае Аристарховиче было. Я на него и ссылался, как на человека от власти. Он свидетель, ему врать мундир не позволит.

– Да. Мундир, – задумчиво повторил дознатчик, бросив на урядника быстрый взгляд.

Но полицейский, сидевший все это время на лавке, выпрямив спину и сложив руки на эфесе служебной сабли, даже усом не пошевелил. Взгляд его был устремлен в стену, словно куда-то за горизонт.

– Значит, претензий у вас к господину инженеру нет? – последовал очередной вопрос.

– А с чего бы им быть? – сделал вид, что удивился Мишка. – Я ж сказал, он все честь по чести сделал.

– Значит, жалобу в суд вы на него подавать не собираетесь? – продолжал допытываться дознатчик.

– Нет. Говорю же. Чем больше думаю об этом деле, тем больше понимаю, что не все с ним так просто.

– Вынужден с вами согласиться, – задумчиво проворчал дознатчик. – С этим делом и вправду все непросто. Скажите, а урядник ничего от вас не требовал? – вдруг спросил он.

– Вы это про что? – растерялся Мишка.

– Ну, не просил он вас, чтобы вы господина инженера выгораживать начали или жалоб не подавали? Или, может, пугал вас чем?

– Да господь с вами, господин хороший, – Мишка сделал вид, что возмущен до глубины души. – Николай Аристархович добрейшей души человек. И полицейский честный. Да и зачем бы ему господина инженера защищать?

– Чужая душа потемки, – вздохнул дознатчик, поднимаясь с лавки.

Спустя еще неделю Мишка уже достаточно бодро шарахался по двору, то и дело орудуя различным инструментом. Отремонтировав крыльцо, он сменил колодезный сруб, после чего занялся крышей сарая. Тетка Глаша только охала и причитала, заклиная его быть осторожнее, но Мишка, усмехаясь в ответ, неизменно повторял одно и то же:

– До зимы успеть надо.

Договорившись с соседом, он скатался с теткой на рынок к станции, где в десятке разных лавок закупил все потребное для долгой зимы. Точнее, занималась закупками тетка, он же с мрачным видом стоял рядом и вклинивался в разговор, когда замечал, что ее пытаются обмануть. Получилось все до смешного интересно. Взяв с полки банку с чаем, он повертел ее в руках, автоматически отметив про себя вес. Местная система измерений выводила его из себя. Все эти фунты и осьмушки просто бесили.

Так что Мишка решил просто понять для себя, сколько именно товара находится в данной упаковке. Подойдя к весам, он поставил банку на одну чашку и, выбрав подходящую гирьку, бросил ее на вторую чашку. Проверять он никого и не собирался. Мишке нужно было визуально запомнить, какая гирька сколько весит. Но, к его удивлению, гиря весила меньше банки с чаем, хотя на этикетке четко был пропечатан именно такой вес. Четверть фунта.

Удивленно хмыкнув, Мишка подхватил с чашки гирьку и уже целенаправленно принялся вертеть ее в руках. Заметив его манипуляции, приказчик, разбитной парень с прилизанным прямым пробором, в атласном жилете и хромовых сапогах со скрипом, бросил на прилавок платок, который крутил перед теткой, и рысью метнулся к парню, пытаясь выхватить у него гирьку. Заметив его нервозность, Мишка чуть развернул корпус и, дождавшись, кода приказчик вытянет клешню, чтобы дотянуться до гирьки, перехватил его руку и, довернув корпус, взял ее на излом, с угрозой прошипев:

– Не балуй, покалечу.

– Пусти, аспид, – взвыл приказчик от боли в вывернутом под не естественным углом плече.

– Хозяин знает, что ты народ дуришь, или с ним делишься? – спросил Мишка, усиливая нажим.

– Не знает, – взвыл приказчик, вставая на цыпочки, чтобы уменьшить боль.

– Другие гирьки где? – не унимался Мишка.

– Под прилавком.

– Ладно, – выдохнул парень и, резким толчком откинув приказчика в сторону, отпустил его. – Ну, и что теперь делать будем? – спросил Мишка, глядя ему в глаза.

– А ничего ты мне не сделаешь, – зашипел в ответ приказчик. – Не докажешь. А с тобой, голытьба, мы еще посчитаемся.

– О как! Так может, прямо сейчас попробуешь, – презрительно усмехнулся Мишка, сжимая кулаки.

– Чего тут у тебя, Карпуха? – раздался хриплый голос и из подсобки вылез кряжистый мужик с длинными как у обезьяны руками, заросший по самые брови бородой цвета перца с солью, в холщовой рубахе и крепких парусиновых штанах.

На шее у мужика Мишка заметил длинный шрам, сбегавший от подбородка под воротник на грудь. Сутулый, но явно очень сильный, мужик обвел лавку настороженным взглядом и, заметив, что приказчик держится за локоть, удивленно хмыкнул, покосившись на стоявшего у прилавка паренька.

– Чего бузишь, парень? – прохрипел он, мрачно сверкнув глазами.

– А не надо людей дурить, тогда и бузы не будет, – показал Мишка гирьку.

– То не твоего ума дело, парень. Отдай, – разом подобравшись, зарычал мужик.

– Отдай ему, Мишенька, – вдруг взмолилась тетка. – Это ж варнак каторжный, убьет.

– Не рискнет, – усмехнулся Мишка. – Это ж каторга пожизненная. Нет, здесь он меня убивать не станет. А дальше – как бог даст.

– Умный, – неожиданно оскалился мужик.

– Умный, – кивнул Мишка. – Так что, договариваться станем или шум поднимать?

– Чего хочешь? – подумав, спросил мужик.

– Три мешка муки, мешок соли и две коробки чая, – быстро перечислил Мишка.

– Много, – качнул варнак косматой головой.

– Шум вам дороже встанет.

– Думаешь, за горло нас взял? – помрачнел мужик.

– Нет. Но за наглость наказывать надо. И за глупость. Он по глупости своей наглеть начал, а обнаглев, на меня в драку полез, хоть и не знает, кто я. Вот пусть и платит, – ответил Мишка, кивая на приказчика и не отводя взгляда от глаз мужика.

Одновременно с этой игрой в гляделки Мишка мысленно накачивал себя злостью, пытаясь взглядом показать противнику, что не боится его и готов драться. «Я зверь, я готов убить», – билось в мозгу парня. Спустя пару минут варнак не выдержал и, тряхнув головой, медленно отступил к прилавку, повернулся к приказчику и приказал:

– Дай, что сказано.

– Да как же это, Савва?! – взвыл тот. – Он же завтра опять придет.

– Не придет, – рыкнул мужик и, повернувшись, вопросительно посмотрел на Мишку.

– Не приду. Наказывают один раз, – кивнул ему Мишка.

– Дай, – отрезал варнак и тяжело затопал в подсобку.

– Телега перед лавкой. Загружай, – скомандовал Мишка. – И не вздумай дерьмо всучить. Больше не прощу.

Вздрогнув от его тона, приказчик выскочил в подсобку, и спустя пару минут двое пропойного вида мужичков уже сгружали в телегу мешки с мукой и солью. Чай варнак вынес сам и, передавая его Мишке, тихо сказал:

– Шустрый ты парень. Рисковый. Мне такие нравятся. Сам таким был. Только теперь осторожен будь. Карпуха не простит.

– Ну, тут уж как бог даст. Я ведь тоже не пальцем деланный, – усмехнулся Мишка, забирая добычу.