– У нас есть информаторы в казначействе,– скривился в презрительной улыбке Готфрид.
– Верю. «У нас» – это у кого?
– У нас это у истинных патриотов государственности и блюстителей истинного христианства…– Граф облизнул пересохшие губы и принялся говорить. О том, что грядет Антихрист, что Европа слепа, а Россия погружена в медвежью спячку. Что только они – истинные Аристократы Духа осознают истинную опасность и ее размеры катастрофические, апокалипсические, необратимые.
– Французская революция расползается по Европе метастазами и заполняет ее. Еще год, другой и явится Тот, кого называют "Сын Беззакония". Ангелы уже вострубили, но мало кто их услышал. Не многие поняли. Аристократы Духа – это те, кто может остановить грядущее пришествие Антихриста. Нас мало и у нас мало средств, чтобы организовать истинную Коалицию и Сопротивление достаточное. Решено привлечь средства со стороны. Экспроприировать, если будет такая надобность. Для выполнения нашей миссии все средства допустимы. Мы предлагаем сначала добровольно помогать нам, но когда нас не хотят слушать, мы действуем решительно и это правильно. Потому что сидеть, сложа руки – смерти подобно. «Сын Беззакония» – «Зверь», набирается сил. Он, в отличие от нас, не миндальничает. Он берет все, до чего дотягиваются его лапы. Это дает нам право действовать адекватно.
– Это когда же вы Аристократы Духа обращались к нам с просьбами, что-либо профинансировать?
Что-то не припомню я таких просьб?
– Привезли бы вас в Берлин и обратились.
– Как мило с вашей стороны. Экскурсию бесплатную в Берлин хотели нам устроить, а там душевно поговорить. А мы не поняли по медвежьей глупости своей, в спячке пребывая.
– Вы многое не понимаете,– опять скривился презрительно Готфрид.
– Да где уж нам. Вот эти убийства, например. Зачем?
– У вас говорят.– «Лес рубят – щепки летят» – это «щепки». Они… – Готфрид кивнул на тела,– хотели донести. Хозяин был нами завербован, но возомнил о себе, или о нас, невесть что. Вон тот, который у входа с пулевым отверстием в черепе – полицейский. Его узнали, и он пытался убить нашего агента,
– Мишка подошел к телу убитого и действительно увидел в его руке нож.
– Пришлось его ликвидировать, а вместе с ним остальных, как свидетелей. Нам не нужна огласка.
– А к Императору вы с просьбой о помощи не обращались?
– Он в прелести. Околдован окружением. А оно сплошь из слуг антихристовых – масонов. Как можно просить о чем-то того, кто возвращает их к власти?
– Значит вы АД – Аристократы Духа. Странная аббревиатура получилась не находите, граф?
– Нет. Не нахожу. Мы АД для Антихриста и слуг его, и воинства его.
– Лихо. Вам только не хватает черепа со скрещенными костями на красных знаменах и свастики.
– У нас есть знамя и герб есть.
– Интересно было бы взглянуть. И как же они выглядят?
– Полотнище траурной скорби и на нем рыцарь, скачущий в последнюю схватку.
– А девиз? Девиз есть? Если нету еще, то я предлагаю,– «Это есть наш последний и решительный бой», и череп со свастикой всенепременно хоть по углам налепите, раз у вас по центру уже всадник, сломя голову, несется.
– Девиз есть уже. «С нами Бог».
– Гот мит унс? Правильно. Краткость – сестра таланта. А я тут с банальностями лезу. Коротко и ясно. Кто же возглавляет АД?
– Совет из достойнейших. Эти люди наша Надежда и Вера.
– Про Любовь упомянуть забыли,– напомнил Мишка.
– Любовь мы оставили Господу нашему. Он грядет с ней на своих знаменах, а мы лишь предтечи Его и посему не дерзаем столь возвышенно. Нам Вера и Надежда в удел Им ниспосланы.
– Сколько патетики возвышенной. Однако отвечать вам в ближайшее время придется перед судьями земными, за банальнейшее убийство нескольких подданных Российской империи. Вам, как главе шайки, а им как исполнителям злодейства. И разговаривать мы с вами, вот такими «борцами», желания не испытываем. Грязными руками, чистое дело не делают. Хотя с вашим Советом я бы пообщался и, причем, не откладывая в «долгий ящик». К кому обратиться по приезде в Берлин?
– К Кюрфюрсту Герцогу … Готфрид радостно блеснул глазами и принялся сыпать именами и адресами.
– Вы не пожалеете, что приняли это решение. Вы нужны нам, а мы вам. Это был бы самый могущественный Альянс, за всю историю Европейскую.
– А вы не преувеличиваете наши возможности и ваш потенциал?
– Нет, я – реалист. У нас достаточно информации, чтобы сделать правильные выводы. Наши агенты поработали на славу, и мы располагаем ясной картиной ваших финансовых возможностей. Вы империя финансовая в империи законодательной. Не хотите пока прибрать власть видимую также, но невидимая власть уже сосредоточена в ваших руках. В Москве пока только и в Санкт-Петербурге. Но эти два главных города Империи и они та лакмусовая бумажка, на которой мы видим, что ждет Россию через несколько лет. Менее чем через десятилетие. Вы подомнете под себя всех. Сядете на финансовый трон и, Россия поскачет туда, куда вы ей прикажете. А кучером в эту повозку посадите того, кого посчитаете нужным. Павла, Александра или кого-то еще. Марионетка – вот его истинное имя. А кукловоды – Торговый Дом «Руковишников и К».
– Здорово. Значит, мы узурпируем власть? Так может, пока вы гоняетесь за «призраком» бродящим по Европе – за Антихристом, Он явился в России в нашем лице? Захватим власть сначала здесь, а потом прикрутим и Европу к Российскому тарантасу?
– Такое предположение высказывалось и даже некоторые из Аристократов высказывались не за Союз с вами, а за ликвидацию вашу, как потенциальных «Сынов Беззакония». К единому мнению не пришел Совет. Большинство за переговоры. Потому что вы пока не суетесь в Большую политику и законопослушны в рамках Империи. А в Европе обозначились пока только в банковской сфере, что никак не может влиять на политические процессы там проистекающие.
– Может мы собираем силы и готовим плацдарм, для последующего натиска по всем направлениям? Это не приходило вам в голову?
– Приходило. Поэтому с вами хотят говорить,– Готфрид с уважением посмотрел на Мишку.
– Я вас отпущу, чтобы сэкономить время, которое вы потеряете зря, «выкручиваясь из тисков правосудия». Поезжайте в Берлин. Мы будем через три недели. В конце марта, по указанному адресу у Кюрфюрста. Ну а «щепки» предоставим убирать местным блюстителям порядка. Вы свободны, граф,
– Мишка щелкнул пальцами и Готфрид фон Лейбниц протянул ему руку:
– Я весьма был рад с вами беседовать, герр … Прошу прощения, но вы не представились.
– Соболев Михаил Петрович, честь имею.
– Очень, очень рад. Я могу забрать своего помощника – Заугеля?
– Забирайте. Я же вижу, что без него вы не уедете, а это значит, что опять потеряете время, пока будете его «отмазывать». Остальные будут отвечать по Закону и распорядитесь, чтобы ваши агенты, те которые пока на свободе, прекратили преследовать бедную девушку и Торговому Дому внимание не уделяли. Ваше любопытство может стоить им жизни.
– Согласен, герр Соболев. Вы сильный человек. Весьма загадочный и обладающий гипнотическими способностями, я в восхищении. Сегодня же выезжаю. Честь имею,– граф вышел, уводя с собой уже давно поднявшегося на ноги Заугеля, посматривающего в сторону Мишки с опасением, но молчащего. На лбу у него красовалась здоровенная шишка, которая продолжала увеличиваться, грозя превратить и без того маленькие глазки в щелки. Мишка вздохнул и убрал ее со лба немца, в память о его маме – казанской татарке.
Околоточного Серега привел минут десять спустя, после ухода графа Лейбница и служивый, стимулированный ассигнацией, развил кипучую деятельность, демонстрируя Закон в действии. С ним пришли еще двое служивых, поэтому парни не стали задерживаться на осиротевшем постоялом дворе, оставив письменное объяснение происшествия.
Вручая исписанные листы околоточному, Мишка пояснил на словах, что все написанное от первой до последней буквы правда и ничего более добавить они не могут, а по сему просят власти не беспокоить их.
– Вам, сударь, чтобы не утруждали себя напрасными хлопотами, позвольте воспомоществование сделать вот этой ассигнацией. Это за то, что беспокоить нас не станете. Разберитесь со злодеями вдумчиво,
– Мишка сунул служивому, в карман мундира обтрепанного, сто рублей и тот, обомлев от радости, даже спасибо сказать забыл.
Застыл истуканом и «ел» глазами, пока не вышли во двор.
– Вот что значит «стимул»,– кивнул Серега в сторону дверей, из-за которых раздался «вдумчивый» рев околоточного:
– Отвечай, тать непотребный, глаз вырву.
