История с манускриптом

Афиши, расклеенные на тумбах по всему Парижу, приглашали на новые театрализованные постановки, карнавалы и концерты с балами. Французы превратили рекламу — плакаты и афиши — в произведения искусства, которые родили своих звезд: Муша, Тулуз-Лотрека, Шере, Вийета… Театральные афиши Тулуз-Лотрека невозможно забыть. «Величайшим в мире художником декоративной живописи» назовут в то время художника Альфонса Муху. В первые дни 1895 года на рекламных тумбах Парижа появляется его новая афиша, представляющая постановку византийской мелодрамы «Жисмонда», где главную роль исполняла знаменитая Сара Бернар, о которой писатель Поль Моран сказал: «В 1900-х годах в Париже жизнь была театром, и этим театром была одна Сара Бернар».

Афиша была выполнена Альфонсом Мухой в новом стиле модерн, где Сара Бернар как бы парит над землей в возвышенном экстазе. Она в ореоле золотых волос, в пышном венке из цветов, а в руке — невесомая пальмовая ветвь. Ее дорогой бело-золотой наряд красивыми, изогнутыми линиями обвивает ее тело. Художник создал свой неповторимый и узнаваемый стиль: мир цветов, женщин и любви, который радовал глаз, но не был приторным и пошлым.

Репутация Парижа как столицы удовольствий и отдыха гарантировала городу появления в нем всех новинок и достижений науки. Париж становился столицей цивилизованного мира, воплощением современности и стиля модерн. И все эти события пришлись на период экономического и культурного подъема, который французы называют Belle Époque — Прекрасной эпохой. Ностальгический термин возник после Первой мировой войны. С его помощью подчеркивался контраст между счастливой бульварной жизнью кабаре и испытаниями, которые готовил для французов и всех европейцев наступающий XX век. И прав был Эрнест Хемингуэй, когда писал: «Никто не знает, когда Эпохи начинаются, но мы точно знаем, когда они заканчиваются».

Париж конца ХIХ века на афишах французских художников во времена Belle Époque. Сверху реклама постановки византийской мелодрамы «Жисмонда» в исполнении Сары Бернар, выполненная художником Альфонсом Мухой

Пребывание Василия Корганова в Париже стало значительным событием в его жизни. Он был молод, порывист, нетерпелив, охвачен жаждой жизни, увлекался музыкой, книгами, женщинами… Много времени он уделял музыкальной жизни Парижа и коллекционированию редких рукописей. Это было время его встреч с интересными людьми, среди которых были композиторы и писатели, общественные деятели, коллекционеры. Он был знаком со многими букинистами и владельцами антикварных салонов, старался не пропускать более или менее значительные аукционы, и почти всегда, как он говорил, становился обладателем новой находки — нежданного подарка судьбы.

Но, пожалуй, самый незабываемый подарок преподнес Василию Корганову сам Париж. Здесь он встретил свою любовь. Его внимание привлекла солистка Александринского театра — Анна Павловна, с успехом гастролировавшая во Франции. И хотя он знал ее, как музыкальный критик, по Петербургу, где она выступала на сцене императорского театра, но здесь, в Париже, она покорила его своей безупречной игрой и профессиональным мастерством. И устоять перед обаянием этой талантливой актрисы ему не удалось. Он влюбился в нее без памяти, еще ничего не зная о ней.

Василий Давидович зачастил в театр, старался, по возможности, не пропускать спектакля с участием этой удивительной актрисы. Он видел, что ее окружает немало поклонников, но это не останавливало его. Корганов отправлял ей цветы, вкладывая в них записочки со своими инициалами. Это интриговало ее, но это уже была его игра. Она играла на сцене — он в жизни.

Как-то после спектакля Анна вышла к публике, где ее окружили друзья и поклонники. Гордая осанка, аккуратно уложенные волосы, чарующие голубые глаза. Проходя мимо стоящего несколько в стороне от публики Василия, она невольно замедлила шаг и их взгляды встретились… Ничто, по мнению Василия Давидовича, не могло выдать его внутреннего волнения, но Анна все поняла. Улыбка едва коснулась уголков ее рта, и она исчезла, словно фея из волшебной сказки, оставив после себя чуть уловимый шлейф духов. «Женская интуиция!» — скажете вы и будете вполне правы. Трудно понять мир женщины: ее мысли, чувства, логику. Например, американская писательница Дароти Паркер как-то сказала: «Мужчина, если бы и смог понять, что думает женщина, все равно не поверил бы».

А тем временем Василий настойчиво искал тех, кто мог бы познакомить его с Анной. И такой случай представился. Вначале он провожал Анну домой после спектакля или репетиции, но вскоре они все больше и больше времени проводили вместе. Будь это за совместным обедом или ужином, в прогулках по бульварам Парижа или в загородных поездках. Анна называла своего друга «князем», и в самом деле он больше времени проводил среди людей искусства и вел «княжеский» образ жизни.

Василий и Анна часто и подолгу гуляли по вечерним улицам Парижа, избегая шумных мест. Говорили на самые разные темы. Василию нравились рассказы Анны о своей жизни и анекдотические случаи из жизни театра, особенно о той ее части, которая скрыта от зрителей. Он слушал Анну с необычайным интересом. Анне было хорошо и интересно с Василием, который так увлекал ее своими воспоминаниями и историями, что она забывала о театре, предстоящих репетициях и спектаклях.

Местом своих встреч и прогулок Василий и Анна облюбовали не веселые и шумные места, а сердце Латинского квартала, его прекрасное украшение — Люксембургский сад — оазис мира и покоя средь шумных парижских улиц. Он расположен недалеко от квартала Сен-Жермен, в пяти минутах ходьбы от Сорбонны. Здесь они провели немало часов в беседах, наслаждаясь каждой минутой и мгновением, которое у влюбленных всегда прекрасно, любовались фонтанами, слушали концерты симфонической музыки и смотрели театральные представления. Возможно, находясь в окружении роскошных, развесистых деревьев и скульптурных групп, они мысленно переносились в XVII век, во времена Марии Медичи, по решению которой был построен великолепный Люксембургский дворец и раскинувшийся перед ним сад — уютный и любимый парижанами уголок отдыха. Он находился как раз недалеко от бульвара Сен-Мишель, где занимала апартаменты Анна Павловна со своей горничной Дуняшей.

Именно сюда, на бульвар Сен-Мишель, спустя годы придет писать свои книги великий Хемингуэй. Здесь, недалеко друг от друга, расположены «Кафе де флер» и «Де маго». Небольшие помещения, красные навесы на улице, а под ними легкие плетеные стулья и маленькие столики. Здесь, сидя за столиком, Хемингуэй пил свой кофе или любимый аперитив и карандашом выводил в блокноте те слова, которыми впоследствии зачитывался весь мир, и которые стали классикой мировой литературы. Это были его самые счастливые дни, пропитанные воздухом Парижа, а сама атмосфера столицы располагала к творчеству. Здесь родились его знаменитые слова, ставшие навечно рекламой для французской столицы: «Париж — это праздник, который всегда с тобой». «Париж принадлежит мне, а я принадлежу своему карандашу и блокноту», — писал Хемингуэй. На улице очень шумно и остается удивляться тому, как Хемингуэй работал в таких условиях. Но может быть, раньше здесь было по-другому и значительно тише.

Сам же Василий Давидович снимал две большие комнаты с окнами, выходящими на улицу кардинала Лемуана. Это в нескольких минутах ходьбы от бульвара Сен-Жермен. Спускаясь от него к Сене можно выйти на набережную де ла Турнель, а там недалеко до острова Сен-Луи, где расположено величественное здание Нотр-Дама (Собора Парижской Богоматери). Здесь располагалось множество лотков букинистов и антиквариата, и Василий редко упускал возможность побыть в этих местах, чтобы покопаться в книгах, пообщаться с торговцами и любителями антиквариата и даже найти для себя что-то интересное.

После парижской зимы 1895 года Анна и Василий уже не думали даже о кратковременной разлуке и, как все влюбленные, строили планы на будущее. Театральный сезон подходил к концу, и было решено совершить небольшое путешествие по Европе, а потом вернуться домой, в Россию…

Возвращение в Россию

Человек живет в том мире, который

он создал, но только Человек

с большой буквы.

Гильом Брюн

После долгого отсутствия и длительного путешествия по Европе В. Д. Корганов вернулся в Россию, в свой родной город Тифлис, который был в то время культурным центром Закавказья. Он очень любил этот теплый, уютный город. Колоритное сочетание природы и архитектуры придавали Тифлису особую красоту и очарование. С Тифлисом связаны имена многих великих поэтов, прозаиков и художников. «Волшебным краем» называл этот город А. С. Пушкин.

Василий Корганов вернулся в Россию не только с большими впечатлениями и творческими идеями, но и с интересной коллекцией редких рукописей, нот и автографов, среди которых оказался редчайший документ наполеоновской эпохи. Но прежде чем мы расскажем вам об этом уникальном раритете, коснемся немного творчества Василия Корганова, ибо в этот период он в числе других деятелей искусства внес значительный вклад в дело развития музыкального искусства Кавказа, включая армянскую и грузинскую национальную музыку и музыкальное образование.

Это было время, которое вошло в историю русской культуры конца ХIХ — начала ХХ века как Серебряный век, сопоставимый с золотым веком пушкинской поры, время небывалого расцвета всех видов творческой деятельности, духовной культуры, поиска новых форм и художественных направлений. И ярче всего он проявился в литературе и музыке. Литература этого периода — явление яркое и разнообразное. За этот период русская поэзия прошла большой путь в очень сжатые сроки. Школы и течения различных групп противоречили друг другу. Появились новые поэты, прозаики, ставшие гордостью не только русской, но и мировой культуры. Достаточно вспомнить имена Владимира Соловьева, Вячеслава Иванова, Александра Блока, Николая Гумилева, Анны Ахматовой, Ивана Бунина, Максимилиана Волошина, Сергея Есенина, Марины Цветаевой, Бориса Пастернака, Владимира Маяковского, Осипа Мандельштама и многие, многие другие… Но какие имена! И как же тесно им было на поэтическом Парнасе.

Серебряный век наиболее наглядно проявился в литературе, но шел он вместе с музыкой в одном направлении, и основной его темой был человек, его жизнь, внутренний мир, мысли и деяния.

В. Д. Корганов. 1915 год

В этот период В. Д. Корганов вел активную общественную и публицистическую деятельность как журналист, музыкальный критик и рецензент, сотрудничая со многими печатными органами Кавказа, Петербурга и Москвы, такими как «Новое время», «Театр и жизнь», «Музыкальное обозрение», «Кавказ», «Русская музыкальная газета» и другими.

С 1891 по 1901 гг. В. Д. Корганов состоял членом дирекции Тифлисского отделения РМО (Российское музыкальное общество), активно участвуя не только во всех её работах, а также занимая должность директора и преподавателя теории музыки в Музыкальном училище Тифлисского отделения РМО.

В 1900 году он основал первый в Закавказье научно-литературный журнал на русском языке «Кавказский вестник», сыгравший важную роль в пропаганде культуры народов Кавказа. На его страницах отражены огромная музыкальная эрудиция и художественные интересы его создателя. Среди авторов журнала встречаются имена А. Церетели, Н. Марра, Комитаса, И. Чавчавадзе, Раффи и многих других. В эти же годы В. Д. Корганов принимает участие в работе Международного музыкального общества, которое было организовано в 1899 году по инициативе немецкого ученого О. Флейшера, а в 1902 году уезжает в Берлин, где в местном университете слушает лекции по психологии, истории искусства и теории музыки у О. Флейшера, М. Фридлендера, И. Вольфа, встречается с выдающимися музыкантами, такими как И. Брамс, К. Сен-Санс, Ж. Массне. В Италии гостит у Верди на его вилле «Санта Агата». Под впечатлением этих лекций и встреч В. Д. Корганов полностью уходит в исследовательскую работу, в разное время встречаясь с А. Г. Рубинштейном, П. И. Чайковским, А. Толстым, С. В. Рахманиновым, К. А. Станиславским.

В разные годы из-под пера В. Д. Корганова стали выходить труды: «Верди. Биографический очерк», «Пушкин в музыке», «Проект реформ музыкального образования в России», «Моцарт. Биографический этюд», «Кавказская музыка» и др. Но главный и наиболее известный труд В. Д. Корганова — это его книга о жизни и творчестве Бетховена, основанная на письмах композитора. Автор собрал все известные в то время письма Бетховена, вокруг которых построил повествование, состоящее из комментариев к словам и мыслям композитора, а также рассказов о его жизни. Книга дает возможность проникнуть во внутренний мир Бетховена, пережить вместе с ним творческие взлеты и жизненные трагедии, познать человека-композитора, совершившего чудо, ибо он свои бессмертные творения создавал в состоянии неумолимо прогрессирующей глухоты. Не случайно Ромен Роллан, один из крупнейших знатоков жизни и творчества Бетховена, писал, что «все созданное Бетховеном создано глухим Бетховеном».

И все же при всей своей занятости Василий Давидович никогда не забывал о своем хобби — коллекционировании редких рукописей и автографов. Более того, оно стимулировало его творческую деятельность, помогало в работе. А его коллекция тем не менее постоянно пополнялась новыми раритетами, которые он приобретал не только в России, но и за ее пределами, во время поездок в Германию, Италию, Австрию, Францию, где встречался со многими музыкантами, композиторами, известными коллекционерами и принимал участие во многих аукционах.

Уникальный раритет и история его появления

В начале ХХ века в российской прессе появилось сообщение об интересной коллекции, собранной известным музыковедом и писателем Василием Давидовичем Коргановым. И среди многих уникальных рукописей упоминался один исторический документ: автограф французского императора Наполеона I… Выдающийся полководец, человек-легенда, словно метеор ворвался в мировую историю и оставил в ней неизгладимый след.

Автограф императора — это черновик акта отречения от престола Наполеона Бонапарта. Драматическое событие, свершившиеся в семидесяти километрах от Парижа в замке Фонтенбло в ночь на 6 апреля 1814 года. Приобретение коллекционером этого манускрипта заинтересовало не только любителей уникальных рукописей, но и работников прессы, историков и даже политиков. Многие называли приобретение этого раритета Василием Давидовичем жемчужиной его коллекционного собрания. Но мы не будем спешить и расскажем обо всем по порядку.

Итак, более двухсот лет отделяют нас от того исторического события — отречения Наполеона I от престола, и прежде чем мы откроем вам историю приобретения В. Д. Коргановым уникального манускрипта, перенесемся с вами через годы в тот исторический отрезок времени и соприкоснемся с событиями давно ушедших лет. А заодно и вспомним, что же произошло в тот день, 6 апреля 1814 года, в замке Фонтенбло.

Император Франции Наполеон Бонапарт

Франция, апрель 1814 года. Объединенные силы держав Европы входят в Париж

Какой же увлекательный

роман — моя жизнь.

Наполеон Бонапарт

После неудачной для Наполеона военной кампании 1813 г. войска противостоящей ему коалиции держав Европы перешли Рейн и в январе 1814 г. вторглись на территорию Франции. Силы страны были уже истощены, армия, которую она могла послать навстречу армиям противников, в пять раз уступала им по численности. Но и здесь полководческий гений Наполеона способен был уравновесить даже такое неравенство. Меньше чем за два месяца он провел девять битв и в восьми одержал победу над прусской, австрийской и русской армиями. 20 марта 30-тысячная армия Наполеона два дня сражалась с 90-тысячной австрийской армией у Арс-сюр-Об. Наполеон, представьте себе, вновь победил, но сил для преследования противника не было.

В этой ситуации император решил зайти в тыл союзников, дабы отрезать их от Рейна. Не желал он подпускать их даже близко к Парижу. Но союзники, перехватив курьера с письмом, в котором излагался план Наполеона, узнали о его намерениях и решили идти прямо на Париж. Они бы не решились на этот шаг, если бы не предательство Талейрана. Он написал письмо русскому царю: «Идите на Париж. Вас там ждут. Военное могущество императора по-прежнему велико, но политическое — ничтожно. Франция устала от него».

Но еще до Талейрана корсиканец Поццо-ди-Борго, давний и смертельный враг Наполеона и друг Александра I, после битвы при Арс-сюр-Об заявил союзникам: «Цель войны — в Париже. Пока вы будете думать о сражениях, вы рискуете быть разбитыми, потому что Наполеон всегда будет давать битвы лучше, чем вы, и потому что его армия, хотя и недовольная, но поддерживаемая чувством чести, даст себя перебить до последнего человека, пока Наполеон около нее. Как бы ни было потрясено его военное могущество, оно еще велико, очень велико, больше вашего могущества. Но его политическое могущество уничтожено. Времена изменились. Военный деспотизм был принят как благодеяние на другой день после революции, но погиб теперь в общественном мнении… Нужно стремиться кончить войну не военным способом, а политическим… Коснитесь Парижа только пальцем, и колосс Наполеона будет низвергнут, вы этим сломаете его меч, который вы не в состоянии вырвать у него».

Но в стане союзников не существовало единого мнения по этому вопросу, а было лишь одно соперничество. Князь А. Н. Голицын вспоминал, что во время последних совещаний перед занятием Парижа Александр Павлович делился с ним теми чувствами, которые овладели им в те минуты: «В глубине моего сердца затаилось какое-то смутное и неясное чувство ожидания, какое-то непреоборимое желание передать это дело в полную волю Божию. Совет продолжал заниматься, а я на время оставил заседание и поспешил в собственную комнату; там колени мои подогнулись сами собой, и я излил перед Господом все мое сердце». После этого Александр вернулся в салон, где шло заседание, и объявил о своем намерении идти немедленно на Париж. И союзники решили рискнуть: воспользоваться тем, что Наполеон был далеко, и идти на Париж, делая ставку на измену в Париже, которая отдаст им столицу раньше, чем император появится там.

Наполеон же узнал об этом лишь 28 марта, получив депешу от главного директора почт Лавалетта, и высоко оценил решение противника: «Это превосходный шахматный ход. Вот никогда бы не поверил, что какой-нибудь генерал у союзников способен это сделать». 29 марта Наполеон с армией пошел на Париж. Однако ее движение было настолько медленно, что он сдает команду начальнику штаба Бертье с приказом вести войска на Фонтенбло, и скачет один, без конвоя, на почтовых, в Париж.

Тем временем на северной окраине Парижа, у тогдашней деревни Ла-Вильет, между представителями союзных войск и защитниками Парижа было подписано перемирие. В это время император Александр находился в группе русских и австрийских военных на холме Шомон, что в северной части Парижа. Впрочем, предоставим слово Николаю Бестужеву, который находился рядом с императором в тот исторический день: «На горе Шомон, подле самого обрыва, обращенного к городу, стояли четыре человека… Один из четырех был высокого роста, плечист и чрезвычайно строен… Прекрасное белокурое лицо его было осенено шляпою с белым пером, на конногвардейском вицмундире была одна только звезда… это была душа союза и герой дня — император Александр…»

Бестужев рассказывает, что государь обратил «довольственный взор на Париж, как на приобретенную награду, как на залог спокойствия народов…». Узнав от флигель-адъютанта о том, что перемирие подписано, и французские войска будут выведены из Парижа до девяти часов завтрашнего дня, Александр сказал Барклаю: «Объявите моей гвардии, что завтра мы вступаем парадом в Париж, и что разница между нами и французами, входившими в Москву, та, что мы вносим мир, а не войну».

И все же неспокойно было на душе у Александра. Понимал он, что все еще зыбко и непредсказуемо. Знал он и силу Наполеона и дух его армии, находящейся на подступах к Фонтенбло, где уже находилась другая ее часть, знал он и о Мармоне, который со своей армией закрывает Париж от Фонтенбло и ждет приказов императора. Среди парижан тоже нет единогласия, и большинство видит в лице Александра I и его союзников врагов Франции. И в этой непростой ситуации Александр принимает единственное правильное решение: пытается привлечь парижан на свою сторону.

В то же самое время Наполеон, сломя голову, несется в Париж. В пути он узнает, что капитуляция подписана, и колонны союзных войск во главе с Александром I вступают в Париж. Город, охваченный паникой, быстро сменился восторженным приемом, оказанным русским войскам со стороны парижан. Это произошло после того, как российский император сообщил делегации парижского муниципалитета (которая прибыла в штаб-квартиру союзных войск, чтобы объявить о сдаче города), что он берет город под свое покровительство: «Передайте парижанам, что я не врагом вхожу в стены их города, а почитаю их только что за друзей. Я признаю среди них одного моего врага — Наполеона». После этого парижане бросились на улицы города, чтобы взглянуть на императора и его армию, которая с барабанным боем, музыкой и развернутыми знаменами входила в Париж. Их встречали толпы ликующих горожан, а русский император стал кумиром француженок. Александр сиял на своем серо-белом коне, когда-то подаренным ему Наполеоном, в ореоле блеска и славы. Он был великолепен по форме одежды и по той величавой осанке, которая ему была всегда присуща. Это был день свершения, это был его звездный час.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.