Глаза истины: тень Омбоса. Часть 2. Чёрная пирамида
– Мне всё это очень не нравится… – пробормотал немец, не глядя на федерала.
– Похоже, выбора у нас нет, – ответила Марго.
Ратцингер аккуратно открыл коробку и стал неторопливо выкладывать содержимое: дневники, фотографии, обрывки записей и рисунки от руки. На каждом документе в неприметном углу или на задней стороне виднелась специальная наклейка со штрих-кодом и уникальным идентификационным номером, позволявшими отыскать, распознать и вести учёт предметов в обширной коллекции библиотеки.
– Можете чуть побыстрее? – с лёгким раздражением прорычал Ковальский. – У нас здесь не научное исследование. Нас могут заметить в любой момент.
– Если документы рассыпятся у меня в руках, Омбос мы точно не найдём, – ответил ему Ратцингер, не сводя глаз с материалов профессора Питри. – Этим бумагам почти сто лет. Так что ими особо не пошвыряешься.
Бумаги в его руках хоть и были весьма старыми, на удивление отлично сохранились. Видимо, сказывалось бережное отношение хранителей библиотеки. И тем не менее Ратцингер старался относиться к записям как можно аккуратнее, чтобы ничего не повредить. В идеале об этом визите не должен знать никто, кроме сотрудника министерства.
Как только все материалы были вынуты из коробки и разложены на просмотровом столе, Марго и Алиса склонились над ними и стали аккуратно изучать.
– Нам нужно найти упоминание чего-то необычного, – сказал Ратцингер своим напарницам. – Профессор мог не придать своей находке такого большого значения, но она наверняка вызвала его удивление.
– С чего вы взяли? – спросила Марго, перебирая фотографии экспедиции. Большинство из них представляли собой кадры руин храма в Нагаде, на некоторых фото на фоне обломков великой цивилизации были запечатлены и радостные англичане, их обнаружившие.
– Как и в любой религиозной традиции, в Древнем Египте храм строился по определённым строгим канонам. И его оформление тоже было жёстко регламентировано, согласовано со жрецами культа бога, которому посвящён храм.
– Поэтому указание должно бы из него выбиваться, – догадалась Алиса, продолжая бегать глазами по строчкам дневников и сопоставляя их с прилагаемыми рисунками и снимками.
– Совершенно верно. Но не слишком, иначе весь смысл тайного пути теряется. Зодчим, возводившим храм Сета, пришлось проявить чудеса изобретательности, чтобы оставить указание на Нубет и при этом не сделать его слишком уж заметным.
Найди то, сам не знаю что, и получи приз.
Ковальский едва смог подавить приступ раздражения при взгляде на монотонные, аккуратные движения немецкого специалиста. Глядя на наигранно уверенные, как показалось лейтенанту, действия Ратцингера, федерал всё больше убеждался, что тот сам не знает, что и где надо искать.
Если в записях профессора Питри ничего не обнаружится, будет уже поздно что-то менять. Они уже заварили всю эту кашу.
Отмахнувшись от этих рассуждений, Ковальский сосредоточил своё внимание на пленнике, пока остальные тщательно изучали материалы английского учёного.
Взяв одну из фотографий, Марго внимательно вглядывалась в чёрно-белые очертания на пожелтевшем по краям снимке. Со своего места Ковальский увидел, что это общий план руин храма, посвящённого самому загадочному и неоднозначному божеству египетской мифологии. Эта мрачная фигура так часто упоминалась ими в разговорах, присутствовала рядом с ними в виде статуй, что Ковальскому уже казалось, будто сам Сет стоит за его спиной и отстранённо наблюдает за происходящим.
Пока Ратцингер наскоро пробегал исписанные мелким почерком страницы дневника египтолога, Марго взяла другое фото. Снимок был сделан внутри храма, запечатлев заполненную иероглифами стену и часть потолка. Качество плёнки не позволяло чётко рассмотреть все иероглифы. Но что-то тем не менее привлекло внимание девушки.
– Мне где-то уже попадался этот участок… – пробормотала она, словно собирала пазл.
Сидевшая рядом Алиса взглянула на протянутое фото, на мгновение замерла, а затем, порывшись в кучке прочих документов, вынула из неё другой кадр.
– Похоже?
Ковальскому самому на миг захотелось подойти и взглянуть, но он тут же себя остановил. Обернувшись к арабу, он одарил сотрудника министерства суровым взглядом вышибалы.
– Определённо да! – воскликнула Марго, и девушки склонились над другим фото, где в кадр попал почти весь потолок.
Со своего места Ковальский не мог видеть снимок полностью, но точно разглядел, что внимание девушек привлёк тёмный верхний угол.
– Здесь что-то есть… – протянула Марго, взяла лупу из лотка и всмотрелась в очертания на снимке. – Эти значки…
Ратцингер поднял глаза от дневника. Ряховский, подался вперёд, наставив свой пистолет на араба. Вся сцена в библиотеке со старинными дневниками английского египтолога, перчатками и пушками напоминала какой-то абсурдный сон.
– Они не похожи на египетские иероглифы, – добавила Алиса, протягивая Ратцингеру снимок.
Немец жестом попросил передать ему лупу. Нахмурившись, он вглядывался в очертания символов на потолке храма.
– Глазам своим поверить не могу…
– Что там? – не утерпел Ряховский.
– То, чего я не ожидал увидеть на барельефах в египетском храме.
* * *На посту видеонаблюдения охраны Каирского египетского музея угнетающая тишина сменилась оживлением. Один из сотрудников службы безопасности совершенно случайно заметил подозрительную активность в одном из помещений музея, ткнул пальцем в монитор и громко позвал начальника.
– Что там у тебя? – недовольно прогремел тот.
– Посторонние в библиотеке!
Начальник охраны прищурился и опустил взгляд в нижний правый угол экрана. Запретная секция. Затем снова поднял взгляд на монитор. В библиотеке было всего шесть человек. Одного из них он знал, остальных видел впервые.
Никаких распоряжений о допуске посторонних в запретную секцию библиотеки не поступало. Их следовало всех срочно оттуда выгнать, а сотруднику министерства устроить взбучку за то, что он посмел провести внутрь посторонних.
Но приглядевшись, он понял, что ситуация обстояла совершенно иначе. Юсуфа держал на мушке здоровяк, стриженный ёжиком.
Сорвав с пояса рацию, начальник охраны гаркнул:
– Всем постам! Тревога! Вооружённые посторонние в библиотеке! Немедленно задержать! – отключившись, он обратился к своему подчинённому. – Вызывай полицию немедленно.
Глава 84
Старший следователь Второй службы Управления собственной безопасности ФСБ Остап Афанасьев сидел в кабинете, прежде занимаемом Альбертом Ряховским, и изучал все те материалы, что успела собрать оперативно-следственная группа по делу о терактах за последние сорок восемь часов. Остап был невысоким мужчиной сорока с небольшим лет, с полным отсутствием всякой растительности на лице и голове, одетым в деловой серый костюм. Как и большинство чекистов, всегда вёл себя сдержанно, и потому никогда нельзя было понять, что у этого человека на уме.
После вчерашних трагических событий в штаб-квартире ФСБ было созвано экстренное закрытое совещание на самом высшем уровне, на котором ему поручили расследовать дело об убийстве Игоря Нефёдова. По сути, подразделение Афанасьева выполняло роль полиции в рядах ФСБ и должно было вычислять потенциальных взяточников, мошенников и предателей службы, порочащих репутацию федералов в обществе. А гибель Нефёдова, если станет достоянием гласности, могла нанести серьёзный урон имиджу ФСБ не только в России, но и в мире.
Если безвременную кончину Владимира Романова ещё можно было скрыть, то с убийством в стенах ведомства уже ничего не поделаешь. Неизвестный убийца проник в здание и расправился с Нефёдовым, после чего смог сбежать. И Афанасьев не исключал, что помог ему в этом именно Ряховский со своей командой.
По материалам уголовного дела о терактах на вокзалах это трудно было сказать, но небрежность в составлении отчётов, спешка при проведении экспертиз, опрометчивые решения – всё это не шло расследованию на пользу. Либо Ряховский потерял хватку и проявил непрофессионализм, либо же он намеренно путал следы. Однако для Афанасьева Альберт выступал наиболее вероятным подозреваемым. Хотя старший следователь и с трудом представлял, какое отношение ко всему этому имели остальные члены группы: Александр Ковальский, Алиса Маркова, а также не пойми как затесавшиеся туда Маргарита Романова, дочка Владимира, и некий приглашённый эксперт по имени Штефан Ратцингер, специалист по египтологии.
В любом случае Афанасьев считал, что первоочередной задачей было отыскать этих пятерых. Только после их допроса можно было строить какие-либо версии.
А они умудрились исчезнуть в неизвестном направлении. Верный признак того, что у них рыльце в пушку.
В дверь постучали, и вошёл секретарь Афанасьева:
– Остап Борисович, мы проверили мобильные телефоны Ряховского и Ковальского, как вы сказали.
– Что-нибудь нашли? – голос Афанасьева скрипел от многолетнего курения.
– На самих телефонах ничего. Они удалили все файлы с историей вызовов. Но на коммутаторе осталась информация о времени звонков. Сегодня рано утром Ряховский звонил паре своих связных.
– И чего же он хотел?
– Чтобы ему смастерили фальшивые документы и раздобыли билеты на ближайший самолёт до Каира. На него и остальных четверых.
– М-да?.. – известие озадачило Афанасьева. – И на кой чёрт они ему понадобились? Неужто к своим хозяевам побежал искать убежища?
– Вы думаете, Ряховский и остальные работают на этих самых египетских культистов? – поинтересовался с лёгким недоумением секретарь.
– Теперь уже даже не сомневаюсь. Ковальского и Ряховского завербовали эти самые «сеттиты», и те как-то помогли киллеру проникнуть в штаб-квартиру и убить Нефёдова. Теперь, осознав, что мы этого так просто не оставим, они подались в бега. Наверняка направятся в единственное безопасное, как они думают, место…
– В логово этих самых фанатиков? – догадался молодой человек.
– Именно! Если мы найдём этих ребят и просто за ними понаблюдаем, то они приведут нас прямо к своим нанимателям. А там прихлопнем всех разом.
Афанасьев с минуту помолчал.
– Они смогли долететь до Каира?
– Нашим айтишникам удалось взломать сервер, где хранятся записи с видеокамер аэропорта Каира и отыскать членов группы Ряховского. Они приземлились около трёх часов назад. Вряд ли успели далеко уйти.
– Отлично! – радостно воскликнул Афанасьев. Это дело оказалось даже легче, чем он мог подумать. – Свяжись с нашими резидентами в Каире – пускай найдут их и доложат нам. Посмотрим, куда нас выведет этот волшебный клубок.
Глава 85
Услышав слова Ратцингера, Маргарита Романова не смогла усидеть на месте. Девушка поднялась со стула и зашла немцу за спину, не сводя глаз со снимка.
Что же это такое, чего не ожидаешь увидеть на барельефах храма?
– Иератическое письмо, – сказал немец, возвращаясь к изучению фотографии. – Но я никогда не видел, чтобы его использовали на барельефах.
Секретарша Алиса тоже встала рядом с Марго.
– Почему это? И чем оно отличается от обычных египетских иероглифов?
– По сути, иератическое письмо является редуцированным аналогом иероглифического, – ответил Ратцингер, но, увидев полное непонимание на лицах своих спутников, пояснил: – Каждый знак иератического письма представляет собой кусочек символа иероглифического.
Он взял карандаш и листок бумаги и нарисовал глаз, а затем рядом изобразил лишь радужную оболочку.
– Упрощение, – догадалась Марго. – Любая языковая система со временем начинает стремиться к нему.
– Вы правы. Так из иероглифики получается иератика.
Даже в современном русском и английском языках происходили подобные процессы, приводящие к редуцированию отдельных букв или целых слогов. Прежде всего они характерны для разговорных практик и часто встречаются в чатах и сообщениях в социальных сетях. Например, русское «спасибо» превратилось в краткое «спс», а в английском такие сокращения, как «lol», «asap», «brb»[1], означали целые словосочетания. Практика подобных упрощений встречала бурю негодования со стороны старшего поколения и профессиональных лингвистов. Видимо, им всем было невдомёк, что такие процессы начались ещё в Древнем Египте.
– Иератическое письмо было проще использовать для написания бытовых текстов, – продолжил Ратцингер. – Для ускорения процесса переноса послания на папирус выводился не целый иероглиф, а лишь его часть. Но я впервые вижу подобное в храме.
– Насколько я знаю, выводить иероглифы в храмах было честью, священной обязанностью, – сказала Марго, вспоминая университетские лекции по истории древних народов. – Её удостаивались только специально обученные писцы.
– Они должны были также получить благословение жрецов, чтобы их допустили до росписи храма. Священные тексты могли быть перенесены на камни вечного дома бога лишь избранными.
– Полагаю, в таком случае лишь немногие могли их прочесть, – предположил Ряховский, желавший ускорить процесс рассуждений немца. – А иератическое письмо?
– Оно было общеупотребимо, – признал Ратцингер.
Маргариту как будто током ударило. Вот оно!
– Значит, это то, что мы искали. Членами Ордена могли стать люди всех сословий. Абсолютно любой должен был иметь возможность прочесть послание, чтобы суметь отыскать золотой город. Поэтому сеттиты написали его иератическим письмом.
– И тогда его было бы довольно просто найти, – согласилась Алиса. – Оно не бросается в глаза, но и не теряется на фоне остальных надписей в храме.
– Есть одна загвоздка, – перебил её Ратцингер. – В иератическом письме существует несколько вариантов начертания одного и того же символа, поскольку использовались разные фрагменты иероглифа.
– Так затруднялся процесс расшифровки послания. Даже если бы его нашли, то не сразу бы разгадали. Всё сходится! Это дело рук сеттитов!
Маргарита заворожённо смотрела на фотографию из архива профессора Питри. С одной стороны, она была воодушевлена, что их дерзкий побег из Москвы скорее всего не был напрасным. А с другой, это означало, что путешествие не закончено. Загадку ещё предстояло разгадать.
Тем временем Ратцингер обратился к дневникам египтолога, предварительно проверив дату на задней стороне фотографии.
– Вот, профессор Питри тоже обратил на этот участок внимание. Он пишет, что заметил странные символы в западной части потолка храма Сета совершенно случайно. Уже после того, как они сделали фотографии. Однако Питри не обращает на них особого внимания, полагая, что это своеобразные пояснительные заметки рабочих, строивших здание.
Марго поняла, что никогда прежде не хотела, чтобы кто-то так сильно заблуждался.
– Скорее, господин Ратцингер, – поторопил Ковальский, кивая на заметно дрожавшего араба. – Время поджимает. Нашему гиду, кажется, куда-то не терпится.
– Сейчас… сейчас… – вцепившись в лупу, Ратцингер вглядывался в очертания символов иератического письма в тёмном углу храмового потолка. – Тут шесть строчек, а в остальном храме тексты идут столбцами…
Заинтригованная найденным посланием, Марго взяла вторую лупу и тоже стала вчитываться в символы. В детстве она непродолжительное время увлекалась Древним Египтом, но об иератическом письме слышала впервые. Её страсть к цивилизации долины Нила продлилась достаточно долго, чтобы она смогла выучить все иероглифы. Какое-то время девушка даже переписывалась шифровками со своей подругой, пока та не устала от головной боли, которую вызывал у неё процесс декодирования писем Марго.
Сейчас детские воспоминания яркими образами воскресали в памяти Маргариты. Мозг сам накладывал известные ей символы на усечённые значки иератического письма, словно трафарет. Перед её мысленным взором стал относительно легко выстраиваться осмысленный текст. Пару раз Марго забуксовала, но всё-таки смогла подобрать нужный значок, после чего тут же перевела его в русскоязычный аналог.
Пока Ратцингер медленно по слогам выводил текст послания, Марго схватила листок бумаги и быстро стала писать подряд буквы без знаков и пробелов. Процесс расшифровки оказался настолько простым, что она сама поразилась.
Да уж, вот, что значат детские воспоминания…
– Кажется, у Марго получилось, – сказала Алиса, перебив Ратцингера посреди второй строчки.
Наскоро разбив поток знаков на отдельные слова значками дроби, Маргарита быстро переписала текст послания из шести строк. Затем она добавила знаки препинания и подвинула листок на середину стола, чтобы все могли его увидеть.
– М-даааа… – протянул Ряховский с досадой. – Как будто мы вернулись в исходную точку.
След к злу или добру светило укрывает,От гибели ужасной птенца предохраняя.Лавируй ты ловчее у хижины секрета,Надёжно за огнём следить не забывая.Центром мирозданья судьба не управляет,Если у могилы не спросите совета.Глядя на шесть удачно дешифрованных Марго рифмованных строк, Ковальский тяжело вздохнул и сказал:
– «Бубновый король», издание второе.
Глава 86
В библиотеке Египетского музея Каира раздался далёкий топот нескольких пар ног, заставив всех немногих её посетителей озираться по сторонам. Штефан Ратцингер поднял глаза от дневников профессора Питри и почувствовал, как в ужасе сжалось его сердце.
Нет, только не сейчас! Мы только что нашли указание!
Теперь, когда его догадка оказалась верна, он не мог позволить, чтобы их путь так скоропостижно прервался в лапах египетской полиции.
Гневно сверкнув глазами, Ковальский рыкнул на сотрудника Министерства по делам древностей:
– Ты нас сдал!
На мгновение в душе Ратцингера всё оборвалось. Он ждал грохот выстрела.
Вместо этого Ковальский, не ослабляя хватки на оружии, ловко ударил араба чуть выше виска. Их провожатый осел, отправленный в мгновенный нокаут.
– Нам надо срочно уходить! – воскликнула Алиса.
– Это мы, пожалуй, реквизируем, – сказала Марго, забирая листок с текстом и фотографию послания сеттитов.
Ратцингера возмутило подобное своенравное и непочтительное отношение девушки к материалам архива. Но он не мог не признать, что сейчас это было сделано по необходимости. Если охранники и полиция найдут хотя бы малейший намёк на то, куда отправились беглецы, им не скрыться.
Отбросив церемонии, Ратцингер наскоро положил дневники, записи и фото в коробку и запихал её на место. Стянув маски и перчатки, все пятеро выключили свет и направились к выходу. После первой пары шагов Ковальский развернулся на каблуках и вновь подошел к оглушенному арабу. Федерал обыскал его и вынул из кармана небольшой предмет.
– Думаю, этот реквизит нам тоже пригодится, – сказал он, показывая остальным карточку-пропуск.
В дальнем конце библиотеки гулко грохнули двери. Тьму зала прорезал свет нескольких фонарей. Охрана была уже на подходе. Вскочив на ноги и стараясь двигаться бесшумно, Ковальский присоединился к остальным, и все пятеро направились в противоположную сторону.
Они пытались ступать как можно тише, минуя один ряд полок за другим. Ратцингер проклинал всё на свете за то, что им не удалось обставить своё появление в музее несколько иначе. Вдруг у него был бы шанс прикоснуться ко всем этим тайным древним знаниям.
Но тем не менее один образец древнего знания они всё-таки добыли. Ратцингер не был полностью уверен в правильности перевода Марго. Но сейчас на лингвистические придирки не было времени. Ему предстояло решить эту загадку и как можно скорее. Возможно, отыскав место из послания, им удастся там укрыться.
Стихотворение при первом прочтении загнало Ратцингера в ступор, как бы неприятно ему ни было это признавать. Он прогонял строки в голове одну за другой, но ничего дельного на ум не приходило. Немец совершенно не привык работать в подобной обстановке. Время поджимало, на хвосте были горланившие охранники, чьи шаги в тишине библиотеки походили на конский топот. Их найдут, Ратцингер в этом даже не сомневался.
Ряды книжных полок закончились, и беглецы упёрлись в небольшую дверь. Ряховский дёрнул ручку – не заперто. Все пятеро набились в узкий коридор и притихли. Два федерала остались у двери, чтобы дать отпор охране, если понадобится. Алиса и Марго, стараясь ступать бесшумно, двинулись дальше в поисках выхода. Ратцингер оказался между ними, не зная, что ему делать.
Оглянувшись, немец увидел, как Ковальский выглядывает через едва приоткрытую створку.
– Они обыскивают библиотеку, – прошептал он. – Нашли парня из министерства. Нужно поторапливаться.
– Тут есть ещё одна дверь, – тихо ответила Марго и протянула руку.
Ковальский, поняв всё без слов, отдал ей пропуск. Девушка приложила карточку к считывающему устройству. Ратцингер даже не надеялся на успех, но замок пискнул, загорелся зелёный свет. Им повезло взять себе в провожатые человека весьма высокого поста.
– Уходим! – шёпотом позвала Алиса.
– Погодите… – сказал Ковальский, прицеливаясь из композитного пистолета.
– Что вы такое творите?! – едва смог сдержать свой голос тихим Ратцингер.
– Даю им пищу для размышлений, – ответил федерал, выцеливая что-то определённое, и нажал на спуск.
Грохнул выстрел, а затем раздался секундный звук скрежета где-то в библиотеке.
Рикошет.
Звук отскочившей от металлической ножки стола пули переполошил охрану. Мужчины выхватили пистолеты и бросились в ту часть зала, где слышали звук рикошета. Всего через пару минут они неминуемо отыщут беглецов.
Спрятав пистолет в кармане брюк, Ковальский махнул Ряховскому, и все пятеро прошли через дверь, за которой оказалась небольшая служебная лестница. Старый федерал захлопнул за собой створку и вместе со всеми стал быстро спускаться вниз. Он одобрительно похлопал подчинённого по плечу. Ратцингер недоуменно смотрел на здоровяка.
– Вас этому в вашей чёртовой академии учат?! – воскликнул он вполголоса, стараясь не оступиться на лестнице и одновременно не отстать от остальных.
– Нас учат дезинформировать противника путём уловок, – самоуверенно ответил Ковальский.
– И что это за уловка такая?!
Они оказались на площадке этажом ниже перед очередной запертой дверью. Пока Марго отпирала её картой доступа, Ковальский развернулся к немцу и, грозно нависнув над ним своей мощной фигурой, пояснил:
– Уловка очень простая. Теперь они думают, что мы всё ещё в библиотеке и будем отбиваться. Арабы поиграют в солдатиков какое-то время, прежде чем сообразят, что нас там нет.
– Они приведут того парня, Юсуфа, в чувство, и тогда он весьма скоро обнаружит пропажу карты. И ещё опознает вдобавок, выдаст наши приметы. Тогда нам уже ничто не поможет.
– Поэтому не надо тормозить, господин Ратцингер, – не растерялся Ковальский. – Часики тикают. Если не успеем, ловушка захлопнется.
Ловушка, которую вы же сами на себя и поставили.
– Скорее! Путь открыт! – позвала Марго, и беглецы выскользнули обратно в выставочные залы музея.
Глава 87
Штефан Ратцингер вместе со своими спутниками шагал по коридорам Египетского музея в направлении к главному входу. Ему стоило немалых трудов унять внутреннюю дрожь, выровнять дыхание и придать походке уверенный и спокойный вид. Мимо него толпами проходили туристы, спешившие эвакуироваться. Высоко под потолком надрывалась сирена.
Стрельба в одном из самых знаменитых и притом недооценённых музеев мира. Каирский музей был известен среди египтологов, но едва ли мог тягаться по славе с Лувром или музеем Гугенхайма в Нью-Йорке. Вряд ли об этой новости напишут на первых полосах ведущие мировые газеты.
Всеми силами Ратцингер старался не думать о том, что они слишком крупно наследили. Что федералы из Москвы могут выследить и поймать их. Не дать найти Омбос.
Времени у нас даже меньше, чем мы думаем.
Немец снова вернулся к тексту послания сеттитов из храма.
След к злу или добру…
Что бы это вообще значило?
Светило укрывает…
Странное сравнение.
Ему захотелось снова изучить фото и проверить правильность перевода Марго. В точности первых двух строк он сомневался. Ведь немец едва успел их прочесть. Зато Маргарита, пускай и опередила его, тем самым спасла их всех.
Допустим, что-то, именуемое «следом к злу или добру» всё-таки укрывает светило…
Египетская религия была одной из первых в своём роде так называемых религий спасения. В подобных верованиях центральное место занимала идея о спасении души человека ради райского существования после смерти. Египтяне первыми сформулировали простую жизненную доктрину: живи добродетелями и получишь вечную жизнь за гробом. В противном случае, если умерший грешил и нарушал законы, именовавшиеся «словом Маат», человека ждало небытие.
Судьбу усопшего после смерти, как и у христиан, решали на суде. Только если последователи Христа ждут Страшного суда последние две тысячи лет, то египтяне получали его сразу после прохождения двенадцати врат в царстве мёртвых, где их подвергали различным испытаниям и загадывали хитроумные загадки. Знаменитая «Книга мёртвых», по сути, и являлась сборником советов, как преодолеть испытания стража каждых из двенадцати врат, чтобы попасть на финальный суд Осириса.